Свет здорово помогал. Идти было в разы удобнее. Но яркий и белесый, он так же служил отличным маяком для мошек. Они слетались на яркое, обнимали его и с удовольствием прижимались. Потом вновь вспархивали ввысь, кружили вокруг светоносного лакомства и вновь с силой врезались в стекло фонаря. Уставшие биться в стекло мошки, находили новую цель. Свет попадал на одежду и лицо. Одна влетев в глаз оказалась тёмным пятном, создав жуткую боль, отчего соскочив с бревна, я соскользнул вниз. Удар, рука, содрал кожу, острое в боку, ещё один удар головой, рука неожиданно останавливается между чем-то твердым, а тело летит дальше. Хруст.
Ты живой? Ответь. Сын. Ответь, блять.
Отец кричал сверху. А мы оказывается были высоко. Не заметили как завалы бурелома начали расти. А может это только я не заметил. Отец то явно понял. Сейчас спуститься, и наругает за невнимательность. Опять. А тут темно. Совсем ночь. Интересно, а я упал, или ещё есть куда лететь?
Ты как так умудрился? Слава богу живой! Глаза в кучу. Сейчас сниму тебя и шину наложим. Хорошо что закрытый, не нужно кровь останавливать. А внизу то, ёб
Отец мерещился где-то рядом. Голова его опущена, а взгляд падал на толстую, вздыбленную вверх ветвь, заточенную ударами и сколами. Она была прям под мной. Отец обвязал меня веревкой, поднялся и закрепил за верхнее дерево. Дальше, его нечеткий силуэт спустился, осмотрел что-то у руки и медленно начал вытаскивать меня. Тиски из толстых веток, немного ослабли под напором отца. Но вытаскивать было всё равно очень больно и мне пришлось терпеть. Шок, к этому моменту ещё не прошёл, но рука уже начала ныть. Каждая секунда рождала волны боли, доходящие вплоть до предплечья. Вытащив руку, я ещё некоторое время ощущал фантомное сжатие. А может оно длилось меньше, я не помню, сколько времени, и как, папа поднимал меня на верх. Поднявшись, отец усадил меня на толстое бревно и оглядел перелом. В нижней части предплечья, у кисти, болталась безжизненная часть меня. Я не мог двигать, и не понимал, смогу ли вообще. Казалось будто её никогда и не было, и к моей конечности прилипло что-то тяжёлое и нелепое.
Я вызвал МЧС. Потерпи сынок. Они скоро заберут нас.
Что? Кого? Мы же мы же шли за фульгуритом, мы же шли на пик бурь. Мы же так долго ждали, так долго готовились, столько сил потратили. И сейчас мы, в часе от пика, уходим. И это всё из-за меня. Слабого и глупого, невнимательного идиота. Почему я не смотрел под ноги, не попытался даже ухватиться за что-то. Почему я
ЗАТКНИСЬ. Рявкнул отец и я тут же замолк. Он сделал несколько острожных шагов, через пропасти в стволах, сел рядом и обнял меня. Сложно было вытереть слёзы, что градом валили из глаз, но только на средине я осознал что делаю это поломанной рукой и от боли простонал.
Мы не за камнем шли. Мы шли вместе с тобой.
Спасибо, пап. Сказал я, вытирая слёзы, мотая головой о плечо. Дальше отец отпустил меня и протянул указательный на тот самый пик бурь к которому мы шли. Он начал делать мне шину, чтобы закрепить руку, а я упёрся в это.
Бесчисленное множество молний разбивало гору впереди, совсем не высокую, какие я видел на Кавказе. Плоскую, почти квадратную, состоящую из голого камня серого цвета. Над ней повисли золотого цвета облака, Их окрасило огромное количество вспышек. Только сейчас я начал слышать гром. Бесконечный поток перебивающих друг друга взрывов звуковых бомб. Они разлетались, наверное, на сотни километров в округе. Через секунду, звук и вовсе, слился в одну, плотную реактивную струю. Она будто отталкивала меня назад, и хотела свалить с бревна. Обратно вниз, куда я посмотрел. Там было светло, а мы были очень высоко над ковром иголок. И вокруг тоже, было светло. Не вспышки, как при обычной грозе, а свет, будто от солнца. Ничего не мерцало. Просто небо стало вдруг золотым. Земля осветилась. Наступил пик бурь. Пик этого года, этого дня, этой земли.
Ёжики на лето
Громкий стрёкот цикад в кустах. Пыльная узкая дорога огражденная молодой травой плелась в даль укрывая в лесу. Другая, такая же сухая, врезалась в неё, создавая т-образный перекрёсток. А на его вершине стоял обгрызенный временем, ларёк с раскидистой шиферной крышей. На стене цеплялась когда-то синяя краска. Она постепенно осыпалась треснувшими листьями. Чётко виднелись они в тени дикой яблони. Непристойно маленькие плоды щедро разбрызганные красным ореолом по пышной кроне. А у корней сидели двое пацанов, и с кислыми лицами срывали молодыми зубами слой яблочной мякоти. У каждого была кучка таких мелких шариков и периодически в траву летел огрызок.
Нифига чё вспомнил. Мне короче сон вчера снился. Как будто я захожу в комнату, а там ванная пустая. А вокруг люди в масках. И вот я в неё ложусь, и они меня стеклом битым засыпают. У меня кровь идёт, больно капец. И я проснулся. Всполошившись выдал русый, высокий парень.
Дааа, Славон, завидую. Тебе всегда или присниться что-то или причудиться. А мне сны не снятся. С протяжным вздохом в конце, ответил черноволосый парень.
Мне отец много историй рассказывает. Ванёк, а зачем мы эти кислые семечки едим. Давай на бичик наберём. У тебя мелочь есть?
У Мишки есть, по-любому. Ответил Ваня и указал на идущего к ним блондина.
Здорова, чевапчичи. Дошик возьмём? Протянул руку Миша, чтобы поздороваться.
Мы как раз хотели. А мелочь есть? Кинув пятипалую в ответ, спросил Слава.
Два рубля.
Садись Мишаня, с нами яблоки щёлкать.
Не, ну их. Я хотел костёр пожечь.
Костёр это конечно хорошо, Мишань.
А может с дома возьмём чего пожарить? Миша, Славон, погнали на остров костёр жечь.
Ваня тему говорит, вставай Славик. Пойдём.
Миш, а тебе снилось что-нибудь странное?
О, щя расскажу.
Усыпанные кубиками мрамора ямы, которыми изобиловала дорога. Пыльная, протоптанная людьми и редкими машинами что зачем-то были на острове. Окруженная с правой стороны зелеными полями трав, а с другой поехавшим набок забором стерегущий почти каждый дом. Лишь один такой сторож отличался от всех. За ним, уже несколько лет строил свой дом местный плотник Жора. Он делал нам отличные луки, а мы таскали ему краску и прочую лабуду. Его забор был чудом из чудес. Хоть и не крашенный, но зато такой удивительный. Каждая секция была картиной. Аккуратно спасённая руками мастера из плена хоть и живого, но совсем лишенного искры дерева. Тут красился наш остров, а на другой благоухали цветочные поля. Через один была церквушка с черными матовыми куполами и золотыми крестами. Единственная окрашенная краской. И последней шёл, тонкой струйкой водопад. Сам дом ещё не достроен, и как казалось всем жителям, будет так вечно. Но он всё равно был очень красив. Многие, проходя мимо, останавливались посмотреть на рождение чуда. А ещё этот дом любил весёлый мальчик из Киргизии по прозвищу Хан. Он частенько приходил сюда с покрывалом и раскладным стульчиком рыбака. Доставал из рюкзака детские книги, раскладывал и садился рядом на. В ушах его всегда торчали наушники, в них играл реп. У него была самая большая полка альбомов на всём нашем маленьком острове. Местные пацаны приходили сюда чтобы послушать что-то новое, и иногда покупали книги. Андрей очень любил читать и все книги на продажу прочёл по нескольку раз. Он продавал их для интереса, ну и чтобы купить новые. Мне кажется, ему было приятно посидеть тут, послушать музыку в одиночку. А иногда и поговорить с кем. А тем временем наша троица подошла к нему.
И вот прикинь. Такая вот история приснилась.
Дааа, Мишаня. Тебе лучше курить бросать. Это от сигарет всё. Дребедень сниться всякая.
Здорова, Дюша, как рука?
Славон, здорова. Скоро гипс снять, должны. Но чешется. Смотри, журнал, достал какой. Называется Хакер. Протянул журнал Андрей
Привет, Андрей. А послушать есть что? -Ваня протянул руку.
Держи. Протянув белый наушник, сказал Хан. -Альбом новый вышел у молодого Бишкека. Послушай.
Дюш, а ты не знаешь что с Серёжой. Я слышал что его подозревают в краже цепей с колодца. По новому обратился Слава
Слышал. Не правильно они поступают. Была бы у меня воздушка, и вот куча, патронов, к ней. И дротиков. Ооо чтобы я тогда наделал. Но воздушки нет, а вот фульгурит есть.
Фольга чего? Ну ты конечно Андрей. Отозвался до этого молчавший Миша.
Ты уже рукава до дыр затер. Ответил Андрей и взял у Славы журнал. Миша оглянул свой жилет и в недоумении посмотрел на сидящего. Ребята вместе засмеялись. Слава хихикнул и двое пошли вперёд помахав в прощании.
Мы пропетляли до конца посёлка, по пути зайдя за едой. Миша картошки взял, Ваня хлеб и сало. А же закинул в пакет пару ежиков с морозилки. Может на костре они вкусные. На сковородке вот точно отвратительные. Но может запах деревьев и дым костра их спасёт. И к лесу пришли быстро. Ваня говорил что нужно реп-группу забахать и делать песни, а Миша за нами плёлся, да по кустам шастал. То в один нырнет и только ноги видно, то во второй, то за пригорок. Травку собирал, цветы какие-то непонятного толка. Чай наварит из травок. Мяты нашел, лимонник, шиповника в карманы набил. Ток в чём его варить не понятно. Ну сам придумал, пусть сам и ищет. До конца надо идти. И мы дошли, до провисающих аркой веток. Лес резко оборвался ими и открыл нам песчаную косу. Большая, красивая и каждый год разная. То левее вылезет из под воды, то чуть поодаль. Каждый год куда-то прыгает и всё никак не уймётся. Ну это даже не ей решать. Это река играется. То туда её, то сюда, бедную. Поистрепала совсем, вон тонкая уже какая. А река всё возит её по берегу, и потом его как схватит зубами. Часть откусит и домик заберет какой. Неугомонная, непокорная, но "красивая до одури" как Ярослав Олегович бы сказал. Большая река волга.
А вот поодаль от тощей косы, там же, на месте, стоит причальчик небольшой. Порушенный малясь, порванный ветром, да временем. Ну как причал. Несколько досок сколоченных. И лодочка у него стоит. На зиму мы с дядькой-моряком её убираем, а вот в сезон пользуются все кто умеет. Никто не умеет толком, но пользуются все. Старенькая лодка, водой обласкана. Ватерлиния почти стёрта, уключины поржавели и вёсла держат только на первый взгляд. Ну и потому что на лодке, больше ничего для держания не приспособлено. Вот и выкручиваются как могут. А выкручиваться им не из чего, резьбы то нет и не было. Но как-то держат всё-таки, молодцы. Эти палки для гребли уже совсем форму потеряли. Вёслами их назвать уже сложно. Но это не мешает плавать. Конечно новые бы достать или попросить сделать. Но плотник целыми днями гробы стругает или перила делает для дома. Уже пол года мимо прохожу, всё одно мастерит. Сидит измученный, даже ночью говорят работает.
Так мы в лодочку и погрузились. Поклали котомку с вещями ко дну, там еда в основном и мусор всякий. Плед у Ваньки с собой, удочку таскает, остальное тоже не понятно на кой. Ну приколы у него свои. Интересный он, как и река вокруг. Тоже занимательная. Я вот программу по телевидению смотрел, где Америку показывали. И там местность такая странная. Деревья прям из воды растут. Это штат у них какой-то этим славиться. Какой не помню. Но суть такая: у нас после морозов, когда потает всё, волга малясь разливается. и подтапливает деревья. Так они долго стоят, кажется до самых холодов. Как в этой программе. Сразу представляю что в воде аллигаторы, крокодилы всякие и куча живности иностранченской. Интересно конечно.
И проплывая меж деревьев что по корни в воде, лодочка шла вперёд. Аллигаторы и крокодилы спали, укутавшись илом и водорослями. А рядом в лунках отдыхали раки. Они ночью выползали. А вот интересно, в программе не сказали, но кто кого? Крокодил аллигатора съест? Вряд ли! Покусает, но не съест наверное. А даже если и прогрызёт, кости то объедать не будет. Так вот раки этими костями крокодильими и питаются. Это аллигатору и на завтрак не хватит. А вот здоровая раковая семья таким брошенным кусочком неделю питаться может. И зубы у раков с акульи. А детей раковых кормят как птиц, наверное. Родители пережёвывают и детям дают. Любят местные раки крокодилины отведать. Но это в Америке в штате том. Название которого я и вспомнить не смогу. А что у нас раки любят, это не в курсе абсолютно. Но смотреть в толщу воды не менее интересно. Там же сколько бактерий разных, микроорганизмов всяких, да миллионы наверное. И то их без микроскопического увеличения не увидишь. А вот тех что глазами разглядеть, их по меньше, тысяча. Может и сто. Вон рыбаки местные про креветок речных рассказывали. Но я не поверил. Конечно удивился сначала, а они смеются всей гурьбой. Врут и теперь я в их байки не нагой. Интересно конечно, но сказочников у нас на острове, уйма. Как почтальон наш, пытался меня отправить за лягушками летающими. Говорит вон там, в сетях. А я то у дядьки-моряка спросил! Он то мне рассказал что у нас такого нет. Да и нигде нет. Вот говорит рыбы есть! В океане, которые летают, ну и то они только прыгаю
Славон! Ты харэ в воду пялится. Вместе с тобой уже лодку привязали.
Пришвартовали, дурак. Я тут мысли интересные рассуждаю, а ты бредни мне какие-то. Вот надо, встану!
Ну ты, Славон, угарный конечно. Сказал Миша сдерживая смех и они с Ваней засмеялись. Я же просто улыбнулся, понял что сказал что-то смешное и шагнул с лодки на берег острова. Мы тут часто сидели, когда удавалось. Тут тихо, нет никого, как средь океана забытые. На острове можно было говорить о чём угодно и делать что хочешь. За мат уши не надерут. Миша покуривал тут сигареты. Ваня любил покричать. А я просто мог подумать.
Собрались уже прутики на костёр искать да солому, а на нашем месте музыкант. С грязными волосами, смуглый, гитара на колене, и кружка от термоса с паром. Пьёт, думает о чём-то и нашёптывает под нос. Мы не стали нарушать его мысли и аккуратно обошли со спины. Он заметил, но взгляда не кинул. Поздоровался только ладонью вверх и ей же пригласил нас сесть рядом.
Дядь, мы тут костёр хотели пожечь. Мы вам мешать не будет. Сказал я, и взяв давно обгорелую палку, стал разгребать старые, влажные угли.
Ну это наше место. Сказал Миша, стоя у музыканта.
Ребят, я тут песню доделаю и помогу вам. Сейчас, только куплет остался.
Сидите, дядя, вы нам не мешаете. Добродушно сказал Ваня и скинув на землю рюкзак, пошел к деревьям.
С каждым годом роща на острове всё уменьшалась. Старые деревья падали под ветром, или уходили в воду. Сначала оголяли корни, наклонялись к воде и постепенно опускались в тёмную гладь. Хотя тут была не Волга, а её отток и назывался он по другому. Но как, я не знал. Да и название острова на котором мы были, тоже не знал. Его наверное и не было. Названия.
Начало темнеть, а мы уже сидели у костра. Рядом лежала аккуратно сложенная кучка с палками, хворостом и большими ветками. Музыкант всё сидел и думал над своей песней. Лишь изредка его взгляд устремлялся куда-то вдаль. Он наверное и не заметил костра. Так он сидел долго, пока мы не начали жарить сосиски. Тут его глаза странно задвигались, будто в такт с огоньками в костре и он поднял голову.
А что это за печка у вас такая.
Это Миша из грязи сделал, чтобы картофель печь. Сказал я, немного удивившись неожиданному вопросу музыканта.
Это не печь. Просто слепил из грязи небольшой, так сказать туннель. Так тепло лучше держится. С прошлого года стоит кстати.
Ну может и не печь, но приспособа знатная. Отращено и смотря вдаль сказал музыкант. Блин, ребята, я с этой песней совсем забыл про костёр. Я сейчас принесу дров.
Сидите, дядя. Ничего страшного. Вы наверное голодный, мы можем поделиться. Мы много даже взяли. Ответил Миша и начал доставать из рюкзака хлеб, сосиски и картофель.