Считай, что это нет отца.
Нет, это считай, что дочь Львовых дура.
Лиля! Ты что это так грубо разговариваешь?!
А что? Я не права? Вы же сами так думаете. И ее родители так думают.
Ее родители рады, что будет ребенок. Они беспокоятся, что их дочь не получит образование. А детям, дочка, рады всегда. Когда бы они ни появились на свет.
Со мной такого не случится!
Мать позабавил пафос дочери, но на душе стало спокойнее. «Она в отца. Рассудительная. Двадцать раз отмерит, прежде чем отрезать», подумала мать.
Я рада, что ты такая ответственная в этих сложных вопросах. Иногда чувства захлестывают, с ними справиться сложно. И если такое случится, ты скажи об этом мне. Я постараюсь тебе помочь. Я тебе не враг и хочу, чтобы ты была счастлива.
В этот момент Лиле захотелось рассказать матери о своей встрече. И она уже было открыла рот, как вдруг сообразила, что рассказывать-то нечего. Мельникова-младшая вдруг посмотрела на историю с позиции взрослого человека. «Ой, я дурой маме покажусь, а еще она начнет волноваться! Права Кира ничего такого не произошло, ничего не случилось и не встречу я в автобусе этого самого Стаса». Поэтому она только поцеловала мать и принялась накрывать на стол уже скоро должен был приехать с работы отец.
Неделя прошла быстро. И вот уже наступил вторник. Лиля с замиранием сердца позвонила Алле Иосифовне и узнала, не отменились ли занятия.
Да нет, все в порядке. Жду, как обычно, удивилась та.
Выйти из дома Лиля решила тоже загодя в те времена расписание обычных городских автобусов соблюдалось не очень строго. Но самое главное, что она тщательно оделась. В обычные дни Лиля ходила в добротном пальто, купленном матерью на закрытой распродаже в ГУМе. Пальто было сереньким в мелкую коричневую клетку. Лиле не нравилось оно девочки в ее классе ходили в ярких куртках. Но мать, заметив недовольство дочери, объяснила:
Одежда должна быть элегантной. Яркие куртки это хорошо. Но, например, лесу, в горах, на зимнем курорте. А в городской повседневности одежда должна быть серенькой, неброской, но с прекрасным кроем и из дорогой ткани.
А это пальто с прекрасным кроем и оно из дорогой ткани? чуть язвительно поинтересовалась Лиля.
Да, именно так, не моргнув глазом отвечала Тамара Леонидовна. К твоему сведению, это знаменитый итальянский бренд.
Что?
Бренд. Так теперь говорят, в моей молодости говорили «фирма». Так вот, это пальто дорогого бренда, стоит больших денег.
Мама, зачем ты купила мне это пальто? Если это так дорого.
У нас есть возможности, лаконично ответила мать.
Так вот, это пальто Лиля забраковала. Она решила, что в этот день она наденет свою любимую дубленку в виде полушубочка с оригинальной застежкой в виде гусарских шнуров. Лиле очень нравилась эта дубленка. Отец ей привез ее из Парижа, она долго ждала, когда подрастет, чтобы вещь сидела на ней ловко. Пока никого не было дома, Лиля примерила дубленку, юбку из шерсти в клетку. На голову она надела шапочку из кашемира, на руки такие же варежки. Глядя на себя в зеркало, она замерла от восторга. На нее смотрела милая, очень модная и очень взрослая девушка. «Господи, я ведь ничего такого не совершаю! Я просто еду на занятия!» сказала она себе, но в глубине души понимала, что она едет, чтобы увидеться со Стасом.
Автобус подошел сразу же. Лиля замешкалась, пытаясь незаметно разобрать, кто сидит в салоне, но потом спохватилась, что опоздает на занятия.
Привет. Кто-то произнес у нее над ухом.
Она подняла голову и увидела Стаса Перова.
Привет! смутилась она и почувствовала, как расплывается в улыбке. У меня есть целых пятнадцать копеек. Один пятак долг тебе отдать. Второй заплатить за проезд туда, и третий на обратную дорогу!
Да ты богатая! расхохотался Перов.
Ну, почти богатая, согласилась Лиля. Она почему-то подумала, что в ящике ее письменного стола лежит конверт, куда родители частенько клали бумажные купюры.
Это тебе на конфеты, говорил отец, вкладывая красненькую десятку.
Это тебе на колготки и прочее, говорила мать, и конверт пополнялся еще двумя-тремя купюрами. Родители были щедры. Во‐первых, были возможности, во‐вторых, видели, что дочь деньги почти не тратит. Только по необходимости и на важные вещи типа учебников, тетрадей и тех же самых колготок. «Интересно, сколько у меня там скопилось?!» некстати подумала она.
Автобус ехал нервно, словно за рулем был тот же самый водитель и он разочарован, что поорать не на кого.
Ой, воскликнула Лиля, когда ее бросило в сторону и она привалилась на Стаса. Стас обнял ее за плечо.
Эй, отстранилась она, перестань.
Я ничего не делаю, я просто поддержал, чтобы ты не упала.
Лиля смутилась, хотя и видела и понимала, что ее сейчас обняли.
Ты же опять на занятия?
Да, ответила Мельникова.
Я тебя буду ждать на твоей остановке ровно через час пятнадцать минут. Это нормально?
А зачем? Зачем ты будешь ждать меня?
Просто так. Делать мне нечего, поэтому и буду ждать.
А‐а‐а, тогда конечно. А как же твои «лабы» в другом корпусе?
Нет никаких «лаб». Я ехал, чтобы тебя встретить. Обещал же.
Только потому что обещал? Лиля вдруг стала кокетничать.
Стас посмотрел на нее.
Ты такая еще школьница!
Мне восемнадцать лет. Я поздно в школу пошла. Так получилось. Папа в Африке комбинат строил.
Значит, ты совсем большая.
А вот сейчас Лиле не понравилась его интонация, было в ней что-то тревожное и вульгарное, хотя слова были обычными, простыми.
Мне выходить скоро. Лиля привстала. Стас проводил ее до выхода из автобуса.
Ты поняла? Через час с четвертью.
Хорошо, кивнула Лиля.
Она вышла и пошла по улице. Хотела оглянуться, но сдержалась. В этот день английский давался ей легко. Он прекрасно сделала перевод и вдохновенно болтала с Аллой Иосифовной.
Голубушка, ты просто создана для этого языка. Какая же молодец и с таким произношением!!!
Это вам спасибо. Это только вы! ответила Лиля. Она говорила это искренне, а еще хотела всему мира добра.
Можно я позвоню от вас родителям? Они в прошлый раз так волновались.
Я тоже волновалась, отвечала учительница, ты всех нас напугала.
Да просто у меня пятачка не было. Шла пешком домой.
А у меня попросить не догадалась?
Неудобно, пожала плечами Лиля.
Она позвонила домой и предупредила маму, что немного прогуляется.
Я позанималась, все хорошо. Но я прогуляюсь. Уроки все сделаны на завтра.
На улице же мороз!
А я дубленку надела.
Повисло молчание для мамы это было неожиданностью и она не знала, как на это реагировать. Дубленка считалась «выходной» одеждой, да и любые шаги в этом направлении Лиля согласовывала с матерью. Сейчас та почувствовала досаду и беспокойство, но здравый смысл взял верх.
Тогда конечно. Конечно, прогуляйся. Только особо не задерживайся. И темно, и холодно.
Мама, не волнуйся, сказала Лиля и неожиданно добавила: Меня один мальчик проводит. Он в этом районе тоже занимается. И ему в нашу сторону.
Мальчик?! Мама все же забеспокоилась. Все сразу дубленка, вечерняя прогулка, мальчик неизвестный, который собрался с дочерью идти по темным улицам.
Мама, не волнуйся, он студент. И я с ним знакома давно. Так получилось.
Господи, Лиля, прошу быть осторожной.
Мама, мне восемнадцать лет.
Что ты хочешь этим сказать?!
Теперь становилось ясно, что надо беспокоиться. Похоже, дочь не просто гулять собралась, но и обдумала, что позволяет ее возраст!
Мама, неудобно. К Алле Иосифовне пришли новые ученики. Я пойду. Лиля повесила трубку.
На улице было темно, но от снега, огней машин, окон шло какое-то сияние. «Странно, Новый год прошел, а кажется, что чуть-чуть и елку наряжать надо будет!» подумала про себя Лиля и заторопилась к остановке.
Там ее уже ждали.
Замерз? спросила она Стаса.
Нет, я успел сгонять за конспектами. Потрепались с ребятами. Ты не очень торопилась.
Я нигде не задерживалась. Лиле было приятно, что ее ждали с нетерпением. Хоть и происходило это нетерпение от морозной погоды.
Мы поедем на автобусе, в нем тепло, решительно сказала она, а так ты простудиться можешь.
Ты сегодня очень красивая. И модная. Стас окинул ее взглядом.
Хорошо, что ты заметил. Мне казалось, что мужчины такое не видят. Так, общий вид. Не более.
Так оно есть. Общий вид красивый. Ну и еще у тебя глаза красивые.
Тут Лиля расхохоталась:
Точно, надо ехать в теплом автобусе. У тебя голова замерзла и ты говоришь какие-то странные комплименты.
У меня идея лучше. Пойдем в кафе? Тут недалеко наши студенты открыли бар. Нет, скорее, кафе. Знаешь, сейчас немного таких кооперативных заведений. Вот и старшекурсники подсуетились. Мы туда ходим. Там прилично. Кофе вкусный, хачапури делают и еще много десертов.
На дворе был одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год. Три года назад началась перестройка, появлялись частные предприниматели, частные магазины и частные кафе. Лиля только пару раз была в таких местах. Дома мама ворчала, что готовят там случайные люди, есть там нельзя. Отец вообще ничего не говорил он по вечерам был немногословен. И если раньше часто на кухне рассказывал маме всякие новости с работы, то теперь отмалчивался или произносил суровое: «Куда это все приведет! С ума посходили! Что со страной будет!» Лиля все это слышала, но считала отца, как вдруг стали говорить, человеком системы. «Конечно, он привык к тому, что ничего не меняется. И вот теперь его гложет беспокойство», думала Лиля и серьезно не относилась к переменам в доме. Семейство Мельниковых все так же ни в чем не нуждалось: они имели возможность доставать дефицитные товары и продукты, ездили отдыхать за границу, жили среди таких же людей с возможностями, Лиля радовалась новой музыке, новому ТВ, магазинам, в которых можно было купить хорошие вещи. И кафе ей тоже нравились. Это было начало пути и все с надеждой пытались освоить новое и неизвестное. И в этом старании было много радостного, светлого.
Да, я с удовольствием пойду в кафе. И наверное, там твои приятели будут. Мне интересно было бы с ними познакомиться.
Ну, приятели могут быть, да. Познакомлю, конечно. Стас приобнял Лилю за плечи и они пошли в сторону метро.
Кафе было славным. Его переделали из какого-то маленького пункта металлоремонта на стене сохранились плакаты, вывеска и прейскурант на услуги. Столики и стулья были хромированные, блестящие, короче, подходили как нельзя лучше. Стойка, за которой стоял бармен, представляла собой трубу огромного диаметра, на которой сверху была длинная столешница. Все остальное было обычным.
Кто это придумал? восхитилась Лиля.
Старшенькие, с каким-то оттенком снисхождения отвечал Стас.
Старшенькие? рассмеялась Мельникова. Бабушка так называла моих двоюродных сестер. Они старше меня на два года.
Ну да, покрутил головой Стас, а мы так называем группу старшекурсников, которые сумели войти в доверие к деканату и теперь не столько учатся, сколько коммерцией занимаются.
Но у них это получается? с интересом спросила Лиля.
Кафе получилось, а вот всякие там джинсы-варенки носить нельзя.
Ну, не все сразу. И вообще не все. Пусть будет только одно. У нас же с кафе просто беда какая-то. Вот когда я ездила в Прагу, так там на каждом углу ресторанчики, кафе, всякие милые столовки. И туда все ходят и пенсионеры, и школьники, и взрослые. И нет никаких швейцаров.
Вот это здорово! А что ты в Праге делала? Тоже с родителями была, с подозрением спросил Стас.
Нет, у нас класс ездил. И я со всеми.
Школа у тебя какая-то непростая.
Ерунда. В любой школе есть такие мероприятия. У нас целый поезд дружбы был из разных городов школьники.
Бедная Прага, ухмыльнулся Перов, представляю, какого шороху вы там наделали.
Лиля рассмеялась:
А будто ты не знаешь, что там все по струночке ходят. И все коллективно.
Это противнее всего было.
Почему? удивилась Лиля. Организованность это не самое плохое. Я не могу быть сама по себе. Меня вечно куда-то затягивает. Мне надо, чтоб мною руководили.
Впервые за вечер Стас посмотрел на нее внимательно. И обнаружил, что девушка, сидящая перед ним, очень милая. У нее серо-зеленые глаза в черных ресницах, белая кожа и брови какие-то необычные пепельные, пушистые. Сама она не крупная, но чувствуется в ней легкость и изящество. Про себя Перов охарактеризовал одной фразой: «Класс-девчонка!»
Тебе говорили, что ты красивая? спросил он Лилю.
Мне говорили, что я интересная, не моргнув глазом отвечала она, родители.
Перов расхохотался:
А твои одноклассники, черт бы их побрал, они тебе говорили, что ты супер!
Я с ними только уроки обсуждаю, улыбнулась Мельникова.
«Ребенок просто какой-то. А говорит, что восемнадцать лет», подумал Перов.
Знаешь, я бы хотел увидеть твой паспорт, сказал он и с наглецой посмотрел ей прямо в глаза.
Зачем? удивилась Лиля.
Понимаешь, тут в некоторых коктейлях содержится алкоголь. Так вот я должен знать, не спаиваю ли я несовершеннолетнюю.
Господи, а я даже не подумала. Да, строго как у вас. Это правильно! Лиля засуетилась и полезла в сумочку. Перов ее не остановил, он наблюдал за ее суетой, за ее выражением лица, за ее жестами. «Она какая-то совсем другая. Ни на наших институтских не похожа, ни на этих отвязных школьниц. Хорошая такая», думал Перов и ему захотелось ее обнять.
Лиля наконец откопала свой паспорт.
Вот, смотри, видишь? Вот мне восемнадцать лет. Лиля раскрыла паспорт. Перов по-прежнему смотрел на нее. Наконец, Мельникова подняла глаза и увидела его взгляд. Лиля вспыхнула.
Ты смеешься надо мной? Ты просто пошутил?
Нет, я же не знаю, можно тебя поцеловать или нет.
Лиля окончательно смутилась.
Ты хочешь меня поцеловать? Уже?
Что значит уже? удивился Перов. Я хочу поцеловать тебя последние два часа.
«Как в кино!» подумала Лиля. Ей даже в голову не приходила мысль, что она окажется в такой «взрослой ситуации».
Нельзя сказать, что ее воспитывали в строгости или в информационном вакууме в смысле отношения полов. Лиля все давно знала и о последствиях была предупреждена и мамой, и разными школьными историями. И на Стаса Перова она смотрела уже как на мужчину, а не школьника-сверстника. Но вот темп, с которым развивались события, и разговор, который возник, ее все же смущал. В ее понимании, должны были быть прогулки, театр, музей, просто беседы по телефону. А тут было кафе и весьма щекотливый с полунамеками разговор. Перов это понял и сбавил темп.
Ты не обращай на меня внимания. Знаешь, в институте приняты незамысловатые отношения. Говорят не подумав, поступки спонтанные, иногда просто хулиганские, Перов улыбнулся, знаешь, студенчество всегда было таким.
Как же я хочу учиться в институте! Как мне надоела школа!
Так тебе осталось всего ничего! Еще каких-то несколько месяцев и ты свободный человек. Куда поступать хочешь?
Не знаю. Хотела на психологию. Но там нужен опыт работы. Впрочем, есть один факультет в университете. Там и психология есть, и прикладная специальность.
Да, ты серьезная девушка.
Да, просто согласилась Лиля, без этого нельзя. Родители не вечны. Надо специальность иметь. А на мужа рассчитывать нельзя. Вот у моей двоюродной сестры муж ушел к другой женщине. Она осталась с ребенком.
Бывает, кивнул Перов, и ты правильно рассуждаешь.
Впрочем, Перову было не очень интересно, что случилось с сестрой Лили, он хотел понять, как вести себя с такой девушкой. Она ему нравилась, очень нравилась, но в ней было столько детского, что даже за руку взять ее он не решался. «О чем я думаю! Как пойдет, так пойдет!» решил он и заказал им коктейли. Во избежание неприятностей, Лиле был заказан безалкогольный напиток из сока с содовой.