В магазинах «огромный» выбор обуви под общим названием «прощай молодость». Тихо, уныло, безлюдно. И тут замечаешь, как у обувного магазина или отдела стремительно образуется толпа, быстро переформатируясь в очередь. Бежишь, занимаешь очередь, а потом уж спрашиваешь:
Что выбросили?
Сапоги.
Чьи?
Югославские.
Ооо! Ну, тут и думать нечего. И уже неважно, какого они цвета, какого фасона, удобно тебе будет или нет. Стоишь (часа так три), покупаешь и, переполненная счастьем, несёшь эту обувную коробку по улицам. Это если повезёт, и достанется твой размер. Прохожие или коллеги, если пришлось отпроситься с работы в очередь (отпускали, кстати, всегда), спрашивают: «Что давали? Где достала? Что выкидывали?» Глагол «купить, купила» был совершенно неуместен. Да и вопрос цены не стоял. С деньгами мы всегда выкручивались: можно было накопить («отложить на что-либо»), занять у друзей, соседей, коллег (очень распространённая практика), наконец взять в кассе взаимопомощи на работе (великая вещь: и удобно, и никаких процентов)!
Дома начинаешь соображать, зачем ты это купила, с чем это носить, подходит это тебе или нет. Хорошо, если ответ будет положительным. Но это бывало не всегда. И что делать? Можно предложить знакомым (только близким, чтобы не заподозрили в спекуляции) или положить куда-нибудь в дальний угол шкафа «до востребования». У меня была пара таких случаев, один из них с теми самыми югославскими сапогами. Они были бордовыми и на высоком каблуке, и ни к чему, на мой взгляд, не подходили. Я их не продала, и они пролежали, новенькие, лет 10 на антресолях, а потом были выставлены к помойке. Надеюсь, кому-то они пригодились. А я в тот год так и проскакала всю зиму в осенней обуви.
Такая «петрушка» была с любой обувью, и с мужской, и с женской, и с летней, и с зимней. Но, благодаря терпению, желанию, настойчивости, заботе профсоюзов, которые порой устраивали на предприятиях и в организациях распродажи «для своих», все мы в итоге, во всяком случае в Москве, были обуты, не разнообразно, но весьма прилично, даже модно. Сложнее было провинциалам.
Мои любимые «ростовские» (мы так определяли нашу родню: «московские» и «ростовские» родственники) тётя и дядя всю жизнь жили в провинции, они были инженерами-строителями и много чего построили за свою жизнь, в том числе и замечательную семью с тремя детишками (подвиг по тем временам, да и сейчас!) При этом они были красивы и всегда старались одеваться, как сейчас говорят, стильно. И как это сделать в провинции?
Конечно, шили и вязали практически все. В те времена, помимо ателье, было огромное число частных портних, они нигде не числились, но были хорошо известны благодаря сарафанному радио. Они вынуждены были скрывать эту свою деятельность, поэтому попасть к ним можно было только «по рекомендации». Моя другая тётушка Клава была из их числа. Причём, благодаря своему вкусу и умению, она имела весьма хороший доход и элитную клиентуру, у неё шили платья и пальто даже балерины Большого театра. И при этом она не была профессиональной портнихой, по-моему, даже никогда этому не училась. Так что, пошить не вопрос. Вопрос из чего.
И вот тут нужно было отправляться «на добычу» в столицу. Приезжих в Москве было всегда много, и они были заняты поиском товаров в магазинах, поэтому очереди были даже в магазинах «Ткани», что сейчас трудно себе представить. Когда перед Олимпиадой-80 въезд в Москву был ограничен, прежде всего бросилось в глаза отсутствие толп покупателей в магазинах.
В семье моих родителей императивом было привезти всем родственникам (по списку!) подарки из-за границы, поскольку мои родители (в силу специфики работы отца) ездили в загранкомандировки, а они нет. Привозили не сувениры и не готовую одежду или обувь, а, в первую очередь, «отрезы», пряжу для вязания, шарфики-платочки, галстуки и другие милые вещицы. Всё это раздаривалось и, что приятно, вспоминается роднёй с теплотой до сих пор. Но! Командировки были не частыми, а жизнь шла, дети росли, одежда и обувь портилась и нужна была новая. Поэтому наши родственники, как и все провинциалы, отправлялись в Москву, чтобы прикупить что-то. Дядя часто ездил в командировки, решал вопросы строительства, а всё свободное время отдавал «добыче». Он был добытчиком в семье и, по-моему, очень этим гордился. Тётя давала указания издалека. Когда он приезжал, то всегда останавливался у нас дома.