Тёма пришел к белым стенам Окружной Клинической Больницы на целый час раньше, назначенного Таракановым, времени. Он сел в тенечке за пластиковый столик в кафе, напротив больницы, заказал большой «Американо» в который попросил добавить сливки, чем вызвал брезгливое недовольство чопорного официанта, и начал работать над второй статьей. Знаний журналиста хватало, чтобы написать её и без помощи, но он давно уже привил себе способность делать любое дело ответственно и профессионально, досконально погружаясь в тему и стараясь разобраться в вопросе, о котором он пишет.
Ровно в пятнадцать ноль-ноль, как по будильнику, лейтенант Тараканов появился перед главным входом в больницу. Он остановился на ступеньках крыльца и, оглянувшись вокруг, увидел журналиста, спешащего к нему из кафе. Тараканов отвернулся в другую сторону и смотрел на громаду Термитника, пока журналист не добежал до дверей в больницу. Лейтенант резко обернулся, молча протянул муравью руку и открыл двери.
Они очутились в прохладном полусумраке приемного покоя, и Тараканов сразу направился к турникету охраны. Сонный охранник тупо кивнул лейтенанту и нажал на рычажок. Они понеслись в сторону лестниц по узкому коридору. Лавируя между каталок, коробок и спешащих по своим делам медиков, Тёма старался держаться за спиной лейтенанта. Говорить было неудобно, пока они не свернули к подземному переходу во второй больничный корпус, где движение было не такое активное. Тёма догнал Тараканова и пошел рядом с ним.
Куда спешим, напарник? Спросил он, поделишься инфой, или мне самому провести расследование?
Хватит дурачиться, оборвал его лейтенант, у нас серьезное дело, и я даже рад, что ты будешь в курсе.
Он вдруг резко остановился и оглянулся по сторонам. В коридоре никого не было. Тараканов, подойдя к двери в какую-то техническую коморку, подергал ручку и открыл ее. Внутри комнатки были навалены швабры, веники, ведра и тому подобные, необходимые для уборки помещений, инструменты. Он зашел внутрь, и Тёма шмыгнул за милиционером следом. Тараканов аккуратно прикрыл дверь за собой и прислушался далеко в другом конце коридора простучали чьи-то шаги, но сразу затихли. Журналист весь вытянулся в струнку, в ожидании сверхсекретной информации.
Тараканов посмотрел на муравья сверху вниз. Лицо его было крайне серьезным.
Ты в дружбу веришь, Тёма? Неожиданно спросил Тараканов.
Немного опешивший от такого вопроса, Тёма промолчал. Он вдруг испугался, что лейтенант немного со сдвинутой крышей в части психики.
Ты ведь парень неплохой, насколько я могу по тебе судить. Так вот, как относишься к настоящей дружбе? Настойчиво переспросил Тараканов.
Да, как, смутился Тёма, нормально я отношусь. У меня полно друзей.
Он посмотрел снизу-вверх в глаза милиционера и тут же поправился скороговоркой:
Я не так выразился! Я за настоящего друга любую ногу дам себе отрезать, на смерть пойду, если ему это поможет, Тёма заволновался, так как по выражению лица Тараканова ничего нельзя было понять. Он нависал над муравьем темной громадой в свете одной единственной тусклой лампочки.
Поверь, мне можно довериться. Если ты скажешь о какой-то тайне, то она умрет со мной. Я любые пытки выдержу, если надо будет! Честно. Не сомневайся во мне!
Тараканов помолчал еще несколько секунд, внимательно оглядел Тёму с головы до ног и сказал:
Ну, я так и думал, он открыл дверь коморки и выглянул в коридор, повращал головой туда-сюда, и снова понесся по переходу, ты, конечно, эдакий весельчак, пустомеля и балагур. Это понятно. Но в качестве забавного друга главного героя сойдешь.
Чего?
Товарищ, я говорю, ты нормальный.
А, то, вставил Тёма, про себя ругнувшись паучьими сетями.
В общем, слушай, сказал Тараканов через плечо семенившему за ним журналисту. Все, что я тебе сейчас покажу и расскажу, это моя личная тайна. Меня повысили до следователя только за то, что я всегда выполнял все приказы, которые мне отдавало начальство. Но в этот раз, я не смогу так поступить. А дело вот в чем. Вызвал меня к себе вчера вечером в кабинет капитан Мастотерм и поблагодарил за службу и сказал, что впечатлён моими способностями. В качестве аванса он повышает меня и дает мне для начала очень легкое дело, которое мне необходимо закрыть как можно скорее. Я спросил его, что это за дело. Это пустяковое самоубийство, говорит мне капитан Мастотерм. Ты, говорит, просто собери все необходимые документы и опроси пару свидетелей. Тело самоубийцы должны забрать, говорит, завтра утром в морг, ты составь протокол, и быстренько закрывай дело за отсутствием состава преступления. Что бы в четверг папка уже лежала у меня на столе на подписи. Справишься, будешь молодцом, и твоя карьера взлетит как воздушный шарик в небо в ясную погоду. Так и сказал как воздушный шарик.
Тараканов проскочил перекресток, забитый медсестрами в белых халатах. Медсестры громко зашептались, когда парочка красавцев протиснулась сквозь их маленькую кучку. В спину парням ударил звонкий смех. Тёма, обернувшись, весело подмигнул девушкам, лихо заломил шляпу и собирался отмочить какую-то похабную шутку. Но Тараканов так сильно дернул его за руку, что муравей чуть не грохнулся на пол. Девушки захихикали еще громче и из кабинета высунулась толстая рожа какого-то врача в круглых очках. Он громко зашипел на девчонок.
Тараканов тащил Тёму полутемными лестницам дальше вниз.
Хватит паясничать, спокойно, но грозно сказал он.
Ну, так я ж весельчак, отпарировал Тёма, незачем всем быть такими сухарями как ты. Рассказывай дальше.
А дальше вот что. Я сразу пошел по адресу, который мне дали в дежурной части. Оказалось, что в квартире 34, в доме 21 на улице Сенной живет товарищ по фамилии Папилионидис33.
Грек, что ли? Или латинас? спросил Тёма, дурацкая фамилия.
Да кто знает. Может фамилия просто дурацкая. Короче. Он работает в банке каким-то клерком в отделе депозитов. И оказалось, что он не просто мертв. А от него практически ничего не осталось.
Тараканов замолчал и остановился перед тяжелыми двустворчатыми дверями, на которых висела табличка с надписью «МОРГ». Лейтенант толкнул дверь и вошёл в ярко освещенный холл, перегороженный пополам высокой стойкой. За стойкой торчал скучающий интерн патологоанатомического отделения кузнечик Сачков34, которого Тёма неплохо знал и раньше. Журналисту в его работе приходилось посещать всякие места. И такие как морг, и кладбище, и всякие притоны, и злачные места. В одном из таких злачных притонов он и познакомился с Сачковым. Теперь тот, время от времени, позванивал муравью на работу и за пятерку сообщал ему о каком-нибудь интересном случае из своей практики. Парень он был прыщавый, с заиканиями и нелепыми шуточками, безуспешно волочился за девушками, усиленно зубрил медицину и мечтал о карьере пластического хирурга.
Милиционер навис над дремлющим Сачковым и молча начал на него таращиться, ворочая черными усищами. Тёма не выдержал и стукнул кулаком по звонку, который был прилеплен на старую жвачку к парапету. Звонок громко звякнул, и Сачков подскочил от неожиданности.
Вы чё расшумелись, просипел он глухим, сорванным голосом, тише можно?
Боишься, покойники проснуться? А зачем тогда такой звонок сюда прилепил, весело спросил Тёма, помня, что он, согласно характеристике следователя Тараканова, еще и балагур, что с голосом Семён? Простудился?
Кузнечик махнул лапкой и, ухватив себя за горло другой лапкой, еле выдавил:
Вчера пели в караоке-баре с корешами с курса. Наорались так, что вот результат. Острый ларингит. Теперь пиво неделю пить нельзя.
Потом поделитесь впечатлениями о вечеринках, грубо прервал их Тараканов, показывай тело номер 1702/179235.
Сачков медленно выполз из-за своей стойки.
Утром что ли не нагляделся на него. Вскрытие уже провели, результаты я тебе хотел послать в отделение почтой. Но не успел. Сейчас найду, он начал рыться в картонной коробке с корреспонденцией на отправку.
Куда я его тут сунул-то, сипел кузнечик, мне вообще говорить нельзя, а то осложнение будет.
Ну, вот и молчи, а дело делай, опять нагрубил Тараканов, показывай тело, результаты потом отдашь.
Семён вяло махнул на него рукой и вытащил здоровенный желтый конверт, запечатанный восковой печатью с гербом больницы. Он, молча и выразительно, взмахнул своей короткой ручкой в сторону милиционера и отдал ему конверт. На, мол, получите и распишитесь. Потом схватил со стола связку ключей и, толкнув ногой вращающуюся дверь, повел лейтенанта и журналиста по белому, выложенному кафелем коридору, в котором с треском мигали люминесцентные лампы. Они прошли через коридор, потом через зал вскрытий вошли в больничное хранилище тел, или попросту в холодильник. Весь зал был забит каталками с покрытыми простынями телами на них. Обе стены, справа и слева от входа, и от пола до потолка занимали ящики морозилок различного размера.
Тёма был здесь далеко не в первый раз, но, как и всегда, почувствовал легкую тошноту и головокружение. Смертей он видывал достаточно, видел смерти и страшные, и безобразные. Иногда тела представляли собой высушенные мумии, иногда мокрые плоские лепешки, были и расчлененки, и куча всего, от чего нормального муравья начинало выворачивать наизнанку. Увиденное в морге он всегда переносил с большим трудом.
Вскрытие делал доктор Иоганн Фаустович Долгоносов36, просипел Семён, но, как ты и сам понимаешь, Тараканов, тут особенно и не пришлось делать вскрытие. Вот тело, смотри Тёман.
Интерн остановился около одной из каталок, на которой угадывалось длинное толстое тело и откинул простынь. Тёма вытаращил глаза и даже не сразу понял, что это такое перед ним. На каталке лежала прозрачная оболочка, сохранившая форму тела. Внутри оболочки не было никаких признаков внутренних органов, крови или вообще хоть чего-нибудь. Просто пустая хитиновая оболочка37, совершенно прозрачная, бесцветная, отсвечивающая яркими бликами от больничных ламп, с редкими клочками неприятных волосков. Лицо несчастного Папилионидиса выглядело как маска с широко распахнутым, будто в диком крике, ртом. Пустые глазницы таращились в потолок. Сачков мерзко ухмыльнулся и откинул простынь полностью.
А где все остальное? Не выдержал Тёма. Он почувствовал острое желание исторгнуть из себя весь сегодняшний дорогущий обед.
Это и есть, все тело, опять криво ухмыльнувшись, просипел кузнечик, больше ничего не привозили. Что тут сделаешь. Как я уже говорил, вскрытие было простой формальностью.
Тараканов молча смотрел на труп. Потом наклонился к тому месту, где у бывшего банковского служащего раньше была шея, начал что-то внимательно разглядывать.
Дай увеличительное стекло, не глядя на интерна, сказал Тараканов.
Сачков сходил к столику с инструментами и выбрал толстое увеличительное стекло на длинной ручке. Попутно включил лампу, висевшую на рельсе на потолке и подтащил ее ближе к каталке.
Держи, еле слышно сказал он, доктор Долгоносов все описал в заключении.
Тараканов так же молча, взял стекло, подправил лампу и начал разглядывать хитиновый покров на спине тела. Тёму отчаянно затошнило.
Так, где же все остальное, Тараканов, спросил он, чтобы отвлечься и начал глазами искать какую-нибудь емкость подходящего размера.
Семён откровенно потешался над ним. Он ногой подтолкнул к муравью никелированное ведро для органических отходов и чуть не ржал в полный голос, благо, что голос у него пропал совсем.
Странная отметина на шее, вроде как укол сделали толстой иглой или шилом. Хм. Все, пошли отсюда, сказал Тараканов и выпрямился, спасибо Семён. Ты, это. Все как обычно, договорились?
А то, только просипел кузнечик и, махнув лапой на милиционера начал накрывать тело простыней.
Пошли, Тёма, сказал лейтенант просто, я тебе по дороге дорасскажу.
Они вышли из морга, и Тёма прислонился к стене, стараясь отдышаться и справиться с желудком, которому очень захотелось самому посмотреть на окружающий мир.
Что это было, выдавил он, наконец, из себя, сколько трупу лет? Это ж так мумифицироваться. Для такого надо года два, три, не меньше.
Тараканов посмотрел на журналиста и сказал:
Его видели живого и вполне здорового в прошлый четверг. Нам надо опросить несколько свидетелей лично. Я успел только с его начальником поговорить сегодня утром по телефону. Так что, если хочешь, я тебе по дороге расскажу свою историю, а ты со мной поучаствуешь в незаконном расследовании.
Почему, незаконном? тошнота у Тёмы почти прошла.
Потому, что я уже отдал на подпись дело с рапортом о прекращении уголовного дела из-за отсутствия состава преступления. Самоубийство, понимаешь.
Они быстро побежали по коридорам больницы в сторону приемного покоя. Лестницы, переходы, коридоры мелькали быстро, и муравей изо всех сил спешил за Таракановым. Перед глазами висела картинка с пустым хитиновым панцирем и страшно распахнутым в жутком крике ртом.
Самоубийство? свистящим шепотом начал Тёма, самоубийство?! Он что, по их мнению, пришел домой, бухнулся на диван перед телеком, воткнул себе в шею коктейльную соломинку и выпил сам себя?
Я зайду на пару минут к заместителю главного врача, сказал Тараканов на втором этаже главного корпуса, подожди меня на улице.
Мне с сестрой поговорить надо, вспомнил Тёма, я буквально на пять минут в педиатрическое отделение забегу. Не уходи без меня, ладно?
И он побежал к Лизе.
Какое нафиг, самоубийство, бормотал он себе под нос, перепрыгивая через две ступеньки, обалдели они совсем в милиции.
Лиза стояла в коридоре и разговаривала с парой медсестер в коротких беленьких халатиках. Под мышкой она держала толстую тетрадь и не спеша повернула голову в сторону Тёминых шагов. Сердце муравья замерло. Он как в замедленном кино шел навстречу Лизе, а ее длинные ресницы медленно-медленно двигались, на секунду закрыв глаза веками с густыми синими тенями. Губы так же замедленно начали раздвигаться в сладкой улыбке. Тёма судорожно выдохнул.
Лиза, привет еще раз. Есть секундочка тет-а-тет? Извините, девчонки.
Он совсем не нежно схватил Лизу за локоть и потащил ее в угол. Выйдя на лестницу, Тёма оглянулся и, приблизив лицо к удивленной Лизе, зашептал ей почти в ухо:
Лизик, мне очень нужно, что бы ты свела меня с хорошим доктором вашей больницы
Подхватил-таки ЗППП от своих подружек38, прервала его Лиза и мягко освободилась из железной хватки, а я тебя предупреждала. Теперь придется от сифилятины тебе уколы делать, иначе станешь бездетным, а это
Ну, перестань, Тёма в отчаянии закатил глаза к потолку, я серьезно. Слушай. Мне светит умопомрачительное повышение в редакции. Нужно кровь из носу выполнить одно пустяковое задание редактора, написать серию статей о важных профессиях нашей округи. Понимаешь? Сам мэр в курсе этого задания. Так что, я сейчас мотаюсь между своими друзьями и стараюсь вжиться в их работу. Врач у меня на третьем месте и сегодня, крайний срок завтра, надо написать статью. Понимаешь? Мне необходимо провести хотя бы полдня в обществе доктора, пока он выполняет свои обязанности. Как назло, у меня сейчас нет ни одного мало-мальски знакомого костоправа. Сведи меня с кем-нибудь из своих приятелей в больнице, пусть покажет, что и как тут у вас происходит. А я перед тобой в долгу не останусь! Понимаешь?