Я теперь тоже восточными единоборствами занимаюсь. Мама меня отправила тэквондо изучать.
Это замечательно, похвалил я.
Вы сколько раз на кулаках отжимаетесь?
Я на кулаках не отжимаюсь. Я на них прыгаю. Сто пятьдесят раз.
Вы не шутите, Глеб Евгеньевич? усомнился мальчик. Я столько не могу А точку «чи» качаете?
Видно было, что в его душе взыграл спортивный интерес.
А чего её качать? отмахнулся я. Она у меня двадцать лет уже прокачана.
М-да? Никита снова как будто бы усомнился в моих словах. А сколько же раз вы можете это упражнение сделать?
Ну, раз двести
Обманываете, Глеб Евгеньевич! Столько даже наш тренер не может!
Верю, что тренер ваш не может, а вот я могу.
А если я вас в живот сейчас ударю предложил мальчик.
Да, пожалуйста, я откинулся на спинку стула, предлагая Никите ударить меня в живот. Можешь даже взять ножик у мамы, не бойся, он всё равно тупой!
А если два раза тупым ножиком?
Да хоть двадцать два
Прикалываетесь, да? А если ногой?
Да хоть бейсбольной битой, Никитушка. Ты знаешь, какие у меня мышцы брюшины, если я «чи» могу качнуть двести раз? О мой пресс иглы шприцев гнутся и хирургический скальпель ломается
Ну вы шутник, Глеб Евгеньевич!
Я реалист.
Пока продолжалась эта милая и, в общем-то, совершенно невинная беседа Надежда молчала и с умилением поглядывала то на меня, то на сына. В какой-то момент мне даже показалось, будто она готова расплакаться, до того влажными и печальными стали её глаза. То как Надежда притихла, меня очень насторожило я прямо-таки кожей чувствовал, что она в эти минуты пребывала не в своей тарелке. Что же такое с нею приключилось?
А что мне надо сделать, чтобы тоже прыгать на кулаках сто пятьдесят раз? пытал меня между тем Никита. Больше кушать, да?
Тут дело не в еде, Никита, а в гормонах, темпераменте и злости.
Никитушка над моим ответом задумался, затем, покончив с полулитровым стаканом грейпфрутового сока, провозгласил:
Я на минутку
Он слез с дивана и отправился в туалет, а Надежда, воспользовавшись уходом сына, наклонилась ко мне.
Я просто не знаю, что делать, зашептала она, стиснув моё запястье холодной ладонью. Мне кажется, я схожу с ума
Мне пришлось взять стакан с пивом другой рукой, поскольку она крепко удерживала запястье. Неужели Надежда думала, что я от неё убегу?
Это не похоже на тебя, только и проговорил я в ответ. Может, ты найдёшь пару фраз, чтобы рассказать, что случилось?
Каждому линкору свою торпеду, так кажется? Я свою торпеду уже получила
Неужели Витя нашёл другую женщину? брякнул я.
Тебе смешно, да?
Гм-м, стало быть, я угадал, мне оставалось только покачать головой. Вообще-то, мне действительно немного смешно. Мне казалось, что Виктору имело смысл сделать это лет десять тому назад.
Ну-ну, Глебушка, ну-ну ты можешь торжествовать, она отпустила мою руку и отстранилась.
Я с расспросами не полез, поскольку всегда считал, что идиотский вопрос рождает идиотский ответ. Лучше по возможности ни о чём не спрашивать если человек пожелает, то всё расскажет сам.
Я смотрела на то, как ты разговаривал сейчас с Никитой Надежда неожиданно заговорила совсем о другом.
И что же ты увидела?
Отец с ним так никогда не разговаривал. Ни раньше, ни теперь. У него никогда не находятся простейшие человеческие слова. У него есть годовой доход в сотню или две тысячи баксов и это только официально! а вот слов душевных для сына у него никогда нет. У него тот отдел мозга, что за любовь к сыну отвечает, напрочь отморожен.
К чему ты это, собственно, говоришь? признаюсь, я не угадал извивов женской логики.
Я подумала я подумала, почему не ты стал отцом моего сына?
Оп-с, как интересно повернулся разговор. Я промолчал, считая вопрос риторическим; кроме того, мне не хотелось говорить Надежде гадости. Между тем, собеседница моя явно рассчитывала получить ответ; она ласково погладила мне руку и заглянула в глаза. Я руку отодвинул и буркнул в ответ довольно нелюбезно, хотя и вполне искренне:
Вопрос твой звучит пафосно и неуместно. Он лет на двенадцать запоздал, не находишь? Странно, что ты подумала об этом только сейчас.
Надежда, впрочем, на тон мой не обиделась. Наверное, демонстрация характера не входила в её планы.
Я знаю, что сама виновата во всём. Я причинила тебе обиду и, наверное, сделала больно выдавила она из себя. Теперь эта боль ударила меня же
Я снова промолчал, не желая говорить нелицеприятное, но Надежда опять тронула мою руку:
Что ж ты молчишь, Глеб? Мои слова не находят никакого отклика?
Эко ты попрала собственную гордыню! В твоих устах такая интонация дорогого стоит. За все эти годы ты ни разу не нашла возможности произнести что-то подобное.
Да-да, поёрничай! Он нашёл себе молодуху, в два раза младше. Ей двадцать два года. Она клещом вцепилась в Виктора. заметив мою ироничную ухмылку, Надежда вспылила. Ты никогда не поймёшь, что испытывает отвергнутая женщина!
Разумеется, куда уж мне! Отвергнутый мужчина никогда понять этого не сможет, кивнул я в ответ.
В зале появился Никита, возвращавшийся к столу из комнаты мужского уединения, и Надежда, вновь наклонившись ко мне, торопливо зашептала:
Я хочу, чтобы ты её убил!
Нет, я не поперхнулся пивом, но мне стало очень не по себе. Для того, чтобы окончательно испортить собственную старость мне только не хватало участия в сцене африканской ревности чужой жены! Интересно, это намерение оформилось в голове Надежды спонтанно или оно представляло собой плод продолжительного мыслительного процесса или того, что этот процесс заменяет? Если руководствоваться логикой, то такого рода предложения женщина должна делать мужчине в постели после жаркого секса и бутылки хорошего вина. Но женщины не всегда руководствуются логикой, так что я вполне мог допустить, что желание подтолкнуть меня к убийству созрело в Надькиной голове под влиянием минуты, в состоянии аффекта, испытанного ею негодования, если хотите. Впрочем, это, по большому счёту, в моих глазах её ничуть не оправдывало.
О ком это ты говоришь? уточнил я у собеседницы, хотя прекрасно понимал, кого она имела в виду.
Эту гадину, которая вцепилась в Виктора.
Не рассчитывай на это! Даже в самом фантастическом своём сне! отрезал я категорично.
На этом разговор оборвался. Никита вернулся на своё место, подмигнул маме и проговорил негромко: «Я готов, можно ехать».
Через десять минут мы покинули ресторан и неспешно двинулись к выходу. Надежда явно не хотела расставаться со мною, так толком и не договорив, но присутствие сына мешало ей повернуть разговор в нужное русло. Я же оказался очень доволен таким раскладом, потому что не испытывал ни малейшего желания продолжать в высшей степени неприятную беседу.
Уже на стоянке, усадив сына в машину, Надя взяла меня за рукав ветровки и отвела на пару шагов в сторону.
Я хочу, чтобы ты подумал над моими словами, строго проговорила она, буравя меня своими карими глазищами. Тебе не составит труда выполнить мою просьбу. Ты это сделаешь лучше, чем кто-либо другой.
Нет, это абсолютно исключено! твёрдо ответил я.
Я заплачу любые деньги! Я пойду ради тебя на всё. Я соглашусь на любые твои условия Подумай, я никогда не говорила тебе этого Надежда вновь схватила меня за руку, так что я оказался вынужден погладить её пальцы, чтобы освободиться от захвата.
Тише-тише, сын услышит.
Не услышит, у меня хорошая машина и у неё прекрасная звукоизоляция.
Я хочу дать тебе один совет
Ну?
Ты со своими дурными бабьими просьбами не вздумай обращаться к бандитам! Они с тебя денег снимут и тебя же «сольют». Хорошо, если «законникам», а то ведь могут и муженьку. Последнее грозит тебе куда большими неприятностями.
Надежда гневно посмотрела на меня, словно намереваясь испепелить взглядом. Видимо, совет мой здорово ей не понравился; уж и не знаю, что она рассчитывала услышать.
Знаешь что, Глеб Надюша желчно поджала губы и я понял, что сейчас услышу какую-то гадость. Хочешь, я тебе скажу, кого ты мне напоминаешь?
Вообще-то, нет.
А я всё-таки скажу! Ты похож на большого, сильного, доброго пса, но но при этом совершенно глупого и и абсолютно беспородного.
Спасибо, Надежда, я к тебе тоже очень хорошо отношусь.
И ещё, Глебушка: никогда не произноси слов «ресторация» и «покушать», язвительно продолжила Надежда.
А что так, типа, не гламурно, что ли?
Это лакейские слова, Глеб. Образованные люди слов таких не произносят!
Да откуда ж ты такого политесу набралась? Я-то думал, что мы с тобой из одного хлева! признаюсь, тут я не сдержал улыбки. Спасибо тебе, Наденька, за доброту, внимание и ласку. Поговорил сейчас с тобою и словно дерьма лаптём похлебал!
Она яростно крутанулась на взвизгнувших каблуках и направилась к машине. Я же побрёл в противоположную сторону.
Чувствовал я себя после разговора с Надеждой отвратительно.
Медленным шагом, наслаждаясь тёплым майским вечером, обогнул я длинное здание «Норд-Веста» и двинулся в сторону станции метро. В принципе, домой я мог вернуться и пешком, а мог проехать и на метро одну станцию. Наверное, имело смысл купить пива и пару дисков с малоосмысленными голливудскими фильмами, дабы скоротать вечер в компании с ноутбуком.
Покупки эти можно было сделать не здесь, а где-нибудь поближе к дому, а потому я, срезая углы кварталов, двинулся в нужном направлении.
Север Петербурга район Проспекта Просвещения и Озерков оказался застроен ещё три десятилетия назад, а потому ныне сделался хорошо обжитым и очень зелёным. Не сказать, чтобы часто я гулял этими дворами, но мне нравилось здесь бывать, особенно в эту пору. Город уже пребывал во власти белых ночей. Уличное освещение не включалось, возле разного рода торговых и злачных мест, перешедших к круглосуточной работе, роилась праздная публика всех возрастов и степеней достатка. Впрочем, активная вечерняя и ночная жизнь концентрировалась в заведениях, расположенных вдоль проспектов, внутри же жилых массивов в десятом часов вечера становилось уже намного тише и спокойнее.
Я миновал один зелёный двор, затем второй, краем глаза обратил внимание на сухопарого высокого мужчину, вышедшего из небольшого круглосуточного магазинчика с бутылкой пива в руке. Мы двигались по параллельным дорожкам, сухопарый вдоль дома, а я несколько в стороне, в десяти метрах, отделённый стеною кустов. Не обратил бы я на этого человека особого внимания, если бы тот не оглянулся нервно пару раз через плечо.
Ему не следовало так оглядываться ничего опасного или просто подозрительного за его спиной не было. Однако, он это сделал, а потом суетно и как-то ненатурально отхлебнул пива из раскрытой бутылки. Всё это я отметил краем глаза, можно сказать, подспудно, просто сработал неустранимый инстинкт офицера наружного наблюдения со стажем. Я даже не притормозил, шёл, как шёл.
Однако, через секунду сухопарый заступил дорогу мальчишке, шагавшему навстречу и что-то ему сделал я не понял что именно, потому что кусты мешали разглядеть. Мальчишка пискнул, мужчина буркнул что-то нечленораздельное и повёл его с собою, в направлении противоположном тому, которым мальчик шёл до того.
Тут я остановился. Мне очень не понравилось увиденное. Мужчина снова нервно оглянулся на пустую дорожку позади себя и ускорил шаг. Самое забавное заключалось в том, что он не подозревал о моём присутствии.
Мужчина повёл мальчика по дорожке вдоль дома, а я беззвучно двинулся ему наперерез через кусты. Когда надо, я хожу очень тихо, и бегаю, кстати, тихо, и плаваю тоже. Но тут мне даже не пришлось особенно таиться, поскольку внимание незнакомца оказалось приковано к тому, что происходило впереди и позади него. Пригнувшись, я смог рассмотреть сквозь ветки, что мужчина одной рукой держит мальчика за ухо, а другой зажимает ему рот, охватив растопыренными пальцами нижнюю челюсть, губы и нос.
Я шагнул на дорожку, загородив проход мужчине и тот, явно сбитый с толку моим появлением, отпрянул.
Стоять! строго приказал я. Есть в арсенале моих способов общения особая такая интонация, к которой разумные люди всегда прислушиваются.
Это мой сын! огрызнулся мужик. Здристни отсюда!
Как зовут твоего сына?
Колей его зовут! Сказал тебе, пшёл нах, мужик незнакомец повысил голос.
А мальчишка несогласно что-то буркнул, но непонятно что именно, поскольку рот его по-прежнему оставался зажат. Я подался дальше на дорожку и худосочный, сообразив, что уже никак не сможет пройти мимо, вдруг оттолкнул от себя мальчонку и быстрым движением выхватил из внутреннего кармана узкий, похожий на скальпель, нож-бабочку. Мелькнула в воздухе отброшенная половинка ручки, блеснуло лезвие
Мужик, конечно, оказался чуваком быстрым, но не настолько, чтобы тыкать меня своим ножиком. Сильному разминка не нужна, а слабому она не поможет! В чём я сейчас точно не нуждался, так это в разминке. Худосочный ещё не успел перехватить ручку раскрываемого ножа, как мой смачный плевок угодил ему прямо в глаза, заставив потянуться свободной рукой к лицу, чтобы вытереться. А через десятую долю секунды внешний край моей стопы с силой воткнулся ему в голень пониже колена.
Мой противник лишь успел сдавленно закричать, как я уже жёстко стиснул его за запястье одной ладонью, а второй охватил пальцы, сжимавшие нож. Сделано это было на всякий случай, чтобы мой хитроумный противник не перехватил свою «бабочку» другой рукой. Не люблю я этих кривляний с ножами, палками и табуретками. Настоящий мужик должен быть оружием сам по себе для этого у него есть руки, ноги и голова. Голова самое страшное оружие, если, конечно, она с мозгами.
Худосочный ещё не понял, что произошло, как я потянул его на себя и наддал ногой «на противоходе» в печень, и сразу же, не опуская ноги довесил в лицо. Оба удара прошли вчистую. Если бы мы бились на татами, мне бы сейчас засчитали чистую победу. Иппон, на самурайском языке. Но мы были не на татами
Мужик завалился назад это называется нокаут. Но я покуда не считал нужным останавливаться.
Жёстко закрутив руку с ножом на болевой приём, я придавил своего противника к земле, а сам повернулся к мальчику, ошарашенному всем увиденным.
Тебя действительно зовут Коля? на всякий случай поинтересовался я у него.
Нет, затряс он головой. Меня зовут Прохор.
И этот дятел не твой папа?
Не-е-е-а!
Я придавил локоть худосочного коленом и с силой завернул руку против движения сустава. Кости затрещали с узнаваемым хрустом, а мой поверженный противник заорал в голос: «А-а-а!!! Бля-я-я-я!!! Пусти-и-и!!!» Не удовлетворившись этим, я максимально загнул кисть руки, отчего она сделалась похожей на букву «Г» и ударил уже сломанным локтём о землю. Хрупкие пястные кости захрустели, точно сухие макароны звук, кстати, получается очень похожим! и худосочный мужик вновь завопил. На его пальцах я увидел два татуированных кольца сие означало, что на счету дворового героя имелись две тюремные «ходки». Эта сволота, стало быть, из лагерных сидельцев!
Из его ослабевших пальцев я аккуратно вытащил нож-бабочку и отбросил оружие в кусты. Образцово-показательное выступление пора было заканчивать.
Перевернув изувеченного противника на спину, я трижды ударил его сверху вниз кулаком в пах. Теперь уже при всём своём желании он никогда не сможет любить мальчиков. Девочек, кстати, тоже. Выпрямившись, я снова плюнул в лицо поверженного врага просто в силу того, что посчитал нужным выразить таким вот образом своё презрение.