Адрес вы мой знаете, так можем встретиться там, сказал Николас, когда уставший редактор вернулся к своему предложению. Но нет, страх, что писатель снова исчезнет, запрещал оставлять его одного.
Во время прогулки Николас в деталях рассказал историю Авдотьи Павловны и то, как брат ее мужа предложил ему деньги, лишь бы убедить старушку в том, что ее покойный супруг хочет изменить завещание.
Вышел бы неплохой рассказ, заметил Петр Алексеевич, когда Николас закончил.
Сомневаюсь, слишком уж история похожа на мою последнюю книгу.
С этим Петр Алексеевич согласился, но продолжать разговор на эту тему не стал. Решил оставить на более подходящее время.
И что вы совсем не верите в блуждающих духов?
Нет, отрезал писатель.
Но ваша первая книга была посвящена призраку и имела успех!
Она вышла десять лет назад за авторством совсем другого человека.
Но ведь ее написали вы! возмутился Петр Алексеевич, а потом понял, что тот имел в виду.
Жил писатель скромно. Снимал квартиру в доходном доме, правда, в складчину с еще двумя людьми. Каждый получил по две маленькие комнатки, одну кухню и общую гостиную, едва вмещающую два кресла, комод и диван.
Первым соседом оказался молодой врач Савелий. Он так радовался приходу писателя, что тут же подскочил к нему и стал всего ощупывать. Петр Алексеевич уж было подумал, что тот беспокоится о здоровье, пока не услышал разговор.
Батюшки мои, Николай, это что, дырка? Савелий поднял полу пиджака и засунул в него мизинец, который показался с обратной стороны.
Вышло недоразумение со свечой, пока зажигал одну, вторая, проказница, прожгла маленькую дырочку, писатель говорил с улыбкой на лице, надеясь на снисходительность владельца костюма.
Восемь рублей! Восемь! грозно произнес Савелий.
Обязательно возмещу, старался успокоить его Николас. До тех пор, думаю, Настенька поможет и заштопает прожог.
Конечно, возместите, только прежде вернете долг за плату вашей комнаты за прошедший месяц.
Тут уже и показался второй сосед писателя, точнее, соседка. Та самая девушка, что ранее вручила Петру Алексеевичу записку. Николас увидел ее и подозвал рукой. Та покорно подошла. Он молча показал ей проблему, повторив фокус с пальцем. На лице он изобразил досаду и пожал плечами.
Дел-то тут. Девушка потрогала края отверстия. Зашью так, что и видно не будет.
Спасибо, ты всегда меня выручаешь! Николас улыбнулся девушке. Та на миг взглянула на него, и румянец покрыл ее лицо.
Петр Алексеевич все понял. Просьба эта для такого взгляда весьма простая, девушка явно была готова на большее ради писателя.
Прошу в мой кабинет, сказал Николас, обращаясь к редактору, там поговорим в тишине.
Постойте Настя хотела что-то сказать, но Николас жестом показал, что не стоит.
Он решил, что девушка хочет извиниться за ошибку с запиской. Но та даже понятия не имела, что сделала что-то не так. Она лишь хотела предупредить, что в кабинете писателя ожидают. Хотя ладно, он и так об этом сам скоро узнает.
Николас вошел в кабинет первым. Это была маленькая комната с деревянным столом, креслом и зеленым бархатным диваном, на котором сидел человек. Николас его заметил сразу, но лишь улыбнулся, подмигнул глазом и приложил указательный палец к губам знак молчания. Мужчина кивнул.
За писателем вошел Петр Алексеевич и был приглашен в кресло. Николас подошел к трехногой вешалке за ширмой и снял пиджак. Редактор, естественно, поздоровался с мужчиной, тот кивнул, но больше не двигался.
Теперь, когда мы остались наедине, расскажите, зачем меня искали? спросил Николас, не глядя на редактора. Он снял рубашку, посмотрел на испачканный углем воротник и про себя поблагодарил судьбу, что Савелий этого не увидел.
Наедине? Петр Алексеевич вопросительно посмотрел на гостя. Тот с непонимающим видом посмотрел в ответ.
Я могу выйти, сказал он, и вернуться позже, если вам нужно поговорить.
Но Николас его слова пропустил.
Конечно, а разве в комнате кто-то есть?
Редактор молча указал на диван, писатель выглянул из-за ширмы и бегло осмотрел его пустыми глазами.
Хотите сесть на диван, не отказывайте себе в этом удовольствии.
Позвольте, но на диване сидит человек, который, по всей видимости, тоже пришел к вам! Голос дрогнул.
На лице писателя появилась улыбка.
Простите меня, Петр Алексеевич, за мои слова, но вы, видимо, сегодня переволновались, раз вам кто-то мерещится.
Незнакомец понял, что стал невольным соучастником розыгрыша, а вот Петр Алексеевич, вероятно, нет. Он съежился и внимательно посмотрел на гостя.
Вы как кот, который смотрит в пустоту, сказал Николас. Замечали такое за этой живностью? Говорят, кошки видят то, чего не видят люди.
Прекратите, редактор сказал так, словно ничего не боялся, вот только голос его выдал.
Терпеть больше не оставалось сил, и Николас рассмеялся. Гость улыбнулся, но, скорее, не от шутки, а от неловкости самой ситуации. Петр Алексеевич в очередной раз ничего не понял.
Простите мне мою шутку, не мог удержаться, вы с таким трепетом говорили о мистике, что невольно натолкнули меня на этот безобидный розыгрыш, сказал Николас.
Писатель полностью переоделся и теперь красовался в старом потертом костюме-тройке, видавшем лучшие дни. Белая рубашка давно пожелтела, зато ее мягкость была так приятна телу. Он отклеил бороду и усы, а аккуратно зачесанные волосы растрепал руками, после чего удовлетворенно вздохнул.
Меня вы не провели, гордо ответил Петр Алексеевич, но мне стыдно за вас перед вашим же гостем.
Прошу простить. В два шага он оказался рядом с незнакомцем и протянул ему руку. Николас Райт, писатель-мистик.
Георгий Александрович, начальник почтовой службы.
Старший редактор с уважением взглянул на гостя и на самого писателя, раз к нему заходят такие люди.
Рад знакомству, ответил Николас, затем обратился к редактору, если вы позволите, быстро обсудим причину появления Георгия Александровича, после чего вернемся к вашему вопросу.
В ответ Петр Алексеевич лишь пожал плечами, хотя на деле этот гость вызывал в нем неподдельный интерес, а редакторское чутье подсказывало, что пришедший принес интересную историю. Николас взял табуретку, скинул с нее вещи, поставил рядом с гостем и присел на нее.
Я не займу много вашего времени, сказал Георгий Александрович, достал из нагрудного кармана небольшое фото, чуть шире, чем ладонь, и протянул его писателю.
На фото был сам начальник почтовой службы в компании прекрасной девушки. Правда, девушка вышла нечетко. Лицо скрывала белая вуаль, хотя черты проглядывались.
Хороший снимок, но почему вы показываете его мне? поинтересовался Николас.
Рядом со мной моя покойная супруга Анна.
И ее дух вас тревожит? разочарованно спросил Николас.
Нет. Это фото сделано неделю назад в годовщину ее смерти.
Вот теперь жуткое напряжение повисло в кабинете писателя по-настоящему. Вмиг объекты в тени обрели мрачные контуры, пустота зашептала, тьма приближалась и сжимала пространство.
Писатель внимательно посмотрел на снимок. Ничего подозрительного. Георгий Александрович продолжил.
Я был один в момент съемки.
А вы видели, как проявляли фото? Николас нахмурился.
Да, в том суть ритуала. Меня отвели в темную комнату, где при мне проступила картинка.
Ритуала? спросили в один голос редактор и писатель.
Вы не знали, что в Петербурге появился загадочный фотограф? Он делает снимки с духами близких людей. Но не каждого он приглашает для фотографии. Мне повезло. Он сказал, что моя тоска настолько сильна, что удерживает дух моей супруги рядом со мной.
Внутри Николаса кольнуло.
Вы уверены, что это ваша супруга?
Посмотрите на открытую часть лица, там вы увидите родинку на щеке. Ее я никогда не спутаю.
И вы хотите, чтобы я разуверил вас в подлинности этого фото? Николас вернул снимок.
Как раз наоборот. Хочу, чтобы вы избавили меня от сомнений. Если, и правда, моя Анна следует за мной и оберегает меня, то жизнь вновь обретает смысл.
Петр Алексеевич наклонился к Николасу, насколько позволяло пузо, и прошептал ему:
Отличная история для книги, тем более она вам ой как нужна.
Я подумаю, сухо ответил Николас и встал. Думаю вам пора, час поздний.
И то верно, ответил Георгий Александрович. Но я оставлю вам адрес фотоателье.
Хорошо.
Начальник почтовой службы пожал руки, положил прямоугольную бумажку на письменный стол и вышел. Петр Алексеевич удивленно проводил его взглядом и продолжил молчать, когда тот покинул кабинет.
Что же до вас, уважаемый Петр Алексеевич, можете вернуться в издательство с моим отрицательным ответом.
Но вы даже не знаете вопроса! возмутился тот.
Тут нет никакой интриги. Писатель сложил руки за спину и начал ходить по небольшой комнате. Все денежные средства от продажи моих книг уходят на погашение моих же штрафов, за нарушение сроков и обязательств перед издательством. Так что денег вы не принесли. Контракт со мной разорвать вы не можете, так как старые книги все еще продаются. Издательству терпеть меня еще два года. Он прикинул что-то в уме. То есть до тысячи восемьсот восемьдесят девятого. Так что они отправили вас, чтобы призвать меня к работе, что вы и делали, нашептывая мне на ушко указания
Дружеская рекомендация, господин Райт услужливо вмешался Петр Алексеевич.
Неважно. Не знаю, в чем вы провинились в издательстве, то ли слишком обленились. В этот момент Николас смотрел на живот, который редактор безуспешно втягивал. Либо за халатность, но вас определили к самому ужасному писателю. И, возможно, мой ответ станет причиной вашего увольнения, которое ваше же начальство никак не могло устроить без веской на то причины. Так что еще раз простите, но я говорю вам нет. Писать я не буду.
Вот теперь Петр Алексеевич испугался по-настоящему. Все слова метко попали в цель. Прошлым утром он получил настоящий разнос за два неудачных тиража. Достаточно крупных для неизвестных никому писателей. Шанс на спасение был, но он конечно, вся вина на понедельнике оказался тем камнем, что утянет его на дно.
Прошу вас, господин Райт, не отвергайте предложение издательства. Во всем вы правы. Вот только ошиблись, подумав, что деньги я не принес. У меня солидный аванс в двести рублей только для того, чтобы вы согласились на очередную книгу о призраках.
Но писатель его уже не слушал. Он нервно тер виски, стараясь отогнать подступающую головную боль. Все его тело покрывала сыпь мурашек, которые раздражали кожу. Спину пронзила боль. Пальцы стали дрожать.
Завтра! твердо ответил он. Приходите завтра. Обсудим ваше предложение и, может быть, навестим того фотографа. И если история действительно связана с настоящей мистикой, то я обязательно ее напишу. Если же снова нарвусь на шарлатана, то, простите меня, обманывать читателей и плодить глупые суеверные страхи я не хочу.
Николас кивнул в знак прощания и вошел в другую дверь, что вела в спальню еще меньшим размером, чем кабинет.
Времени на проводы нежданного и неприятного гостя совсем не осталось. Ощущения были такие, словно в голову залили раскаленный металл. Лоб писателя пылал жаром, отчего выступила испарина. Его самого била дрожь. Сердце предательски кольнуло и замедлилось, после отозвалось двумя глухими ударами в области желудка и судорожно заколотило.
Собственное тело стало тяжелой ношей. Едва переставляя трясущиеся ноги, Николас подошел к кровати. Хотел сесть, но сил не хватило, в итоге плюхнулся на живот. Собрав всю волю, он заставил себя перевернуться. Спазм подобный острию кинжала вонзился в область паха и метнулся выше, чтобы сжать в кольцо легкие.
Николас потянулся дрожащей рукой к тумбочке. Там под светом маленькой свечи лежало спасение фарфоровая трубка и ампула с желтым порошком.
При виде нужного вещества острый спазм сменила тянущая книзу боль. Руки действовали самостоятельно. Они на ощупь взяли фарфоровую трубку и ампулу. Засыпали порошок в небольшое углубление в конце трубки и поднесли к нему свечу.
Затянусь лишь раз, обманул себя Николас.
Сладкий и горячий дым прошел сквозь горло, обжигая гортань, и осел в легких. Наступило облегчение. Эфемерный нож вынул свое лезвие. Свинец в голове сменила перина, и писатель наконец расслабился.
Он подтянулся на руках и сел удобнее. Голову запрокинул назад, а глаза закрыл. Теперь, когда туман проклятия отступал, он мог вернуться к мыслям о загадочной фотографии.
В целом он слышал о таких явлениях, но относился к ним скептически, потому что зачастую призраком на фото называли световое пятно на снимке. И виной тому не потусторонние силы, а неумелый фотограф.
На этот раз он увидел силуэт девушки, в котором вдовец признал свою покойную супругу.
Возможно ли такое? Почему нет, подумал Николас. Магниевая вспышка света могла преломиться о неподвижный образ духа и после проявиться на бумаге. Он и сам гонялся за призраком с причудливым световым устройством в надежде поймать его в луч. Правда, ничего не вышло. Где-то на полке в его маленькой комнате хранились остатки электрической свечи, динамо-машины и телеграфа, ставшие надгробием покойной мечты. Теперь в них нужды не было.
Организм пришел в норму. Сердце билось ровно, руки не дрожали, да и мысли не путались.
Николас лег на бок и открыл глаза. В противоположном углу комнаты безмолвно стояла темная фигура, с трудом напоминающая девушку. Она смотрела на него одним глазом. Вместо второго зияла ужасная, кровавая по краям дыра. Писатель с грустью вздохнул и перевернулся на другой бок.
Из письма Петра Алексеевича
Прошу простить меня, моя дорогая Елизавета Марковна, что пишу в не привычное для себя время, а с большим опозданием. Последние дни выдались крайне тяжелыми. Мало мне было книжного провала моих подопечных авторов, так еще на мои плечи взвалили неподъемный груз писателя-самодура Николаса Райта.
На первый взгляд, он мне показался парнем толковым, но на деле же я столкнулся с совершенно непредсказуемым типом. Когда нужно говорить серьезно, он шутит, когда пытаешься воззвать к совести грубит, а от проблем вообще нос воротит.
Слишком избаловали его слава и богатство от первой книги. Признаюсь, его последняя работа, изданная в 1884 году про французских виноделов и призраков, оказалась недурна. Но с тех пор минуло два года, а этот напыщенный писака не выдал ни главы, ни строчки. Теперь представьте мое возмущение оттого, что он отказал мне. И это в тот момент, когда судьба сама подвела его к удивительной теме теме призрака, пойманного фотоаппаратом.
Он просто закрыл дверь перед моим носом и скрылся в своей спальне. Благо с ним живут достойные люди. Меня проводила, а перед этим напоила чаем с медом его соседка Настенька. Прекрасная девушка, чем мне Вас напомнила в день нашего знакомства. Правда, она худа, мне, как вы помните, по душе дамы с более пышными формами. Но глаза один в один Ваши. Голубые и влюбленные. Правда, в отличие от вас ей не повезло. Сдается мне, что запал ей в душу этот писатель, чье будущее мрачнее тучи. Так что обязательно отговорю ее при следующей нашей встрече.
Ночь провел в ближайшей гостинице. А так как дорожных денег мне не выдали, пришлось экономить. Так что досталась жесткая койка. Но сомкнуть глаз не смог совсем по другой причине никак не выходило из головы то самое фото.