Заседание вел Джон Мэллой отставной полковник Армии США, в то время представлявший в Штатах интересы немецкой оружейной компании Heckler & Koch.
Когда Джон пригласил к трибуне русского представителя, зал, естественно, поутих. В руках Ванин держал какой-то пестрый полиэтиленовый пакет. Далее из уст россиянина присутствующие услышали нечто такое:
Господа, прежде чем начать свой доклад, я хотел бы в знак особой признательности передать вам необычный артиллерийский снаряд новейшую и пока еще секретную разработку российских мастеров. При единственном условии, что этот мой жест не будет разглашен за пределами нашего зала. 50-миллиметровая боевая головка может отделяться на неограниченный период хранения. Вместо обычного порохового снаряд обладает жидкостным вышибным зарядом. Я лично беседовал с разработчиком этой конструкции, и он без сомнения заявил, что снаряд такой необычной конструкции действует без осечек и бескомпромиссно поражает личный состав противника наповал.
От неожиданности зал вовсе притих. Ванин попросил Мэллоя подойти к трибуне и прихватить с собой какой-нибудь стеклянный контейнер, граммов на 250. Потом добавил:
Обычный стакан будет как нельзя лучше. Можно со льдом, на американский лад.
Поворотом против часовой стрелки отделил деревянную головку, извлек бутылку и показал, какая на ней была наклейка: «Русский конструктор Калашников»! Хотел было откупорить бутылку, но кто-то догадливый и смекалистый в зале громко крикнул:
Алекс, не порти настоящий товар (real stuff)! В перерыве мы ее продегустируем, а для Ассоциации потом нальем обычной воды им-то для музея какая разница!
С тех пор мистер Калашников в своей жидкой ипостаси стал пользоваться повышенным спросом не только среди российских, но и среди зарубежных почитателей.
Однако такие казусы не всегда производят должный эффект. Тут надо учитывать специфику контингента, знать меру, место и время.
Утром следующего дня, как договаривались, до начала рабочей смены, Захаров слушал доклад Ванина.
В конце Ванин подытожил:
Необходимая спецреклама предусмотрена. Что касается самого сценария, могу предложить только его канву. Я уже сто раз убеждался, что в таких делах нельзя все сводить к педантичному плану. Нужно творчество. Для меня важно понять цель задания, его суть, что от тебя потом потребуется предъявить товарищам дома по возвращении из командировки. А вот как это тебе будет лучше обустроить на месте, как добиться нужного результата дело опыта и импровизации. Вариантов может быть несколько, но ты должен остановить свой выбор только на одном, на самом верном А знаешь, Андрей Викторович, я все же схожу к Михаилу Тимофеевичу. Скажу, что еду на выставку в Гавану, возможно, будет личная встреча с Фиделем Кастро, испрошу разрешения Калашникова на вручение портрета и автографа кубинскому команданте от его имени. Уверен, Михаил Тимофеевич может присоветовать что-нибудь от себя, что-нибудь нестандартное и интересное.
После этих слов Захаров улыбнулся, пятерней поправил свою шевелюру:
А ведь правду мне про тебя говорили: ты человек зачастую спонтанных решений. Только прошу, будь внимателен и не слишком увлекайся, не лезь на рожон. До отъезда у нас есть еще неделя. Советую повстречаться с теми из наших производственников, кто участвовал в запуске объекта в Камагуэе. Их имена ты найдешь в службе кадров у Татьяны Геннадьевны Барабановой. Я ее уже предупредил.
Обещанная неделя пролетела, как один день. Копытцев сообщил, что экспонаты отправлены еще месяц назад. Оказывается, приказ об участии мотоциклетный завод оформил в рамках своих компетенций. По этому документу была подготовлена вся техника и рекламная продукция на нее. Пока материнская компания решала кадровые вопросы, дочернее предприятие взяло инициативу на себя и заблаговременно отгрузило всю матчасть. Похвальная самостоятельность.
Памятуя об обещании перед отъездом навестить Калашникова, Ванин позвонил ему в приемную. Ответил помощник главного конструктора Николай Николаевич Шкляев, бывший военпред ГРАУ Главного ракетно-артиллерийского управления Минобороны. Ванин доложил о сути своей просьбы. Шкляев посмотрел расписание приема на текущий день:
У Михаила Тимофеевича сегодня очень плотный график. Хотя погодите! Вы можете быть у нас через 15 минут?
Уже в пути! Ждите. Я умею быстро бегать. В самой беседе обещаю уложиться в пять-десять минут.
А это уже не от вас зависит. Теперь вашим временем распоряжается Михаил Тимофеевич, вы ведь сами это хорошо знаете.
К тому, что почти все вопросы ему приходится решать быстро и оперативно, Ванин давно привык: это же российская оборонка, а не ленивый южно-европейский базар. Заводчане умеют ценить даже секунды. К примеру, каждый день, проходя через пропускной турникет, работник предъявляет своё удостоверение с микрочипом, прикладывая его к сенсору. Если ты проходишь контроль не позднее пяти минут до начала смены, то система открывает проход без каких-либо проволочек. Если же ты делаешь это позже, даже с опозданием хотя бы на три (!) секунды, система ставит отметку и немедленно посылает сообщение твоему вышестоящему руководству с предписанием рассмотреть это нарушение трудового распорядка и предложением принять соответствующие меры. Почему пять минут и не позже? Если твоя смена начинается, скажем, в 08:30, то к этому времени ты обязан быть уже на рабочем месте. Таким образом, ты должен пройти КПП как минимум в 08:25. Эти пять минут даны тебе для того, чтобы ты успел дойти хоть добежать, хоть долететь (!) от проходной до своего рабочего стола. Как-то, выступая перед студентами Ижевского механического института, Ванин в пылу дискуссии о дисциплине и цене времени бросил такое сравнение:
Да если бы в нашей оборонке к расходу рабочего времени относились так же, как на гражданке, то у нас ни подводные лодки никогда не смогли бы погружаться так глубоко, ни самолеты не полетели бы со скоростью, равной трех-пятикратной скорости звука
Вот такая выходит арифметика. Ванин до мозга костей чувствовал себя оборонщиком и в душе гордился этим.
В приемной Калашникова его встретил Шкляев:
Алексей Валерьевич, заходи сразу. Михаил Тимофеевич тебя ждет. Я тоже буду присутствовать.
После приветствий и традиционных расспросов о житье-бытье Ванин еще раз сжато доложил о своих планах на командировку и об идее от имени российского конструктора вручить Фиделю уже заготовленные подарки: портрет с автографом в приличной рамочке и книгу «Записки конструктора-оружейника», тоже подписанную.
Калашников:
Водку также, небось, везешь?
Так точно, Михаил Тимофеевич. В красивом берестяном футляре.
Что-то сдается мне, маловато этого. Я на самом деле уважаю Фиделя Кастро. Хороший, крепкий он мужик. Николай Николаевич, ну-ка посмотри в нашем сейфе чего-нибудь посущественней.
Шкляев:
Есть коллекционный альбом всех ваших образцов в кожаном переплете. Есть также коллекционный набор сувенирных медалей в бархатном пенале ваш юбилейный комплект.
Вот, так-то будет лучше. Давай, открывай-ка свой ларец. Алексей, поручаю тебе провести дарение на самом приличном уровне.
К себе в заводоуправление Ванин шел окрыленный. МихТим был выше всяческих похвал. Теперь, по давно сложившейся традиции, Ванин обязан будет лично отчитаться перед Калашниковым о выполнении его особого поручения.
Выходит, теперь у него два особых поручения, и оба очень важных важнее не бывает.
Глава 2. Остров зари багровой
К тому, что на улицах Гаваны почти все дома обшарпаны и давно требуют ремонта, каждый вновь приезжающий начинает привыкать довольно скоро. Прелесть Гаваны, как ни банально это может прозвучать, ее люди: бедные, но полные оптимизма и обладающие огромной способностью радоваться самой жизни. В отличие от европейских городов, более сытых и богатых, чем столица Кубы, здесь почти в каждом скверике, у каждого кафетерия слышна ритмичная и живая музыка, лирические песни люди без каких-либо комплексов и поют, и танцуют. Знаменитый кубинский кофе, ром и табак. Следует, однако, признаться: хороший, выдержанный в бочках ром дороговат для простого работяги. Тем не менее народ умеет веселиться и без выпивки. Стопка рома это уже подарок, хороший бонус
Выставочный комплекс начал постепенно заполняться экспонатами. Только на таких мероприятиях начинаешь ощущать и наши российские масштабы, и нашу мощь, и наше дружелюбие. Из России народа прибыло немало. Из разных городов и весей от Камчатки и Сахалина до Калининграда. Выставка была рассчитана на семь дней. Плюс день на монтаж и день на демонтаж экспозиции. Итого девять дней.
На довольно большом стенде «Ижмаша» уже стоял до блеска надраенный обновленный мотоцикл «Юпитер» в когда-то полюбившейся лазурной расцветке. Еще в советские времена внешне не особо броские, но в работе надежные трудяги-«Юпитеры» более ранних модификаций поставлялись на Кубу в обмен на кубинский сахар. Правда, сахар и руду некоторых полиметаллов мы получали больше за создание так называемого оборонного «ракетного зонтика».
Копытцев сновал от стенда к складу с выставочным оборудованием: стеклянными шкафами, стойками, стульями и столами. Казанцев и Ванин тоже не сидели без дела.
Ванин все присматривался, где бы ему поудобнее разместить специальную экспозицию с листовками и плакатами автоматов, снайперских винтовок, оптики и боеприпасов, с изображениями снарядов «Краснополь» и картинками, демонстрирующими, как они работают на поле боя с применением лазерной подсветки. Он рассчитывал, что именно его уголок привлечет внимание специалистов-технарей и служащих Вооруженных сил страны. Среди этих людей Алексей надеялся выявить тех, кто поможет ему в выполнении первого особого поручения. Одноходовки с первой попытки и сразу в дамки он, конечно, не ожидал, но найти хотя бы промежуточное, связующее звено его тоже устраивало.
К концу первого подготовительного дня ему удалось скромно, но со вкусом такой стенд соорудить.
Выставка не была еще официально открыта, а на его картинки уже стали засматриваться. Пока это были участники выставки, которые даже не ожидали, что оборонная тематика входила в перечень экспозиций. Но активность этих зрителей внушала оптимизм выбор тематики и даже скромные средства ее реализации себя оправдывали.
Вечером состоялся официальный обход представителей оргкомитета и приемка выставочного павильона. С ними работал Виктор Копытцев.
В какой-то момент он подошел к стенду в сопровождении нескольких кубинцев. Нашим ребятам представили испанско-русскую переводчицу с необычным для Кубы именем Тамара Вудс. Чуть позже, рассказывая о себе, Тамара сообщила, что она в прошлом гражданка Белоруссии, окончила факультет испанского языка Института военных переводчиков, была командирована в группу советских военных специалистов, да так и осталась в Гаване, приняла кубинское гражданство. Потом вышла замуж за Джека Вудса гражданина Ямайки, иммигрировавшего на Кубу, родила двух сыновей.
Еще через какое-то время пришел очень рослый, хорошо сложенный гора-человек мулат по имени Эстебан. Сказал, что будет помогать стендистам «Ижмаша» в разных вопросах организации работы и отдыха. Если существует такое понятие, как «владение иностранным языком в совершенстве», то русским языком Эстебан владел просто восхитительно. На вопрос о том, где он учил великий и могучий, Эстебан попросил, чтобы его называли на русский манер Степаном, и добавил:
Кандидатскую по химии я защищал в Казани. Там же получил и диплом химика-технолога, специалиста с высшим образованием. В Татарстане я прожил свои лучшие семь лет.
Степан оказался очень подвижным, словоохотливым и коммуникабельным человеком. В первые же моменты знакомства стендистам-женщинам во всём павильоне успел сообщить, что он холостяк и, испытав в первом браке неудачу, уже никогда не рассчитывает найти себе достойную спутницу. Жестокая рана сердца на всю жизнь.
Артист, да и только!
Наши ребята вначале подумали, что Эстебан просто уникум в части языка, но, услышав речь Тамары Вудс, когда та несколько минут поработала, демонстрируя при этом высокий профессионализм переводчика-синхрониста, поняли: к работе с нашей делегацией пригласили специалистов наивысшего класса.
Однако что-то подсказывало Ванину, что Степа еще тот гусь. Надо присмотреться внимательнее. Тамара, в отличие от Эстебана, в друзья никому не набивалась, выдерживала дистанцию и такт. Хорошая женщина, вся в работе.
Укороченный первый официальный день выставки прошел без особых событий. Правда, после окончания работы российских участников повезли на экскурсию по Гаване. Когда были на блошином рынке, Ванин на пару минут отошел от основной группы, чтобы купить понравившиеся ему бусы из красных кораллов. Остановился у одного продавцу, у второго приценивался и торговался. Каким-то образом почувствовал, что за ним следят. Интуитивно определил, откуда на него смотрели. Круто развернувшись, вроде как увидев интересный сувенир, понял: это был Эстебан, хотя глаза кубинца уже смотрели в другую сторону. Это открытие Ванина даже обрадовало. «Значит, Степан не просто помощник по культуре и быту. Есть у него и профессиональная чуйка, и навыки наружного наблюдения. Будем работать над вопросом, кто ты такой, Степа, подумал Ванин. Первый кандидат, кажется, есть».
Утром следующего дня Копытцев сообщил, что хозяева выставки предложили россиянам самую разнообразную культурную программу. Каждый день какое-то мероприятие. Договорились, что стендисты разделятся на две смены. Пока одни будут работать в павильоне, другие займутся экскурсиями и развлечениями.
В тот день планировалась экскурсия на завод по производству рома. В программу входила бесплатная дегустация и посещение фабричного магазина, где напитки продавались, считай, по бросовым ценам. Копытцев и Казанцев вызвались в это турне. Ванин остался при своей выставке. И не зря. Во-первых, Эстебан тоже поехал на экскурсию. Без него все посвободнее. Во-вторых, к Ванину подошли двое кубинцев в военной форме. Беседовать с ними помогала Тамара. Ванин плохо ориентировался в кубинских знаках отличия, но то, что это были офицеры не ниже майора, судя по возрасту, не вызывало сомнения. Больше всего их интересовал «Краснополь». Спрашивали, был ли экспорт этих снарядов, в какие страны, в чем фишка этих изделий. Состоялся очень хороший проверочный контакт. Интересно, приведут ли они за собой своих товарищей? Тамара тоже была довольна тем, что за столько лет впервые применила те знания, которые получила у себя на родине, в Минске. Не сдерживая похвалы, Ванин высказал Тамаре свое одобрение, что ей тоже легло на душу. Она это заслужила.
После обеда стали возвращаться экскурсанты. Копытцева и Казанцева среди них не оказалось, но зато появился Эстебан. В руках у него початая бутылка AÑEJO. Было видно, что её содержимое не прошло мимо его рта.