Если случится чудо - Л. Дж. Шэн 8 стр.

 Я никогда и не утверждал обратное.  Мэл мрачнеет, и по его сердитому тону я понимаю, как трудно ему сохранять терпение. Потом он качает головой, улыбается, ложится на меня и покрывает мое лицо горячими влажными поцелуями.

Мэл шарит по тумбе, пытаясь нащупать еще один презерватив. Но его нет. Мы все использовали. Он перестает меня целовать и молча просит разрешения. Каждой клеточкой чувствую груз принятого мной решения. Особенно памятуя о том, как я появилась на свет. В эту секунду я становлюсь своей матерью. В эту секунду мои желания и похоть превыше логики.

Я киваю ему.

 Только не мешкай, пожалуйста. Сложно растить ребенка во время выпускных экзаменов.

 Иди на хрен, Рори.

 О, пожалуйста, Мэл.

Утром, перед отъездом в аэропорт, я настойчиво угощаю Мэла завтраком. Он и так заплатил за мой номер и еду. Завтрак  меньшее, что я могу для него сделать.

Мы оказываемся в «Кабаньей голове». Видимо, местные едят только в этом заведении. Туристы со всех уголков мира приезжают в Толку, чтобы напитаться ирландским духом маленького городка, поглядеть на сельское хозяйство и побывать в местной пивоварне. Я узнала, что это место славится и своим маслом. Когда мы заходим, в пабе полным-полно народу, но, заметив Мэла, красивая светловолосая барменша находит нам столик.

 Я соскучилась, жулик,  подмигивает она ему.

Без труда можно понять, что между ними что-то было.

Мэл щелкает ее по уху.

 И минуты не прошло.

 Позвонишь мне на выходных?

 Смотря чего хочет красавица,  отвечает Мэл. Она может позвонить ему просто так, или пригласить на свидание, или предложить перепихнуться. Но ведь мое имя тоже означает «красавица». Вряд ли он в курсе.

Прошлой ночью я пять раз занималась сексом с Мэлом, и теперь у меня ноет все тело. И я не говорю уже о дополнительных упражнениях. Мы не обсуждаем тот раз без презерватива, потому что он успел выйти. Я убеждаю себя, что все будет хорошо, но ради собственного спокойствия решаю купить в аэропорту таблетку экстренной контрацепции.

Сделав заказ за барной стойкой, я сажусь и морщусь. Мэл хватает меня за руку и прижимает ее к своим губам.

 Давай попробуем еще раз при белом свете.  Он откашливается.  Останься.

Я разрываю пачку чипсов и, закинув пластинку в рот, пережевываю ее, но не тороплюсь с ответом.

 Я ведь уже говорила, что через две недели уезжаю в колледж.

 На хрен колледж.

 А как же моя мама?

 Ее на хрен не надо. На такие выкрутасы я не очень-то падок. Но ты ее ненавидишь, Рори. Будем каждый месяц посылать ей лак для волос. И билеты на самолет каждое Рождество. Если хочешь, и на Пасху.  Мэл протягивает руку к «Гиннессу»[9]  утром, да  и делает большой глоток.  Останься, Рори. Это судьба. Только не говори, что не заметила, как перестал вчера идти дождь, когда мы поцеловались.

Я открываю рот, чтобы возразить, как вдруг отключается электричество. В пабе светло, но мне все равно не по себе, когда гаснет экран висящих телевизоров, умолкает песня «Lord of the Dance» и останавливается гул технических холодильников.

Между нами повисает молчание. Все как-то резко стихли. Не уверена, но кажется, некоторые смотрят на нас. Наверняка услышали последнюю фразу, когда музыка смолкла, и теперь ждут моего ответа.

Они знают, что Мэл сделал предложение?

Я чувствую ком в горле, смотря на свои лежащие на столе руки.

 Рори?  настаивает он.

 Я не верю в судьбу,  тихо признаюсь я, не сводя глаз с открытой пачки чипсов.  Тебе двадцать два года, мне  восемнадцать. Мы оба знаем, что наши отношения не продлятся долго.

А не спорю ли я с собственной судьбой?

Снова включают электричество. Эта дурацкая случайность за пределами человеческого понимания. Раздосадованная, я нахожу утешение в том, что по телевизору показывают футбол, музыка заглушит наш разговор, а местные вернутся к своему трепу.

Мэл ничего не говорит. У него вытягивается лицо, словно он только сейчас понял, что я права. Я сжимаю пальцами колечко в носу и вожу его туда-сюда.

 Эй, а что думаешь об отношениях на расстоянии? Я планирую учиться и устроиться на работу, так что следующим летом могла бы приехать. Может, получится и на Рождество. Зависит от цен на билеты.

Проговаривая эти мысли вслух, я пытаюсь убедить себя, что дело выгорит. Нужно лишь оплатить билеты. У Мэла есть машина и дом.

Но он трясет головой, откидывается на спинку стула и начинает раскачиваться.

 Рори, либо все, либо ничего. Черт подери, расстояния я не вынесу.

Его ответ чуточку меня злит. Значит, он хочет меня, но только на своих условиях. Это нечестно. Если человек не желает ждать, значит, он тебя не заслуживает.

Я не могу сорвать его из родного дома и попросить переехать в Америку, просить оставить братьев и сестру, племянников и племянниц, мать, пожилого приемного деда и скорбящую подругу детства, которая испытывает к нему чувства и наверняка хочет занять мое место.

И даже пытаться не буду после бесцеремонного ответа на мое предложение поддерживать отношения на расстоянии.

 Мы можем подписаться друг на друга в соцсетях  начинаю я, но Мэл меня перебивает:

 И смотреть, как ты встречаешься с другими парнями? Нет уж, благодарю покорно. Я и так стараюсь не наложить на себя руки из-за ненависти к себе. И мы оба знаем, что ослепительно глупо наблюдать, как мы трахаемся с другими.

Я сурово гляжу на него, скрестив на груди руки.

 Ладно. Тогда оборвем все здесь и сразу.

 Я не могу так резко все оборвать,  возражает он.

Боже, как же с ним сложно.

 Ты не оставляешь нам другого выбора,  скрежещу я зубами.

 Ложь,  парирует он.

 Что ты предлагаешь?

 Договор.  Мэл торопливо подвигает стул и наклоняется ко мне.  Вы, янки, обожаете всякую хрень юридической силы, правда ведь?

Он тянется к сумке рядом со мной и открывает ее. Вытаскивает мою камеру и ручку, выбрасывает приборы из свернутой салфетки и разглаживает ее на столе.

 Согласен, сейчас неподходящее время для женитьбы. Но если мы встретимся снова, при любых обстоятельствах, в любое время, мы будем вместе, Рори. К черту супругов. К черту парней и девушек. К черту весь мир. Если судьба позволит, мы не встанем у нее на пути, несмотря ни на что. Слышала?

Я смотрю на него так, словно он с дуба упал. Что он курит и как сделать так, чтобы это вещество никогда не попало в руки нашей молодежи?

 Вероятность встретиться снова меньше нуля.

 Бзз, опять ошибаешься. Немногим больше нуля. Я бы ставил от нуля до пятнадцати процентов,  жизнерадостно заявляет Мэл.

Не понимаю, как ему удается быть таким беспечным, но жаловаться не смею. Мэл сделал мне предложение, и я почти уверена, что он не шутил. Я ему отказала. Вообще-то при всем честном народе.

 А если один из нас будет искать другого?  спрашиваю я.

 Это мухлеж,  качает головой Мэл.  Встреча должна случиться сама по себе. Искать друг друга нельзя.

 И все же?  Есть у меня ощущение, что этим человеком окажусь я.

 Тогда договор прекращает действие, и тебе не придется выходить за меня замуж.

 Мне придется выйти за тебя, если мы встретимся вновь?  Таращусь я на него, но улыбаюсь.

Мэл пожимает плечами.

 Ставки высоки, но из них получаются отличные истории, принцесса Аврора из Нью-Джерси.

 Сколько же у меня власти, чтобы прикончить тебя. А ты даже не дашь мне свой номер,  бурчу я и делаю глоток диетической колы.

 Я не даю тебе свой номер, потому что не хочу, чтобы это прикончило и меня,  с мрачным взором цедит он сквозь зубы.

Я пытаюсь не злиться на него, потому что понимаю: все, что он говорит, правдиво и искренне. Мы не можем быть вместе, а поддерживая связь, вожделеть будем еще больше. Мэл бегло корябает условия договора на салфетке. Потом подписывает его и двигает ко мне.

 Когда будешь готова.

Сначала я читаю.

Если случится чудо.

Он знает. Я знаю. И все же нельзя силой удерживать человека. Нельзя вынудить человека совершить обреченный на провал поступок. В мои планы не входит переезд в Ирландию после окончания колледжа, а жизнь Мэла целиком и полностью тут.

Я заменяю свое имя на «Аврору» Белль «Дженкинс», чтобы Мэл понял: я уже хочу, чтобы он сжульничал,  и ставлю подпись. В голове проскальзывает мимолетная мысль, что я никогда не называла ему свое второе имя, а он на него намекал.

Мэл фотографирует салфетку и передает мне камеру.

 Твоя копия соглашения. Для сохранности.

Он засовывает салфетку в задний карман и снова принимается за «Гиннесс».

 Я серьезно,  дергает он плечом.  Заверю ее у нотариуса и проставлю апостиль.

 Знаю.  Делано беззаботно бросаю в рот пластинку чипсов.

 Остается лишь надеяться, что я не успею скончаться от разбитого сердца.  Мэл допивает пиво.

Я размышляю о Кэтлин и толпе девушек, что всюду за ним таскаются и готовы утешить в своих объятиях.

 О, думаю, ты переживешь.

Мы подъезжаем к дублинскому аэропорту, и я закидываю на плечо рюкзак, достаю из багажника чемодан и настаиваю, чтобы Мэл не провожал. Он припарковался двойным рядом перед другой машиной.

 Ненавижу сцены из фильмов, где действие происходит в аэропорту. Они патологически безвкусные. Это не про нас, Мэл.

Я убираю волосы за уши и, уткнувшись носом в землю, хихикаю.

Дело в том, что я уже уничтожена. Если мы проведем вместе еще несколько душевных минут, я проплачу весь путь домой, а это очень щекотливая ситуация.

Мэл водит большим пальцем по моей нижней губе и улыбается.

 Счастливого пути.

 Спасибо.  Но продолжаю стоять как истукан. Жду чего, хотелось бы знать?

Я не хочу уезжать. Не хочу тебя покидать.

Вспоминаю кое-что важное. Расстегиваю чемодан и шарю в нем в поисках «Полароида». Найдя, вскакиваю и делаю наше совместное фото. Отдаю Мэлу.

 Нечестно, что у меня останутся все наши снимки, а у тебя ни одного.

 Это не так,  улыбаясь, поправляет меня он.  У меня останутся воспоминания.

 И наш договор.  Я сжимаю его плечо, но уже чувствую, как мы отдаляемся друг от друга. Словно мы опять незнакомы.  Он тоже у тебя остается.

Мэл закатывает глаза.

 Надеюсь, я не задрочу его до смерти в первую же неделю после твоего отъезда.

Я смеюсь и внимательно смотрю на салфетку, утешая себя тем, что она неодушевленный предмет, но смех у меня нерадостный.

Мэл обхватывает мое лицо ладонями и так крепко целует, что я теряю равновесие. Его сердце бьется быстро и гулко, словно вот-вот вырвется из груди. «Возможно,  безнадежно думаю я,  это было бы к лучшему». Я хочу схватить его и забрать с собой туда, где Кэтлин не сможет до него добраться.

Мы медленно отодвигаемся друг от друга, словно наши тела склеены.

 Не будь с Кэтлин,  шепчу я, поднимая взгляд на его лицо.  Она тебя не уничтожит.

В голову приходит цитата Буковски: «Найди то, что любишь, и пусть оно убьет тебя». Думаю, именно это со мной и приключилось.

 Не буду. А ты не будь с туповатым пижоном с вареными яйцами. Ты рождена для величия, прин-цесса.

 Не буду,  улыбаюсь я.

Мэл пальцем приподнимает мой подбородок, чтобы наши взгляды встретились, и произносит:

 Спроси меня еще раз.

Мне не нужно признание. Я и так знаю. Знаю, потому что чувствую то же самое, и моя сила воли теперь трещит по швам. Я прижимаю ладонь к его груди и считаю удары сердца.

 Любил ли ты когда-нибудь?  Я не могу подавить эмоции, что прочно обосновались у меня в горле.

Мэл усмехается, глядя на меня.

 Прощай, Рори.

Взглядом готова его прибить, но сама ухмыляюсь.

 Подонок!

 Что?  смеется он.

Я тоже смеюсь. Теперь по-настоящему. Я понимаю, что нам обоим это нужно. Нужно снять напряжение.

 Зачем велел спросить, если ответ отрицательный?

 Я не говорил, что ответ отрицательный.  Мэл ведет руками по моим плечам.  Но, признавшись тебе, признаюсь и себе. Потом придется тебя искать, а тем самым нарушу и договоренность. Рори, пойми наконец: при следующей встрече я заберу тебя с собой. Мне плевать, если у тебя будет парень, муж или гарем из мужчин, сражающихся за твою любовь. Если к тому времени ты родишь детей, я воспитаю их как своих. Так что, полагаю, извинения уместны.

 За что?  непонимающе спрашиваю я.

Мэл поворачивается, собираясь уходить. Я понимаю, что вообще не готова прощаться.

 За то, что при следующей встрече обязательно вмешаюсь в твою жизнь и переверну ее с ног на голову. В любви и на войне все средства хороши, да?

Но Мэл не ждет ответа. Он залезает в машину и уезжает, оставив меня в аэропорту, где я до сих пор чувствую ладошкой ритм его сердца.

Глава четвертая

Наши дни

Мэл

Здесь, на балконе, Аврора смотрит на меня так, будто я нагадил ей в суп.

По правде сказать, после всего, что приключилось со мной за эти восемь лет, я так бы и поступил, подвернись мне подобная возможность. Как обычно бывает, возможность не подвернулась. Так что ума не приложу, почему Аврора охвачена таким ужасом и удивлением.

Между тем годы, что мы провели порознь, были к ней благосклонны, чего нельзя сказать обо мне. Ее волосы того же причудливого цвета и чудненько бы смотрелись намотанными на мой кулак. В носу колечко, которое она наверняка и по сей день теребит не переставая. Длинные ноги в чулках в сеточку и одежда пятнадцатилетней малолетки, фанатеющей от Yungblud и 5 Seconds of Summer. Над ее верхней губой родинка в стиле Мэрилин Монро, на виске выступающий шрам в форме полумесяца, историю которого она, уверен, до сих пор не знает. И такие густые ресницы, что на щеках Авроры появляется тень, когда она опускает глаза.

Хороша, без сомнений. Как и большинство женщин.

Большинство женщин, ради которых я не стал губить свою жизнь.

Сейчас мысль о том, как я мучился виной из-за того, что не все рассказал ей  не смог, потому что дал клятву,  вызывает у меня смех.

Да, я многое скрыл от Авроры.

Но она поступила куда хуже и многого меня лишила.

Спроси вы сегодня, что привлекло меня в ней в тот судьбоносный день на Друри-стрит, я не смогу дать точного ответа. Она милая, но слишком зациклена на себе, как и все якобы понимающие в искусстве девицы, которые прекрасно орудуют как камерой, так и ртом на членах богатеньких мажоров.

Я давал себе слабину. Промежуток с шестнадцати до двадцати двух лет прошел в тумане беспробудного пьянства. Такая, как Аврора, с легкостью проникла в мое безнадежно жизнелюбивое сердце.

Однако к тридцатнику сердце мое покрылось ледяной коркой, как деревья в зимнем саду. А еще я давным-давно перестал укладывать к себе в постель роковых барышень и обещать им вечную любовь.

Рори оказалась непревзойденным учителем, так что урок усвоен.

Да, Аврора Белль Дженкинс ни капли не изменилась.

А я? Совершенно другой парень.

Она поворачивается ко мне лицом и тянется неуклюже и неуверенно, желая меня обнять. Я тоже разворачиваюсь, но за спиной цепляю руки в замок. Когда Аврора понимает, что теплого приветствия ей не видать, я протягиваю руку и, приподняв ее подбородок большим пальцем, закрываю удивленно раскрытый рот.