В другой раз Арлинг непременно расспросил бы ее, почему она уверена, что на етобаров никто не напал, а они именно ушли, кто такая Мосанна и что за Алхас-Кешид, но лишь заставил себя глубже вздохнуть и промолчать. Много слов отвлекали его от Магды. Кажется, Фадуна приходила в себя, ворочалась и стонала. Впрочем, она постоянно это делала, и Хамна не отреагировала. Арлинг не стал ее упрекать. То, что происходило сейчас в душе наемницы, ощущалось почти физически. Висело грузным камнем над ее головой, раскачивалось на тонких нитях, не предназначенных для таких тяжестей.
Ветер завывал, пряча в себе иные звуки мира. Арлингу казалось, что он слышит скрежет кошек-трезубцев по камням, крадущиеся движения, осторожное касание и шорох ткани по камню, но ему постоянно что-то мерещилось. Например, то, что по щекам Хамны катились слезы. Ятопайры не умели плакать с рождения. Кучеяры болтали, что им вырезали слезные железы. Совершенно непрактично со всех точек зрения, но народ в Сикелии любил страшилки, впрочем, как и все люди мира.
Когда наступает Алхас-Кешид, зло и насилие правят миром, вдруг снова заговорила Хамна. Дурные времена, разруха, упадок. Люди живут не дольше пятидесяти лет, слабеют их мужество, ум и сила. Нами правят злоба, жадность, честолюбие, мы лжем, забываем богов, долги и совесть. Правители не в силах защитить свой народ, страна идет войной на страну, всякая болезнь поднимает голову, голод, нищета и разруха повсюду.
В другом месте и в другое время Арлинг бы, наверное, с интересом послушал про зло и насилие от наемницы, которая резала людям глотки, не задерживая дыхания.
И не спастись? спросил он только для того, чтобы заглушить бормотание Нехебкая, который, кажется, просыпался. Закономерно, как всегда: Магда возвращалась в сознание, приходил в себя Индиговый, каким-то образом спрятавшийся внутри Регарди.
Нужно славить и воспевать богов, произнесла Хамна, окинув Арлинга суровым взглядом. Он его почувствовал, будто ножом полоснули неглубоко, но кожу разрезали.
Я даже подумала, что они могли уйти из-за тебя. Ведь это не так, верно?
«Конечно, это не так, Хамна, согласился про себя Арлинг, я ведь убил всего лишь большого змея, который вскоре убьет меня». Вслух же сказал:
Когда люди теряют одних богов, их место быстро занимают другие. Мне кажется, етобары поторопились.
Хамна промолчала, и какое-то время они слушали, как ворочалась Магда, да снаружи заунывно пел ветер.
Что ты видишь? наконец не выдержал Регарди. Он не произносил этих слов уже очень давно. Обычно то, что видели зрячие, его не интересовало.
Я вижу конец мира, сухо ответила Хамна.
Она хотела добавить что-то еще, но в следующую секунду мир перевернулся.
Грохот, раздавшийся у входа в пещеру, сначала оглушил Арлинга, а потом звук обрел плоть и, с легкостью подняв его с пола, отбросил в глубину каменной норы, пробудив боль в давно омертвевших ногах. К счастью, сознание угасло до того, как боль превратилась в агонию, и Регарди накрыло темной волной беспамятства.
«Иди со мной до последнего дня», прошептал змей в его голове, выталкивая Арлинга из омута на поверхность.
В пещере воняло не только гниющей плотью его ног. Дым заполнял пространство до потолка, и в каком-то удаленном уголку его сознания всплыло название: «облачная вода». Соединяясь с воздухом, она давала много едкого дыма, который, впрочем, был неопасен. Шарики с такой водой обычно выплевывали из длинных трубок, а когда пленка лопалась, рождался звук, подобный тому, что слышал Арлинг минуту назад? Или, может, снова канула вечность?
На привычном месте кашляла Магда, пока она была в безопасности. Едкий запах «облачной воды» мешал сосредоточиться, но, по крайней мере, его ноги снова потеряли чувствительность, к остальной же боли он привык. Взрыв, когда смесь соединилась с воздухом, отбросил его к стене, где Арлинг так и остался лежать кулем. Некстати вспомнились слова Даррена, когда он еще не был Маргаджаном: «Если я когда-нибудь не смогу подняться, значит, я умер». Тогда, в далекие годы их молодости, эта фраза казалась смешной.
Звон и лязг клинков разбил тишину, вернув его в пучину реальности. Похоже, рубились давно. Дыхание сбилось у обоих и у Хамны, и у ее противника. Высокий и крепкотелый, он теснил маленькую кучеярку, Арлинг же не мог разгадать, была ли у Хамны стратегия, либо она просто пыталась выиграть время роскошь для каждого. Его давно не было у Арлинга, шел обратный отсчет у Магды, утекали секунды пришельца, на ноге которого клинок Хамны оставил глубокий, обильно кровоточащий порез, но и у самой наемницы стрелки часов могли остановиться в любой момент. Арлинг чувствовал плохую рану на ее голове. Ее нанесли не лезвием, то был удар о стену, когда Хамну отбросило взрывом. Они оба умели падать, но Регарди на одних инстинктах удалось спасти голову, а вот етобарке не повезло. Кровь обильно заливала воротник кожаной куртки Хамны, а движения наемницы были рваными и нечеткими.
Чувствовалось, что оба опытные бойцы с отличной скоростью и реакцией, но рана Хамны оказалась серьезнее она сводила на нет все ее преимущества. Ей становилось труднее отражать стихийные атаки противника. Парируя удары, она вынужденно пятилась шаг за шагом вглубь их каменного дома к Арлингу и Магде.
Наверное, если бы в пещере не было Фадуны, Регарди еще какое-то время плавал бы в тумане собственных кошмаров наяву, но осознание опасности пробудило в нем остатки сил, в которые он давно не верил. Не понимая, что и как делает, Арлинг перевернулся на живот и пополз к дерущимся, чувствуя, как замедляет темп Хамна. Удары в голову всегда самые подлые, можно иметь здоровые руки и ноги и неповрежденное тело, но малейший ушиб головы мог привести к непредсказуемым результатам. Ко всему двух рук у Хамны давно не было. Когда-то Арлинг сильно усложнил ей жизнь, отрубив кисть. Казалось, это было в прошлой жизни. В любую секунду наемница могла пропустить удар, противник же казался неутомимым. Рана на его ноге кровоточила все сильнее, но и Хамна потеряла достаточно крови. Сделав выпад, пришелец достал наемницу кончиком клинка, но, разрезав куртку, лишь вспорол кожу, добавив к ее ране еще один солидный порез.
Арлинг не помнил, чтобы раньше в первые минуты драки Хамна допускала столько промахов. Либо удар головой о стену сделал ее калекой, либо противник относился не к рядовым убийцам. А в том, что в пещеру проник хорошо подготовленный боец, у него не осталось сомнений с того момента, как он услышал взмахи его клинка.
То был не ученик имана, о котором сначала подумал Регарди. И не серкет, мечтавший о возмездии за убитого бога. И не восточный нарзид из армии Даррена-Маргаджана. То был драган, и у Арлинга не имелось ни одной догадки, что человек одной с ним национальности мог делать так далеко от их общей родины. Давно забытой, густо посыпанной пеплом прошлого, но все еще иногда являющейся ему во снах, которые он считал кошмарами, но которые таковыми не являлись.
Хамна проигрывала, Регарди не успевал, и тут пещеру неожиданно прорезал крик, который человеческая глотка издать была не в состоянии. Арлинг дернулся было к Фадуне, потому что звук доносился с ее стороны, но быстро понял, что Магда не ранена, более того, кричала именно она. Хамна и драган кружили совсем рядом, и хотя они были поглощены боем и не относились к людям, которых мог отвлечь посторонний звук, но Магда все-таки хорошо постаралась. Драган по-прежнему теснил наемницу, однако Арлинг уловил заминку, когда тот отвлекся на Фадуну. Это произошло за долю секунды, но Регарди успел. Джамбия, которую он всегда держал под рукой, осталась на прежнем месте, пропитанным кровью, гноем и грязью. Арлинг чувствовал ее так остро, будто лезвие светило ему в темноте. Никаких шансов доползти до клинка не было, поэтому Арлинг решил время не тратить, а использовать то, что имелось рядом. А под руками в изобилии валялось каменное крошево. Зажав осколок породы в быстро слабеющих пальцах, Регарди наотмашь рубанул, больше полагаясь на удачу, чем на боевое мастерство, которое требовало одного незыблемого условия: сил.
Хриплый крик драгана прорезал пещеру, и Арлинг понял, что попал. Противник попытался удержаться на одной ноге, но она уже была ранена Хамной, а вторая вышла из строя, потому что Регарди только что перерубил острым каменным краем сухожилие на щиколотке. Звякнул металл о металл то Хамна умелым приемом выбила клинок из руки драгана. Регарди вцепился в раненную им ногу, завершая начатое и увлекая незваного гостя к себе на пол. Теперь они были на одной плоскости, чего он и добивался. Хамна упала сверху то ли помогая Арлингу, то ли просто потеряв сознание, но Регарди уже был в своей стихии. Тело действовало на инстинктах, отработанных многолетней практикой. Из всех удушающих приемов он выбрал самый простой. Гортанное удушение с закрытием рта у боевых школ Сикелии называлось по-разному, но техника была одной. Тряпка, оторванная от повязки с его ноги и пропитанная кровью и гноем, была идеальным оружием она не пропускала воздух. Когда ее вонючая поверхность обмоталась вокруг рта драгана, шансов выжить у того не осталось, потому что Арлинга уже было не остановить. Именно тряпка не позволила драгану вскочить мгновенно и сбросить с себя Регарди. Зловонная жижа не только не давала дышать, но и стекала в горло, вызывая рвотный рефлекс. Драгоценные секунды были потеряны. Их не было и у Арлинга, который больше слышал шипение змея у себя в голове, чем кряхтение противника, но дело оставалось за малым. Удар локтем по гортани сломал кадык и прекратил мучения драгана.
Какое-то время Арлинг еще лежал на нем, пытаясь понять, чье сердце перестало биться: его, Хамны или противника. Биение сердца Фадуны он слышал отлично: Магда с кем-то разговаривала, не обращая внимания на происходящее.
Беспамятство длилось вечность, а может, пару секунд, но, когда Регарди очнулся, Фадуна молчала, вернувшись в мир сновидений. Хамна ушла вслед за ней, а вот драган, к счастью, последовал еще дальше. В эту реальность ему уже не суждено было вернуться.
Сначала Арлинг хотел подползти к Магде, но понял, что не сумеет. Собрав последние силы, он оторвал у драгана рукав и обвязал его вокруг головы Хамны. Жест был скорее ритуальный, так как кровь давно перестала течь. Опасность скрывалась внутри. Если повреждение затронуло мозг, Хамну уже ничто не могло спасти. Когда-то похожее падение пришлось пережить и ему, в результате он остался слепым. Какую карту вытянула наемница, должно было показать время, которого ни у кого из них не было.
В пещеру заглянул осмелевший ветер. Он принес запах дождя и леса. Шум листвы Регарди слышал давно, но догадывался, что яд Нехебкая вызывал у него галлюцинации. Тем более опасные для человека, который жил звуками, запахами и вкусами мира.
Что там, снаружи? вопрос слетел с губ, словно пепел с давно обуглившегося куска древесины.
Наш конец, охотно ответил змей Нехебкай, который всегда был рядом, когда дело касалось жизни и смерти.
Арлинг согласился с ним и, наконец, скатился с драгана, который больше не вызывал вопросов. Прошлое рано или поздно тебя догонит, предупреждал учитель. Кто бы знал, что это случится именно сейчас. В рукаве, который он оторвал от рубашки врага, ничего странного не было обычный кусок ткани. Если не считать тесьмы, вшитой в манжет. Многие наемники прятали в одежде такие шнурки для удушения жертв, но только один известный ему орден убийц делал их не из прочного шелка, а из волокон коры арвакского дуба. Если попытка удушения срывалась, и жертва все-таки убегала, дни ее были сочтены. Сок коры арвакского дуба, которым пропитывали тесьму, убивал медленно, но верно.
Девятый отдел Императорской Канцелярии Согдарии славился тем, что о нем обычно ничего не слышали. Наивысшее достижение в грязном деле, которым когда-то занимался и Арлинг когда тебя не видят вплоть до того момента, пока не умирают от твоей руки. У Педера Понтуса, известного палача Согдарии, возглавлявшего Канцелярию, до сих пор получалось не выделяться среди боевых организаций мира. Даже иман редко его упоминал.
Регарди не знал, каким образом убийца из Девятого отдела нашел его спустя почти двадцать лет, как Арлинг сбежал из Согдарии, но подозревал, что несчастный сильно просчитался, отправившись убивать сына Канцлера в одиночку. Или ему о чем-то не рассказали, или слава шпионов Педера Понтуса была преувеличена. Неумно соваться в одну нору с етобаром, Видящей и тем, кто потерял ориентир, но остался верен учению Махди, впитавшемуся в каждую каплю его крови.
Глава 2. Еще один лучший
А я бы сейчас супчика из баранины отведал, со смаком произнес молодой голос. И перчика бы туда побольше!
Баранина дорогая, в школе ее уже много месяцев не закупают, жадничают, подхватил собеседник. Хотя вот рисовая похлебка с помидорами весьма недурной у Клячи получалась. Да я бы и от чечевичной каши не отказался. Все лучше, чем сухомятину грызть. И почему Керк запрещает разводить костер? Мы в этих горах одни на сотню арок вокруг, все разбежались.
Еще бы они не разбежались, протянул первый кучеяр. Такое творится Но людей здесь нет, говорят, даже керхи последние ушли. Легче пуму или барса встретить, чем человека. А ведь какой город был, столько людей!
Что-то я не слышал, чтобы в горах пумы водились. Болтают все, вмешался третий голос, звучавший тоньше и выше. Он явно принадлежал еще подростку.
Может, и болтают, но два каравана отсюда не вернулось.
Да помню я, что там говорили. Их самум в пути застал, спрятаться не успели, а трупы потом гиены да волки погрызли. Хищников в Карах-Антаре сейчас больше, чем песка.
А еще болтали, что тела растащили так далеко, что даже на гургаранских подножьях их потом находили. И жрать мертвечину никто не стал. Пума, может, и брезгливая, а вот гиены да собаки дикие тем все равно, они на разную падаль охочи.
Сказали пумы, значит, пумы, недовольно пробурчал тот, кто мечтал о бараньем супе. Лучше делом займитесь. Керк в прошлый раз был недоволен, что траву плохо размололи. Слепой может подавиться.
А вдруг все из-за него? не унимался второй собеседник. Вдруг правда, что он Нехебкая убил? Ну, который Индиговый
Смотрю, тебе заняться нечем, Каюм, раздался спокойный, чуть с хрипотцой голос, и по внезапному напряжению собеседников стало понятно, что появился тот самый Керк, который тут командовал. И нет, не правда. Я же вам рассказывал. Этот драган по глупости задушил любимого змея Подобного. Это случилось как раз накануне вторжения серкетов из Пустоши, после чего они разгромили город. Небылицы рождаются на пустом месте. Подобный выжил из ума, держал целый серпентарий и периодически называл любимчиков нехебкаями. Чтобы больше я такого бреда не слышал. У нас мало времени, скоро придут етобары.
Арлинга вдруг позвал Нехебкай и пришлось вернуться туда, где в последние месяцы он проводил большую часть времени в небытие. А так хотелось послушать об остром бараньем супе, вкус которого он прекрасно помнил, потому что его любили все караванщики, и Сейфуллах в особенности. А еще было интересно узнать, какими слухами жили люди после разгрома царства Подобного, и зачем должны были явиться етобары.
Интуиция подсказывала, что Керк был тем самым вассханом, которого прислал учитель, а говорившие младшие ученики. Нехебкай вечно вмешивался невовремя.
Ты заметил, что Магда дышала ровнее? спросил Индиговый, мешая ему всплыть на поверхность. Да, Арлинг это заметил, как и тысячу других деталей и подробностей, которые ему сообщил солукрай до того, как он снова потерял сознание.
Они находились в другой пещере ветер шелестел по поверхности камня иначе, у входа не ощущались «зубы дракона», с потолка то и дело осыпался песок. Пять человек сидели у незажженного костра. Все молодые кучеяры, крепкие, подтянутые, умеющие двигаться бесшумно, знающие, что делать со своим телом. Но умы у них были еще незрелые, значит, в Школе провели только год или два. Наверняка они воспринимали происходящее как наказание, хотя, может, так оно и было. Воспитательные методы у имана всегда были странные.