Миссис Хартли, ровным голосом начал Джеймс ОХара, и сердце Эвелин ушло в пятки. Ведь таким тоном сообщают плохие новости? Час назад мы выловили тело из реки.
Эвелин прижала ладонь к губам. Мэри же не желала делать никаких выводов до того, как гость закончит мысль.
Это молодая женщина.
И почему вы пришли к нам? Строго спросила Мэри, отказываясь верить в происходящее.
Миссис Хартли, мне очень жаль. Но это ваша дочь.
Глава 4
Карета скорой помощи увозила Мэри Хартли в темноту. Когда женщина побледнела, как снег, и начала оседать на пол, стало понятно, что сердечными каплями тут не обойдёшься. Пока Джеймс ОХара бережно усаживал бедняжку на диван, Эвелин уже вызывала медиков. Пальцы едва нашли нужные цифры на дисплее, чтобы набрать диспетчера. Дрожь сбивала их от прямого попадания.
Врачи вкололи Мэри успокоительное и забрали в больницу, чтобы подержать под наблюдением. Женщина была чуть жива, когда дверцы скорой захлопнулись и включилась мигалка. Эвелин еле-еле нашла в себе мужество отпустить мамину руку, когда её погружали на кушетку и увозили прочь. Но она должна была остаться и выяснить, что произошло с сестрой. Мама в надёжных руках, к ней она заедет позже.
Ты уверен? Хрипло спросила Эвелин, присаживаясь на нижнюю ступеньку. Она не смотрела на полицейского, чтобы не видеть сожаления, с которым обычно смотрят на родственников погибших. Это точно Грейс?
Джеймс возвышался над ней, подбирая слова. Но разве найдутся нужные, чтобы сообщить то, что он собирался?
Это она, Эвелин. У нас нет никаких сомнений. Но её лицо раздулось от долгого пребывания в воде, и нам понадобится твоя помощь в опознании.
Но он всё же мог подобрать слова и помягче, одёрнул сам себя Джеймс, видя, как краска схлынула с лица Эвелин.
Прости. Я должен был смягчить удар.
Это невозможно, ведь ты бьёшь в самое сердце.
Джеймсу захотелось приблизиться к ней, присесть рядом и укрыть эту женщину на своём плече, но он сдержался. В который раз заставил себя держаться подальше от Эвелин Хартли. Вместо слов утешения, он держался, как настоящий коп и решил говорить по существу. Волнение всегда подсказывало ему неверную стратегию.
Мы уже сообщили её мужу, скоро он будет в участке, чтобы опознать тело. Будет не лишним, если кто-то ещё из родственников будет присутствовать. Я думал, что это сделает Мэри, но
Звук сирен давно смолк, но фантомным эхом звенел в ушах.
Я сделаю это. Дай мне пять минут.
Буду ждать тебя у машины.
Джеймс было потянулся к Эвелин, чтобы помочь подняться, но неловко замер и опустил руки на форменный пояс. Там им самое место, а никак не на плечах этой женщины.
Эвелин поднялась к себе и натянула первые же попавшиеся джинсы и свитер, хоть что-то, что поможет согреться от нервного озноба. На ватных ногах она вышла за порог, забыв запереть дверь, и кое-как забралась в патрульную машину.
Сотни вопросов вертелись на языке, но он не поворачивался, чтобы их озвучить. Тело Эвелин парализовало, но лучше б уж парализовало мысли. Те обгоняли друг друга, вгоняя в голову острые ножи.
Грейс мертва. Её сестра мертва. Её тело выловили из реки. Пять лет Эвелин не видела её лица, но теперь увидит. Распухшее, раздутое, сморщенное. Одинокое в холодных стенах морга.
Она даже не запомнила, какой дорогой Джеймс довёз её до участка, как помог выбраться на студёный воздух и как открыл дверь, пропуская её в мрачные коридоры полицейского участка. Эвелин опомнилась, лишь когда они замерли перед дверью с ужасающей надписью «Морг». Через стекло проглядывался силуэт в тёмной одежде, стоящий у стола, у бугорка, накрытого белой простынёй.
Муж Грейс уже здесь. Уведомил Джеймс, видя, куда таращится Эвелин. Ты готова?
Нет, она совершенно не была к этому готова. Когда-нибудь она обязательно бы повидалась с сестрой и её семьёй, но только не так. Не в вымораживающей комнате, где хранят трупы.
В морге висело гробовое молчание, стоял дикий холод, витала осязаемая скорбь. Эвелин медленно приблизилась к телу Грейс, скрытого невзрачной тканью. Стала плечом к плечу с человеком, которого не ожидала увидеть при подобных обстоятельствах. Фигура повернула к ней бесцветное лицо.
Эвелин набрала в лёгкие воздуха и прошептала:
Здравствуй, Бен.
Шесть лет назад
Не могу поверить, что он мог так поступить! Мэри укачивала младшую дочь в объятьях, не находя нужных слов поддержки.
Она сразу поняла, что между Эвелин и её зятем что-то произошло, когда та появилась на пороге, навьюченная тремя огромными сумками. Всем, что удалось на скорую руку схватить и унести с собой из ненавистных комнат, в которых её больше никто не желал видеть. Сумки так и остались валяться в прихожей. Кому нужно разбирать вещи, когда сначала нужно разобраться с разбитым сердцем.
Мэри поглаживала Эвелин по голове, как маленькую девочку. Та перестала плакать, но щёки всё ещё были солёными от слёз, а тело вялым, как у тканевой куклы. В отличие от Грейс, Эвелин всегда пренебрегала объятиями и сторонилась проявления чувств с матерью, поэтому сейчас та наслаждалась близостью с дочкой. Пусть она была вызвана глубоким горем.
Захлёбываясь словами, Эвелин рассказала матери о том, как с ней поступил Бен. Как бесчувственно сообщил, что уходит, что она ему больше не нужна, что теперь в его сердце освободилось место для другой. Мэри до последнего не могла поверить, что Бен, их славный, замечательный Бен, мог так поступить. Но состояние Эвелин было наглядным тому подтверждением.
Ничего, ничего, дорогая. Шептала Мэри, убаюкивая дочь колыбельной из бесполезных слов. Он того не стоит.
Всем привет!
Радостный оклик Грейс из прихожей показался писклявой нотой, сыгранной невпопад. Хлопнула входная дверь, послышалось шуршание обуви по ковролину и почувствовался неуместный сгусток яркой энергии, который сопровождал каждый шаг Грейс.
Почему у нас при входе валяются сумки?
Мэри прикрыла глаза, впервые в жизни раздражаясь от беспечности старшей дочери. Сейчас она стала камнем, летевшим в огород скорбящей Эвелин.
Что происходит? Грейс молниеносно очутилась рядом с непонятной фигурой, в которую сплелись её мать и сестра. Эви
Это всё Бен Удалось выдавить из себя Эвелин. Он подаёт на развод.
Грейс тут же вытянулась, побледнела и притихла. Стала совсем другим человеком.
Он растоптал наш брак и выставил меня из дома. Слёзы вновь пробили оборону и хлынули новым потоком соли на руки матери. Я верила ему, любила, а он Горький всхлип. Нашёл кого-то
Ну, ну, дорогая, успокойся. В тысячный раз пробормотала Мэри. Бен не достоин твоих слёз.
На кого он мог меня променять? Что нашёл в ней такого, чего нет во мне? Грейс?
Эвелин отстранилась от матери и утёрла рукавом рубашки потёкшую тушь. Сестра молчала и была белее джемпера, натянутого на женственные плечи. Глаза Грейс забегали. Руки сами собой скрутились в тугой узел между коленей. Она выглядела потерянной, сбитой с толку и будто мечтающей сбежать отсюда подальше.
Ты что-то знаешь? Ты видела их вместе?
Молчание.
Грейс, прошу тебя, если ты знаешь, кто она, то просто скажи мне. Не унималась Эвелин, но сестра будто проглотила язык.
И тогда всё стало понятно. Эвелин нетвёрдо встала на ноги и грозно нависла над старшей сестрой.
Нет. Прошептала она. Нет, нет, нет. Грейс, скажи мне, что это не так. Скажи, что я сошла с ума и ошибаюсь.
Два пустых глаза размером с глобус взглянули на неё из-под длинных ресниц. Глаза, полные грусти, стыда и греха. Мэри ахнула. Эвелин схватилась за виски, в которые вонзилось сверло.
Это ты. Шёпот, полный ненависти, прорвался сквозь потрескавшиеся губы. Это ты та женщина. Ты увела моего мужа!
Я никого не уводила. Неуверенно встала на свою защиту Грейс. Вскочила на ноги и попыталась коснуться сестры, но та оттолкнула её. Поверь, я ничего подобного не хотела, но так получилось.
Господи, Грейс. Только и смогла произнести мать. Ей стало плохо, сердце налилось кровью, грудь стянуло верёвками.
Так получилось?! Эвелин с шёпота перешла на крик. Вся ярость выходила наружу. Как так могло получиться? Ты моя сестра! Ты не должна была крутить роман с моим мужем!
Мы не крутили роман, Эви, послушай
Я не желаю ничего слушать! Ты за моей спиной спала с моим мужем!
Мы не спали
Ну конечно! Не спали. Кувыркались в постели, так это называется?!
Эвелин, послушай. Между нами с Беном ничего не было. Мы решили подождать, пока между вами всё не будет кончено. Мы не хотели делать тебе больно.
Не хотели делать больно?! Да как ты смеешь?! То есть, меня должен успокоить тот факт, что вы не трахались в моей постели?
За криками сёстры даже не заметили, как мать откинулась на подушки и прикрыла глаза.
Он не любил тебя, Эв. Примирительно произнесла Грейс, хотя в данной ситуации это прозвучало скорее как оскорбление. С самого начала считал, что ваш брак ошибка.
Это было уже вне всяких границ. Эвелин не сдержалась, замахнулась и отвесила сестре пощёчину. Вместила в ладонь всю свою боль и злость. Грейс машинально схватилась за саднящую щёку и замолчала. Просто глядела на младшую сестру, не зная, что ещё может сказать, чтобы хоть как-то исправить содеянное. Разве можно было что-то исправить? Бен уходил от Эви к ней. Как ни крути, она разрушила брак младшей сестрёнки и теперь никогда не заслужит прощения.
Эвелин не желала ничего слушать. Она развернулась и выскочила из дома, хлопнув дверью. Оставила в нём семью, изодранную на куски. Через неделю она сбежала из города за семьсот миль на восток, сняла дешёвую квартирку в грязном районе Атланты и устроилась журналистом в третьесортную газетёнку за сущие гроши. Но даже эта чужая жизнь показалась ей куда как приятнее, чем прошлая. В той, где она в один день лишилась и мужа, и сестры.
Глава 5
Это она.
Бен стойко рассматривал то, что осталось от его жены. Пытался высмотреть знакомые черты сквозь одутловатую кожу. Эвелин лишь кивнула патологоанатому, слова застряли в горле.
Грейс лежала на столе, руки вытянуты по швам, лицо смотрит вверх. Глаза закрыты так даже лучше. Она не увидит, как спустя шесть лет два самых дорогих ей человека склонились над ней, бок о бок, но будто всё так же за мили друг от друга. Бесцветные волосы спутались на затылке, а когда-то они были блестящими и мягкими, как шёлк. Скулы заплыли отёком, превратив прекрасное лицо во вздутую кочерыжку. Кожа бледная, неестественно блёклая, ведь она четыре дня проболталась под водой и не видела солнечного света. Она наверняка замёрзла в холодной пучине реки Сент-Клер. Хотя мёртвые ведь ничего не чувствуют?
Эвелин дёрнулась, потянулась в бессмысленном желании укрыть тело сестры простынёй, чтобы та согрелась. Но опустила руку и отвернулась. Что бы между ними не случилось в прошлом, она не желала сестре смерти.
В коридоре Джеймс ОХара предложил Эвелин воды из кулера. Безмолвно протянул стаканчик и наблюдал, как она поглощает воду глотками, будто несколько суток не пила. Бен подписал бумаги и вышел к ним, не жив, не мёртв. Интересно, скорбел бы он так по ней, по Эви, в тот первый год их брака? Ведь как обмолвилась старшая сестра, он никогда её не любил. По крайней мере, не так, как Грейс.
Ты в порядке? По-братски спросил Джеймс, сжимая плечо Бена, пытаясь показать, что он будет рядом до конца. Сожалею, что вам обоим пришлось пройти через это, уже более сухо заговорил он, как оборотень, перевоплощаясь в полицейского. Уж такая формальность.
Бен кивнул. Он даже не глядел на Эвелин, гораздо привлекательнее ему казались носки собственных туфель.
Пройдёмте со мной, сказал Джеймс, барахтаясь в неловкости ситуации. Нам нужно многое обсудить.
Я буду через минуту.
Бен пошёл в конец коридора и скрылся в уборной. Ему нужно было время, чтобы осмыслить то, что сейчас увидел. Мёртвое тело любимой женщины, бывшая жена, свалившаяся на голову, загубленное будущее. Горький коктейль, который не смешаешь даже врагу.
В маленьком кабинете Джеймса было холодно и неуютно, но всё же приятнее, чем в морге. Ни холодильников с номерами, ни заледенелых трупов, ни отчаяния. Только письменный стол, заваленный бумагами, неказистый шкаф и два стула, будто заранее подготовленных для Эвелин и Бена.
Эвелин опустилась на один из них и стала сверлить пол глазами.
Ты в порядке? Заговорил было Джеймс, но осёкся. Прости, глупые вопрос.
Так ты всё ещё служишь в полиции?
Уже восемь лет. Теперь я лейтенант.
И как ты с этим справляешься?
Конечно, она не имела ввиду расследования и бюрократическую волокиту. Она говорила о смерти.
Для тебя это, наверное, уже в порядке вещей. Трупы, рыдающие родственники
Каждый раз, как в первый. Честно ответил Джеймс. К этому невозможно привыкнуть.
Эвелин выдавила страдальческую улыбку.
А я-то надеялась, ты подскажешь, как сделать так, чтобы было не так больно.
Из меня плохой советчик.
Как будто я забыла, язвительно отозвалась Эвелин, вспоминая, что он говорил перед их свадьбой с Беном.
В этой жизни Джеймс ОХара жалел лишь о двух вещах. О том дне, когда нацепил костюм шафера и терпеливо выслушивал клятвы новобрачных у алтаря. И о том, что теперь был так холоден с женщиной, которой однажды разбил сердце. И если первое он уже не мог исправить, то со вторым мог справиться, но не успел открыть рот, как в кабинет вошёл Бен. Подходящий момент стал самым неподходящим.
Я готов, сказал он, хотя выглядел совершенно неготовым. В туалете он две минуты рыдал над раковиной, пока не заболели глаза, а грудь не опустела от страдания. А теперь расскажи мне, как это могло случиться?
Джеймс прочистил горло. Гораздо сложнее сообщать детали смерти, когда перед тобой знакомые люди. Когда ты знал погибшую, обедал с ней за одним столом и сидел с её дочерью по субботним вечерам.
Тело Грейс обнаружил рыбак выше по течению от игровой площадки, где нашли Эмму. Оно всплыло на севере, неподалёку от кладбища Риверлоун в Мэрисвилле. Полиция сразу заподозрила, что это Грейс, ведь мы разослали ориентировки во все ближайшие населённые пункты. С нами связались и перевезли её сюда.
Эвелин и Бен молчали, представляя тот путь, что проделала Грейс в холодном потоке реки Сент-Клер.
Она её утопили? Голос Бена сорвался с привычной колеи.
Насильственных признаков не обнаружено. Ни следов избиения, ни ран. Судя по всему, Грейс просто утонула.
Просто утонула пробормотал Бен, глядя на свои трясущиеся руки. Как она могла просто утонуть, Джеймс? Как вообще оказалась в воде? Решила поплавать в ноябре, а? Бен срывался на брате, потому что тот попался под руку. Боль уходила со слюной, что брызжела изо рта. Какого чёрта она вообще оказалась в реке?!
Я не могу ответить тебе, Бен. Спокойствием на грубость отвечал лейтенант ОХара. Мы только начали дознание. Слишком мало улик. Есть только Грейс и ни одного свидетеля. Никто не видел, чтобы она с кем-то разговаривала на берегу. Дай нам сделать свою работу, и я смогу сказать тебе больше.
Так делай свою чёртову работу, Джеймс, поскорее! Моя жена мертва, дочь осталась без матери, а я теперь не знаю, как дальше жить.
Джеймс потянулся было к брату, чтобы успокоить, но тот поднял руки и прорычал:
Вот только не надо меня утешать. Мне не нужны ни жалость, ни утешения. Мне просто нужно знать, что произошло.
Хорошо. Но ты должен мне помочь.
Грудная клетка под плотным пуловером задышала ровнее, лоб разгладился, руки опали вниз без силы на дальнейшую ярость.