Антонина Циль
Женская магия
Глава 1
Еще одну дорожку, решила Лиза и энергично заработала руками и ногами. Она рассекала воду двадцатиметрового бассейна уже двадцать минут. Выходить не хотелось. Вода мягко ласкала плечи, отвлекая от мыслей о предстоящем мероприятии.
Сервис в дорогом комплексе с квартирами класса «люкс» был на высоте. В загородном же доме Елизавета плавала редко: Стас, в последнее время выбравший коттедж постоянным местом обитания, часто забывал договориться со службой ухода за бассейном. Вода застаивалась, а еще в нее летели сорванные с деревьев листья и насекомые.
Лизе нравилось в квартире, однако в душе зрело понимание: если она хочет сохранить брак, нужно переезжать за город. А такой брак стоило сохранить. Ну, по крайней мере, по мнению людей из окружения Корецких.
«Самая красивая пара города» так писали о них в светских журналах. Муж бывший весьма успешный предприниматель, ныне популярный политик Стас Корецкий. Жена спортсменка, тоже бывшая, зато красавица и умница, основатель городского Благотворительного Фонда. Жаль, что бездетная, зато малышам в детдомах помогает. И животным в приютах. И много кому.
И все вроде было хорошо. Да, стоило признать, что Лиза никогда не любила мужа с той страстью, которая описывается в книгах и фильмах. Зато за годы брака она прикипела к Стасу и была ему верна и телом, и душой.
Не сказать, что она чем-то пожертвовала, бросив плавание ради брака. Ей и так не особо светили спортивные достижения, и в двадцать она уже понимала, что вершина ее карьеры место тренера в областном тренировочном центре. Она вышла замуж на пике формы, молодости и известности. Жалела об этом? Иногда. Но не сейчас, когда администратор комплекса подал ей подогретый махровый халат и любезно вызвал лифт на шестой этаж.
Светлана Артамоновна, помощница по дому, сердито напомнила:
До мероприятия четыре часа, а у вас, Елизавета Юрьевна, извините, конь не валялся. Станислав Дмитриевич будет сердиться.
Я быстро, пообещала Лиза, послав домработнице воздушный поцелуй. Мы с вами даже чаю успеем попить. Расскажете, как там внучка, подросла, наверное.
Строгая Светлана Артамоновна покачала головой, но смягчилась. Лизе всегда удавалось находить общий язык с окружающими. Корецкий часто этим пользовался, посылая жену на «переговоры» с нужными людьми. Она и договаривалась. То с журналистами, то с социальными службами, то со студенческим профсоюзом.
Пока домработница заваривала чай, Елизавета успела принять душ, нанести легкий макияж и скользнуть в простое по крою, но эффектное и очень дорогое платье. Она оценивающе взглянула на себя в зеркало. Неплохо. Постоянное плавание и дети вернее, их отсутствие позволили сохранить фигуру.
Вот о чем Лиза жалела, скрывая чувства от мужа. Она понимала Стаса. Сам он до третьего класса воспитывался в неблагополучной семье. Потом был детдом. Затем нашлась дальняя родня, какой-то дядя, равнодушный к племяннику, но не злой, и в последние годы школы юный Стас хотя бы был сыт и одет.
Он сам всего добился и всегда повторял: «Нет в детстве ничего хорошего, только иллюзии и их болезненное разрушение. Не хочу плодить страдания. Мы с тобой больше полезного делаем для несчастных детей, как если бы сами были их родителями».
Лиза соглашалась. А потом видела на улице детскую коляску и расстраивалась так, что иногда по несколько дней не выходила из дома.
Она уложила волосы модными небрежными завитками, поискала в ящике недавно купленное в сувенирной лавке недорогое украшение. Стоил кулон сущие копейки, но Лизе понравился круглый шарик в серебряной «паутинке». Когда она вглядывалась в украшение, ей казалось, что нити внутри него двигаются и меняют цвет. Продавец сказал, что это работа одного пожилого стеклодува в стиле «муранское стекло».
Стасу кулон тоже понравился. В последнее время он вообще поощрял увлечение жены, шутливо именуя его «поиском интересного хлама». Лиза проводила целые дни, прочесывая антикварные лавки и блошиные рынки. Во-первых, это позволяло проводить меньше времени дома, наедине с откровенно депрессивными мыслями, во-вторых во-вторых, Елизавета любила вещи с историей.
Она никому бы не призналась, боясь, что ее сочтут безумной (в худшем случае) и выдумщицей (в лучшем), но иногда найденное «старье» словно пыталось ей что-то рассказать. Разглядывая его, Лиза впадала в странное состояние, транс или медитацию, и в ее голову приходили образы и звук далеких голосов.
У нее даже появился клиент, импозантный мужчина Максим Максимович, бизнесмен из окружения Корецкого, который охотно покупал интересные находки из коллекции Лизы. Она отыскала старинные железнодорожные лампы для его пригородного дома и сама отреставрировала кресло начала двадцатого века для рабочего кабинета.
Заказчик называл Елизавету «коллекционистом», то есть человеком, который, в отличие от коллекционеров, ищет интересные предметы и дизайнерские решения по заказу других, а не для себя.
Лиза все чаще задумывалась над тем, чтобы превратить увлечение в профессию, но осознавала, что Стас не поймет и не согласится. Пока это было лишь хобби, он не возражал. Более того, по мнению Корецкого, увлечение жены и ее блог о старине стали особой «изюминкой» его имиджа. Но в остальном Стас активно строил новую карьеру, и Лизино место в ней было давно известно красивой, ухоженной, утонченной, эрудированной и целиком посвятившей себя мужу домохозяйки.
Странно, но кулона в ящике не оказалось. Лиза пожала плечами и застегнула на шее тонкую золотую цепочку от известного ювелира.
Сегодня их со Стасом серебряная свадьба. В загородный дом приглашено более двух сотен гостей, в разной степени известных и влиятельных. Елизавету будут сканировать: обрюзгла, подурнела-то, наконец? Ей будут заглядывать за воротник: что надето, от какого бренда, какая коллекция? Лиза привыкла и не особо обращала внимания, люди есть люди.
Она выехала заранее, хотя договорилась со Стасом, что приедет одновременно с помощниками из кейтеринговой компании. В машине она прозвонила сервисы, все было готово. На телефон с утра сыпались поздравления, секретари гостей уточняли формат и время. Лиза не выдержала и перенаправила звонки личной помощнице Стаса.
Ей хотелось провести эти два часа с мужем. Им нужно поговорить. Обо всем. А какой еще день подойдет для этого лучше, чем двадцатипятилетие со дня свадьбы?
Дом светился издалека, как новогодняя елка. Подъехав, Лиза пощелкала пультом, но ворота не открылись. Она удивилась и встревожилась: гости еще только собираются, а техника уже подводит. Она вошла через садовую калитку и расстроилась: Стас и про садовника, видимо, забыл, Лизин цветник превратился в дикие заросли. Нет, нужно переезжать в коттедж и чем скорее, тем лучше.
Она прошла по тропинке, толкнула калитку во двор открывшаяся перед ней картина заставила сердце болезненно сжаться.
Стас был не один. Рядом с ним, одетым в новый костюм от Армани, стояла какая-то длинноволосая и длинноногая девица в вульгарном коротком платье с блестками и в босоножках на пятнадцатисантиметровых каблуках. И на ее шее красовался стеклянный шарик в серебряной паутинке.
Девица увидела Лизу первой и откровенно, бесстыдно и, что самое интересное, недовольно на нее вытаращилась.
Ста-а-асик, протянуло недоразумение в туфлях со стразами, тряхнув волосами. А че твоя жена тут делает? Ты говорил, ее типа не будет.
Корецкий, занятый важным делом, разливанием шампанского по бокалам, поднял на Елизавету взгляд. В нем были ужас и недоумение.
Лизочка? Ты же планировала промямлил Стас.
Приехать с сервисами? Да, дорогой, не чувствуя губ, проговорила Лиза, но я не жалею, что немного изменила планы.
Стас попытался поставить бокалы на траву, один из них покатился и с жалобным звоном разбился о бордюр, шампанское выплеснулось на плитку у бассейна.
Милая, это не то, что ты подумала быстро заговорил он. Быстро и твердо.
Лиза, может, и поверила бы. Она даже готова была поверить. Все-таки Корецкий не зря считался восходящей звездой политики.
Муж просто развлекает раннюю гостью. Гостья оказалась невоспитанной и наглой. Таких на памяти Елизаветы было много, Корецкий и в сорок девять оставался красавцем. Но девица, снова тряхнув светлой (надо признать, роскошной шевелюрой) и подбоченясь, все испортила, заявив:
Мы вас не ждали. Стас должен был вам все завтра сказать. Он с вами разводится. У вас детей нет, и вы старая. А у меня будут дети. Мне двадцать. Я актриса, между прочим, начинающая.
Как мило, Лиза ласково улыбнулась нахалке. Сорок девять лет самое время для поиска актрис, певиц и прочих творческих личностей, лишь бы они были начинающими, правда, Стасик? Называется все это «бес в ребро».
Ты права ты даже не знаешь, насколько права, когда говоришь о поиске но ты ничего не знаешь, ты ошибаешься с выводами, сказал Стас, глядя исподлобья. Он пришел в себя и заговорил в своей обычной манере: веско и отчетливо. Дай мне несколько минут, и я все объясню. Это не моя тайна, но я готов готов объяснить. Лиза, эта дура мне даже не любовница. Я тебя люблю, только тебя. Всегда любил. Ты не понимаешь
Дура? взвизгнула девица. Эй! Напомнить, что ты сам мне говорил, про честь и типа все такое?! Я тебе на первом свидании переспать предложила, ты сам телился!
Заткнись, холодно проговорил Стас. Радуйся, что еще жива.
Девица вдруг действительно застыла, раскрыв рот, только что-то возмущенно пищала, нелепо шевеля губами.
Лиза случайно заглянула мужу в глаза, хотя не хотела встречать его прямой взгляд.
Что там, в том взгляде, могло быть? Страх скандала? Желание задурить ей голову? Но по коже прошел холодок: глаза Стаса были глазами другого человека, словно кто-то только что подменил его личность на иную более жестокую, безжалостную. Корецкий маньяк? Он убивает женщин? Бред! Что за глупости!
Чтобы избавиться от странного чувства, сжавшего горло, Елизавета решительно шагнула к сопернице.
Это моё, сказала она, сорвав с шеи девицы свой кулон.
Странно, но блондинка не пошевелилась, лишь еще больше вытаращила глаза.
Да, я тоже в шоке. Любая была бы в шоке, застав законную жену любовника в доме в день юбилея его свадьбы, и язвить еще способна, надо же.
Я же сказал Стас шагнул к ней через бордюр.
Елизавета связала концы цепочки грубым узлом и наклонила голову, намереваясь надеть украшение на шею. Ей почему-то важно было показать, что она не позволит отобрать у нее ВСЕ. Глупо.
Нет! закричал вдруг Корецкий. Лиза, сними! Немедленно сними!
Лиза вздрогнула от его неожиданно громкого и панического вопля мужа и отшатнулась. Каблуки заскользили в лужице шампанского. Елизавету повело. Прежде чем упасть в бассейн (ну что за день? теперь еще и платье промокнет!) она краем глаза увидела странные всполохи в кулоне желтые, синие, красные и полное отчаяние лицо мужа, который протягивал ей руку. Ухватиться за нее Лиза не успела. Над ней сомкнулись бурлящие волны.
Волны? От неожиданности Лиза ушла глубоко под воду. Тело среагировало быстрее, чем разум: Лиза задержала дыхание, сумев не наглотаться соленой воды.
Соленой. Мозг отказывался воспринимать происходящее, но инстинкт самосохранения требовал бороться.
Глубина была небольшой, и мощные волны с шуршанием катали гальку на дне. Лиза огляделась, благо задерживать дыхание она могла надолго. Совсем рядом в воде угрожающе топорщились острые камни. Лиза видела их вполне отчетливо, в тусклых лучах проникающего под воду солнца, значит уже день! Что же случилось? Как она оказалась в море? Сколько была без сознания?
Елизавета поднялась на поверхность в несколько рывков. Ее сначала понесло к берегу (он виднелся примерно в тридцати метрах от камней, выступающих над поверхностью на метр-полтора), потом потащило назад. «Что ж, видимо, падая, я ударилась о бортик бассейна», промелькнуло в голове у Лизы. Стас подумал, что жена мертва и отвез тело к морю, чтобы инсценировать самоубийство.
Это объяснение было единственным, что приходило в голову. Зачем было везти тело так далеко, почему Стас не проверил жизненные показатели «трупа» и по какой причине он переодел жену в длинное незнакомое платье (тяжелые юбки намокли и тащили вниз) на все эти вопросы Лиза не смогла бы ответить. Она старалась просто выжить.
Выровняв дыхание, она поплыла к берегу. Руки почему-то слушались слабо. Лишь техника, не забытая спустя столько лет, помогала бороться со стихией. Часть расстояния Лиза проделала под водой. В нескольких метрах от берега прибой стал столь сильным, что она запаниковала. Ее чуть было не ударило о камни, что-то острое впилось в ногу.
Лизу подхватили мощные руки. Потянули и подняли над поверхностью. Неизвестный спасатель в несколько шагов преодолел расстояние до берега, увязая в рыхлой гальке. Лиза слышала его хриплое дыхание, но сама сказать уже ничего не могла.
Она очутилась на пляже, в окружении каких-то людей, странно одетых и повторявших ее имя. Слава богам. Значит, ее искали. План Стаса не удался. Теперь теперь бы полежать немного. Вода текла из ноздрей и ушей, в голове гудело.
Ветер тут же охладил тело в мокрой одежде, Елизавета задрожала и села, обняв себя руками. Мозг начал вычленять слова и фразы неохотно, словно пытаясь превратить какофонию в осмысленную речь. В ушах еще шумело. Зато она стала понимать, что говорили люди вокруг и начала различать их лица. Их было не так много, всего трое: женщина, мужчина и мальчик.
Барышня, барышня! причитал над ухом визгливый голос. Как же вы так?!
Женщина в платье с фартуком. Чепец. Фартук испачкан белым. Мука, вяло подумала Лиза.
Я видел, как она в воду сиганула! мальчик. Выражение лица восторженное. Вон с тех камней! На лодке подплыла и сиганула. А лодку вон, ниже по берегу выкинуло.
Боги спасли, голос густой, рокочущий. Спаситель Елизаветы. Огромный мужик. Топчется рядом, мокрый насквозь, мнет в руках мокрую же шляпу.
Конечно, спасли! с жаром подхватила женщина в чепце. Тебя, Роог, на берег направили! Наша барышня плавать-то толком отродясь не умела.
На то, видать, и расчет был, с упреком прогудел мужик.
Видимо, из-за тусклых лучей солнца, отраженных от моря, кожа мужчины показалась Лизе зеленой.
Как же холодно!
Лиз! Лиз! донеслось издалека.
Елизавета подняла голову. По пляжу бежали женщина, юная девушка и девочка лет десяти.
Девочка первой достигла людей, склонившейся на Лизой, накрыла ее плечи широким палантином, обернулась и крикнула:
Мам, Инара, с ней все в порядке!
Девушка, не добежав несколько шагов, остановилась и нахмурилась. Женщина, дама лет пятидесяти пяти в длинном платье, шали и чепце, рухнула возле Елизаветы на колени.
Доченька! прорыдала она, закутывая Лизу в шаль. Зачем же ты так? Ну зачем? Мы же любим тебя!
Лиза вгляделась в ее черты. Они были так похожи, эта женщина и ее мать, умершая три года назад!
Мама, слабым голосом проговорила Елизавета и потеряла сознание.
Она проснулась из-за непривычно громкого пения птиц за окном.
Утро. Пора готовиться к предстоящему юбилею. Но можно еще немного понежиться в постели, поразмышлять над тем, какой странный сон приснился и
Лиза раскрыла глаза и увидела высокий потолок с лепниной и трещинами. Покосилась вправо. Окно. Потрескавшаяся рама. Шторы сливочного оттенка с выцветшими лентами красиво состарено, со вкусом. Где она?