Я не он всхлипнул и сказал твёрдо: Не буду плакать. Ты ведь ещё придёшь?
Врать любимым людям последнее дело. Сказал бы «грех», но для Отца Небесного меня больше нет, а Морской Хозяин такого слова не знает. Я осторожно покачал головой, так, чтобы мой рот не попал в полосу лунного света и сказал:
Я не могу обещать, Шонни, но постараюсь. Ты ложись и крепко-крепко закрой глаза. Утром в постели найдёшь подарок от меня. Маме скажешь, что нашёл это на берегу. Ещё скажи ей, что очень хочешь учиться в школе святого Эдварда в Глазго.
А почему в Глазго, деда?
Подальше отсюда, Шон. Скажешь, обещаешь?
Мальчик кивнул и зажмурился. Осторожным движением я положил ему в изножье большую золотистую жемчужину и тихонько вышел из комнаты.
Шон умный мальчик. Он понимает, что под привидениями не скрипят стулья, и им не надо открывать дверь, чтобы выйти из комнаты. Когда я был уже на краю обрыва, ветер принёс его крик:
Деда!
Я обернулся. Шон в белой пижамке стоял на пороге дома и ветер развевал его волосы. Он был таким маленьким и беззащитным, что у меня сжалось сердце. Я похитил столько людей, чтобы наполнить бездонное брюхо хозяина Я столько раз смотрел, как он ест их, вырывая куски мяса из живого, извивающегося в его руках тела, что уже привык, и они перестали приходить ко мне в кошмарах. А сейчас перед моими глазами возникло видение его тела в мокрых руках Хозяина, и сердце остановилось.
Будто отвечая моим мыслям, лунный свет за мной пропал, закрытый огромной тенью. Я развернулся, готовый до последнего драться за своего внука, чего бы мне это ни стоило, даже вечности в яме, но сзади было пусто, только огромная туча закрыла собой ночное светило.
Я махнул ему рукой, поднимать шум мне не хотелось. Шон меня понял. Он хриплым шёпотом крикнул:
Я буду ждать тебя, деда!
Как только за ним закрылась дверь, я разбежался и прыгнул в море.
***
В Мангерсте не было ни гостиниц, ни пабов, как таковых, слишком маленькой была их деревушка. Но когда в одном месте собирается хотя бы трое шотландцев, им непременно надо поговорить, а когда на дворе круглый год холодно и сыро, обязательно нужно согреться.
Муж Аннабель Ганн, Колин, был таким же, как все остальные рыбаки: ловил рыбу, сбывал улов перекупщикам, латал их старый, ветхий, но просторный дом. Ганн говорил, что камни его помнят Марию Стюарт, но вряд ли королева когда-либо посещала наш почти безлюдный остров. Ещё Ганн гнал самогон и настаивал его на побегах вереска. Своим продуктом он охотно делился с другими рыбаками. Они пили, братались, орали дурными голосами песни, дрались, опять братались, опять пили. Потом Аннабель с веслом в руке разгоняла весёлую компанию. Потом Ганн с тем же веслом гонял по Мангерсте Аннабель. Так они и жили: широко, весело, душа в душу, веслом по хребту, когда как, пока Аннабель не стала вдовой. И унесла Ганна не морская стихия, а жидкость покрепче.
После очередной попойки летел он, разхмахивая веслом, по краю обрыва за быстроногой Аннабель, и в один момент так неудачно махнул, что увлекла его тяжёлая деревяшка вниз, на острые камни. Рыбаки-собутыльники быстро организовали экспедицию и принесли его окровавленное тело Аннабель. Утирая горькие слёзы, новоиспечённая вдова вытащила из подпола две четвертных бутылки верескового самогона на помин души до срока ушедшего Колина Ганна, и это был последний самогон, который жители Мангерсты пили бесплатно.
После похорон Аннабель сказала, что её дом всегда открыт для тех, кто хочет согреться душой, но платить за это придётся деньгами. Она быстро восстановила производство согревающих душу жидкостей, и получилось не хуже, чем у покойного Колина. Дело потихоньку пошло, на вырученные деньги Аннабель начала привозить из Сторновея пиво. Попробовала завезти настоящий виски, но Мангерстцы по-прежнему отдавали преимущество её самогону. Случалось, к ней приходили недовольные жёны, бывало и с поленьями в руках. Хозяйка паба выходила им навстречу, вытирая об подол натруженные руки, привычные и веслом махать, и полные четверти из погреба таскать. Жёны смотрели в её полные сочувствия глаза и быстро соглашались, что "пусть лучше у Аннабель, под присмотром, чем неизвестно где и непонятно с кем".
Когда, ещё в прошлом веке, у их берега разбилась рыбацкая шкуна из Портри, рыбаки притащили большой кусок бортовой обшивки, а вдова Нэрна вывела на нём белой краской "У Аннабель", и паб обрёл своё официальное название. И когда Дон МакАртур со всей сменой смотрителей бесследно исчез, его душу поминали тоже здесь, в единственном в округе пабе. И все эти люди сидели сейчас в её зале за длинными деревянными столами.
Аннабель сняла с крючков два десятка тушек копчёной сельди и разложила их на деревянном подносе. Подкинула щепок в коптильню и развесила новую партию, прислушиваясь к шуму в зале. Только что было тихо, а сейчас забухтели голоса, взлетел визгливый голос старика Маклейна, заухал, как в бочку, Логан, двоюродный брат пропавшего Нэрна. Аннабель, качая головой, пошла в зал утихомиривать бузотёров.
Это пикты! вопил, срываясь на фальцет Маклейн.
Да какие пикты? Ты совсем из ума выжил? гудел в ответ Логан. Пикты вымерли сотни лет назад. Ни одна тварь Божья не может жить так долго!
Да? взвился старик. А я знаю, что есть черепахи, которые по двести лет живут! Представляешь? Родилась, когда Шотландия была независимой, и жива до сих пор!
А ты откуда знаешь, Маклейн? У её мамочки роды принимал?
Так! грозно прервала спор Аннабель Чего расшумелись?
Она водрузила в центр стола деревянную доску с копчёной сельдью, и к ней потянулись мозолистые руки.
Маклейн, старый дурак, байки травит, ухмыльнулся Логан, умело разбирая рыбу пальцами.
И ничего не байки, обиженным голосом ответил старик. Когда наши предки завоевали север, пикты, кто смог, сбежали сюда, на Гебриды. Зимой начался голод, выкосило почти всех, остались только самые сильные: семеро охотников и их предводитель. Как, думаешь, они зиму пережили?
И как же? ехидно скривился Логан.
Старик склонился над столом, глядя на него исподлобья.
Они сожрали всех: сначала собственых детей, потом жён! сказал он, таинственно понизив голос.
Дед, тебе книжки писать надо, фантазёр, расхохотался Логан. Они тебе сами об этом рассказали?
Старик сверкнул глазами из-под кустистых бровей и ответил невозмутимо:
Ну конечно не сами. Когда наши предки высадились на острове Эйлин-Мор, они обнаружили только восьмерых здоровенных пиктов, а один из них был на голову выше самого высокого шотландца, хотя пикты, чтоб ты знал, племя низкорослое, вроде карликов или африканских пигмеев. А ещё множество обглоданных костей: и мужских, и женских, и детских, и на костях следы человеческих зубов. А посредине островка стояла пирамида, сложенная из черепов. Шотландский военачальник рассвирепел и приказал их всех убить. Семерых перебили, а восьмой, самый здоровый, отбивался до последнего. Два десятка воинов его пытались зарубить, а достать не могли. Оттеснили его на самый край утёса. Он понял, что отбиться не сможет. Посмотрел вниз, а там пропасть, а на дне камни. Нет спасения. Тогда он заревел нечеловеческим голосом, от воя его шотландские воины на шаг назад отступили, хоть и храбрые все были, и закалённые в боях. А он мечом обвёл их и сказал: "За каждым приду, все служить мне будете!", потом оттолкнулся и прыгнул. Кинулись шотландцы вперёд, выглянули за край обрыва. Думали, там окровавленное тело на камнях, как Ой, прости, Аннабель, Царствие ему небесное!
Старик торопливо перекрестился, но Аннабель только рукой махнула и поставила перед ним бутылку с настойкой.
За счёт заведения, помяните грешную душу раба Божьего Колина, объявила она и ушла за стойку пересчитывать деньги.
Так что там было, мистер Маклин, спросил молодой рыбак Хэмиш.
Кого вы слушаете? презрительно протянул Логан, разливая настойку по кружкам.
Остальные промолчали, всем хотелось узнать, что было дальше. Старик, не торопясь отхлебнул настойки, занюхал селёдочным хвостом не торопясь, наслаждаясь редкой минутой всеобщего внимания.
Ни-че-го! сказал он, улыбаясь щербатым ртом. Голые скалы и море. Но с этого дня начали пропадать воины, один за другим. Утром просыпаются двух-трёх нет, и ни тел, ни следов, ни беспорядка. Тогда шотландцы решили покинуть проклятый остров. Они погрузились на корабль и двинулись в Шотландию. В тот день на океан опустился такой густой туман, что руку вытяни, и пальцев не сосчитаешь. Прошли мимо Нэсса и пропали, а через месяц их корабль вынесло на скалы около Олдшормора. Корабль почти целый, вещи на месте, а людей нет. И ни крови, ни тел, вообще никаких следов, что на этом корабле кто-то был.
И откуда же ты, Маклейн, можешь знать, что случилось тысячу лет назад во всех подробностях? Про черепа эти, про кости со следами человеческих зубов, про туман?
Оттуда, спокойно ответил старик. У нас эту историю из поколения в поколение передают. Ты можешь сказать, что это просто легенда
Конечно, легенда, фыркнул Логан.
Ты, Логан, человек пришлый, в Мангерсте недавно, подала голос Аннабель. А у нас эту легенду не только знают, но и есть доказательства, что если не всё, то многое в ней чистая правда.
Аннабель взяла с полки глиняную кружку и села рядом с Маклейном.
Плесни и мне, попросила хозяйка.
Старик набулькал ей настойки, не жалея. Она сказала:
Светлая память тебе, пьянчуга.
Перекрестилась, закатив глаза в потолок, и выпила залпом. Все, кто сидел за столом последовали её примеру.
Лет пятнадцать назад, Логан, продолжила она, вытирая выступившие то ли от горя, то ли от самогонки, слёзы, сюда приехали археологи из Эдинбургского университета. На островах Фланнах они нашли братскую могилу, и в ней останки пары десятков людей, вперемешку. Были там и женские кости, и детские. И самое удивительное, что черепа лежали отдельно, одной кучей. И на костях на самом деле нашли следы зубов. Так что, Логан, не всё, что говорится в легендах и сказках выдумка.
Логан открыл рот, чтоб возразить, но Аннабель прервала его взмахом руки, ненамного меньшей, чем у него самого.
Что касается Хозяина Ты можешь в него верить, можешь не верить, но лучше верь, чтобы не терять бдительность. Дон МакАртур тоже не верил, и старый Нэрн не верил, и где они сейчас? Шхуна Нэрна теперь принадлежит тебе. Теперь смотри, чтоб и судьбу его в наследство не получить.
Острова Фланнах не зря наши предки называли "Семь охотников", подхватил Маклейн. Всё потому, что хозяин всегда отбирает себе семерых охотников, добывающих ему еду. Ровно столько, сколько убили шотландцы. И ещё старик замолчал, будто решая, говорить или нет. Посмотрел в уставившиеся на него глаза своих собутыльников и не удержался. Я видел Дона МакАртура Прошлой ночью.
Настала такая тишина, что стало слышно, как с края крыши падают капли. Все замерли, не донеся кружки до удивлённо разинутых ртов.
Да, на дворе просвещённый двадцатый век, и где-то за проливом, люди могут разговаривать друг с другом по проводам, дома освещают электрические лампочки, а по дорогам ездят экипажи без лошадей, но это там, в безопасной толчее цивилизации. Здесь, на пустынном северном острове, между человеком и природой нет защитных стен, и жизнь в Мангерсте сейчас мало отличается от жизни их далёких предков. Свет всё так же даёт огонь, повозку тянет лошадь, а расстояние между собеседниками ограничено остротой слуха и силой лёгких. Для жителей большой земли мангерстцы суеверная деревенщина. Ну что ж, пусть приедут, поживут на лысеющих скалах посреди океана, повытаскивают хлеб свой насущный из морских глубин в крошечные судёнышки, погуляют под луной, когда тень от проносящейся тучи легко спутать с привидением давно умершего прадеда, а там поговорим и про суеверия, и про научно-технический прогресс.
Аннабель со стуком поставила кружку на столешницу, и морок сошёл: рыбаки опрокинули настойку в пасти, облегчённо зашевелились, а она строго спросила у старика:
А ты не заврался, Маклейн?
Нет, Аннабель, покачал он головой, мне бы очень хотелось, чтобы это было сном. Меня часто мучает бессоница, и прошлой ночью тоже. Я вышел на кухню заварить чаю с ромашкой. Пока разжигал примус, выглянул в окно, и там его и увидел.
За окном стоял?.. тихо спросил бледный, как брюхо камбалы, молодой Хэмиш.
Нет, покачал головой Маклейн, увидь я его за стеклом, вы б сейчас меня поминали. Я просто заметил, как какой-то человек поднялся над краем утёса напротив дома Роя Броди. Он пошёл к дому, и мне его походка показалась знакомой. Сначала я подумал, что это Рой решил выйти до ветру, но потом вспомнил, что он уехал в Сторновей, и Шинейд с Шоном остались там одни. Я кинулся в сарай, достал гарпун, натянул макинтош. Когда добежал до угла, человек шёл из дома к обрыву, и опять мне его походка показалась знакомой. А когда Луна вылезла из-за туч, я понял, что человек голый. Он дошёл до края и повернулся. Луна светила ему в спину, и лицо я не разглядел, понял только, что это высокий и крепкий мужчина. Он помахал мне рукой Я подумал, что мне, и от страха совсем оцепенел. Клянусь, мне никогда так страшно не было, и я не боюсь в этом признаться. А потом я услышал из-за угла тихое: "Я буду ждать тебя, деда!". Я заглянул за угол, а на крыльце стоял Шон Броди в одной пижаме. Как только он ушёл в дом, человек спрыгнул с утёса. И в этот момент я понял, почему мне знакома эта походка. Дон МакАртур всегда ходил так: задрав подбородок и выбрасывая вперёд ступни, как будто это он земной шар своими шагами крутит. Вот и всё срослось.
Что срослось? Хэмиш сглотнул и сунул нос в кружку. Ему стало не по себе.
Маклейн хочет сказать, что Дональд МакАртур стал морским охотником, ответила Аннабель. Я не особо верю в легенду о хозяине, но всё-таки надо проверить.
Рыбаки заволновались, некоторые вскочили с места, но Аннабель поставила на стол ещё одну бутылку.
Нечего сейчас, посреди ночи, людей пугать. Завтра утром сама схожу к Шинейд и разузнаю, как всё было.
* * *
Когда Шон проснулся, его голая пятка коснулась чего-то мокрого. Он резко сел, вдруг впомнив события прошлой ночи, и не понимая ещё: где сон, а где явь. Под одеялом в изножье, посреди мокрого пятна, лежала большая золотистая жемчужина, простынь испачкана грязью с его ног, на стуле мокрое пятно. Шон понял, что это не сон: его дедушка Дон приходил к нему прошлой ночью. И он жив, потому что даже дети знают: привидения не оставляют мокрые пятна на сиденьи стула и не пахнут свежеразделанной рыбой.
День тянулся бесконечно долго. Шон носил жемчужину в кармане и никак не решался показать её маме. Он чувствовал, что если покажет, будут расспросы, и он может нечаянно выдать деда Дональда, а если это произойдёт, ему будет грозить опасность. Наступила ночь, и он сидел в кровати, боясь уснуть, всматривался в небо за окном, втягивал носом воздух, в ожидании неприятного запаха, который теперь говорил о близости любимого деда. Он ждал, пока явь не смешалась со сном. Как сонный щенок, он упал лбом в подушку и заснул крепко-крепко. Дед так и не появился.
Следующим утром мальчик понял, что больше тянуть нельзя: он дал деду слово. Стиснув жемчужину в кулаке, он выбежал из комнаты. Мамы не было ни в спальне, ни на кухне. Шон высунулся во двор. Шинейд, придерживая рукой развевающиеся по ветру медно-красные волосы, разговаривала о чём-то с миссис Ганн. Он увидел, как мама расхохоталась и беспечно взмахнула рукой, а Аннабель, напротив, нахмурилась. Она перевела взгляд на приоткрытую дверь дома и подозрительно посмотрела на Шона. Мама обернулась и подала ему знак, чтобы не выходил. Шон закрыл дверь и опустился на пол. Он прижал ухо к щели, откуда сквозил холодный воздух с моря.