Но, Женич, это ведь ничего не доказывает! возразил Витяй. Твой мистический взгляд на историю, на мировые войны напоминает пресловутую теорию заговора, не имеющую никакого отношения к исторической науке. Твою субъективную интерпретацию событий ни в одном учебнике не напишут.
Вот именно, не напишут, усмехнулся Евгений. Смотри дальше! В фильме перечисляются приоритетные научные направления компании «Торн Индастрис»: микроэлектроника, сланцевая энергетика, канцерогены для сельского хозяйства, избирательная генетика и половые аттрактанты. Добавим сюда рынок развлечений, средства массовой информации и получим список именно тех отраслей, в которых американские компании являются мировыми лидерами.
Когда снимался фильм, все эти разработки были уже известны, не согласился с ним Виктор. Что касается масс-медиа, то это основа любой системы, не только антихристова царства.
Они снова с ним спорили, совсем как на кухне Аделаиды Прокопьевны! Виктор и тогда, и теперь придерживался рационалистической точки зрения. Он объяснял совпадения исторических событий теорией вероятности и самовнушением.
Если человек верит, что Земля плоская или, скажем, кубическая, то он найдет множество доказательств тому, что так оно и есть. Если человек верит, что Земля шарообразная или имеет форму додекаэдра, то он будет видеть неопровержимые доказательства в пользу именно своей версии, хотя на самом деле Земля с таким же успехом может иметь форму яблока, живой клетки или вообще не иметь никакой определенной формы, подобно квантово-механическим струнам.
Их теологическая беседа с элементами математики, мистики и чего-то еще в том же духе затянулась до самых сумерек, пока Витяй не стал собираться домой.
Ну, давай, Женич, не теряйся! Если что, пиши в личку или звони, я всегда на связи.
Подожди, я тебя провожу!
Под светом фонарей они дошли до остановки, затем Евгений вернулся в магазинчик и отправился в свою коморку. На днях он заглянул в художественный салон, который находился на соседней улице, купил кисти, краски и решил ради забавы что-нибудь нарисовать. Когда в магазине никого не было, он доставал свою незаконченную картину, которую прятал за спинкой кровати, включал в наушниках медитативную музыку без слов и погружался в неторопливый созидательный процесс. При этом мысли его обычно сами начинали упорядочиваться и перетекать одна в другую. Иногда он будто полностью исчезал, растворялся то ли в акриловых красках, то ли в потоках космической энергии, переставая рассуждать о чем бы то ни было. Но в этот насыщенный событиями воскресный вечер порисовать ему не удалось.
В дверь магазинчика вдруг энергично постучали. Евгений стремглав выбежал в торговый зал в окне цокольного этажа маячили две женские ноги, а в дверь продолжал кто-то напористо барабанить. В таком случае Евгений обязан был позвонить Роберту Искандеровичу. Однако, поднеся телефонную трубку к уху, Евгений услыхал за дверью голос Юрки:
Жэка, это я, все в порядке!
Заглянув в окошко, Юрка продемонстрировал Женичу довольную физиономию с искрящимися от веселья газами. Он был подшофе, и к тому же еще привел с собой девушку.
Времени первый час! Ты какого черта приперся? спросил Евгений.
Я барсетку оставил у холодильника! Ты меня впустишь или как?
А должен?
Ты что, я же продавец-консультант, забыл? захохотал Юрик. Ну, можешь позвонить Роберту Искандеровичу, если думаешь, что я грабитель.
Тяжело вздохнув, Евгений отворил дверь и в магазин ввалился пьяный Юрка со своей ночной спутницей. По тому, как он с ней обращался, можно было догадаться, что этот сумасброд притащил с собой малолетнюю проститутку. Ей было лет пятнадцать, наверное, от силы шестнадцать собранные на затылке русые волосы, славянские черты лица, густо накрашенные ресницы, ярко-синие глаза. Евгений никогда не забудет эти ее глаза, посмотревшие на него так пронзительно, словно они знали про него буквально все, его неудачи, страдания, его потаенные желания и надежды. Эта девочка, похожая на красивую куклу, смотрела на него детскими глазами, но глаза эти не могли принадлежать ребенку.
Э-э, Жэка! Она тебе тоже нравится? спросил Юрка заплетающимся языком. Ты только посмотри, какая попка!
Он задрал ей подол, поводив с вожделением по заду, отчего она томно перевела взгляд на Юрку, изогнула талию и поцеловалась с ним. Евгений закатил глаза вверх, сожалея о том, что их впустил.
Ты барсетку хотел забрать, напомнил Женич.
А-а, то-очно! Пойдем, у нас там типа ко-омнаты отдыха.
Пошатываясь из стороны в сторону, Юрка со своей пассией направился в подсобные помещения. Женич ожидал в торговом зале, когда он заберет свои вещи и уберется из магазина. Но вскоре в дальней комнате заработал телевизор какой-то музыкальный канал, по которому круглосуточно гнали клипы. Евгений зашел в гостиную, чтобы выпроводить Юрку, однако тот уже развалился на кожаном диване, обнимая полураздетую девушку.
Мы тут немного по-окувыркаемся, я утром все приберу, бесстыже приподнялся пьяный вдрызг Юрка. Жэка, ты только Иска-андерычу не говори!
Ничего не ответив, Евгений вышел вон. Ему захотелось покинуть магазин. Но он не мог этого сделать, он не мог оставить магазин с пьяным Юриком и малолеткой внутри. Поэтому он просто закрылся в своей коморке, напялил на себя наушники, чтобы не слышать стоны, раздававшиеся в соседней комнате, и так пролежал всю ночь, а утром молча собрался и уехал на работу, игнорируя проспавшегося Юрку.
Жэка, ты чего? Так и будешь теперь молчать? виновато прохрипел Юрка вечером, когда Евгений вернулся к закрытию магазина.
Юрик, ты скотина!
Да, ты прав, отчаянно кивнул Юрка. Да, может быть, я скотина! Только ты пойми, все люди такие, все без исключения! Деньги есть живем, денег нет лапу сосем. Дыши полной грудью, Жэка, пока дышится! Жизнь она одна, понимаешь?
Нет, не понимаю! Той девочке, ей сколько лет было? Ты хоть поинтересовался?
Ты просто не в курсе! Мне ее сутенер в стриптиз-баре, бородатый такой абрек, даже паспорт показывал. По паспорту ей уже двадцать! Прикинь?
Ты меня что, совсем за идиота принимаешь?
Хорошо, может, ей еще и шестнадцати нет! Каюсь, грешен, ответил Юрка. А ты знаешь, какая сейчас молодежь пошла? Они сейчас все с четырнадцати лет этим занимаются! Все поголовно. Это мы с тобой в их годы были примерными учениками, пионерами. Макулатуру собирали, на портфелях с ледяной горки катались. Оглянись по сторонам теперь совсем другая жизнь пошла! Поверь, они в своих смартфонах такое зырят в интернете! Или, хочешь сказать, у тебя в студенческие годы ничего такого не было?
Такого точно не было.
Ты же образованный человек, Жека, вспомни «Ромео и Джульетту», «Лолиту» Набокова
Слушай, какой Ромео, какая Джульетта? Опомнись, ты хоть о чем говоришь? Конечно, я не исключаю, что можно влюбиться в школьницу, провожать ее из школы, стихи о любви писать. Но ты подумай, какая у этой малолетки жизнь будет? Она до двадцати лет вряд ли доживет, умрет где-нибудь в притоне от передозировки.
Закрыв лицо руками, Юрик замолк, потом взъерошил на голове волосы и замычал. Случилось нечто совсем, казалось бы, невозможное. Юрик вдруг покраснел и это был один единственный раз, когда Евгений увидел Юрку покрасневшим, точно сгорающим от стыда.
И что ты предлагаешь? Ну, допустим, я ее разыщу, извинюсь, размышлял Юрка вслух. Ну, допустим, она что-то поймет, решит с этим завязать, начать новую жизнь. В чем я лично сомневаюсь. Ведь на ее место придет другая малолетка! Ничего же не изменится! Как можно что-то изменить в этой дерьмовой жизни?
Я не знаю, Юрка, честное слово, я не знаю, можно ли что-то изменить. Тем более, можно ли что-то изменить навсегда, ответил Евгений. Ты, давай, иди проспись хорошенько.
Вообще-то, Женич сам смертельно устал. Ему казалось, что он не спал больше недели с тех пор, как устроился сюда ночным сторожем. Он закрыл за Юркой дверь магазинчика. Зашел в ванную комнату, где был самый низкий сводчатый потолок, ополоснул шею, склонившись над керамической раковиной, вытерся полотенцем и сразу завалился спать. Он никогда не стремился выстраивать дружеские отношения с огнями большого города, с мигающими вывесками, с рекламными баннерами, банкоматами и телефонами, но стоило тут немного задержаться, прикоснуться к неписаным законам, которые диктовала система потребления, как жизнь мегаполиса схватила его цепкими клешнями и никуда не отпускала.
В действительности он ничего здесь не выбирал, ничего не решал. Город не предоставлял ему никакого права решать что-либо самому. Все решения были уже учтены, и если что-то не нравилось, система требовала выходить на улицы, устраивать беспорядки и акции протеста. Но от этих акций всепланетарному монстру становилось только лучше, как в средневековье ненадолго становилось лучше пациентам, на любые жалобы которых доктора в черных масках прописывали одну и ту же процедуру кровопускания. Совершенно обессилев от всего этого, от всей этой борьбы с ветряными мельницами, он лежал в темноте цокольного этажа, будто пережеванный и проглоченный многоликим зверем бездны.
***
Он проносился над теплым морем, над гребнями пустыни, над восточным городом с обветшалыми домами, смотровыми башнями, плотно застроенными кварталами. Кое-где внизу виднелись покатистые купола античных храмов, мелькали склепы и старинные мраморные плиты, которыми были усеяны холмы и пригорки.
Редкие деревца вязов и маслин отбрасывали синие тени на золотистую охру каменных уступов, поднимавшихся к старинной крепостной стене. Высоко над стеной сверкал купол изумительной красоты, однако вход в крепость был почему-то замурован камнями. Евгений пролетел над стеной и стал снижаться, маневрируя между дорожками парка и деревьями. Коснувшись ногами земли, он осмотрелся в надежде повстречать кого-нибудь на площадке перед храмом, в который вели семь готических арок, поставленных в ряд, подобно семисвечнику. Но поблизости никого не было.
Тем не менее, со стороны арочного портала до него донесся озорной детский смех, как будто играющий с ним в прятки. Евгений обошел колонны, пытаясь разглядеть, кто от него прячется, однако смех больше не раздавался. Он вышел во двор с каменным колодцем. Чуть поодаль от него в тени одноэтажного здания с башенкой минарета росло черное дерево, ветви которого были подрублены. По всему двору были расставлены остатки коринфских капителей и постаментов, придававших этому месту весьма загадочный вид. Впрочем, загадочным и нереальным было все вокруг его окружали реплики давно разрушенных архитектурных сооружений, которые продолжали на что-то намекать и каким-то чудесным образом присутствовать в этих разбросанных повсюду камнях.
Обойдя остатки колонн, он заметил за ними девочку, которая во что-то играла сама с собой. Она бросала камешек на известняковый пол и прыгала следом за ним на одной ноге, а потом двумя ногами сразу. Подойдя ближе, он остановился неподалеку от игравшей девочки, заметив римские цифры от одного до десяти, расчерченные на пористых плитах известняка.
Сыграешь со мной? спросила девочка, не оборачиваясь к нему.
Это что, классики? улыбнулся Евгений, вспоминая правила детской игры.
Не прерываясь и не отвлекаясь на него, девочка продолжала прыгать с одной плиты на другую, повторяя странную считалку:
Один сам себе господин,
Два и вот началась игра,
Три части в одно собери,
Четыре свет изливает в мире,
Пять чтобы его принять,
Шесть он находится здесь,
Семь светит всем,
Восемь останется после,
Девять чтобы его измерить,
Десять вернись на прежнее место.
Допрыгнув до цифры десять, которая была изображена в виде крестика, девочка обернулась лицом, которое показалось ему знакомым. Но, как обычно бывает в сновидениях, Евгений не мог припомнить, кому именно принадлежало это прекрасное юное лицо, от которого исходило легкое сияние. Девочка посмотрела на него с упреком.
Ты в самом деле не помнишь меня, Эжьен? мелодичным голосом произнесла она.
Это было во сне! Евгений вспомнил сон, в котором его однажды так уже называли.
Лючия? не поверив глазам, отозвался он.
Она сделала шаг в сторону, разглядывая его чарующим взглядом из-под ресниц. Ей понравилось, что Евгений не назвал ее «Люцифером», этим вульгарным именем из комедийных книжек именем, которого одни глупцы боялись, а другие обожествляли, хотя и те, и другие неизменно вызывали у нее лишь презрение.
Ты опять вторглась в мое сознание? Зачем?
А что, нельзя? Это же сон, здесь все можно, серьезно сказала она. Или ты думаешь, что сны принадлежат только тем, кто их видит? Как клочок земли, который обносят забором и называют неприкосновенной частной собственностью?
Она изящным жестом обвела дворик.
Ты знаешь, где мы находимся?
Евгений оглянулся, заметив справа от себя музейную табличку.
Музей под открытым небом?
Почти угадал, произнесла Лючия, склонив голову набок. Во дни царя Ирода здесь была величественная крытая колоннада. Только мало кто помнит об этом, и даже камни перемешались на этой горе, позабыв места, на которых стояли прежде.
Так мы мы на Храмовой горе? тихо прошептал он.
Гора Мория, Сион, Харам аш-Шариф, у этой горы много названий! Ты удивлен повстречать меня здесь, на этом святом месте? Как видишь, сюда могут возноситься не только Джебраил и пророки.
Разумеется, Евгений был потрясен! Ему не доводилось бывать на Храмовой горе, поэтому он не узнавал окружавших его строений, кроме, разве что, того изумительного купола, мимо которого он пролетел. Такой купол он мог видеть на старинных фотографиях или, быть может, на открытках с видами Иерусалима.
Говорят, именно отсюда началось сотворение мира, вспомнил он, поглядев в синее-пресинее небо.
Ты, наверное, имеешь в виду Купол Скалы, Ас-Сахра? Лючия медленно приподняла руку, указав на тот самый золотистый купол за деревьями. Скажем так, это было удобное место
Она уклончиво хмыкнула, то ли разыгрывая его, то ли подразумевая некий иной смысл этих слов. К сожалению, Евгений не был специалистом по истории Храмовой горы и легендам, связанным с ней, но он понимал, что падшего ангела с этим местом, должно быть, что-то связывало еще до низвержения его на землю. Вероятнее всего, сакральное пространство вокруг, наполненное священными образами, именами, подземными гротами, ступнями, дорожками, входами и выходами было отображением недоступного осязанию духовного измерения, в котором у этих видимых объектов появлялись дополнительные значения. Значения, которые оказывали воздействие на сознание и могли влиять на события в потоках времени, на ход самой истории.
Ты вспоминаешь о Нем? спросил Евгений загрустившего Люцифера. Ты всегда вспоминаешь здесь о Нем
Раньше одна мысль об этом вызывала у меня безудержный смех, сводила с ума. Но сейчас, ты знаешь, сейчас мне все равно, сказала она безразлично.
Ты ведь любила Его когда-то, и Он любил тебя.
Пытаешься причинить мне боль? обиженно поджав губы, отвела глаза Лючия. Или ты действительно ничего не понимаешь?
Возможно, я чего-то не понимаю, но мне кажется, Он бы мог тебя простить, Бог всемогущ и милостив, Он может простить даже падшего ангела. Разве нет?