Очень плохо. Он истощен. Пришли анализы крови, гемоглобин вдвое ниже нормы, признаки воспаления легких. Ему нужна реанимация, Агата Васильевна. Если описать его состояние одним словом он полутруп.
А Агата
Вздрагиваю от голоса Дамира. Он ерзает на койке, пытаясь встать.
Вы хотите его видеть? Или, может
Я останусь.
Черт Я не хотела говорить с ним. И до чертиков хотела узнать о нем все. Но, видит бог, я не желала видеть его таким. Не была к этому готова.
Агата
Корсаков, это все-таки он Полутруп, похожий на себя прежнего только глазами.
Не надо Тебе надо отдыхать.
Я не хочу показывать ему слабость, но не могу сдержаться Слезы текут по лицу, оставляя на щеках дорожки. Их так много И силуэт Дамира размывается от них.
Не плачь, Агата Прости меня Прости
Молчи, не говори ничего.
Я в порядке. Все будет хорошо. Агата, ты родила? Скажи, что не избавилась от нашего
Его костлявая ладонь тянется к моим пальцам, но я отнимаю руку, боясь этого прикосновения. Ни черта я ему не должна!
Корсаков стонет и закрывает глаза. На коже его лба проступают капли пота, щеки вваливаются и бледнеют. Ему даже пару слов сказать нечеловеческое усилие.
Приборы, подключенные к его телу, начинают истошно пищать. Я вскакиваю, собираясь позвать медицинский персонал, но меня опережают врач с невысокой, худенькой медсестрой тотчас вбегают в палату.
Сатурация снизилась, он задыхается. Что случилось, Агата Васильевна? взволнованно спрашивает врач. Поднимает на меня непонимающий, странный взгляд. Он подозревает меня, что ли? В том, что я Корсакова убить пытаюсь? Год искала и
Он много говорил, вот и все. Помогите ему
Господи, ну и голос у меня напоминает мышиный писк.
Агата Скажи, что ты его оставила
Помолчите, Дамир. Настя, прибавь скорость поступления кислорода! Капельницу с глюкозой замени витаминами.
Х-хорошо скулит девчушка, боясь взглянуть на Дамира. Он сейчас похож на чудовище.
Кожа болит
Обезболим, не волнуйтесь. Полечим ваши раны. Вы надолго у нас. Месяц точно валяться будете. А потом не меньше полугода реабилитация. Как новенький будете.
Врач неудачно шутит, а мне хочется скривиться от его слов. Так все у него просто А сознание Дамира? Оно тоже станет новеньким? Один уже ответил за издевательства, причиненные Хасанову полковник Хлебников оборотень в погонах, готовящий крупный теракт на территории страны.
Я подхожу ближе и слегка оттесняю от кровати Дамира Настю. Склоняюсь к нему и касаюсь его сухой, потрескавшейся кожи. Когда-то я так любила его целовать Считала самым красивым человеком на свете. Я болела им Любила и ненавидела, страдала, искала, а теперь нашла Нашла его
Я родила девочку, Дамир. Ее зовут Женя.
Глава 3.
Агата.
Женя
Губы Дамира дергаются, искривляясь в подобии улыбки. Это скорее напоминает боль, чем улыбку А я не сомневаюсь, что он чувствует Невыразимую тоску Она сжигает нутро, как кислота. Парализует, не давая пошевелиться. Такого он точно не планировал Обмануть меня да. Выпытать сведения об Акимове и транше наркотиков тоже да В нем не было и капли искренности. Один холодный расчет. Осознание этого обжигает и меня обидой. Я чувствую то же, что и он Смотрю в его потускневшие глаза и хочу плюнуть ему в лицо. Никогда его не прощу Зачем я его только искала? Как маньяк бегала и не спала ночами, чтобы найти хоть какую-то зацепку
Моя девочка Женя Спасибо тебе, Агата. Спасибо
Врач грубо оттесняет меня, продолжая помогать Корсакову. Я уже не знаю, как мне его называть? Кто он вообще? Бессмертный солдат, тень Или человек, которого я горячо любила? Отец моей Женечки? Как же она похожа на него Красавица, каких поискать темноволосая, кареглазая, с пухлыми губами. И она соткана из него Переняла все, что только могла Внешность, взгляд, жесты.
Господи, как мне теперь дальше жить?
Агата
Оборачиваюсь и подхожу ближе. Дамир часто и поверхностно дышит, собирает в кулак простынь, очевидно, пытаясь унять боль, и смотрит на меня. Пронзительно, словно в душу заглядывает.
Дамир, отдыхай. Тебе надо восстанавливаться.
Какую ты дала ей фамилию?
Вершинина ее фамилия, как и моего мужа. Евгения Витальевна Вершинина так зовут нашу с тобой малышку. Потому что ты, гребаный ублюдок сбежал и не оставил мне выбора. Как я еще могла ее назвать?
Но я молчу Не хочу добивать его окончательно. Улыбаюсь и касаюсь его костлявой кисти.
Свою, Дамир. Римская. А теперь отдыхай.
Агата
Он что-то хрипит мне вслед, но я не слышу. Выбегаю в коридор и приваливаюсь к стене. Задыхаюсь от слез Никогда не прощу. Не смогу переступить через чудовищную ложь, в которую он меня впутал. И дочь мою он не увидит. Пусть катится куда хочет. Я смогу сделать так, чтобы Дамира Хасанова допрашивали в Москве. Чтобы им занимались самые высшие инстанции.
Агата Васильевна, что случилось?
Гречка Как я могла о нем забыть? Костик здорово помогал мне с расследованием, и я не могу нагрубить ему. Но и слабости своей видеть не позволю
Я просто не думала, что он будет такой. Я помнила его другим. Он же был бормочу, торопливо стирая с лица слезы.
Здоровым и красивым. Мы все его таким помнили. Но скоро все будет хорошо. Змиенко распорядился, чтобы майора Корсакова комиссовали в наш город.
Что? Зачем он нам? Дамир Хасанов сотрудник секретного отдела. Пусть они и занимаются им, а мы
Так он не принимал этого решения сам. Поступил приказ сверху. Нельзя, чтобы на солдатах секретного спецподразделения ложилась тень несправедливого обвинения. Ведь до сих пор все считают, что Бейл это Сидоренко.
И не без оснований. Преступлений после смерти Сидоренко больше не было. Что нам еще думать?
Это же чушь, вы же понимаете? горячо возражает мне Гречка.
Понимаю. Я устала, Кость. Бегать за ними и что-то выяснять. Угадывать, с какой миссией они отправлены в наш город. Они молчат, а я бегаю, как сайгак. Хватит уже У меня есть семья. Я подам в отставку и уеду в Сочи. А почему нет? Жене будет там лучше.
Подальше от отца, вы хотели сказать? Корсаков скоро вернётся в наш город. Это приказ. Вы ему сказали, что
Сказала. Он же не дурак. Он еще тогда знал, что я беременна. Только права у него все равно нет. Это моя дочь А он человек без имени Как нам его теперь называть?
Этого не знаю. Он под особой охраной и контролем. Думаю, называться настоящим именем он не станет. Слишком опасно.
Ну надо же Какие мы важные А мои усилия, значит, побоку? Он под особой охраной, а Римская под пули? Бегала под прикрытием Змиенко и Мышкина. Они, как на идиотку на меня смотрели. Я уже про Виталия молчу, тот готов был у виска крутить, глядя на мои потуги.
Я сделала, что должна была. Теперь все Моя миссия на этом окончена. Когда мы возвращаемся домой?
Выезжаем в ночь. В Хасавюрте в это время чудовищные пробки на въезде. Ночью пройдем все посты быстро. А он тут
Ты сам сказал: Дамир под особым контролем. Мне уже отзвонились его будут охранять. И лежит он здесь под чужим именем.
Как-то все равно не надёжно Может, я останусь? с сомнением протягивает Гречка.
На месяц? Ему восстанавливаться не меньше этого срока. Или больше Врач сказал, что Дамир в критическом состоянии.
Тогда нужно ходатайствовать о переводе в наш город. Вывозить его отсюда.
Заладил, Гречка! Я эти вопросы не решаю.
В ночь выезжаем, важно произносит он. Приказа оставаться не было Значит, домой.
Приезжаю домой в семь утра. Тихонько шуршу в коридоре, боясь разбудить домашних. Но Виталик все-таки просыпается. Взъерошенный, он выходит меня встречать. Притягивает к груди и зарывается носом в мои волосы. Я пахну машинным маслом, пылью и совсем немного цветущей акацией
Любимая моя приехала. Агата моя Ты моя
В его голосе отчётливые нотки ревности. Он никогда не спрашивал, кем мне приходится Корсаков. Но, увидев его фотографию в досье, понял, что он отец Жени. Там даже ДНК-тест не нужен, чтобы понять
Как вы тут без меня? уворачиваюсь от ответа.
Евгеша спит, Агат. Идем в душ. Я тебя помою.
Не надо, Виталь. Я с ног валюсь, я
Или уже успела под своего Прости, цедит он сквозь зубы. Хлопает ладонью по стене, так, что стоящая на тумбе вазочка начинается шататься.
Нет, не успела. Он полутруп, Вершинин. Заросший, в гнойных ранах и трещинах, сгорбленный, истощенный, с анемией и пневмонией. Он говорить не может от года в плену. И ходить Но даже, если с ним было все в порядке, я бы не легла под него. Ни за что. И причиной тому не ты. Увы У меня свои причины ненавидеть Дамира Хасанова.
Глава 4.
Дамир.
Дни летят быстро, как стайка застигнутых врасплох воробьев. Мир не меняется от чьей-то боли В нем по-прежнему есть янтарно-малиновый диск солнца, луна и россыпь звезд. Есть ветер, косой дождь и зеленая листва. Ему пофиг на твои страдания и раны Думки о будущем, мечты, чувство вины и давящую сердце тоску Ничего не меняется. Наверное, меняюсь я?
Жизнь уже не кажется мне сплошной болью. Раны затягиваются, кожа увлажняется, приобретая свой первоначальный вид, а под ней появляется тонкий слой жирка.
Меня кормят как на убой, а милая медсестричка Настя заботливо втирает целебные мази в мою кожу. Спустя три недели я становлюсь похожим на человека. Нахожу в себе силы подняться с койки. Натянуть чужую одежду, непонятно откуда взявшуюся в палате, спуститься на улицу и отыскать парикмахерскую. Тот, кого приставили меня охранять, идет следом. Платит за стрижку и оформление бороды с некоторых пор мне нравится ее носить.
Я становлюсь похожим на себя прежнего. Разве что взгляд отдает безумием В моих глазах зверь. Уснувший до поры, страшный, голодный Раньше я знал, чего он хочет убивать, мстить и рвать на части, а сейчас Тоска сжимает горло, а сердце тянется невидимыми нитями к ней. Закрываю глаза и вижу Агату Ее образ словно отпечатался на внутренней стороне век. Она под кожей В моем сердце и моей дочери
Доктор, когда я могу выйти из больницы? за последний месяц задаю этот вопрос сотый раз.
Я не решаю эти вопросы, сухо отвечает он, стирая со лба пот. Знаю, что он тоже хочет избавиться от меня. Снять ответственность за секретного агента, находящегося на особом контроле. Когда поступит приказ от вашего руководства, за вами придут.
Знать бы еще, кто теперь мое руководство? После смерти Сидора и моего похищения многое изменилось. Кому я могу верить? Боссу или новому начальству? На кого я работаю? Под кем я вообще? Неизвестность обездвиживает. Мне точно нужно знать, что произошло? За время моего лечения никто меня не допрашивал. Да и мне не позволили ничего спросить.
Однако, меня охраняют. И кто-то сверху управляет моей судьбой.
Я прогуливаюсь по парку рядом с больницей, когда до меня, наконец, снисходят.
Прищуриваюсь, не веря своим глазам Они идут навстречу втроем: Змиенко, Агата и незнакомый мне мужик.
Здорова, Сергей Юрьевич, жмет мне руку Павел Эдуардович. Он знает, что никакой я не Корсаков, но не желает меня смущать. Выглядишь хорошо. Гладенький, свежий. Подлечили тебя? Худой, правда, как черт.
Приветствую, рад вас видеть.
Перевожу взгляд на Агату. Она порывисто лижет нижнюю губу и опускает взгляд. Красивая до чертиков, светленькая, воздушная Она стала мудрее и старше с рождением дочери. От одной мысли, что у меня растет дочь, сердце наполняется щенячьим восторгом. От того, что снова вижу ее благодарю бога Господи, как мне теперь мало надо для счастья. Как жалкому грязному псу увидеть хозяина. Облизать его руки и получить в ответ скупую ласку
Здравствуй, Агата.
Здравствуй, Сергей.
Да почему я опять Сергей? Вы что-то скрываете вот меня? вспыхиваю, переводя взгляд на мужика.
Дамир, меня зовут Анатолий Иванович Ведерников, я майор СВР (Служба Внешней Разведки). За последний год наше подразделение освободило из плена десятки спецсотрудников. Их пытались вербовать представители исламских межведомственных подразделений. Под разным соусом Константин Хлебников был одним из перебежчиков. Он контролировал ваше похищение и содержание в плену. Хотел привлечь вас к готовящемуся теракту в Пакистане.
Что? Значит, мой босс В последние три года мы с Сидоренко контролировали поставку наркотрафика в страны третьего мира. Я должен рассказать о подробностях? перевожу взгляд с Анатолия на Змея. Одним из пунктов, через который проходил транш, был ваш город. И Андрей Акимов, коллега Агаты Васильевны, управлял поставками.
Мы знаем об этом, сухо бормочет Агата.
Знаю, что обижается Я же оказался засланным казачком, а не принцем на белом коне. Она верила мне. Легла под меня в первую нашу встречу. Забеременела и выносила ребенка Мой внутренний зверь безошибочно угадывает ее чувства. Она ненавидит меня Лютой ненавистью, как худшего человека на свете Наверное, желает смерти. Однако, она весь год искала меня Хотела самолично убить? Но не стала этого делать, когда увидела, в кого я превратился Не стала Ради Жени.
Что вы от меня хотите? Для чего приехали? спрашиваю я.
Мы хотим вернуть тебя в отдел «Д», спокойно произносит Анатолий. Вы с Николаем Сидоренко сотрудники нашей службы, а не преступники. Ни в какие рамки не лезет, что Сидора считают Бейлом! Да, преступления прекратились, но Не может на солдатах внешней разведки быть такая тень! Ты вернешься в город и продолжишь расследование нераскрытых дел. Будешь Сергеем Корсаковым.
Как? Нафига это все, товарищ майор?
Не могут в СВР служить маньяки. Если причастность Сидора к преступлениям Бейла подтвердится, полетят головы. Люди, допустившие вас к работе, подвергнутся тщательной проверке. Система давно нуждается в
В ребрендинге?
Я и слов-то таких не знаю В усовершенствованных методах отбора сотрудников. У меня все. Можешь пообщаться с коллегами. Завтра за тобой заедут и доставят до города.
А мои вещи? Деньги? На моих счетах уйма денег. Мой мотоцикл
Счета активны. Воспользуйся паспортом и сними деньги. Мотоцикл мы не нашли Наверное, его давно угнали и разобрали на запчасти.
Мотоцикл мы спрятали в гараже следственного комитета, хрипло добавляет Агата. Мы расследовали покушение на майора Корсакова и осматривали все его вещи.
Агата, мы можем поговорить? решаюсь, наконец, я. Пожалуйста.
Анатолий Иванович, идемте, я покажу вам парк, понимающе кивает Змей. Он уводит майора, оставляя нас с Агатой наедине.
Глава 5.
Агата.
Господи, какой он худой Изможденный, бледный, с темными кругами под глазами. Я храбрилась и вспоминала, как обошелся со мной Корсаков, но когда увидела его Злость куда-то испарилась. Я год его искала, чтобы выплюнуть в лицо обидные слова. Для чего искала? Только для этого? Потому что любила Так, как никого и никогда. Это даже не любовь больная одержимость. Он стал мной. Пророс в меня, став моей частью. И эта часть напоминала о себе тянущей болью. В первые полгода я просыпалась ночью в холодном поту. Казалось, он молится в гостиной. Я стирала пот со лба и бежала туда. Плевать, что заметит Я готова была склониться рядом с ним на молитвенный коврик и разделить общение с богом.
А сейчас он стоит напротив меня. Кожа с едва заметными следами повреждений еще немного, и станет гладкой, как и прежде. Я любила гладить его лицо. Спускаться ладонью по шее, широкой груди с выступающими мышцами сейчас от них и следа не осталось Ласкать его, целовать губы, забираться сверху и заниматься сексом на рассвете
К щекам приливает кровь, когда мы остаемся одни. Я сглатываю и смотрю на носки его обуви. Корсакова приодели новые кроссовки, спортивный костюм. И пахнет от него не так, как в первую нашу встречу после его освобождения Однако, он все равно выглядит нездоровым.