Глубокое тактическое воздействие на боевые порядки противника открывало перспективы и для оперативного искусства, создавало условия для ведения современных операций на больших про странствах. Доклад Триандафиллова вызвал значительный интерес у советского военного руковод ства. После широкого обсуждения среди высшего командного состава начальники Штаба РККА А. И. Егоров и Оперативного управления И.П. Обысов завершают дело, начатое Триандафилловым. 20 апреля и 20 мая 1932 г. в РВС РККА были заслушаны тезисы доклада «Тактика и оперативное ис кусство РККА на новом этапе». Высказанные в них мысли представляли большой научный интерес и являлись итогом научных военно-теоретических поисков, проводимых в начале 30-х гг.На основе этого доклада были разработаны Временные указания по организации глубокого боя, которые в феврале 1933, после утверждения Наркомом были направлены в войска. Это было переломное время, когда военное искусство, опиравшееся на опыт первой мировой и гражданской войн, во многом не отвечало новому уровню развития вооружённых сил. Шаг вперёд, сделанный советской военно-теоретической мыслью, создавал верную перспективу дальнейшег о развития способов во оружённой борьбы, хотя к этому времени ни одна армия мира ещё не имела опыта массированно го использования бронетанковой техники, авиации и артиллерии.
Зарождавшаяся новая теория не сразу освободилась от старых взглядов. Для того, чтобы добиться одновременного взлома всей глубины тактической обороны противника М.Н.Тухачевский настойч иво предлагал ещё до момента атаки пехоты осуществить последовательный, разновременный вв од в бой различных танковых групп: сначала танковых групп дальнего действия (ДД), затем группу дальней поддержки пехоты (ДПП) и наконец группы непосредственной поддержки пехоты (НПП). При этом он утверждал, что «одной из главнейших задач при организации глубокого наступательного боя является обеспечение всеми средствами наступления танков ДД и ДПП, и подавления возложенных на них объектов. И далее: «Артиллерия, авиация в период, предшествующий пехотной атаке, используются полностью для помощи и обеспечения танков». Говоря же его словами, которые он часто применял в дискуссиях, это был «танец от старой печки», то есть от первой мир овой войны. Точка зрения Тухачевского, отдававшего в бою приоритет танкам, некоторое время удерживало перевес.
В начале 30-х гг., исходя из опыта проведения учений и манёвров, Тухачевский писал в одном из служебных докладов: «Современные средства подавления, будучи применёнными в массовых ма сштабах, позволяют достичь одновременной атаки и уничтожения всей тактической глубины обор оны противника. Эти средства, и в первую очередь танки, позволяют: а) подавить систему огня обо роны противника, чтобы большая часть артиллерии и пулемётов не могла принять участия в отраж ении атаки и проникновении наступающей пехоты и танков НПП в глубь оборонительной полосы; б)нарушить систему управления, сковать и изолировать резервы противника с тем,чтобы в период боя в глубине оборонительной полосы разгромить по частям разные эшелоны боевого порядка противника». Тем самым М. Н. Тухачевский определил задачи глубокого боя.
На пленуме РВС СССР против М. Н. Тухачевского выступил К. Е. Ворошилов. Его критика обнаружила явное непонимание существа вопроса, который Ворошилов сводил к одному виду боя наступлен ие на остановившегося противника. Глубокая тактика была разработана для наиболее сложного вида боя наступления на оборону противника. По своему существу глубокая тактика была не вид ом боя, а новой формой и способом ведения боя и должна быть применена в наступлении любого вида. Тухачевский терпеливо разъяснил это Ворошилову в особой докладной записке, дабы устра нить разброд и шатание, которые возникли по этому поводу у командного состава. В ноябре 1933 г. Тухачевский ещё раз обратился по этому вопросу к Ворошилову и в служебной записке писал: « после Вашего выступления на пленуме РВС у многих создалось впечатление, что, несмотря на новое оружие в армии, тактика должна остаться старой После пленума началось полное брожен ие в умах командиров. Идут разговоры об отказе от новых форм тактики, от их развития». Его под держали высшие командиры И. Э. Якир, И. П. Уборевич, С. С. Каменев, и правильное понимание глу бокой тактики как новой формы и способа современного боя утвердилось. Это самое «недопоним ание» существа вопроса» между Ворошиловым и Тухачевским было неслучайным, со временем оно продолжало усугубляться и вылилось в непризнание Ворошиловым новой теории глубокой операции, когда после суда в 1937 г. по сфабрикованному делу «Заговор военных» во главе с М. Н. Тухачевским, высшими военными она была названа «теория глубокого предательства». Ворошил ов не имел не только высшего, но и среднего образования и не способен был понять происходящ их изменений в военном деле, оставаясь в этом деле на уровне понятий гражданской войны.
М. Н. Тухачевский, в статье, посвящённой новому Полевому уставу РККА 1934г. (ПУ-34), критиковал тех, кто утверждал, что «танки имеют значение лишь как средство НПП». Он обоснованно отмечал, что «средства наступательные или средства подавления, к которым относятся танки, авиация, хи мия, требуют большого искусства в организации их взаимодействия». Он призывал к тому, чтобы отрабатывалось «кропотливое, тщательное взаимодействие между пехотой, танками и артиллери ей», понимая, что такое взаимдействие это труднодостижимая, требующая выокой военной культуры и постояных тренировок. После того как Тухачевский был репрессирован в 1937 г. мало кто из командиров обращал внимание на это требование. Он подчёркивал, что задача танков ДД прорваться в тыл главных сил обороны, разгромить резервы и штабы, уничтожить основную груп пировку артиллерии и отрезать главным силам противника пути отхода.
Концепция глубокого боя получила признание в первую очередь в академических кругах. Уже с на чала 1930 г. Военная академия им. М. В. Фрунзе решала тактические задачи на местности и на картах на основах глубокого боя и сыграла большую роль в их распространении в армии. Установлени ем основ глубокого боя было сделано только полдела. Тактические прорывы удавались в 1-ю мир овую войну и с помощью старых приёмов боя. Суть проблемы состояла в том, как довершить такти ческий успех оперативным развитием прорыва и прорвавшись через взломанную брешь фронта на маневренный простор, уничтожить живую силу противника в оперативном масштабе. После гибели Триандафиллова и Калиновского в авиакатастрофе в 1931г., Тухачевский продолжал усиленно работать над глубокими формами борьбы. В 1932г. он закончил первую часть работы «Новые вопросы войны», в которой исследовал влияние современных технических средств борьб ы на изменение форм и способов ведения боя и операции. В 1936 г. он значительно переработал первую часть этого труда, учтя возрождение в Германии большой агрессивной армии. К сожален ю, эта рукопись пропала.
Изменения в тактике должны отразиться и на оперативном искусстве. Всеми сознавалась необход имость решительного шага по пути создания новой теории ведения операции. Указывая на важн ость этой задачи, Тухачевский писал, что «реконструированная армия вызовет и новые формы опе ративного искусства». Первое зерно истины созрело для этого в концепции глубокого боя; новая оперативная мысль вслед за ним уже пробивалась в сознание. Наша армия достигла такой ступени развития, которая выдвигала требования нового применения сил и средств в крупных, решающих операциях на земле и воздухе. Полной аналогии с тактическим решением вопроса тут быть не мог ло, потому что бой (тактика) и операция (оперативное искусство) имели свои качественные различ ия, определяемые масштабом пространства и времени и отличием оперативного построения войск от их тактического боевого порядка.
Принципиальную схему глубокого боя необходимо было перенести в оперативные масштабы. Для этого требовались, во-первых, мотомехсоединения, способные по своей организации и вооружен ию к решению самостоятельных оперативных задач. Во-вторых, вопрос заключается в том, как вы нести усилия этих соединений в оперативную глубину противника. Таким образом, главный вопро с организации глубокой операции сводился к решению проблемы: как тактический прорыв превр атить в оперативный, как через взломанную брешь тактической обороны ввести в прорыв самосто ятельные мотомехсоединения. Таковы исходные положения теории глубокой операции. Но эти, пока только общие рассуждения, требовали глубокого исследования, нуждались в теоретическом обосновании и конкретном оформлении.
Большая работа, начатая в этом направлении в 19311932 гг., связана с созданием оперативного факультета Военной академии им. М. В. Фрунзе, сыгравшего большую роль в развитии оперативно го искусства и в подготовке оперативных кадров для высших штабов. Военная академия готовила общевойсковых командиров тактического профиля. Теперь лишь оперативный факультет готовил командные кадры с широким оперативным кругозором, знающие основы операций, вождение крупных соединений. Факультет положил начало пересмотру основ оперативного искусства и раз вернул научно-исследовательскую работу, решая ряд новых проблем. Руководящей идеей стали глубокие оперативные формы борьбы. Теперь они начали получать теоретическое обоснование и конкретное оформление. В 1932г. Г.С. Иссерсон из числа преподавателей был выдвинут начальник ом оперативного факультета академии, который возглавил и научно-исследовательскую работу. Благоприятные условия для работы оперативного факультета были созданы начальником академии Р.П. Эйдеманом, который ценил и уважал молодые, творческие кадры, умел оберегать их и помогать им. Большое значение для направления работы оперативного факультета имели указан ия М. Н. Тухачевского и А.И. Седякина (начальника Управления боевой подготовки РККА). Широта оперативного мышления Тухачевского и пытливый ум Седякина находили ответы на многие вопро сы и указывали пути их решения. Передовых взглядов на характер современных операций придер живался также А. И. Егоров (начальник Штаба РККА). Он поддерживал всякую новую мысль. В конц е 1932 г., после Эйдемана, главой академии был назначен Б. М. Шапошников.
По свидетельству Иссерсона, его назначение было ударом для понятия «новые формы борьбы» и триумфом «военного мировоззрения, основанного исключительно на опыте 1-й мировой войны» и, следовательно, неспособным понять изменений, происшедших с тех пор. Шапошников почти не оказывал поддержки факультету и «всё, что было сделано на оперативном факультете после Эйде мана, было сделано вопреки новому руководству академии» и, если бы не А. И. Егоров, «развитие военной теории в академии, вероятно, значительно бы отстало». Косвенно подтверждает эти слова и И. Х. Баграмян. В его воспоминаниях указывается, что у командования академии «до оперативно го факультета руки не доходили, и последний варился в собственном соку» и «факультет по существу прозябал».
Со стороны Тухачевского, Седякина и Егорова, занимавших руководящие посты в армии, оператив ный факультет встречал самую широкую поддержку. Даже известный военный теоретик А.А. Свеч ин в конечном итоге согласился с неизбежностью перехода к новым формам борьбы и поддержал концепцию глубокой операции, рассматривая её, однако, в рамках стратегии измора. Концепция глубокой операции, которая более соответствовала революционным идеалам советского государ ства, одержала верх. По иронии судьбы, хотя концепция Тухачевского и его соратников и победил а, их тоже поглотил в 1937 г. пожар чисток. «В результате Советский Союз в 1941 г. подошёл к вой не, не вооружённый стратегическим видением ни Свечина, ни Тухачевского. И последующий за этим стратегический вакуум возьмёт страшную дань с вооружённых сил и государства» (военный историк США Д.Гланц).
Научное обоснование теории глубокой операции.
В 1932 году в Воениздате вышла книга Г.С.Иссерсона «Эволюция оперативного искусства», посвящ ённая научному обосновнию новой теории глубокой операции ведения современных революцион но-классовых войн. Суть теории заключается в нанесении мощного удара по всей глубине эшелон ированной обороны противника, взлом её и введение в прорыв крупных мотомеханизированных соединений для развития тактического прорыва в оперативный успех.
В связи с тем, что в интернете ознакомление с этой книгой затруднено из-за отсутствия свободного доступа, который возможен в случае её приобретения, для чего требуется некоторое время или перевод с английского, то кратко изложим содержание отдельных глав книги, учитывая важность вопроса, и чтобы иметь представление об этой теории.
Об основах оперативного искусства
Размышляя о характере будущей войны, Иссерсон пишет: «на новых путях эволюции нашего оперативного искусства необходимо прежде всего исходить из характера нашей будущей войны как войны революционно-классовой. Являясь высшим проявлением классовых противоречий двух исключающих социальных систем, эта война будет иметь характер решающего столкновения все мирно-исторического значения. В истории борьбы классов напряжение этой войны по радикальности её целей достигнет высшего предела».
Разрабатывая новую теорию ведения глубокой операции, Иссерсон ставил высшую для того времени цель, которую сформулировал так: «Только один исход возможен в этих войнах это гибель капитализма и торжество нового мира мира социализма. Несомненно, никогда ещё в истории борьба не велась для осуществления столь великих целей, и никогда ещё ни одна армия в мире не была призвана к решению столь величайших исторических задач. Таково именно при звание нашей Красной Армии как первой классовой армии пролетарской диктатуры». Решающий характер военных операций, к которым ведут также технические средства борьбы, быстроходные и подвижные в их боевом применении.
Этим определяются основы нашей оперативной доктрины наступления. Она даёт основу для построения теории оперативного искусства как искусства ведения уничтожающих наступательных операций с целью полного уничтожения противника. Задачи оперативного искусства в том, чтобы в новых исторических условиях, с новой армией, на новой материально-технической базе, с новым содержанием и в совершенно новых формах создать новые образцы военного искусства. «Каждая большая война представляет отдельную эпоху в истории военного искусства», написал Клаузевиц. Такую новую эпоху военного искусства предопределяет эпоха революций и революци онно-классовых войн. Но новые формы военного искусства, созревшие в процессе исторической эволюции, не рождаются самопроизвольно; они должны быть осознаны и изучены; они должны получить философское, теоретическое обоснование. «Каждая эпоха должна иметь свою собственную теорию войны, хотя бы даже рано или поздно принялись за обработку её на философских началах» (Клаузевиц). Без обоснованной теории не может быть разумной практики. Они начали с военной теории, чтобы перейти затем к практике расчётного оформления глубокой операции. Этот путь раскрыл эволюцию, совершённую военным искусством с начала 19 в. Только в различии крупных исторических эпох можно установить закономерности развития военного искусства, как и почему это искусство переходило от одних форм к другим и почему оно завершается эпохой глубокой стратегии. Этот путь раскрыл эволюцию, совершённую военным искусством с начала 19 в. Так точка Наполеона распалась на ряд рассыпанных в пространстве точек в эпоху Мольтке. Этот ряд точек слился в эпоху мировой войны в одну сплошную линию. А теперь эта линия раcтёт в глубину, превращаясь в квадрат и получая новое измерение по площади.