Конечно, вода же теплая! А что ты так удивляешься? Мы с тобой выросли на этой речке. И потом, твой папа всегда говорил, что ребенку полезно съесть определенное количество «грязи», чтобы имунная система сформировалась должным образом, с этими словами я посмотрела на Иришу, которая на фоне моей загорелой Катерины казалась хрупкой и белокожей, впрочем, в песке девчонки возились с одинаковым энтузиазмом.
Но мы собираемся ехать отдыхать на море, для Ириши это существенная перемена климата, хотелось бы избежать осложнений, словно ища поддержки, Лариса оглянулась на мужа.
Нам с Катькой тоже предстоит перемена климата, потому что Олег в Индии, недолго думая, ляпнула я, и, не обращая внимания на то, как вытянулось лицо Бориса, продолжила, и осенью мы полетим к нему.
Конец моей фразы утонул в неожиданном раскате грома, и тут, заглушая звук приближающейся грозы, раздался детский плач. Мы с Ларисой, как по команде, повернули головы к нашим чадам: вся в слезах, с совком в руке, Ириша подбежала к Киске, уткнулась ей в грудь, и, всхлипывая, стала что-то лепетать. Я ничего не могла понять, и строго посмотрела на Катю. Она вылезла из кучи песка, в которую превратился Иришин кулич, виновато посмотрела на меня и сказала: «Я упала, мама!» Потом отряхнула песок со своей толстой попы, обтянутой полосатыми трусиками, и добавила, обращаясь к Ирише и звонко перекатывая во рту недавно освоенный звук: «Прости меня!»
Неловкую ситуацию разрядили крупные капли дождя надо было собираться. Пока я одевала дочку и упаковывала наши пляжные пожитки, Ремизовы быстро свернули свой плед вместе со всем содержимым, сели в машину, и, вежливо попрощавшись со мной, уехали. Я, раскрыв от изумления рот, осталась с ребенком под проливным дождем. Завернув Катерину в полотенце, я усадила ее на велосипед, и повела его за руль вдоль шоссе: ехать по мокрому асфальту с ребенком за спиной я не решилась. Конечно, если бы Малышев служил в Зажопинских Выселках, или если бы Катька не так бойко говорила, или хотя бы она была старше Ириши, тогда, может быть, Борис и решился бы осквернить багажник своей новенькой «Волги» старым велосипедом Олега, а так Я шла и думала о том, как же мне теперь общаться с этими людьми, если мы снова встретимся? И от души надеялась, что в ближайшем будущем этого не случится.
Ни я, ни Катерина не заболели не такие мы люди, да и ежедневные купания сделали свое полезное дело, и в первых числах сентября мы, как и собирались, улетели в Индию. Так началось мое кругосветное путешествие.
В Лужники я приехала слишком рано Ксюша еще была на корте, и ее тренер, Сергей Иванович, сказал, что ему пришлось задержать начало занятия, поскольку в Дружбе проводятся соревнования, и свободных площадок мало, так что ребенка можно будет забрать только через полчаса. Я поставила джип рядом с парапетом, совсем близко к воде, и вылезла из машины. Мне вообще нравятся московские набережные у реки сходит на «нет» суета мегаполиса, а уж здесь, в петле Лужнецкой, в жаркий летний полдень царил невозможный для центра Москвы покой. По реке неспешно скользил белый речной трамвайчик, на том берегу зеленел Нескучный сад, а из-за монументальной ограды стадиона доносились звуки ритмичных теннисных ударов. В тени эстакад Дружбы под присмотром скучающего охранника прятались от зноя иномарки, в то время как их хозяева совершенствовали свое спортивное мастерство на залитых солнцем кортах. И вдруг раздался истеричный мужской крик: «Как ты играл! Это г, а не теннис! На тебя же смотреть невозможно!»
Я обернулась: толстый мужик в мокрой от пота рубашке и мальчик лет десяти с зачехленной ракеткой стояли возле припаркованной у самого забора скромной серебристой «Мицубиши-ланцер». На «Паджеро», видимо, должен был заработать в недалеком будущем юный теннисист, но пока пацан проиграл соревнования и теперь, опустив голову, обреченно слушал «назидания» папаши. Тот между тем, исчерпав свой небогатый словарный запас и не в силах смирить «праведный гнев», перешел на мат. Руки мужика тряслись от возбуждения, открывая дверь машины, он выронил ключи, и, больше не сдерживаясь, со всего размаху ударил мальчика по затылку! Этого я уже вынести не могла и бросилась к своей машине. Взревел трехлитровый двигатель «мерса», дипломатично отвернулся охранник, и через мгновение, вдавив педаль тормоза в пол, я остановила джип в трех сантиметрах от пластмассового бампера нежной «японки».
«Слушай, ты, мк, после только что увиденного и услышанного я не стеснялась в выражениях, если еще раз посмеешь поднять руку на сына, то будешь выковыривать свою «мыльницу» из ограды! И в страховой компании придется объяснять, что ты газ-тормоз перепутал, потому что на моем «кенгурине» следа не останется, а свидетелей нет!» Охранник по-прежнему стоял к нам спиной. Мужик побледнел, как-то сразу уменьшился в объеме, хотел что-то возразить, а, скорее всего, послать меня подальше, но, посмотрев на стоявший в опасной близости джип, молча посадил сына в машину, и сам тоже сел за руль, но двигатель не заводил. Я дала задний ход, «Мицубиши» мгновенно тронулась с места, и, проскользнув мимо моего «геленда», быстро скрылась из вида. И снова тишина вокруг, только я никак не могла успокоиться
Зачем я ввязалась?! Что будет с мальчиком дома? И вообще, что можно изменить такой ситуации? Ведь это не отцовское тщеславие, не амбиции родителя несостоявшегося теннисного гения двигали рукой, щедро отвесившей сыну подзатыльник, это ДЕНЬГИ. Деньги, которые этот горе-бизнесмен вкладывает в сына, в надежде получить в будущем значительные дивиденды. И ведь он не один такой, которому вдруг появившиеся в нашей не знавшей их магической власти стране ДЕНЬГИ начисто «снесли башню». Их много, адептов новой религии поклонников «золотого тельца». Одни превращаются в трудоголиков в бесплодной попытке заработать состояние честным путем, другие экономят до абсурда на всем, включая жену и детей, третьи в надежде получить легкие деньги пускаются в сомнительные предприятия, заканчивающиеся, как правило, крахом, четвертые проигрывают последнее, пятые просто воруют. «Имя им легион». Но если кому-то из них вдруг удается сорвать куш, то «башню сносит» все равно. Далеко ходить не надо: мой бывший зять яркий тому пример
Катерина вышла замуж сразу после окончания института: ее ненаглядного Гришу посылали служить на север, в какой-то поселок со страшным для материнского слуха названием Снежный. Она, как декабристка, собиралась с ним, так что откладывать свадьбу было больше нельзя, и мне пришлось согласиться, хотя выбор дочери я не одобряла. Но мои родители тоже поначалу были не в восторге от Малышева, так что особенно упорствовать я не могла, но и смириться было тяжело. Моя девочка, умница (Иняз с отличием, французский, практически, как родной, потому что папины, а, может, и бабушкины, гены плюс детство, проведенное в Женеве), красавица (а она действительно красавица, лицо не такое правильное, как у меня, но очень выразительной лепки: высокие скулы Малышева, чуть шире обыкновенного расставленные глаза, короткий прямой нос, и изящный рисунок губ, с легкостью превращающихся в причудливый завиток улыбки) и досталась этому высокому длинноносому парню с глазами шального цыгана. Жизнь в Снежном не прошла для Кати даром первая беременность закончилась выкидышем, и, когда они с Григорием вернулись, ей пришлось серьезно лечиться, прежде чем родилась долгожданная Дашка.
В начале перестройки мой зять вместе со своим приятелем организовал фирму типа «купи-продай», каких в ту пору было множество, но, видимо, я недооценивала Гришину практическую сметку, поскольку сама начисто лишена таковой, так как дела у них неожиданно пошли в гору, и вскоре появилась и машина, и квартира, и приличная дача. Катя уволилась с работы, занималась ребенком, домом, стала посещать спортклуб, пошла учиться на какие-то непонятные курсы сомелье. Словом, все было просто прекрасно, пока однажды, возвратившись домой в неурочный час, она не застала своего горячо любимого мужа в объятьях сразу двух «девушек». Катерина забрала Дашку и вернулась ко мне.
Гришка клялся, что любит жену, что не может жить без дочери, на коленях просил прощенья, но Катя не смогла простить, хотя я взяла сторону зятя и тоже старалась примирить их. Но все было напрасно, и семьи не стало, хотя Григорий еще долго не давал развода. Впрочем, причиной тому была не только любовь к Катерине и собственному ребенку, как я, наивная, считала в 98-ом он потерял почти все, делить с женой стало нечего, и тут, наконец-то, они развелись. Но, даже став свободной, Катя больше не вышла замуж, после пережитого у нее появилось стойкое чувство презрения к мужчинам. И еще к деньгам. И в тех, и в других не было недостатка: она по-прежнему была очень красива и прилично зарабатывала, но теперь Катерина с пугающей меня легкостью расставалась и с первыми, и со вторыми
«Я молодчина!» звонкий голос Ксюши отвлек меня от невеселых воспоминаний. Раскрасневшаяся после игры, девочка смотрела на меня сияющими глазами: «Сергей Иванович так сказал!». Ее тренер не упускал случая пообщаться со мной, проявляя ко мне то особенное внимание, которое не должно было бы оставить равнодушной любую женщину ну, еще бы, здоровый симпатичный мужик, умный (кажется, со степенью: в прошлой жизни, до «революции», он был физиком), обаятельный, стильный и даже свободный! Но меня это никогда особенно не волновало: учитывая род занятий, можно представить, насколько широк круг его знакомых женского пола, причем большинство из них гораздо моложе меня. Как говорится, профессия теннисного инструктора обязывает. Единственное, что хоть в какой-то мере привлекало мое внимание, это легкая, спортивная кривизна его ног, но это было все, что напоминало в нем Малышева Тем не менее, общаться с ним было приятно, и между нами установились вполне приятельские отношения. «Отлично выглядите!» с этими словами Сергей передал мне «из рук в руки» Ксению и ослепительно улыбнулся на прощанье. Я устроила ребенка на заднем сиденье джипа, бросила в багажник ее тренировочную сумку с ракеткой, и мы помчались прочь из раскаленного города, пока его не замуровали автомобильные пробки.