Не жирно, оценил Степка.
Впрочем, никто не расстроился. От продуктов, захваченных из дому, у них еще оставался изрядный шмат сала, палка финского сервелата и буковинский сыр. Имелись и деньжата. У того же Сашки в пистоне* брюк, несколько свернутых вчетверо десятирублевок, примерно столько у друзей. Зарабатывали все прилично.
Ну что? Пора пошамать, сказал Витька, достав, развязали вещмешки. На расстеленной на столике газете нарезали сала, сыра и колбасы, тушенку оставив на потом. Поочередно сходили с кружками к титану, вернувшись с кипятком.
Вскоре все шестеро уписывали бутерброды, запивая горячим чаем с сахаром, вагон чуть покачивало на стыках. За окнами проплывала степь с синеющими у горизонта терриконами, пустые убранные поля и лесопосадки, усыпанные опавшею листвой.
Когда трапеза подходила к концу, Лешка угостил соседей крупным вяленым лещом, издававшим дразнящий запах.
Батя неделю назад привез с Дона, раздал нарезанные куски.
Вкуснотища, содрав со своего чешую, впился зубами в янтарную мякоть Степка.
Не то слово, прожевал жирную спинку Мишка. Сейчас бы еще пивка.
С ним у нас в Первомайске была целая история, сплюнул на газету ребрышко Минаев. Могу рассказать.
Валяй, согласились остальные.
За неделю до Дня шахтера на шахте имени Менжинского, начальство организовало день повышенной добычи. Что это такое, знаете.
Угу, облизал губы Степка.
Ну, так вот, после второй смены, ночью, выезжает на гора* лучшая бригада «грозов»*, с первого участка. Дали двойной план. За него к празднику светит премия. Помылись в бане и решили это дело отметить.
Скинулись по трешке, один сгонял за самогоном, принес трехлитровый бутылек и закусь. Рядом с шахтой балка с озером, потопали туда. Уселись на лужайке, усугубили, захотелось пивка залакировать.
Один и говорит, «пошли к коровке». Она стояла у гастронома, в десяти минутах ходьбы от шахты.
« Так уже ночь», отвечают, «она закрыта».
«Херня. Ящик, где кран, вскрыть, что да пальца об асфальт. Выпьем по паре кружек, деньги оставим в нем и по домам». Сказано сделано. Потопали к коровке. Скрутили небольшой замок на ящике, стали утолять жажду. Настроение поднялось еще выше, кто-то заорал песню.
А минут через двадцать подъехал «луноход»*и всю компанию доставили в вытрезвитель. Утром оттуда отвезли в суд, где каждый получил по десять суток. Над этим случаем в городе потешались неделю, закончил рассказчик.
Да, попили молочка от бешеной коровки, оценил Сашка. Все дружно рассмеялись.
Около пяти вечера въехали в Харьков. Сбавив ход и прогремев по стрелкам, воинский состав втянулся на одну из платформ железнодорожного вокзала. Народу на нем хватало, несколько человек с набитыми сумками попытались подойти к вагонам. Но не тут-то было.
Спрыгнувшие из тамбуров военные всех отогнали, а одного, пытавшегося через опущенное окно продать рекрутам водку, задержали. Подошедший капитан с пистолетом в кобуре, лично отобрал у него сумку и разбил о рельсы дюжину бутылок. После вернул, махнув рукой, топай отсюда.
У-у-у, разочарованно протянули внутри вагона. Сколько добра пропало.
После недолгой стоянки, дав длинный гудок, поезд начал вытягиваться с вокзала. Опять загремели стрелки, позади скрылись зеленые фонари, небо стало ниже и темнее. Ночью была остановка в Гомеле (стояли почти час), утром следующего дня прибыли в Минск. За окнами моросил дождь, в вагонах похолодало, из здания вокзала вывели новую партию призывников, прогнали в конец состава.
Теперь нас наверно с тыщу, приплюснул к стеклу нос Мишка.
Каждой твари по паре, как говорит моя бабка, зевнул Витька.
Спустя короткое время состав дернулся, медленно завертелись колеса, тронулись. Вокзал был в центре города, с интересом рассматривали высотки, площади и архитектурные ансамбли. За время пути познакомились с обоими, сопровождавшими команду сержантами. Офицер появлялся редко. Проходил по вагону, убеждаясь, что все в порядке и исчезал в купейном.
Того что повыше, разбитного и веселого, звали Андреем, напарника, молчаливого и хмурого Олегом. Оба выслужили срок и после доставки «молодых» увольнялись в запас. Андрей оказался земляком из Ростова. Он-то и рассказал, что везут всех в Прибалтику, где распределят по учебкам и частям.
Вам считай, повезло подмигнул. Будете служить в войсках дяди Васи.
Что еще за дядя Вася? не поняли ребята.
Командующий Воздушно-десантными войсками СССР генерал армии Маргелов Василий Филиппович. Легендарная личность. Кстати, тоже наш земляк, из Днепропетровска. В Финскую войну командовал разведбатом, а в Великую Отечественную полком морской пехоты и стрелковой дивизией. После нее возглавил ВДВ, сделав их элитой сухопутных войск. Понятно?
Ага.
Так что готовьтесь, дрючить вас будут мама не горюй, пообещал Олег, присутствовавший при разговоре.
Чего он такой угрюмый? поинтересовался кто-то, когда ушел.
Невеста не дождалась и вышла замуж. Переживает рассмеялся Андрей.
У многих ребят на гражданке тоже остались девушки, Сашке в этом плане было легче. Ни одна в душу не запала.
Сразу за Минском начались густые хвойные леса, таких в их краях не было. Изредка на проселках виднелись деревни.
Да, тут наверное и медведи водятся, глядя в окно сказал Мишка.
А еще партизаны, добавил Степка. Хотите анекдот?
Мели Емеля, твоя неделя, откликнулся с верхней полки Витька.
Значит так. Идет вот по такому лесу бабка, ткнул в стекло пальцем. Ягоды собирает. Из кустов выходят три мужика. Небритые, в ватниках и сапогах, на груди автоматы. «Бабка, немцы в деревне есть?»
«Какие немцы, сынок? Война давно кончилась», отвечает.
«М-да» переглядываются. «А мы до сих пор поезда под откос пускаем».
Слушатели весело загоготали.
А вот еще один, сказал Лешка. Началась травля.
Затем позавтракали оставшимся со вчерашнего дня пайком, запивая чаем, спустя час по вагону прошлись сержанты, собрать вещи. Скоро прибываем.
В десять утра поезд выкатил из лесов, сбоку холодно мелькнула река, въехал на окраину большого города. За окнами потянулся современный жилой массив, перемежавшийся старинными постройками. В разных местах виднелись шпили костелов, над которыми низко висели облака.
Чуть позже состав втягивался на железнодорожный вокзал с неоновой вывеской Vilnius на фронтоне главного здания. Народу на платформах было немного, с неба сеялась мелкая крупа.
Вот она, Прибалтика, глядя в окно, сказал кто-то из ребят.
Зашипели тормоза, по вагонам прошла мелкая дрожь. Стали.
С вещами на выход! последовала команда
Глава 2. Учебка
«Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.
Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству.
Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооруженных Сил, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.
Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся».
(Военная присяга СССР)
Рота подъем!
В казарме вспыхнул свет, затряслись двухярусные кровати. Спрыгнув со своей, Сашка принялся лихорадочно одеваться. Натянув бриджи и намотав портянки, сунул ноги в кирзачи*, занял место в шеренге на среднем проходе.
Шустрей! Шустрей! расхаживал перед нею ефрейтор с нарукавной повязкой.
Равняйсь! Смир-рна! стал посередине. Напра-во! Бегом вниз!
Дневальный в предбаннике широко распахнул дверь, рота загремела сапогами по бетонным маршам. На плацу перед казармой, в утреннем полумраке строились еще три (слышались команды)
Еще через несколько минут учебный батальон шеренгами по четыре вывалил за открытые ворота с красными звездами на створках. По сторонам бежали сержанты в тельняшках, над головами поднимался легкий пар от дыхания.
Уже третью неделю Сашка с друзьями находились в учебном центре ВДВ Прибалтийского военного округа, располагавшемся близ деревни Гайжюнай в двадцати пяти километрах от Каунаса. Учебка находилась в лесу, занимая несколько гектаров за бетонной оградой. Внутри штаб, казармы из серого кирпича, обширный плац и подсобные строения. Неподалеку полигон с аэродромом обеспечения.
Первые впечатления от части, куда попали, были не особые.
На помывке в бане всем помазали подмышки и лобки какой-то вонючей гадостью, а когда вернулись в раздевалку, оказалось что у Мишки сперли часы. Потом на вещевом складе, приказав сдать гражданку, всем выдали обычное солдатское обмундирование и кирзовые сапоги.
А тельняшку? спросил кто-то из парней.
Ее надо заслужить, салага, хмыкнул мордастый прапорщик. Следующий!
Когда вышли со склада, увидели, как неподалеку десяток солдат под присмотром ефрейтора таскали доски.
Чего строите, ребята? поинтересовался кто-то из новичков.
Сегодня прыжковой день, цикнул тот слюной на землю. Первый батальон прыгает, второй колотит гробы.
?!
Ну да, подтвердил один из солдат. Вы что? Еще не поняли куда попали?
Под ложечкой засосало, всем стало тоскливо.
Кормежка оказалась тоже не подарок. На завтрак каша-размазня, кубик масла, хлеб, сахар и чай. В обед кислые щи и гречка с кусками жира вместо мяса, бледный кисель. Ужин пюре на воде, жареная рыба, компот.
Да, на такой хавке* не забалуешь, оценили молодые.
На второй день пребывания в части, друзьям пришлось расстаться. Сашку с Витькой определили в первую роту, Мишку и Степана в третью.
Командиром первой роты оказался цыганистый капитан по фамилии Варава. Приказав выстроить курсантов на среднем проходе, толкнул речь. Из нее следовало, что новички прибыли в лучший учебный центр ВДВ, из них будут готовить младших командиров, а затем отправят в действующие войска.
Ну а кто не потянет, спишем в стройбат. Ясно?
Я-асно, протянули в шеренгах.
Не ясно, а есть! повысил голос.
Есть! рявкнули сто двадцать глоток.
Приступайте, обернулся к стоявшим позади еще нескольким офицерам с сержантами. Развернулся на каблуках и, скрипя начищенными хромачами*, оставил помещение.
Вскоре все были распределены по подразделениям.
Сашка с Витькой попали во второе отделение первого взвода. Командиром взвода был молодцеватый розовощекий лейтенант по фамилии Ильин, заместителем старший сержант Каллас двухметровый блондин из прибалтов. Рядом с ним стояли еще трое: младший сержант по виду азиат и два ефрейтора. Эти были командирами отделений. Азиата звали Пак, ефрейторов Швыденко и Рыбин.
Далее всех развели по кубрикам (таких было четыре) где Ильин сообщил, со следующего утра в роте начинается курс молодого бойца. Продлится месяц. И сообщил, в чем заключается.
Ну а после присяга и вперед, закончил, расхаживая перед шеренгами. Все ясно?
Так точно! проорали курсанты.
Ну, вот и хорошо. Каллас, продолжайте, кивнул прибалту. После этого тоже исчез. Как и не было.
Значит-т так, чуть растягивая слова, оглядел тот взвод. Сейчас будем пришивать погон-ны с петлицами и подворотнички.
Далее, распустив строй, разрешил сесть на кровати и табуретки перед ними. А двоих отправил в бытовку за иголками с нитками. Отделенные показали, что и как, приступили к работе. Один пришпандырил подворотничок с оборотной стороны ворота, у второго погоны оказались на спине, третий едва не пришил палец.
Ну, вы и тупые покачал головой Пак. Переделать! (отодрал пришитое).
Когда закончили и результат удовлетворил командиров, занялись клемлением обмундирования. Начиная от шинелей с шапками и заканчивая «парадкой»*. Таинство выполнялось спичками, макаемыми в густой раствор хлорки, на подкладки наносился номер военного билета вадельца.
Затем показали, как правильно наматывать портянки и заправлять койки. Делали это все спокойно, в отличие от сержантов других взводов. Из смежных кубриков то и дело доносился «великий и могучий», в можно сказать виртуозном исполнении.
После обеда все продолжилось до ужина и вечерней поверки. Отбились*, полные радужных впечатлений.
Левое плечо вперед! заорал головной сержант, бегущая колона, свернула направо. Побежали под соснами, по внешнему периметру части со стороной квадрата километр. С учетом предшествовавшего расстояния, всего пять.
И раз! И раз! И раз! слышались команды.
Гуп, гуп, гуп, стучали сапоги.
Через двадцать минут снова втянулись в ворота. Выстроили на зарядку на плацу. Расстояние меж шеренгами два метра, полтора от бойца до бойца. Все сопели носами, над телами поднимался пар.
Начальник физподготовки рыжий прапорщик встал перед первой, и делай раз! (бросил руки по сторонам) делай два! взметнул вверх, три! резко опустил.
В течение получаса выполняли специальный комплекс, затем последовала команда «В казармы! Бегом марш!
Далее была заправка коек, умывание ледяной водой по пояс и бритье. Утренняя поверка с приборкой, переход в столовую. Еда теперь казалась необычно вкусной, единственный недостаток мало. Сметали все. Оставшиеся куски хлеба прятали в карманы, на перекус.
Строями возвращались в казармы, начинался развод на занятия.
До обеда изучали уставы, текст воинской присяги, автомат Калашникова, противогаз и организацию несения службы. Потом занимались на плацу строевой подготовкой, выполнением приемом с оружием, разучивали и исполняли строевые песни. После ужина опять занятия, до упора, час личного времени, вечерняя приборка с поверкой и отбой.
За это время Сашка с Витькой сбросили несколько килограммов веса, то же было и у других. Курс прошли не все. Двое с простудой попали в санчасть, вернулся один. Второго увезли в госпиталь, откуда не вернулся.
Ничего, сказал по этому поводу ротный командир. Слабые умрут, остальных будем готовить дальше.
20-го декабря приняли присягу.
В клубе части установили тумбы покрытые кумачом, на каждой текст Присяги и журнал. По сторонам выстроили курсантов в парадной форме и с автоматами, в торце, на возвышении знамя части и командный состав.
Принимавших по одному вызывали из строя, тот деревянно маршировал к тумбе, брал в руку документ в красной папке и громко читал текст. Затем клал на место, брал ручку и расписывался в журнале. Поворачивался и, чеканя шаг, возвращался обратно. Что испытывали другие, Сашка не знал, но сам лично волновался. Очень уж торжественная была процедура.
К некоторым ребятам приехали родители, они тоже находились в зале. Одна из мам всплакнула, а рослый дядька с орденами на груди, тряхнул кулаком и пробасил «не подведите сынки! Служите исправно!»
Потом был концерт артистов из Каунаса, а после праздничный обед: кормили сборной солянкой, макаронами с котлетой, пили какао. Родителям разрешили посетить казармы, посмотреть, как живут их чада. Там все блестело и радовало чистотой глаза.
А когда распрощавшись, они уехали, к Сашке подошел Женька Банников. Был он родом из Ленинграда, вышибли с первого курса института за раздолбайство. Койки стояли впритык, подружились.