Дааа, брат. То есть, никак нет! В смысле, отставить соплежуйство! Знаю я таких принцесс ради них мать родную продашь, а им всё мало, да всё не то и не так. Плюнь ты на эту принцессу. Я тебе говорю, плюнь, и всё как рукой снимет. Забудешь, как тебя звать! Нет. То есть, как её звать! Да!
Терять мне было нечего. Собрав немного слюны, я плюнул во внешнее пространство. Торчащий краешек сознания зафиксировал, как плевок, пролетев расстояние в пол-ладони, шлепнулся на раздувшееся фиолетово-чёрное тело одного из присосавшихся ко мне вампиров. Оплёванная насекомообразная мысль отвалилась, судорожно дёрнула членистыми лапками и замерла. Увидев это, её товарки прервали пиршество и испуганно запищали. Подбодренный успехом, я накопил столько слюны, сколько смог, и языком вытолкнул её через щель между передними зубами. Фонтанчик скудных брызг оросил спины дюжины мыслей, мгновенно убив их. Этого оказалось достаточно, чтобы остальные кровопийцы взвились в воздух и, кувыркаясь и сталкиваясь, помчались прочь.
Спасибо, поблагодарил я своего спасителя. К моему удивлению, силы восприятия, которые я считал бесповоротно высосанными, вновь заиграли упруго бугрящейся мускулатурой.
Да, пустяки. Не за что. То есть, как будто я не понимаю. Так нам теперь что, ложиться да помирать, а? Нет, брат! То-то и оно! воспользовавшись чудесным образом восстановившимися силами, я сфокусировал внимание на говорившем. Судя по низкому тембру надтреснутого голоса, смятым пыльным ботинкам чемоданного размера и грубым узловатым ладоням с пегими волосками на тыльной стороне, я осязал мужчину средних лет. Составить полный портрет собеседника мешало то обстоятельство, что над засаленным воротничком неочевидного цвета спецовки не было ничего, на чем я мог бы сконцентрироваться голова отсутствовала напрочь.
Это вас принцесса так? не желая показаться бестактным, я всё же не удержался от вопроса.
Нет. То есть, да. В смысле, я сам этих принцесс и так, и эдак, и в хвост, и в гриву. Но ты сам знаешь, братишка, до тех принцесс дойдет, когда пёс на горе свистнет. То есть, надо бы нам с тобой это дело отметить. Верно я говорю? А то ж, ещё бы! Нет, да, точно!
Свистнет? от слов безголового человека во мне щекотно шевельнулось и скрежетнуло чешуйками чувство близости к искомому следу. Пёс со свистком находится на горе? Вы знаете, как добраться до этой горы?
Да. Не Ты чо мне голову морочишь? голос утратил участливость и покрылся зудящей коркой воспалённого раздражения. Пёс, свисток, гора я тебе говорю, выпить надо!
Но вы только что говорили
Я тебе ты мне! человек хрипло перебил мое обращение к его памяти. У меня полтишок, у тебя полтишок как раз соточка сложится, то что надо, всё по-братски. Понимаешь, братишка? Давай сюда полтишок, я мигом обернусь. Да-да-да, давай, то есть, полтишок, в смысле, не томи, братишка. Полтишок, полтишочек, полтишечку давай, выпьем, в смысле, отпразднуем, то есть. Полтишок, полтишочек, полтишечку
Хрипя и хрустя коркой всё раздражённее и раздражённие, безголовое тело сделало шаг вперед, вытянуло руки и проворно схватило воздух над моей макушкой. Стой я, а не сиди на скамейке, в его ладонях оказалась бы моя шея. Удивительно. Сначала человек меня спасет, а потом пытается задушить. Или планировалось дружеское горлопожатие? Я присмотрелся к своим ощущениям и увидел, что не хочу искать ответ на этот вопрос так же, как и выяснять, что такое полтишок.
Оставив спасителя-душителя хрипеть возле скамейки, я двинулся в путь. Возможно, пёс, свистящий на горе, был фантазией любителя полтишков, но у меня набралось слишком мало зацепок и ориентиров, чтобы пренебрегать любыми из них. Нужно найти гору и самому проверить, не там ли нужная собака.
Обычно горы высокие, их должно быть видно издалека. Я настроился ощутить гору, но не обнаружил ничего выше домов и деревьев. Неужели в этом пресыщенном людьми, собаками, автомобилями, растениями и постройками мире не нашлось места хотя бы для одной горы? Или я не вижу гору, потому что сам нахожусь на ней? Ведь, стоя на вершине, эту вершину не увидеть. Если так, то собака должна быть где-то здесь.
Обнюхивать собак я зарёкся, чтобы помимо своей воли не привлечь внимание какой-нибудь принцессы от предыдущих отношений с принцессой я более-менее оправился, но к новым определённо готов не был. Но как же тогда искать пса? Стоило как следует задуматься, и на меня снизошло озарение. Ну конечно! По звуку! Нужно дождаться, когда пёс на горе свистнет, тут я его и вычислю.
Чтобы не пропустить собачий свист мимо ушей, я обратил взгляд внутрь себя и переключился на тщательное и глубокое восприятие звуков. Едва я удовлетворился настройками, как меня накрыло океаном шума, толща которого уходила ввысь к облакам, а края терялись за горизонтом. Рёвы, скрипы, визг, тарахтенье, урчанье, кашель, шорохи, скрежет, шелест, ровное гуденье, отрывистые гудки, писк, чириканье, треск, звон, чиханье, лязг, хруст, вой, цокот, гул, щелчки, грохот и голоса, несметные полчища разрозненных людских голосов.
ты с ума сошла? У него же Нептун в четвертом доме, а четвертый дом в рыбах! Поэтому
я ему говорю, мурло ты квадратно-гнездовое, будешь у меня щас в коленно-локтевой позе
укреплять производственное взаимодействие, что позволит в кратчайшие сроки обеспечить технологический суверенитет и достигнуть
не больше двух звёздочек из пяти, потому что, во-первых, машина у него вся буквально провоняла химчисткой, а ты знаешь, как я отношусь к химии, и во-вторых, он всю дорогу через зеркальце заднего вида пялился на мои
запасы. Ага, у меня березового сока в подвале сорок две трехлитровых банки и еще бочка двухсотлитровая имеется, так что до весны, даже если каждый день
бабы, клубы, кутёж всё это не потому, что мне прям по кайфу. Вообще не по кайфу, честно, даже отвращение испытываю. Просто это нужно успеть сейчас, пока молодой, а потом начнётся предсмертная круговерть работа, семья, дети, внуки, правнуки
куры гнилые! Я на прошлой неделе у вас взял, думал, одна случайно гнилая попалась. Так вот вчера ещё одну куру взял, и что вы думаете?! Опять гнилая! Да вы нос не воротите, нюхайте, нюхайте
собак без поводка! А там же детский сад, школа, больница, библиотека и остановка трамвайная рядом! Ну и что, что огорожено? Думаете, неуправляемый бешеный пес не может
свистнуть, что плохо лежит это классика, у нас так
основали священное государство, могучую тысячелетнюю державу не для того, чтобы терпеть, мириться и сквозь пальцы смотреть на то, как
я всё с доставкой заказываю одежду, продукты, готовую еду, а мать не понимает. Охает, ахает, спрашивает, зачем мне новая одежда, если я из дома даже за продуктами не выхожу, и зачем мне продукты, если я всё равно готовую еду заказываю. Ну, что с неё взять типичный представитель тёмного средневековья
Каждый голос в акустическом океане звучал как не для меня, так и ни для кого иного, кроме самого говорящего. Никто из говорящих никак не показывал, что слушает и осмысляет чьи-то слова. К своим собственным словам люди тоже не прислушивались ни ушами, ни смысловыми рецепторами. Похоже, все говорили только для того, чтобы продолжать говорить. Чтобы через звучание своих голосов доказывать самим себе, что они всё ещё живы, ведь молчание не золото, молчание смерть.
В звуковых волнах я перестал ощущать себя изнутри, осталась только наружная чувствительность. Не пытаясь выловить из струящихся шумов и словесных потоков ничего, кроме собачьего свиста, я болтался в толще акустических слоёв, позволял им облизывать меня со всех сторон, выталкивать на поверхность, кружить в вихрях водоворотов, утягивать на дно, швырять о скалы, подхватывать и вновь нести куда-то вдаль.
На правах щепки я плавал в шумах так долго, что едва не растворился в них. Понимание того, что я не превратился в неотделимую составляющую аудио океана, пришло с высоким, пронзительно-острым, похожим на сияющую серебряную спицу звуком. Этот звук был свистом, и раз я сумел его опознать и изловить, значит, я всё ещё оставался по большей части собой.
Я распахнул сознание, чтобы найти источник свиста, и застыл от открывшегося мне вида. Забыв о потребности дышать, я всем своим существом ощущал разбегающуюся из-под ног и простирающуюся во все стороны долину белоснежных облаков, ярко-солнечную незыблемость небесной синевы сверху и покалывающую морозную кристальность воздуха между ними. Я пошевелил ступнёй. Вместо того, чтобы провалиться сквозь бесплотный войлок облаков, моя нога наступила на что-то хрусткое. Я догадался, что нахожусь на заснеженной горной вершине, подпирающей облачный свод, ватным одеялом покрывающий землю и прячущий её от согревающего солнца.
Совершенно верно, мы высоко в горах, обернувшись, я увидел за своей спиной большую собаку с бело-коричневым окрасом шерсти и серьёзной вислощёкой мордой.
Это ты? спросил я. Тот самый пёс, свистящий на горе?
Да, пёс поднял лапу и дотронулся ею до своего ошейника, на котором висел оранжевый пластмассовый свисток.
Зачем тебе понадобилось забираться сюда, да к тому же ещё свистеть?
Это моя работа, пёс опустил массивные брови, и его морда обрела еще более серьёзный и вместе с тем удручённый вид. Я собака-спасатель. Отыскиваю беспечных дурней, которые попёрлись в горы, чтобы прокатиться на лыжах и наделать красивеньких фотографий, но оказались под снегами сошедшей лавины или на дне ущелья со сломанными ногами и лыжами. Когда мне удается найти потерпевшего любителя острых ощущений, я дую в свисток. Это сигнал для людей-спасателей.
Мне сказали, что ты знаком с моей матерью. Ты знаешь, где она?
Если твоя мать не человек-спасатель и действительно знакома со мной, то она либо в больнице, либо на кладбище с другими людьми я в силу профессиональной специфики не контактирую.
А как же я? Я не спасатель, не в больнице и не на кладбище, а ты со мной общаешься. Более того ты позвал меня, ведь именно на твой свист я пришёл.
Я тебя не позвал, пёс покачал тяжёлыми щеками. Я тебя отыскал, дурень, и позвал на помощь людей. А уж куда ты попадешь раньше в больничную палату или в морг это как повезёт.
Небо над головой, где только что были синь да солнце, потемнело от грозных серо-чёрных туч. Воздух стал стремительно терять прозрачность, наполняясь колкими ледяными крупинками. Через миг всё утонуло в снежном мельтешении, но сквозь пелену бурана я все ещё мог различить силуэт пса.
Погоди! закричал я, силясь переорать завывающий ветер. Ты точно должен знать, где моя мать! Пёс, свисток, гора все приметы, о которых мне говорили! Это не может быть совпадением!
А что пёс окажется говорящим о такой примете тебе тоже говорили? собака разразилась хохочущим лаем и исчезла в бушующем буране. Говорящая собака это довольно странно, и о таком мне действительно никто не говорил. Поверил бы я в такую примету? Не успев додумать эту мысль, я тоже исчез.
Вновь собираться в осмысленный и чувствительный организм оказалось мучительно неприятно. От ударившего по глазам света внутренности судорожно напряглись и затвердели как огромный мозолистый кулак. Запахи плавили глаза так, что в черепной коробке всё пришло в вязкое движение и с мрачной неспешностью завертелось болезненно тяжелой воронкой омута. С трудом сфокусировав внимание, я определил, что лежу на кровати, чьи подушка, матрас и одеяло статичными жерновами давят, плющат, перемалывают и истирают моё тело в горячую страдающую пыль. Беря пример с постельных жерновов, мои зубы заскрежетали, перемалывая боль в утробные стоны, высыпающиеся изо рта при каждом выдохе.
О, смотрите, кто у нас тут очнулся, льющийся в глаза свет немного унялся, перебитый склонившейся надо мной фигурой. Раздираемый десятком отвратительнейших переживаний, я не стал углубляться в оценку возникшего образа, отметив лишь его принадлежность к людям и наличие головы.
Любитель прохлаждаться, продолжила фигура с бодростью и жизнерадостностью, никак не сочетающимися с моими ощущениями, и от того кажущимися нелепыми и обидными. Это ведь тебя в сугробе нашли, а? Да тебя, тебя, можешь не отвечать. Тётка собаку выгуливала. Та тебя учуяла собака, а не тётка снег лапами разгребла, ну а тётка добрая душа позвонила куда надо. Несмотря на старания собаки и тётки, я, признаться, думал, что в реанимации ты надолго не задержишься отправишься дальше прохлаждаться, только на сей раз не в сугроб, а в индивидуальную морозильную камеру. Да что ты стонешь-то так натужно? У тебя сегодня, можно сказать, внеплановый день рождения приключился, а ты ни малейшей радости не выказываешь. Я тебя, понимаешь, с того света вытащил, а благодарности ноль на массу. Может, ты меня оскорбить хочешь, а? Хочешь пренебрежением к своей жизни и к моему труду показать, что я зря старался? Что мы врачи ерундой никому не нужной занимаемся? Намекаешь, что лучше бы мне было окончить девять классов, да в бизнес пойти? Был бы я сейчас уважаемым бандитом, потягивал бы коктейли на борту собственной яхты в компании с парочкой неприлично молодых, но впечатляюще опытных и невероятно инициативных ман скажем, манекенщиц. Я в Новый Год дал клятву сам себе дал не сквернословить. Человеку, старичок, надо как-то над собой расти, развиваться, становиться лучше в позапрошлом году я пить бросил, в прошлом курить, а в этом, ну, ты понял. Или не понял?
Я не знаю, эти три коротких слова дались мне так, будто я вытягивал их из своего кишечника с помощью рыболовного крючка.
Зато, старичок, я прекрасно знаю. Знаю и насквозь вижу таких му молодчиков, как ты. Думаешь, мне не понятно, зачем молодой, здоровый, трезвый, явно не алкоголик, не наркоман, в сугроб лезет? Ты можешь рассказать сказочку, что это была попытка суицида. Прощай, жестокий мир, и всё такое. Можешь спеть песенку, что жизнь человека принадлежит только ему, и спасать его грубое беззаконие и вульгарное нарушение личностных границ. Но меня ты не проведёшь, я таких мерзавцев уже двадцать лет спасаю, и буду спасать, как бы они ни пытались нагадить мне в душу. Будь спокоен, старичок, со мной фокус не пройдет. Я тебя так вылечу, что родная мать не узнает. Лучше новенького станешь, зуб даю. Раз уж выжил, смирись полное и окончательное выздоровление неизбежно. Неделя-две, и отправишься, куда положено бодро и с песней! Теперь понимаешь, о чём речь, старичок?
Я не я оглядел себя в поисках места, откуда можно было бы зачерпнуть ресурс для произнесения третьего слова, но не обнаружил ничего подходящего.
Упорствуешь? голос, проникающий сквозь все ткани тела и сознания, лучился жаркой солнечной весёлостью. Неужели так трудно поверить, что ты тут не самый умный? Ладно ещё будь я зелёным нестрелянным докторишкой, тогда, может, твои потуги не выглядели бы такими смешными и безнадёжными. Но я матёрый врачище. Через мои руки, уж не сомневайся, целый батальон таких горе-бойцов прошел. Расчёт у вас всех один и тот же задницу свою в сугробе отморозить, лишь бы стране Родине своей долг не отдавать. Меня от подобного трусливого нигилизма с души воротит, ну да что поделать, работа такая не только людей, но и мразь отпетую выхаживать приходится. Вот вылечу тебя, и никуда не денешься пулей в бой полетишь. Может даже погибнешь героически, чем чёрт ни шутит. А сейчас уж ладно, отдыхай, пока задница отмороженная заживает.