На свежую голову вчерашние планы казались полным бредом, и я набрал рабочий номер. Слушая долгие гудки, все думал, чем сейчас занята эта бестолочь Катя. Вечно она то ногти красила, то торчала в переговорной, смотря сериалы. Ленивая и нагловатая девчонка числилась менеджером по связям с общественностью, а по факту сидела на телефоне. Когда она подняла трубку, я уже терял терпение, но возмущение осталось невысказанным. Едва Катя узнала голос, ее чванливая манера говорить улетучилась. На смену ей включилось радио экстренных новостей вчерашнего дня.
Когда я не явился, меня судорожно стали разыскивать. К обеду Геннадий Владимирович просто пылал от гнева, грозился уволить бестолочь, лентяя, спиногрыза. Пришлось остановить Екатерину, смаковавшую каждое неприглядное слово, брошенное в мой адрес. С двадцатого раза рассказчица смогла до меня дозвониться (зная ее трудоспособность, я предположил, что скорее с третьего, но поправлять не стал, история и так затянулась). Трубку взял приятный парень, должно быть Женя. Он рассказал о трагическом происшествии, которое тронуло всех. Геннадий Владимирович тут же оттаял и дал мне официальный больничный, так что я могу не беспокоиться и поправляться. Когда монолог Кати закончился, я произнес официальные слова благодарности, пообещал в скором времени выздороветь и наконец отложил телефон. Тошнота, совершенно несвязанная с сотрясением, подступила к горлу.
Шумиха в коридоре затихла, и в палату вернулись довольные соседи. Каждый держал по миске вязкой гадости, отдаленно напоминающую кашу. Я перекинулся с ними парой слов для приличия, оделся, вышел в коридор. И стал невольным свидетелем разгорающегося конфликта между медсестрой и девушкой, которую видел вчера у окна.
Слушайте, это бред, просто отвернитесь. А я тихо выскользну.
Вам нельзя гулять одной. А мне не нужны проблемы.
Да какие проблемы, что со мной станет? больная явно теряла терпение, ее лицо напряглось и раскраснелось, от былой бледности не осталось и следа.
Извините, вмешался я. Я могу присмотреть за ней, все равно тоже хотел пройтись. Обе девушки уставились на меня, тем самым заставив замешкаться. Просто представительницы женского пола умеют так посмотреть на тебя, когда вмешиваешься в их спор, словно ты неожиданно заговоривший шкаф или другой предмет мебели.
Да, припоминаю, у вас у самого сотрясение. Строго сказала медсестра. Вам тоже рекомендовали не напрягаться и больше лежать. Я взглянул на рыжеволосую девушку, она просто всем телом дернулась и открыла рот, но успел перехватить инициативу:
Мы ненадолго и присмотрим друг за другом, в конце концов, свежий воздух полезен.
Только не больше получаса, смилостивилась медсестра. И не уходите с территории больницы.
Пациентка схватила меня за руку и потащила к лифту. Мелькнувшая в проеме двери лестница заставила меня вздрогнуть, но едва двери лифта сомкнулись за нами, я выдохнул с облегчением. Как неожиданно, у меня новая фобия. Интересно, надолго ли она со мной. Мысли прервало робкое: «Спасибо». Я повернулся к спутнице, она протянула руку и представилась:
Меня зовут Алиса.
Дима.
Мне жутко хотелось разглядеть ее. Вчерашние ночные картины не нашли подтверждения в ее бескровном лице. Но фантазия не унималась, а приличия заставили отвернуться, не мог же я просто стоять и пялиться. Едва мы вышли на улицу, она быстрым шагом направилась к больничному парку, я едва поспевал.
Ты не обязан ходить за мной. обернувшись, бросила она.
Я взял на себя ответственность.
Она разразилась резким, неестественным смехом.
Ответственность, серьезно?
Ну да. А что тут смешного? И по мне, гулять вдвоём веселее, чем одному.
А как по мне, так одинаково.
Это зависит от того, о чем разговаривать.
Ну и о чем ты хочешь поговорить?
Я сорвал молодой листик с ветки, нависшей над дорогой, и стал его мять, внимательно следя за работой пальцев.
Например, почему тебя не выпускают одну?
Я думала, ты успел подслушать весь разговор.
Нет лишь его часть, и я не подслушал, а стал невольным свидетелем.
Она остановилась и пристально посмотрела на меня. Ее лицо смягчилось.
Прости, я правда благодарна. Просто меня злят эти глупые запреты. А так я бываю довольно милой.
Верю на слово.
В этот раз она застенчиво хихикнула и улыбнулась, под глазами собрались маленькие мимические морщинки.
Обещаю исправиться.
Так в чем причина твоего заточения?
Да пустяковая ситуация.
И все же? Мы продолжали идти по дорожке из потрескавшегося асфальта вглубь парка.
На прошлой неделе я упала в обморок, здесь на лужайке. Она указала на место под деревом. Переутомилась, при анемии, такое бывает. Все быстро замялось, но одна из соседок по палате рассказала маме. Та подняла шум и теперь меня не выпускают.
Поэтому ты у окна стоишь в коридоре? Из-за соседки?
Она опять засмеялась.
Да нет, я на нее не злюсь, если ты об этом. Я сама виновата.
Тогда почему?
Она прищурилась и уставилась под ноги.
Смотрю, что происходит в мире, где все живые.
Так мы вроде не в морге лежим.
Так и знала, что начнешь шутить на эту тему, зачем тогда спрашивал?
Прости, звучит неоднозначно.
Она присела на проржавевшую лавочку с облупившейся краской и стала разглядывать свои пальцы. Я остался стоять рядом, вдыхая свежий воздух. Только сейчас с удивлением обнаружил, что весна в самом разгаре. Тонкая листва под пронизывающими лучами солнца, будто стеклянная, волшебным образом возникла на деревьях. Алиса подняла голову, проследив за моим взглядом. Мы созерцали кроны деревьев, колыхаемые ветром. Она вздохнула.
Ладно. Вот смотри: говорят, что все проблемы от головы. Но никто не относиться к этой фразе серьезно. Это присказка для красоты словца. Но что такое болезнь? Я недавно читала, что проблемы происходят от обиды, автор пытался даже провести связь с тем, что от определенных переживаний поражаются те или иные органы. И вот мне стало интересно, не связано ли наше физическое страдание с желанием сдаться. Мы просто сваливаемся в негатив, и наш организм говорит: «окей, я дам причину». И вуаля, ты уже валяешься на больничной койке и жалеешь себя. Ты замечал, что те, кто здесь отключаются от реальности, они все в своих болячках, копаются в них как в драгоценностях?
Интересные мысли.
А у меня сейчас много времени, чтобы подумать: почему я тут, а не в другом месте? Например, в клубе, охмуряю паренька в легком хмелю, переполненная иллюзиями красивого романа, как из книги в мягкой обложке. С горькой улыбкой добавила она.
Слушая Алису, я только сейчас увидел ее всю. Она вмиг по-старчески сгорбилась. Вся девичья веселость и пылкость исчезли, оставив ее фигуру, узловатую и подавленную. Мне стало неловко от темы, которую я начал. Мысль, что влез куда не следовало, заставила устыдиться любопытства. Алиса посмотрела снизу вверх, ноздри ее раздулись, будто она почуяла мою неловкость. Я повел плечами и вдруг ощутил себя маленьким и ничтожным. Но ее выражение лица смягчилось, и уголки губ поднялись в легкой печальной полуулыбке.
Слушай, давай закончим минутку философии. Я могу часами нудно разговаривать на тему болезни, как и все здесь. Но не хочется сводить суть нашей прогулки к демонстрации шрамов друг другу. Так что, может, сыграем в игру?
Что за игра? я с радостью ухватился за возможность сменить тему.
Она на фантазию и наблюдательность. Выбираем человека и пытаемся представить его историю. Но только предположения нужно обязательно обосновать деталями.
Например?
Сейчас походу дела поймешь, нам бы только найти. О, вот видишь, девушка?
Она указала на невысокую брюнетку у входа в больницу, которая размахивала руками и разговаривала по телефону на повышенных тонах. Ремешок ее сумки постоянно сползал с плеча, и она то и дело его нервно поправляла.
Предположим, что ее зовут Анна, и она пришла сюда навестить своего родственника, может бабушку, начала Алиса.
Ну давай. Тогда она пришла сюда после пар, а учится на втором курсе юрфака, продолжил я.
Обоснуй, потребовала девушка.
С учебы, потому что она здесь в середине дня, если бы работала, пришла бы вечером.
Почему не школьница, например?
Я указал на ее левую руку кивком головы.
У нее ключи от машины в руках.
Ну она все равно может работать, просто имеет свободный график.
Она минуту назад ковырялась в сумке и доставала «Процессуальное право». Его изучают на втором курсе. Отсюда и вывод.
Алиса зааплодировала. В ее глазах зажегся искренний интерес.
А ты молодец, достойный соперник.
Теперь твоя очередь, ты не обосновала свои предположения.
Поймал. Потому что на ключах ее машины брелок с буквой «А», да-да, я их тоже заметила, подмигнула она. А еще, потому что соседка по палате, Зинаида Ивановна, называла ее «Анечкой».
Это жульничество!
Должна же я была проверить, на что ты способен. Алиса напустила на себя серьезный вид. Теперь будем играть по-настоящему.
Она встала и направилась к выходу с территории больницы. Я последовал за ней. Остановившись у ворот, вид из которых открывался на оживленную улицу, Алиса указала на людей, движущихся по прогулочной аллее.
Выбирай.
Я неуверенно осматривался, все не то. Наконец, напротив нас остановился парень с букетом цветов и сел на скамью. Он явно кого-то ждал, что делало его идеальным претендентом. Алиса посмотрела на меня, я кивнул. Мы стали изучать нашу цель. Он то вскакивал, затем опять садился и посматривал на экран телефона.
Он женат, но ждет не жену, задумчиво протянула Алиса.
По первому утверждению спорить не буду, кольцо на руке, это просто, а второе?
Нервничает сильно, да и букет подарил бы дома, так удобней, пожала она плечами, и опять устремила сверлящий взгляд на жертву.
А может они в ссоре?
Обрати внимание на дерганную манеру осматриваться, боится, что его увидят.
Может, ее ищет?
Нет, тогда смотрел бы внимательнее, а не как загнанное животное.
Допустим. Мое предположение.
Давай.
Я молчал. Смущало место встречи.
Думаю, он ждет кого-то из больницы. Но это не больной, иначе он бы зашел. И не посетитель, могли встретиться в другом месте, у больницы не романтично. Я думаю, это работник. Скорее, медсестра.
Почему медсестра?
Среди них много хорошеньких молодых девочек и контакт с ними более близкий, чем с врачами. Он познакомился, когда лежал здесь, возможно, она делала ему перевязки.
О как! подняла брови Алиса.
Смотри, он слегка прихрамывает. Ставлю на то, что он недавно ломал ногу.
И я приподнял свой гипс. Алиса зачем-то дотронулась до кончиков моих пальцев. Она стояла в двух шагах, и я мог рассмотреть ее лицо. Бледное, на губах трещинки, а у виска, за растрёпанными волосами билась тонкая вена, выдававшая ее волнение. Мы простояли так секунду, затем, отвернувшись, она облокотилась на решётку.
Мне что-то не хорошо, пора возвращаться в палату.
Мы медленно пошли ко входу, оставив горе любовника ждать свою даму сердца. Я сразу же забыл про него, меня волновали перемены, произошедшие в Алисе. Ее походка стала ватной и неловкой, легкость первых шагов испарилась. Мне стало стыдно. Я увлекся и не уследил за ней, хотя вначале говорил, что-то об ответственности. Попытался взять ее под руку, она оттолкнула. Но затем перестала бороться и приняла помощь. Когда мы вышли из лифта, Алиса напустила на себя нарочито веселый вид и даже пошутила, но стоило нам пройти пост медсестер, снова сгорбилась и уже повисла на мне. Я уложил ее на кровать и ушел.
Глава 4
Оставшееся утро я провел, валяясь на кровати до ломоты в суставах и пялясь в телефон. Он перенес падение лучше меня, лишь пара трещин на экране. Новостная лента инстаграма была заполнена гуляющими счастливыми людьми. Чувствуя нарастающие раздражение, я отложил телефон и отправился обедать.
Столовая находилась на втором этаже. Очередь двигалась медленно, люди громыхали принесенной посудой. Женщины сзади обсуждали дежурного врача, судя по жаркому шепоту, вовсе не профессиональные качества. Разговор периодически сопровождался взрывами смеха. Я решил взглянуть на них через плечо, одной около тридцати, другой под сорок, и обе явно получали удовольствие от темы. Должно быть, для них это своеобразный отдых, как в оздоровительном санатории. Я таким позитивным настроем похвастаться не мог.
Подойдя к окну выдачи, протянул тарелку. Женщина с круглым, раскрасневшимся лицом в белом чепчике с улыбкой налила жидкой похлебки с кусочками овощей и зернами кукурузы. Взяв пару кусков хлеба и наполнив кружку компотом из сухофруктов, я присел за стол у окна. Помотал ложкой в тарелке, разглядывая ее содержимое, и испытывал сомнения, стоит ли это есть. Но желудок свело от голода, пришлось решиться. На удивление оказалось вкусно. Я с облегчением съел все до последней ложки, сдобрил обед еще гречкой с сосисками, которые давали на второе. Людей в столовой становилось больше. Новая знакомая все не приходила, хотя я надеялся ее тут встретить. Когда легкий озноб пробежал по позвоночнику и ударил в голову, я понял, что мне пора уходить. По коридору я шел не торопясь, но ни по дороге, ни у окна Алисы не было.
На обратном пути заглянул в проем лестницы и почувствовал ту волну паники, которая настигла меня в столовой. Все верно, плюс еще одна фобия.
Со страхом толпы я жил уже давно, и он стал неотъемлемой частью моей жизни. И диктовал условия существования никакого общественного транспорта, хотя машина и обходилась дорого. И, конечно, никаких массовых сборищ, парадов и празднований на площадях. Я всегда говорил, что не интересуюсь такими мероприятиями, и это не казалось странным в силу моей замкнутости. Только пару человек знали секрет, который выплыл наружу из-за глупости.
Мы с Женей собрались на двойное свидание. Он тогда только начинал встречаться с Аней. Я оказывал дружескую поддержку в этой операции и не мог подвести. Сначала все шло хорошо, я даже повеселился. Девушку, которую я развлекал, звали Света. Мой полный антипод: веселая, общительная, требующая зрителей и внимания. В первые полчаса знакомства я сразу понял, кто правит балом, и от меня требовалось только поддакивать и держаться рядом. Когда мы направились на площадь, я постарался убедить ребят, что с пригорка видно лучше. Но Света фыркнула и, схватив за руку, потащила в самую гущу событий. Мы быстро оказались зажаты в тиски толпы. Она уверяла, что отсюда салют будет виден лучше всего. Пришлось подчиниться ее воле. Хотя я чувствовал, что теряю контроль над ситуацией. Голова кружилась, не хватало воздуха, дышал я отрывисто и часто, но все еще пытался сохранять лицо. Послышались залпы. Все лица озарились яркими бликами, а мое тело обмякло и повалилось на асфальт, дальше ничего не помню. Пришел в себя на лавочке в парке. Мокрая футболка липла к телу, а щеки горели от недавних ударов. Надо мной стоял Женя и тряс за плечи. Вокруг собралась толпа. Я хриплым голосом заорал:
Уйдите!
Но они не двигались с места и смотрели на очередного пьянчужку, явно перебравшего накануне. Я почувствовал новый приступ панической атаки.
У меня страх толпы.
Что? Женя поднял брови.
Я не могу дышать, уведи меня отсюда.
Он рывком поднял обмякшее тело и, поддерживая меня, увел вглубь парка. За нами плелись две перепуганные девочки, которые совершенно не понимали, что происходит, ведь мы даже не успели выпить.
Когда я отдышался, то со стыдом осознал нелепость своего положения. Три пары глаз выражали недоумение. Аня прижалась к Жене, и это рождало во мне надежду, что я не все испортил. А по лицу Светы, хоть и встревоженному, ясно проглядывалось недовольство потерянным вечером, которое залегло в уголках опущенных губ. Я понял, что вижу ее в последний раз.