Высадку рассчитали вроде верно, в этом месте ширина стрелки не превышала трехсот метров. Взрослый человек это расстояние пройдет прогулочным шагом за считанные минуты. Лодки перетаскивали больше трех часов. У пахались вусмерть. Пот лился в три ручья, многие разделись до тельняшек, не обращая внимания на ночную холодрыгу.
Первые две лодки столкнули в воду и установили на них подвесные моторы, экспроприированные у браконьеров. К первым лодкам, выступавшим в роли локомотивов, подцепили на буксир еще по две посудины. Получилось два мини-каравана. Просто и незамысловато. Так и надо. Чем проще операция, тем она надежней. Разве что таскать на себе огромные тяжести это дьявольски трудно, но это человеческий, мужицкий труд, а кто с ним считается на войне? Никто! Война, она только в кино выглядит пафосно и красиво: выстрелы, взрывы, гладковыбритые герои, которые в любых ситуациях носят ладно уложенные прически, а ногти на руках даже у мужчин аккуратно подстриженные, ровные.
В жизни война это тяжелый труд, состоящий из кровавых мозолей, стертых ладоней, обожженных лиц, обмороженных пальцев, сорванных связок и вылезших на ногах вен.
А еще, война это запах, а точнее вонь! На войне воняет все! Воняют ноги, нестираные портянки, воняют немытые тела, воняют раны, воняют земля и воздух кислым запахом сгоревшей взрывчатки. Так что в двух словах реальная война это труд и вонь!
Через Сиваш мы переправлялись больше часа, хоть расстояние было и плевое, но браконьерские мощные моторы издавали слишком громкий рев, чтобы включать их на полную силу, поэтому мы и крались, аки ночные тати.
Высадка прошла не так гладко, как посадка, западный берег Сиваша был слишком заилен и представлял собой сплошное болото, в котором ноги вязли по самое не балуй. Если бы не придумка Фомича, то мы извазюкались бы по самые уши, да еще потеряли половину снаряжения. Старик предложил использовать лодки с мотором как противовес и лебедку. Для этого на берег отправили троих бойцов, которые перекинули через бетонный столб веревку. Один конец ее был закреплен к буксиру, а второй к лодке с грузом и людьми. Буксир тащил веревку, та тянула вторую лодку, перетаскивая ее через грязь. Жалко, что у нас не было ролика, чтобы веревка не рвалась, перетираясь о столб. Но тут уж работаем с тем, что есть
Выгрузив все снаряжение, я дал час на короткий отдых, чтобы бойцы осмотрели себя, перемотали портянки, смазали натертые части тела и переложили вооружение и боеприпасы. Теперь мы вышли на боевой маршрут, находясь в глубоком тылу противника.
Вышли на связь с Сахаровым, Сникерс отозвался быстро, доложился, что все о'кей и он выдвигается к нам навстречу, причем у него есть отличные новости.
Бойцы ели из сухпайков прямо на марше, запивая энергетическими напитками из небольших одноразовых пакетов. Хоть какая-то польза от этих импортных наборов, где вся еда сублимирована и распихана в тюбики и пакеты.
Действительно, уже через час, пройдя около пяти километров, тройка Метлы, шедшая передовым дозором, доложила, что встретила Сникерса. Ночь плавно отступала, на востоке темнота постепенно серела, и скоро должно было совсем рассвести.
На низком горизонте лежит слоями беспросветная мгла. В ней пропадают очертания невысоких берегов. Кое-где в этой туманной мгле опускаются над морем серо-белые полосы. Это идет снег. Мокрый и противный, налипающий склизкими слоями, как в испорченном торте.
Пашка встретил меня широченной, от уха до уха, улыбкой.
Че лыбишься? недовольно спросил я, злясь на промокшие ботинки. В лотерею миллион выиграл?
Лучше! Я тут по дороге, на «блоках», пробил про твой лагерь для военнопленных, и вырисовываются отличные перспективы. Командование этого лагеря массово практикует сдачу своих подопечных в аренду для хозработ. Прикинь?
Да ладно, отмахнулся я. С чего бы вдруг такая беспечность?
В том лагере содержатся в основном местные мужики из окрестных сел. Нахватали всех кого смогли для заложников. Ну, ты помнишь по Донбассу, как это бывает. Во-первых, бесплатная рабочая сила. Во-вторых, всегда можно тянуть жилы из родни. В-третьих, всегда есть кандидатуры на роль «сепаратистов» и «террористов» для отчета перед начальством.
И что ты надумал?
Думаю, надо подкатить к ним и попросить в аренду десяток пленных, типа для погрузки камня в мои «тонары». Понятно, что они отпустят пленных с небольшой охраной, но мы конвоиров передавим как кутят. А потом переоденемся в их форму и, когда приедем обратно, захватим этот лагерь без шума и пыли.
Нормальный план, одобрил я. А что ты им в качестве платы предоставишь? И где гарантия, что они не захотят проверить то место, где ты собираешься грузить камень?
С этим вообще никаких проблем Сахаров вытащил из своего рюкзака плотно набитый тканевый мешочек.
Развязав тесемки, Сникерс высыпал его содержимое себе на ладонь. Золотые украшения: серьги, кольца, браслеты, цепочки, подвески. Все новое, в небольших зип-пакетах с бирками и пломбами проб. Показав содержимое мешочка, Сникерс убрал все обратно, а потом достал еще и пару туго набитых пачек с деньгами. Одна пачка серо-зеленые банкноты с американскими президентами, вторая пачка украинские гривны.
Думаешь, хватит? усомнился я.
Более чем, отмахнулся Пашка. У хохлов очередной кризис, на вояк забили, и те опять голодают и распродают все помаленьку. Так что грех этим не воспользоваться.
Ничего в этом мире не меняется: солнце встает на востоке, а садится на западе, дождевые капли летят сверху вниз, а не наоборот, а в украинской армии, как всегда, разруха, разброд и коррупция! Политическое руководство страны наживается на армии; армейское командование наживается на своих подчиненных; простые вояки тырят все, до чего дотягиваются их вороватые ручки, меняя украденное на водку и наркотики. Ну а что вы хотели от «второй» по силе армии в мире?
Власти приловчились к осуществлению коррупционных схем, идя по стопам предшественников. Чего стоит история с закупкой тысячи обновленных грузовиков КрАЗ-63221 для нужд армии. По «счастливой случайности» Смелянский литейный завод в Черкасской области, получивший заказ, оказался собственностью народного депутата от «слуг народа» Александра Завитневича, который возглавлял комитет Верховной Рады по обороне. Депутат предусмотрительно переписал предприятие на супругу, игравшую когда-то с Зеленским в КВН.
Бойцов разместили в разрушенном здании старого ангара, когда-то здесь складировали соль и кипела жизнь, а сейчас царили запустение и разруха, крыша провалилась внутрь, лишь по краям стен сохранились жалкие остатки кровли. Вдоль стен натянули тенты и развели бездымные костры. Я приказал отдыхать, набираться сил и готовиться к бою, разобрав дальнобойное оружие ПТУРы, которые вытащили из кузовов грузовиков.
Немного посовещавшись с Рыжиковым и Сникерсом, решили здесь обустроить временный лагерь. Пока остальные отдыхали, я переоделся в сухую одежду, наскоро перекусил тем, чем угощал Сникерс, и, взяв с собой тройку сержанта Метлы, отправился с Сахаровым на его «Ниве» на разведку к лагерю.
До лагеря было не больше десяти километров. Хорошо, что здесь все рядом, и погода прям в тему: низкие тяжелые тучи, мелкий противный дождик все это отлично подходит для диверсионной работы. Авиации нет, дронов-разведчиков нет; караульные на вышках и в капонирах, кутаясь в плащ-палатки и дождевики, дальше своего носа ничего не видят.
Лагерь для военнопленных представлял собой два длинных коровника, красовавшихся кирпичными заплатами на стенах и окнах. Рядом с коровниками, обнесенными сетчатым забором, поверх которого кружева колючей проволоки, двухэтажное здание, пара ангаров для техники и несколько хозяйственных построек. Периметр лагеря обнесен двумя нитками сетчатого забора, перед которыми, судя по перепаханной земле, минные заграждения. Шесть вышек с пулеметами и прожекторами. Просто и незамысловато.
Коровники для заключенных, двухэтажная бетонная коробка для охраны, вышки с круглосуточным караулом. Только собак не хватает для полноты картины.
Хорошо, что собак нет, подумал я вслух, оглядывая в сотый раз лагерь сквозь оптику мощного бинокля.
С собаками надо уметь управляться, а тут охрана сброд какой-то из нацгвардейцев и добровольцев, прошипел мне в затылок Сникерс. Только надо их брать вечером, чтобы все пленные вернулись назад, а то не хватало еще нарваться на какого-то ретивого служаку.
Значит, давай сейчас разведаем подходы к аэродрому и добробату. А вечером наведаешься сюда и договоришься на утро с арендой десятка пленных. К вечеру пленных вернем и захватим лагерь. Ночью подготовим захват добробата и ранним утром его осуществим. Обстреляем аэродром и укатим отсюда на захваченной технике, предложил я.
Пойдет, согласился Сахаров.
Тогда дуй обратно к нашим и привези бойцов для разведки, а еще Рыжикова захвати.
Пока Сникерс ездил на своей «Ниве» за подмогой, мы с Метлой и его бойцами облазили на пузе окрестности лагеря вдоль и поперек. Примерно в десять утра к лагерным воротам подкатил китайский грузовичок с ящиками и бидонами, его пропустили внутрь, через час он укатил обратно, но теперь в кузове вместо груза сидели скованные общими кандалами четверо облаченных в лохмотья, заросших мужиков и двое облаченных в светлый камуфляж автоматчиков. Еще через час подкатила старенькая «Газель», которая забрала двоих заключенных и одного караульного. То ли из-за погоды, то ли из-за отсутствия заказчиков, но больше к лагерным воротам никто не подъезжал. Что-то, походу, бизнес у лагерного начальства не очень ладится? Так этим тварям и надо!
Когда вернулся Сникерс, мы разделились на две части: я с Метлой и его тройкой отправился к добробату, а Сникерс с Рыжиковым и еще парой бойцов остались осматривать лагерь, чтобы потом переместиться к аэродрому, маячившему своей наблюдательной вышкой в паре километров к западу.
Вновь повторюсь: хорошо, что здесь все рядом! Пара километров это отличная дистанция для уверенной работы из минометов и танковых пушек. Не надо будет никуда катить и лезть на минные заграждения как белые люди, отстреляемся издалека, раздолбаем вражеские вертолеты в ангарах и укатим вдаль!
После осмотра подступов к добробату, особенно уделив внимание их технопарку, меня посетила интересная мысль, которую при первой встрече я тут же и обсудил с Сахаровым.
Сникерс, а как думаешь, получится у добробатовцев выменять на бухло грузовик?
На бухло? задумался Сахаров. Конечно, получится. Хочешь их споить?
Ага. Кстати, надо точно узнать, сколько их там. По моим данным, не больше роты, остальные укатили в Киев на очередной Майдан.
Ну, тогда этим завтра и займемся, разживемся достаточным количеством самогона. Знаю я пару местечек, где можно на ящик гранат сменять пару сотен литров алкоголя.
Ну вот и отлично. Что ж, тогда сейчас всем отдыхать, а завтра нас ждут великие дела, подытожил я.
Глава 5
Запихнув в себя последний кусок обветрившейся кровяной колбасы, протянул руку, чтобы схватить жестяную кружку с кофе, но кружки на положенном месте не оказалось. Оглянулся. А, ну понятно: моя кружка уже была у Сникерса в руках, и он с довольной лыбой отхлебывал из нее. Понятно дело, при этом он харчил очередной шоколадный батончик «Сникерс». Собственно, за любовь к сладкому, а особенно к этим буржуйским батончикам, Сникерс и получил свою погремуху.
Кружку верни! строго приказал я.
Чего? не понял Сахаров. А, на, держи! Сникерс махом допил содержимое кружки и протянул ее мне. Псих, а ты уверен, что все выгорит? Уж больно как-то все по-заумному. Не по-нашему как-то. Че, нельзя просто всех покрошить в мелкий салат и не заморачиваться с этими постановками?
Нельзя, отмахнулся я, проверяя изменения разведобстановки, которые пришли мне на планшет. Мы здесь не просто так, а в соответствии с заранее утвержденным планом. Под нас где-то там, я кивнул в сторону востока, работают умные люди за компьютерами. Так что без всякой самодеятельности. Ясно?!
Крылов, я требую, чтобы вы предоставили мне канал связи с моим начальством! вновь забубнил старлей Рыжиков. Я не собираюсь участвовать в этой в этой
Старший лейтенанта вновь не смог сформулировать, в чем он не желает участвовать, его опять согнуло пополам, и он полез в кусты блевать. Слабоват оказался наш Рыжиков желудком. Даже странно: когда я расстрелял браконьеров в Золотом, он вроде от вида крови не блевал, а тут как будто «развязался», уже третий раз выворачивается наружу.
Это у него организм не принимает вражеский сухпай, с видом знатока из телевизионной передачи «Что? Где? Когда?» заявил Сникерс. Ничего, ща добробат захватим, у них на кухне поживимся салом и цибулей!
Нет, это он из-за того, что Палыч после допроса пленных стал сразу жрать кровяную колбасу, вот лейтенантика и вывернуло. Бывает, психология у него слабая, не привыкшая еще, с видом еще одного знатока из телевизора поддакнул Фомич.
А нечего было мне эту колбасу пихать, откуда я знал, что он у нас такой неженка. В конце концов, я же колбасу не из человечины ел, пожал я плечами.
Псих, а ты когда-нибудь ел человечину? заинтересовался Сникерс.
Дурак, что ли? Нет, конечно, отмахнулся я. Пашка, ты мне лучше скажи: они точно другой дорогой не поедут?
Нет, другой дороги здесь нет. Одна дорога! И по бездорожью тоже не поедут, потому что в этих солончаках можно так на пузо сесть, что даже танком не вытащить.
И все-таки!.. отблевавшись, Рыжиков вновь затянул свою шарманку.
Летеха уймись! шепотом цыкнул я на него. В последний раз тебе говорю: мне плевать на международные конвенции! Мне плевать на твои гневные взгляды и угрозы отдать под трибунал. Ясно?! У меня есть задача, и мы ее выполним! Если ты еще раз вякнешь про моральные ценности и принципы, то я тебе сломаю руку, и будешь ты у меня сидеть в землянке в ожидании полного освобождения Крыма. Понял?
Понял, через пару минут сокрушенно прошептал лейтенант. Жалко, что сам же вам и предложил этот зверский план.
Вот за светлую мысль тебе спасибо, тут уж действительно удружил. Молодец! Голова у тебя варит что надо, следует только уровень совестливости малость уменьшить, и будет из тебя матерый воин и диверсант!
Чтобы понять, что у нас тут за моральные терзания происходят со стороны старшего лейтенанта Рыжикова, надо вернуться на пару часов назад и рассказать все с самого начала.
После ночи, проведенной частью нашего отряда в разведке подступов к концентрационному лагерю и располаге добробата, утром мы приступили к активным действиям. Сахаров заявился под стены лагеря и, проведя там около часа, вышел в сопровождении десяти пленных и трех конвоиров. Все они были посажены в кузов грузовика и привезены в условленное место, где пленные были освобождены, а конвоирующие их бойцы украинской армии, наоборот, разоружены и связаны.
Пленных быстро допросили, причем допрос я проводил в присутствии нескольких десятков бойцов нашего отряда. После двадцатиминутного допроса один из вражин обосрался от страха, причем не фигурально, а вполне реально.
Вот в этот самый момент лейтенант Рыжиков и затянул свою шарманку о зверствах, недопустимости проведения пыток над солдатами вражеской армии, захваченными в плен, и о соблюдении каких-то там международных конвенций. Я поначалу было подумал, что Рыжиков втянулся в «игру» и пытается разыграть схему «плохой и хороший следователь». Старлей даже предложил вполне неплохой вариант захвата концлагеря, но потом я понял, что Рыжиков и вправду переживает о каких-то только ему понятных нормах морали и нравственности.