Тёма вежливо извинился перед Улитом:
Здравствуйте, уважаемый. Хорошая сегодня погодка, не так ли? Извините за мою поспешность работа зовет!
П-п-п-п Пос-с-с-спос-поссыпосы-с-с.., попытался выговорить старикан, вытаскивая свои глазки из тела.
Не дождавшись ответных приветствий от сильно заикающегося почтальона, журналист побежал дальше по улице, в сторону Окружной больницы.
Напротив пожарища, на другой стороне широкой проезжей части, уже открылось уличное кафе. Один из официантов, пожилой кузнечик в белой коротенькой куртке, выносил стулья и расставлял их вокруг пластмассовых столиков. Тёма бухнулся на стул и заказал большую чашку черного кофе и рогалик с маслом.
Жарко вчера у вас было? Вежливо поинтересовался он у официанта, мотнув головой на пожарище, перепугались?
Да, пришлось понервничать, официант благодарно полунаклонился к первому клиенту, Полыхнуло так неожиданно, что сначала показалось миражом. А от жара, сами видите, даже стулья кривыми стали на один бок.
Муравей достал блокнот и, изредка поглядывая по сторонам, застрочил карандашом. Статья о пожарных рождалась сама собой. Сейчас важно было накидать «мыла» для массы, которую позже надо сократить и дополнить профессиональными терминами, жаргонными словечками и понятиями для неискушенной публики. Но важность профессии обозначалась и без этих мелочей.
Мимо столиков кафе стуча высокими каблуками, прошла прекрасная девушка в ярко-красном платье, розовых туфлях лодочках и белых чулочках. В том, что на ней были именно чулочки, Тёма знал на все сто процентов. Это была его троюродная сестра Лиза, работающая в Окружной больнице старшей медсестрой. Пару лет назад муравей решился и, плюнув на легкий инцест, все-таки сестра, хоть и троюродная, но подкатил к ней на полном серьезе прямо в больнице. Так как Лиза тоже была не прочь поэкспериментировать с красавчиком Тёмой, она затащила его в какую-то коморку, оказавшуюся провизорской. Они здорово позажимались там и, задрав белый халат на Лизе, Тёма не на шутку возбудился, обнаружив, что ее прелестные ножки действительно затянуты в белые чулки с широкой резинкой. Если бы не приход в провизорскую какого-то дурака доктора, случилось бы то самое, непоправимое. Но, как только доктор выгнал муравья из больницы и потащил Лизу к начальству, вся романтика между ними кончилась. Вверх взяло благоразумие и порядочность. Тёма потом еще раз попытался пригласить Лизу на свидание в кафешку, но она, после пары чашек чая, сказала, что им лучше остаться друзьями и родственниками, как было в детстве. Тёма согласился, но чувство большой потери так и не покидало его эти годы. Он приглашал Лизу время от времени потанцевать или в ресторан, но никто из них не был против, если второй приводил с собой пару.
Сейчас Лиза, продефилировала мимо его столика, даже не посмотрев на брата. Вполне может быть, что и правда, просто не заметила его. Муравей ощутил прилив тоски пополам с нежностью, глядя, как фигуристая сестренка перебегает дорогу, звонко цокая шпильками, и скрывается в дверях приемного покоя больницы. Кое-какие мысли забродили у него в голове, но, не успели оформиться в идею, как сверху затрещали крылья Калверта и еще одного усатого парня с глазами, горящими весельем. Тёма кинул горсть мелочи на столик и побежал к друзьям, зависшим над вонючими остатками сгоревшей биологической лаборатории.
Напарник Стрекози по пожарному авиаполку был мало знаком Тёме. Пару раз они встречались на вечеринках, пару раз он видел их вместе с женой на улице. Звали его Меган, а жену, вроде бы, Одоната25. Меган был заядлый спортсмен, культурист и сторонник правильного и здорового образа жизни. Качалки, режим питания, белковые диеты, никакого спиртного, для Темы это была какая-то другая, теневая сторона реальной жизни. Хотя печальные глаза жены Мегана, были очень даже ничего, да и фигурой она вышла, любо посмотреть. Не Лиза, конечно, но тоже радовала глаз.
Здорово, парни, закричал Тёма пожарным, которые висели над пепелищем и о чем-то разговаривали, подождите меня!
Тёма перелез через ограждение, оставленное милицией и сразу вляпался по щиколотку в жижу, состоящую из сажи пополам с водой. Пока он высматривал более чистую поверхность, чтобы допрыгать до середины пожарища, Стрекозя с напарником уже подлетели к нему.
Здорово, брутально прогудел Меган, приземляясь рядом и протягивая Тёме мускулистую руку, тебя еще не уволили из редакции? Ходил слушок такой. А туда даже не лезь, только вывозишься в грязюке. Там нет ничего интересного.
Похоже, ночью тут поработали эксперты, Калверт встал рядом с журналистом и, показывая рукой на черные бревна и покрытые сажей камни, стал рассказывать, смотри, видишь, как распространялось пламя. Тут произошел дефлаграционный взрыв. Ты давай блокнот хватай и записывай, у меня всего десять минут есть, нужно на окраину скоро лететь. Так вот, для дефлаграционного взрыва необходимо наличие горючего газа и воздуха, перемешанных в такой пропорции, чтобы эта смесь находилась между нижней и верхней концентрационными пределами взрываемости
Тему не надо было упрашивать. Одной рукой он стенографировал в блокнот все, что говорил ему друг, а второй зарисовывал Мегана, принявшего мужественную позу на фоне обгорелых балок.
Из всего, что надиктовал муравью пожарный, Тёма сделал только один вывод: все пятерки и четверки, которые он получал в школе по химии и физике, были поставлены ему исключительно за красивые глазки и смазливую внешность. Но, добросовестно записав показания друга, муравей осознал, что единственный вывод о причинах возгорания, который напрашивался сам собой, это взрыв некого вещества. А на вопрос, какого именно вещества, что послужило источником детонации и откуда оно взялось, ответят уже следователи, а не простые пожарные.
Пожарники упорхнули на вызов, а Тёма на колене дописывал последние фразы, когда увидел, что в приемный покой Окружной Больницы зашел его знакомый, лейтенант Тараканов. Муравей соскочил с грязного бревна и, на ходу отряхивая измазанные сзади брюки, понесся за лейтенантом. Он обнаружил его в регистратуре приемного покоя, когда тот уже проходил за вращающийся турникет мимо охранника, и закричал:
Тараканов, эй, лейтенант, Тёма, запыхавшись, подлетел к обернувшемуся милиционеру, как кстати, что я тебя встретил! Удели мне пару минут, пожалуйста.
Лейтенант скорчил недовольную мину, но остановился.
Чего тебе, я спешу, грубо ответил он, но в глазах милиционера не читалась неприязнь, давай быстрее.
Можно мне с тобой? Скороговоркой проговорил Тёма, хватая его за рукав, пожалуйста! Мне надо тебе объяснить кое-что.
Тараканов сделал знак рукой охраннику и мрачный хрущ, с туповатым выражением на лице, открыл Тёме турникет. Лейтенант рысью побежал по коридору, освещенному люминесцентными лампами, и журналист бросился за ним, с трудом попадая в такт его шагам.
Слушай, мне очень нужна твоя помощь, начал Тёма, понимаешь, у меня тут наметилось серьезное повышение в редакции, боюсь даже сказать какое. Но мне срочно нужна статья о работе милиционера. Ну, в смысле о ее важности. Мне нужны подробности. Как твой день начинается, как проходит получение задания на патрулирование и так далее. Понимаешь?
Тараканов скосил на муравья глаза и остановился в коридоре, пропуская санитара с каталкой, накрытой простыней.
И тебя тоже повысили? Как-то озадачено проговорил он, я думал, тебя уволили.
Нет, еще не повысили, закатив глаза, сказал муравей, но точно не уволили! А повысят, если выполню пустяковое задание. Мне нужно описать наше общество и важность отдельных, самых значимых профессий. Пожарный вот, милиционер, врач и так далее.
Зачем это? Спросил лейтенант, проскакивая коридоры и вращая головой с длинными усами на перекрестках, пытаясь понять, куда нужно двигаться в этом диком лабиринте.
Откуда я знаю зачем, терпеливо сказал Тёма, мне редактор поручил, надо выполнить. Вот я и подумал, что ты по дружбе разрешишь потереться около тебя денек. Посмотреть, как ты работаешь. Я без твоего разрешения ничего не буду писать, я же понимаю все.
Тараканов прижался спиной к стене, давая пройти большой группе медиков в белых и зеленых халатах. Он повращал глазами, обдумывая что-то и, наконец, произнес:
Давай сделаем так. Я сейчас сильно занят. Но после 15 часов освобожусь и приду сюда. Мне, тут кое-что проверить надо. Так что будь в приемном покое в 15 часов ровно. Договорились?
Спасибо, искренне сказал Тёма, а почему ты сказал, что меня «тоже» повысили? А кого еще повысили?
Меня, буркнул лейтенант, дословно, я теперь «перспективный сотрудник». В должности следователя.
Тараканов развернулся и умчался в сумрак очередного перехода, а Тёма остался стоять с открытым ртом. Он пришёл в себя только через несколько секунд, когда его больно толкнули в живот тяжело нагруженной каталкой. Какие-то пластиковые контейнеры высыпались на пол, и санитар-пилильщик заорал на журналиста:
Ты чего тут раскорячился, скотина, не видишь тут узкое место! Давай, двигай отсюда!
Тёма поспешно извинился и начал помогать свирепому пилильщику собирать выпавшие белые контейнеры. На крышке каждого контейнера стояло странное клеймо, нанесенное красной краской. Что-то вроде стилизованной буквы «A». Тёме показалось, что вчера он уже видел что-то похожее.
Пилильщик ругался как сапожник и вырывал контейнеры из рук муравья. Один контейнер раскрылся, и оттуда посыпались коричневые стеклянные бутылочки без этикеток. Санитар окончательно рассвирепел и чуть не пинками погнал его прочь, крича во все горло охрану.
Тёма едва увернулся от его ноги и, отскочил в сторону. Он обозвал медбрата тупым сидячебрюхим и настоятельно посоветовал ему не занимать в больнице должность явно несоответствующую его интеллектуальным способностям. Более того ему следовало поскорее идти в дальний и темный лес скручивать жухлые и сухие листики26. Санитар, наконец, углядел, что перед ним муравей и решил дальше не связываться с ним. Он вернулся к своим коробкам, бурча себе под нос чего-то вроде: «мы еще с тобой увидимся и тогда я тебе покажу листики».
Но Тёма уже не слушал и побежал в сторону сестринской, поздороваться с Лизой и заодно закинуть удочку на счет ее связей в больнице. Статья о работе медиков стояла на третьем месте в рейтинге.
Он сидел на кушетке рядом с постом терапевтического отделения и ждал свою сестру с обхода. Рука сама собой быстро строчила в блокноте статью про пожарных, глаза тревожно поглядывали на часы. В девять утра надо было кровь из носу быть в редакции, а у него не было ни одной новости для завтрашнего выпуска. Его непосредственный начальник, Катерина Божина, противная толстуха, вечно вопящая «ну, когда же я уже сдохну» и без остановки пьющая соду от изжоги, могла лишить его недельного гонорара за отсутствие новостей в колонке.
Тёма решил идти ва-банк и забить на колонку новостей, поставив все карты на главного редактора и его задание. Подняв на секунду глаза, он увидел, как по коридору стремительно и легко двигается в его сторону самая красивая фигура из всех, видимых им среди девушек. Белый халат не скрывал ни изумительной формы ног, которые даже без высоких каблуков, в простых резиновых больничных тапочках, казались совершенством. Ни выпуклую идеальную грудь. Узкая талия, перехваченная простым белым пояском, казалась затянутой в корсет. Все подробности, скрытые под одеждой, Тёмант, как настоящий художник, дорисовывал без видимых усилий.
Привет, братишка, проворковала Лиза, подойдя к Тёме вплотную, ты чего это в кепке тут сидишь? А ну-ка, снимай, проказник невоспитанный.
Лиза сняла у него с головы шляпу и ласково чмокнула в щеку.
Ты не в пивной, а в больнице. Тут вообще нельзя без халата ходить. Чего пришел? У меня очень много работы и доктор Кипятков ждет меня с журналами.
Какой еще Кипятков? спросил Тёма, отбирая назад свою шляпу и вставая с кушетки, я к тебе по важному делу зашел.
Доктор Кипятков Владлен Евгеньевич27, проворковала Лиза, теребя кривой узел галстука на рубашке брата он такой милашка. Ни чета каким-то там журналистам. Или тебя все-таки выперли из редакции за бездарность?
Ничего меня не выперли. Лиза, погоди, давай я серьезно скажу. Мне тоже надо бежать в редакцию, опаздываю уже. У тебя, когда смена заканчивается, в два или четыре? Мне поговорить с тобой надо.
О! Лиза удивленно подняла идеальные брови и лукаво посмотрела на Тёму, еще одна свиданка, которая закончится неловким молчанием? Куда пойдем?
Нет, не свиданка, Тёма надел шляпу и сбил ее на затылок, мне надо с тобой о важном деле поговорить. Во сколько ты заканчиваешь?
В шестнадцать тридцать, сообщила Лиза, вытаскивая из шкафа толстенные черные журналы, а вечер у меня сегодня занят. Ты чего хотел-то?
Давай я приду к четырем часам, мне всего-то надо несколько минут. Правда, по делу. Потом расскажу подробности, а сейчас, пора бежать. Через сорок минут нужно быть у главного редактора, Тёма не удержался и добавил, меня скоро повысят! Может быть.
Ври, да не завирайся, ответила Лиза, перебирая журналы на столе, приходи, конечно. Всегда рада тебя видеть. Но, с тебя чашка кофе и шоколад после смены. Я буду голодная!
Да хоть ужин в «Мисогигаве»28! Воскликнул Тёма и попытался по-братски чмокнуть Лизу в щеку. Но она повернулась и подставила ему свои пухлые губки. Муравей на секунду забыл все на свете, но получив шуточную пощечину, побежал к выходу. В конце коридора он обернулся и махнул Лизе шляпой, но она уже не смотрела на него.
Тёма выскочил из Окружной больницы в каком-то лихорадочном возбужденном состоянии. Такси ловить не хотелось, и он понесся на своих шести, не особенно обращая внимание на все, что творилось вокруг него. Перед глазами прыгали то части тела его сестры, то лукавые глаза, то дразнящая улыбка. Муравей влетел в редакцию, кинул направо «привет», налево бросил «здорово». Услышал за перегородкой из своего отдела новостей истеричные крики: «ну вот, когда же я уже сдохну», и свернул прямиком к лестнице на второй этаж, где находился кабинет шеф-редактора и одновременно главы городской газеты Шмеля Шигана.
Шиган торчал за своей стеклянной перегородкой и в остервенении правил красным карандашом статью, выделяя целые абзацы сначала квадратными рамками, а потом перечеркивая их толстым красным крестом. Иногда бумага рвалась под его нажимом. Перед редакторским столом стоял Аркадий Эмпузов, один из двух братьев богомолов, работающих в редакции. Он был очень неплохим журналистом и писателем. В свое время издал два успешных фантастических романа, пользующихся до сих пор читательским успехом. Его брат Борис Эмпузов29 работал заведующим хозяйством в редакции газеты и не имел к журналистике вообще никакого отношения, хотя поговаривали, что романы они писали вместе. Он выдавал карандаши, блокноты и бумагу и был очень приличным товарищем. Ни мелочным, ни злопамятным и никогда не напоминал о долгах, тому, кому одолжил «до зарплаты». Аркадий ссутулившись, с грустью смотрел на полностью исчирканную статью и слушал нечленораздельное рычание главного редактора.
Тёма притулился около стеклянной двери, перелистывая свой блокнот и делая наброски второй статьи, когда Эмпузов медленно и с достоинством вышел из кабинета главного редактора, подгоняемый шквалом криков, воплей, заклинаний на неизвестном языке сопровождаемых ритуальными приплясываниями, а также метко брошенными в голову писателя комками изорванной и смятой статьи. Такое поведение редактора, в общем-то, никого никогда не удивляло, и корреспондент вежливо поздоровался с Аркадием за руку.