Мы надевали черные платья, делали строгий макияж и ехали по адресу, указанному в газете. В первый раз попали на похороны Джоан Клейтон. Она была всего на два года старше меня, умерла от рака яичников. В похоронном бюро «Маркер и семья» поставили рядом с открытым гробом ее большую фотографию. На снимке она выглядела еще здоровой и цветущей. Вероятно, фотографировалась несколько лет назад. У нее были пухлые, похожие на персики щечки, а изможденное тело в гробу принадлежало словно какой-то самозванке.
Интересно, какой у нее был рост? деловито прошептала мне на ухо Блю.
Не знаю. Только она не похожа ни на одну из нас. Причем ни до смерти, ни после. Ничего не выйдет.
К нам подошел пожилой мужчина возможно, отец Джоан.
Кажется, мы с вами не встречались, произнес возможный отец.
Соболезную вашей утрате, ответила Блю.
Вы знали мою Джоан?
Да, разумеется, кивнула Блю.
Вместе учились в школе?
Да. Учились в школе.
Я вроде бы знал всех школьных друзей Джоан.
Мы скорее были приятельницами, ответила Блю. Однако я решила приехать и почтить ее память.
Школа имени Гровера Кливленда или Ван Бюрена? спросил отец.
Кливленда, наугад выбрала Блю. Ее голос звучал уже не так уверенно.
Когда вы уехали из Хьюстона?
Несколько лет назад. Блю поняла, что беседу надо как можно скорее заканчивать.
А Джейкоба вы знали?
Нет. Боюсь, нам не довелось с ним встретиться. Что ж, не буду вам мешать. Блю попятилась к выходу. Примите мои соболезнования.
Она развернулась и зашагала по проходу к двери. Я последовала за ней.
* * *
Следующие похороны были Лоры Картрайт. Двадцать восемь лет, покончила жизнь самоубийством. Всего на два года моложе меня. Согласно некрологу, у нее остались мать, отец и муж. Детей не было. В похоронном бюро «Хаммель и сыновья» собралось около двадцати человек. Рядом с гробом висела фотография Лоры. Она была светловолосой и голубоглазой, как и Блю, но такой пухлой на самом деле, скорее тучной, что мы с трудом различали черты ее лица.
Мы с Блю рассматривали огромную женщину в гробу.
Пулевых отверстий нет, следов на шее тоже. Наверное, таблетки, предположила Блю.
Скорее всего.
Я могу в нее превратиться, сказала Блю. Надо только завтракать десятком пончиков.
Тут целую пончиковую фабрику придется слопать, возразила я.
К нам приблизился мужчина.
Вы ее подруги? спросил он.
Да, ответила Блю. Хотя не виделись уже много лет. А вы были с ней близки?
Можно и так сказать. Я ее муж.
Мои соболезнования, проговорила я.
Спасибо. Я должен был это предвидеть. Но она вела себя так, словно все хорошо
Когда он с нами заговорил, у меня по спине побежали мурашки. Что-то здесь не так.
Она страдала от депрессии? спросила я.
Я не замечал, ответил мистер Картрайт. Судя по всему, страдала. Мы пытались завести ребенка. Безуспешно.
Я не вижу никаких ран. Приняла таблетки? продолжила я.
Блю стиснула мой локоть в знак предостережения, однако мистера Картрайта, похоже, мой интерес тронул.
Налила антифриз себе в лимонад.
О господи! Какой ужас. Такая молодая Как вы познакомились? спросила я.
В баре. Она там всех затмила своей красотой. С тех пор набрала несколько кило, сухо проговорил он.
Вы долго были женаты?
Блю ущипнула меня за руку, уже сильнее.
Пять лет. Как, вы сказали, ваше имя?
Джейн Грин, ответила я. Впутывать Амелию Кин не стоило.
А вы откуда знаете Лору?
Учились вместе в начальной школе.
И с тех пор не общались?
Нет. Увидела в газете ее некролог и решила отдать дань уважения.
Уверен, она бы оценила.
Было приятно с вами познакомиться, сказала я. Простите, вы не назвали своего имени
Лестер. Лестер Картрайт. Вы знакомы с Келли Блок, подругой Лоры? Она тоже ходила с Лорой в одну начальную школу.
Не припомню. Столько лет прошло с тех пор Извините, мне нужно в дамскую комнату.
Блю последовала за мной в туалет, и мы дождались, пока все рассядутся по местам, а Лестер начнет произносить надгробную речь. Ораторским искусством он явно не владел.
Лора ушла слишком рано, сказал он. Сейчас она в лучшем мире.
Терпеть не могу эту фразу, пробормотала Блю себе под нос, когда мы открывали тяжелые деревянные двери похоронного бюро.
На парковке она начала меня упрекать в излишней напористости.
Тебе лучше держаться в тени, особенно если я решу стать Лорой Картрайт. По-моему, она мне подходит. Теперь надо придумать, как все провернуть. Наверное, нужно позвонить ее родителям и выведать номер социального страхования. Было бы намного проще, если б получилось достать ее водительские права и документы.
И где же мы их возьмем? спросила я.
Не похоронят же ее вместе с сумкой. Надо проследить за мужем, а потом пробраться в их дом, когда никого не будет.
Ты что, серьезно?
Есть идеи получше?
Идей у меня не было. Мы сели в «Фольксваген», повернули за угол и остановились позади старого клена. На нем, будто ладони, недавно раскрылись молодые листочки.
За последние годы я не сделала ничего значительного, но один навык освоила в совершенстве. Я вижу, когда мужчина лжет. Черное сердце я узнаю с первого взгляда.
Он ее убил, сказала я.
Кто? Муж?
Да.
Откуда ты знаешь? спросила Блю.
Жена скончалась меньше недели назад, а он уже критикует ее лишний вес. Это ненормально.
Может, и ненормально, но доказательств нет.
Никто не убивает себя антифризом. Есть много способов получше, сказала я.
И что теперь, отправить копам анонимную записку?
Нет. Если ты хочешь взять ее имя, не стоит привлекать внимание к ее смерти.
Разве нам важно, как она умерла? спросила Блю.
Думаю, нет.
Я бы хотела примерить на себя Лору Картрайт. Посмотрим, вдруг подойдет
Мы дождались, пока закончится церемония прощания, и пристроились за красным «Джи-Эм-Си Сиерра» Лестера. Он проехал несколько километров до пригорода под названием Фэйрвью и остановился перед белым деревянным домом. Лужайку перед ним покрывали коричневые пятна, а на веранде стояла старая мебель. Следующий час мы дежурили в машине Блю. Когда Лестер наконец вышел, он оглядел весь квартал, словно проверяя, нет ли за ним слежки, и укатил куда-то на своем пикапе. Блю вышла из машины.
Напиши мне сообщение, если кто-то появится у дома, сказала она.
Что ты собираешься делать?
Влезу в дом и попробую найти ее бумажник.
Я стала ждать Блю, ссутулившись на водительском сиденье. Нервничала так, что под кожей, казалось, летают ракеты. Вздрагивала от любого перезвона колокольчика и шелеста листьев. Через полчаса я отправила Блю сообщение:
Уходи оттуда. Мы рискуем.
Блю ответила:
Пока ищу.
Мимо проносились автомобили. Не знаю, замечали меня их водители или нет, но кто-то мог запомнить незнакомую «Джетту», припаркованную неподалеку. Женщина средних лет в домашнем халате поливала газон и смотрела прямо на меня.
Вдруг появился красный пикап. Он свернул к дому, и я написала сообщение:
Он вернулся. Уходи.
Блю не ответила. Лестер достал из багажника упаковку пива и пакет с продуктами. Затем поднялся на крыльцо, отпер дверь и вошел в дом. Блю не было видно.
Где ты? Он в доме.
Через десять минут Блю выбралась через окно ванной и не спеша подошла к машине.
Поехали, сказала она.
Я завела двигатель и медленно выехала на шоссе.
Что там случилось?
Документы я не нашла, с сожалением сказала Блю. А даже если б нашла, вряд ли что-то получилось бы. Я не смогла бы устроиться на работу по номеру ее страховки, поскольку муж наверняка подаст заявление на пособие в связи со смертью. Знакомых в департаменте автотранспорта у меня нет, пришлось бы пользоваться правами с фотографией, на которой очевидно не я. И неважно, сколько пончиков я съем.
Должно же быть какое-то решение, ответила я.
Наверняка. Просто мы до него пока не додумались.
Глава 6
Я не понимала, как вести себя с Блю. Я никогда ей не доверяла и все же была перед ней в долгу, потому что под ее крышей мне жилось относительно неплохо. Она работала по ночам, и днем я старалась ее не беспокоить в случае конфликта идти мне было некуда. Блю больше ничего не рассказывала о своей прежней жизни. Работала учительницей, вышла замуж за садиста по имени Джек. Когда я выспрашивала подробности, она уклонялась от ответа или обходилась туманными намеками. Однажды я спросила ее о детских годах. «Обычное детство, как у всех. Бегала, играла и все такое». Потом спросила ее о семье. «Обычная семья», ответила Блю. Не помню, чтобы в доме Блю я хоть раз выспалась как следует. Мне постоянно казалось, что я проснусь а у моего виска револьвер
Впрочем, тревожилась я не только насчет Блю. Моим главным врагом оставался мистер Оливер. Я пыталась просчитать его следующий шаг. Где начать поиски одинокой женщины, которая похожа на всех одиноких женщин в Остине? Иногда хорошо ничем не выделяться.
Библиотеки Остина стали мне вторым домом. Чтобы меня не начали где-то узнавать, я посещала каждый филиал не чаще одного раза в неделю. Ярборо, Твин-Оукс, Норт-Виллидж, Карвер и Фолк-Сентрал я старалась встать из-за компьютера до того, как дети выходят из школ. Если попадала в послеобеденный час пик, то бродила между полками и просматривала книги о путешествиях, притворяясь, что моя воображаемая новая жизнь всего лишь долгожданный отпуск.
Я проверила, как идет расследование смерти моего недавно почившего супруга. В отчете патологоанатома утверждалось, что Фрэнк умер от удара тупым предметом по голове. Удар тупым предметом может случиться из-за того, что череп сам прилетел на неподвижный твердый предмет, вроде края лестницы, только в газетах об этом никогда не писали. Мною по-прежнему «интересовались», в основном потому, что я исчезла сразу после его смерти. Местонахождение мое до сих пор не было установлено. Не сбеги я тогда, возможно, все обошлось бы и у меня остались дом, имя и жизнь без Фрэнка. Я подумывала вернуться, однако теперь, когда я вызвала гнев мистера Оливера, а соседи считали меня черной вдовой, едва ли возвращение пройдет гладко.
Чтобы отвлечься от живых, я переключилась на некрологи. Нашелся многообещающий труп Шарлотты Кларк. К такому имени я могла бы привыкнуть. У нее остались только сестра, племянница и племянник. Я записала информацию о похоронах и поехала назад к Блю.
* * *
Когда я открыла дверь, Блю сидела на диване и смотрела новости. Ее нога стучала по ковру, как отбойный молоток. Она выключила телевизор и встала.
Наконец-то. Пришла. Я тебя жду битый час.
Блю всегда удавалось хранить ледяное спокойствие айсберга, но сейчас она была напряженной, словно ей вкололи пару доз адреналина. Я начала нервничать еще больше, чем обычно.
Все хорошо?
Однажды будет. А теперь нам пора ехать.
Куда?
Расскажу в машине, отрезала Блю.
Она вышла за дверь и дождалась, пока я последую за ней. Подойдя к машине, бросила мне ключи:
Полагаю, ты хочешь за руль.
Мы молча сели в машину, и я повела ее по извилистому проезду.
* * *
Небо потемнело. Следуя отрывистым указаниям Блю, я объехала вечерние пробки. Направо, налево, налево и прямо, направо.
По трассе двести девяносто на восток километров сорок пять, потом сверни на двадцать первую.
Объяснишь мне, куда мы едем?
На небольшую экскурсию, полюбоваться природой, ответила Блю.
Ночью?
Да.
Природой любоваться лучше днем.
Ночью меньше туристов.
Блю, похоже, не была настроена на беседу, а я не хотела допытываться. Больше никто из нас не проронил ни слова, пока она не велела мне повернуть направо на трассу FM-60. Движение стихло, и я разглядела табличку с названием национального парка. Темнота и тишина наталкивали меня на мрачные мысли.
Ты же не убьешь меня там, Блю?
Она глубоко вздохнула. Расшифровать значение этого вздоха я не смогла. Блю открыла бардачок и вынула револьвер. От неожиданности я не удержала руль, машину мотнуло на встречную полосу. Казалось, вся кровь в моих жилах застывает в лед. Раздалось гудение встречного грузовика; я выровняла машину и попыталась унять бешеный стук в груди.
Тебе нужно успокоиться, проговорила Блю. Она открыла барабан револьвера и высыпала патроны. Бери. И перестань думать о всякой ерунде.
Она положила патроны в мою ладонь. Я сунула руку в карман куртки и пересчитала их, отпуская по одному. Один. Два. Три. Четыре. Пять
Притормози, когда увидишь указатель на Парк-роуд, пятьдесят семь. Мы едем туда, сказала Блю.
Я не в настроении для экскурсий.
Мы ненадолго.
Вот и национальный парк «Лейк Сомервилл». Пункт смотрителей был закрыт. Дорогу перекрывала цепь без замка, поэтому Блю просто вынула крюк из проушины, и мы проехали по проселочной дороге. Когда я остановилась на пустыре, Блю взяла с заднего сиденья фонарик, вышла из машины и зашагала по короткой тропе, ведущей к кемпингам. Я последовала за ярким лучом. Стояла тишина, только гравий хрустел под ногами и ровно стрекотали сверчки. Места для разведения огня выглядели заброшенными.
Блю вернулась к машине. Я снова последовала за ней. Она передала мне фонарик и открыла багажник.
Сохраняй спокойствие. Ты сможешь не паниковать, ради меня, Амелия?
Блю не стала дожидаться ответа и открыла багажник. Внутри оказалось свернутое большое одеяло. Я подошла поближе и поняла, что из одеяла торчат ботинки. Точнее, мужские ботинки размером не меньше сорок пятого. Я медленно повернула фонарик, чтобы увидеть голову, на одеяле чернело огромное пятно крови. Рядом с телом лежала лопата.
Ты что, кого-то убила, Блю?
Вопрос был глупый.
Очевидно, да, ответила Блю таким тоном, будто я интересовалась, купила ли она молока.
Кого?
Амелия, позволь представить тебе моего мужа, Джека Рида. Жаль, что вы встретились при таких обстоятельствах.
Пока мы с Блю тащили Джека в лес настолько далеко, насколько хватит наших сил, она выдала мне скупые сведения: Джек нашел Блю, пытался ее убить, но вместо этого погиб сам. Из ее уст все звучало просто, как сосчитать до трех.
Джек узнал, что у Блю есть тетя, и нашел несколько писем, написанных до смерти Греты, с адресом ее дома, четко выведенным на конверте. Он поехал в Остин, по последнему известному адресу некой Греты Майлз. Покараулив у дома меньше суток, увидел свою жену. Вскоре после того, как я ушла в библиотеку, Джек постучал в ее дверь. Однако Блю заметила его еще на подъездной дорожке. Спрятав за поясом револьвер, пригласила Джека войти. Когда он вытащил нож, она выхватила ствол и повела его к своей машине. Засунуть тело в машину не так просто, да и разводить беспорядок в доме ей не хотелось, поэтому она выстелила брезентом багажник и попросила Джека самостоятельно в него залезть. Он подчинился. И Блю тут же его застрелила. Вот почему так много крови.
Если б мне велели забраться в багажник, выстеленный брезентом, я бы точно сопротивлялась, сказала я. Все равно что самой в гроб ложиться.
С дулом у виска человек может сделать что угодно, даже лечь в гроб, ответила Блю.
Не поспоришь.
В лесу пахло сосной, дубом и тем ароматом чистоты, который бывает только на природе. От Джека пахло батарейками на девять вольт. Блю первой принялась рыть могилу. Когда ее дыхание стало хриплым, а по лбу, несмотря на ночной холод, ручьями потек пот, я переняла эстафету, хотя и не осознавала тогда, что не обязана хоронить чужого мужа. На самом деле я понимала, что становлюсь соучастником убийства, но, учитывая предыдущие два трупа, еще одно обвинение казалось каплей в море. В тот момент я посчитала почти мудрым решение поехать назад в дом Блю и скрываться от наказания за то, чего я не совершала.
Сначала шла мягкая глина. Потом копать стало тяжелее, и каждый раз приходилось давить на лопату всем весом.
Какой глубины должна быть яма? спросила я.
На кладбищах делают около двух метров. Думаю, нам хватит и полутора.
Похоже, Блю рыла могилу не впервые. Или много об этом размышляла.
На подходящего размера яму у нас ушло два часа. Блю столкнула мужа в могилу. Одеяло слетело, открыв изувеченное лицо. Я отвела взгляд и постаралась сдержать рвотные позывы.
Извини. Блю пожала плечами.
Она лопатой накинула одеяло на голову трупа и начала закапывать яму. Вскоре над могилой вырос небольшой холмик.
Так не пойдет, пробормотала Блю.
Она побродила вокруг, собирая камни и мох, а затем выложила ими место упокоения Джека и с минуту осматривала результат своей работы. Или, может, она так отдавала усопшему дань уважения.