Легкие, почки и печень казалось, все внутренности разом слиплись в один мерзкий ноющий комок. Меня подбрасывало и сносило. Раз за разом я пыталась сползти, так как ехать в таком положении не представлялось возможным. На очередном подскоке воздух не дошел до легких, я почувствовала укол где-то в районе груди, и этот безумный мир наконец решил оставить меня в покое.
***
Несколько дней прошли в бреду. То просыпаясь, то проваливаясь в небытие, я изредка открывала глаза и видела каких-то людей. Не исключено, что они мне всего лишь мне грезились. В голове раздавались писклявые девичьи голоса, напевавшие что-то о небе и рыжем солнце. Одновременно казалось, что я заболела и лежу дома, в Москве. Изредка всплывали какие-то события.
На третий или четвертый день здравые мысли постепенно начали возвращаться. Вливая в себя литры лекарственных настоев, я постоянно спала, однако больше не видела мальчишку в белом зале. Видимо, ему стало не до меня. Когда сознание вернулось окончательно, я попыталась поговорить с женщиной, которая навещала меня и приносила еду.
Послушайте, где я?
Вы в доме Черговских, и, судя по вашему состоянию, здорово обморозились.
И давно я тут отдыхаю?
Не очень. Два дня вы слегка бредили да еще пару дней просто спали. Сейчас вам значительно лучше, так что лежите спокойно. Вам еще отдыхать и отдыхать, женщина неторопливо вышла.
Белоснежная маленькая комнатка чем-то напоминала больничную палату чисто убранную, с забавными ромашками на тумбочке у кровати. Я постаралась приподняться на локтях и выглянуть в окно. Никаких цветочков-лепесточков не наблюдалось, напротив, в стекла бились клубы поднявшегося снега. Верхушки деревьев едва доходили до уровня подоконника, а дальше, вплоть до самого горизонта, простирался снежно-мрачный хвойный лес.
Осторожно опустившись обратно, я почувствовала, как голова снова стала тяжелой. Вплоть до позднего вечера я так и пролежала, уставившись в потолок. Когда сумерки застелили комнату и в окне появились первые звезды, стало до тошноты скучно. Уснуть не выходило. Кожа и кости ныли, но при этом лежать без движения становилось все невыносимее. На свой страх и риск я аккуратно открепила пару дощечек, которые зачем-то фиксировали чуть ли не каждый сустав, освободилась от бинтов и рассмотрела просторную домашнюю пижаму, в которой находилась последнее время. Затем села на кровати и постаралась сфокусировать взгляд на двери, вроде как расположившейся напротив. Все плыло и шаталось. В конце-то концов, должна я разведать, куда в очередной раз занесло мое многострадальное тельце?!
В комнате не было ни ламп, ни свечей. Лишь один канделябр стоял на краю стола, но он, видимо, был установлен по эстетическим соображениям.
Эй, народ! Где все?! Кто-нибудь!
Ползти вдоль стены было жутковато. В коридоре не было окон, и когда я наконец добралась до конца, оказалось, что это лишь один из поворотов. К стене был прикреплен большой, слегка чадящий факел, пламя которого было столь нестабильным, что могло затухнуть при малейшем дуновении, но вариантов не было.
Через пару-тройку поворотов я обнаружила лестницу, покрытую бордовой дорожкой и освещенную чуть ярче, чем остальная часть «дороги». Чем выше я поднималась, тем больше и искреннее раскаивалась в нелепой идее прогуляться по незнакомому зданию ночью, к тому же пребывая в столь плачевном состоянии. Но, наверное, в награду за все коридорные мучения рядом послышалось едва различимое бормотание. Что такое? Поднявшись, я поняла, что не дошла до обитаемого помещения буквально нескольких шагов. Дверь была приоткрыта, до меня доносились тихие разговоры. Просунув в дверь только голову, я негромко кашлянула.
Стало быть, наша снежная гостья? послышалось из глубины зала. Я прищурилась, пытаясь разглядеть, откуда прозвучал голос.
Она самая, а где вы? спросила я, еле протискиваясь и удивляясь, какой тяжелой оказалась дубовая дверь.
Просторный зал был завешан темными гардинами, ни один луч света не смог бы пробиться сквозь них. Мягкий зеленый ковер застилал все пространство. Несмотря на темноту и мрачность обстановки, создавалось ощущение уюта и покоя. Казалось, ничто не сможет потревожить тебя в столь тихом месте.
В противоположной части зала красовался огромный камин, завоевавший мои симпатии с первого взгляда. Больше в комнате ничего не было, кроме двух кресел, поставленных напротив огня, и небольшого столика, на котором лежали сложенные стопкой книги.
Языки пламени облизывали сухое дерево, будто стараясь вырваться на волю и поджечь мягкий теплый пол. Свечение варьировалось от солнечно-желтого до кроваво-красного. Создавалось впечатление, будто это не огонь вовсе, а живое существо, которое заключили за медные прутья. Оно ненавидело и любило: то яростно бросалось вперед, то, смирившись, подавалось назад, меняя свой цвет и тихо потрескивая.
Подойди ближе, посмотри, он живой, снова донесся знакомый голос. Дернув головой, чтобы прогнать легкое оцепенение, я подошла к одному из незанятых кресел. За высокой спинкой другого сидел человек, которого я тут же вспомнила.
Не успела вас поблагодарить за то, что вытащили меня из белого ада, улыбаясь, я медленно приблизилась к сидящему перед огнем. Переодетый в домашние плотные штаны и безразмерную теплую рубашку, новый знакомый казался старше, чем в нашу первую встречу. Задумчивое лицо озаряла отчасти безумная улыбка, в зрачках играли огоньки пламени, отражаясь веселыми красными бликами.
Обернувшись, я обнаружила, что на втором кресле лежит сложенный вчетверо плед. Недолго думая, я закуталась в него с ног до головы и села напротив огня.
Как тебя зовут?
Федька, полное имя Афеда.
Что ж, Федька, рассказывай, как ты очутилась одна в темном лесу, или белом аду, на последнем слове он повернулся ко мне лицом.
Это довольно странная история, так как буквально за сутки я успела побывать один раз в лете и два в зиме, дальше я подробно изложила хозяину необычного дома все перипетии путешествия.
Конечно, я опасалась повторения предыдущей истории, когда люди сошли с ума и решили поиграть в игру «Кто Федьку дальше в лес загонит». Однако внезапно на меня накатила такая волна спокойствия, что я говорила и говорила, украдкой подсматривая за огнем из камина. Когда я умолкла, мужчина подошел к столику и пролистал неприметную, оборванную с нескольких сторон книжку. Словно передумав читать, он вернулся к огню и присел на корточки, вороша угли кованой кочергой.
Знаешь, я хочу рассказать тебе кое-что. Может, мои догадки будут неправдой, но все же, боюсь, я могу быть единственным, кто подскажет тебе верное направление.
Закутавшись в плед еще глубже, я превратилась в эталон внимания.
Не хочу на тебя сразу вываливать то, о чем я начал догадываться с момента нашей встречи, так что лучше начнем по порядку. Как думаешь, где ты находишься?
Я хмыкнула и криво улыбнулась:
Не поверите, до безумия хочется узнать ответ на этот вопрос. Для начала хотя бы часть света от этого уже можно куда-то плясать.
Сейчас ты находишься в моих владениях. Этот лес и поместье создавались для проживания в течение долгого периода времени назовем это так, мужчина замолчал на минуту, словно подбирая правильное слово. Как думаешь, верно ли утверждение «каждому свой рай»?
Может быть. Не проверяла, не знаю, огонь словно притягивал, и мы разговаривали, не отрываясь от красно-желтых язычков.
У каждого живущего на земле человека есть собственный идеал, место, обстоятельства. Как бы тебе объяснить Ты любишь читать?
Да, конечно! Не могу сказать, что прочитала все, что требуется для получения всестороннего образования, но всякие сказки-романы-детективы «заглотить» не прочь.
Представь, что тебе выпадет возможность прожить жизнь главного героя одной из тех повестей, которые ты читала. Какую выберешь?
Даже не знаю. Есть много героинь, жизнь которых я была бы не прочь примерить, но к чему это?
В комнату зашла пожилая женщина.
Вам ничего не нужно? Я, пожалуй, пойду спать, она вскинула брови, увидев меня. А почему вы не спите? Вам же нельзя беспокоиться! уперев руки в бока, она заворчала о том, какими непослушными бывают дети и юные особы. Меня ее речь безумно забавляла, но я кивала и делала вид, что безумно огорчена и раскаиваюсь.
Мы еще немного посидим, и я прослежу, чтобы она спустилась в комнату, мужчина мягко улыбнулся и пожелал ей спокойной ночи.
Как же мне вернуться домой? я ерзала на месте, пытаясь представить, как еду обратно, в свою знакомую и безумно любимую квартирку.
Думаю, будет достаточно сложно, слегка растягивая слова, сказал собеседник. Так вот. Продолжим насчет любимых героев из книжек. Скорее всего, у каждого, кто умеет читать, есть свои представления о лучшем месте, описанном в любимом романе или рассказе. Неважно. Но после того как человек, он сделал паузу, вероятно, чтобы подобрать необходимое слово или найти ему щадящую душу замену, после того как человек умирает на земле, ему надо куда-то деться. Согласись, исчезать сразу после смерти и просто «не быть» довольно скучно.
Скучно?! Что за пургу вы гоните? я начинала понимать, что мое присутствие, или, может, какие-то геомагнитные волны, действует на окружающих специфическим образом.
Понимаю, звучит дико.
Я фыркнула и снова повернулась к огню. Мужчина продолжил:
Ну, так представь. Большинство людей умеет мечтать. Без этого жизнь была бы однообразна. Те, фантазия которых в состоянии вообразить идеальную жизнь, моделируют «следующее» место обитания из нее. Личности, обладающие информацией, не доверяют обрывкам разума, который, может, и не задумывался никогда над таким вопросом. И тут помогает книга. Книги. Конечно же, тем, кто осилил достаточную часть библиотеки, везет больше: есть выбор, и возможность подбора идеального героя и обстановки возрастает в разы. К сожалению, бывают и такие случаи, когда нет ни книг, ни времени, чтобы вырасти.
И вы хотите сказать, что я уже «того», и все, что смог сгенерировать мой воспаленный мозг, это место, где я сейчас нахожусь? Не уверена, что пределом моих мечтаний было очутиться между прочим, со второй степенью обморожения, в ледяном заброшенном доме, где заблудится даже картограф! дабы подтвердить свою гневную тираду, я протянула руки, на которых только начали подсыхать пузыри.
Сомневаюсь, что у такой персоны, как ты, могут быть похожие мысли об идеальном времяпрепровождении. Однако, к сожалению или к счастью, ты сейчас находишься в моих владениях.
Таки вы труп?! глаза выпучились сами собой, и я уставилась на нового знакомого так, будто впервые его увидела.
Ну, можно и так сказать, с невозмутимым видом продолжил он. А те, кто мне тут помогает, а также немногочисленные жители деревни это ветры. Кстати, Гретта, та женщина, тоже ветер. Они живут своей жизнью, но она у них первая, если можно так выразиться.
Ага, а все, что вокруг, это плод вашего воображения. Так? я старалась вспомнить, как называется подобное расстройство психики или философское направление.
Та-а-ак! он внимательно посмотрел на меня и глубоко вздохнул: объяснил, называется! Теперь ты считаешь меня психом.
Нет-нет, все замечательно, я отчаянно замотала головой, стараясь доказать, что все хорошо и я не представляю опасности.
Ладно, попробую доказать иным способом. Естественно, я не смог бы понять, что происходит вокруг, если бы не одна интересная вещь. У меня была мечта, еще во время жизни, иметь огромную библиотеку, в которой я бы смог найти ответы на все вопросы, существовавшие до момента моей кончины. Так как я не помнил, как жил, мне досталось лишь то, о чем я успел прочитать и вообразить в своих грезах. Ну, это я о том, что в итоге стало моделью места, где ты очутилась. Комнатой, в которой я оказался сразу после смерти, была библиотекой. Огромная, вмещающая бесчисленное количество трудов самых талантливых авторов.
Я чувствовал, что впереди у меня много времени, поэтому постепенно начал осваивать все, что там содержалось. Начал, естественно, с тех книг, где могло быть описание этого места. Так что теперь понимаю абсолютно все, что вокруг, за одним исключением: как ты могла очутиться в лесу не по моей и не по своей воле. Когда через несколько лет тут оказалась моя жена, я узнал ее с первого взгляда. Вспомнил, если точнее. Спасибо судьбе за то, что наши мечты оказаться вместе совпали и мне было интересно коротать сутки в нашем любимом заснеженном доме.
А что же теперь?
Теперь, мужчина ненадолго задумался и встал с кресла, я покажу тебе самое необычное место, которое ты только видела. Точнее увидишь!
Подойдя к двери и взяв небольшую книжонку с тумбочки, он обернулся и жестом пригласил следовать за собой. Я прихватила одеяло и посеменила следом.
Слушайте, так значит, у вас тут время года меняется по желанию?
Что?
Я говорю, хотите зима, хотите лето?
Зачем же? Мне не нравится летнее время, и если в первые года «второй» жизни ко мне еще периодически заглядывали солнце и оттепель, то сейчас все несколько иначе. В общем, лето не мое время года. Последнее десятилетие живу в заснеженном доме, и меня это вполне устраивает.
Но как же тогда несколько дней назад я бродила по зеленым лугам и цветущим полянам? Я допускаю, что у меня с головой может быть не все в порядке, кстати, как и у вас ой! последняя часть фразы вырвалась автоматически, и я резко закрыла рот рукой, боясь, что новый знакомый разозлится. Как ни странно, собеседник лишь прищурился и устало опустил плечи. Когда он протянул мне руку, я непроизвольно дернулась и споткнулась.
Ларри, будем знакомы, представился он, и я издала нервный смешок.
Ну, Федька. Впрочем, вы уже в курсе. То есть вы не сердитесь?
За что? За то, что ты попала сюда и не можешь поверить происходящее? Нет, не сержусь. Скорее, мне тебя жаль.
А это еще почему? Потому что попала сюда? Да уж И почему на меня вечно сваливаются какие-то беды?
Вот это и есть наш вопрос, ответ на который мы попробуем разыскать. Что же касается перемены с лета на зиму, подозреваю, что ты каким-то образом умудрилась вывалиться из одного «второго» мирка в мой. И кстати, человек, гонявшийся за тобой, скорее всего, тоже был из «наших».
Покойников, что ли?
Да прекрати ты считать меня трупом! впервые за все время нашего недолгого знакомства обнаружилось, что у Ларри есть хоть какие-то эмоции.
Ладно, ладно. А можно звать тебя зомби?
В ответ Ларри хмыкнул и распахнул передо мной большие дубовые двери:
Так и быть. Зомби так зомби.
Мы вошли, и у меня отвисла челюсть. Это было ошеломляюще! Моему взгляду открылся Зал размером с городскую площадь. Я тут же вспомнила подобный фокус с пространством, описанный у Стругацких.
Передо мной был целый город из стеллажей, населенных бесчисленными книгами. Где заканчивалось это великолепие, понять не представлялось возможным. Замерев в дверях, я водила головой вправо-влево, но не могла сообразить, где же противоположная стена комнаты. Одинаковые, вырезанные из темного красного дерева шкафы заполняли пространство. Рядом с ними-то тут, то там пристраивались лестницы на встроенных колесиках. Забраться с их помощью на самый верх все равно не получилось бы, поэтому на полках были сооружены пристройки, на которые можно было встать, чтобы перейти к следующей лестнице. Вся эта паутина поражала своей запутанностью и какой-то странной, непривычной для меня мощью.