Фаттаха увели в одну камеру, а Георгия в другую. Открыв длинным ключом на связке из нескольких подобных ключей камеру, охранник толкнул Жору вперед. Переступив порог темной камеры, мужчина увидел пустое помещение с серыми бетонными стенами, порядка десяти квадратных метров с двумя деревянными лежанками, прикрепленными цепями к стене, друг над другом.
В углу камеры возле двери была зловонная дыра, напоминающая по виду отхожее место. Никакой раковины для умывания не было в помине, только старое пластмассовое ведро с остатками рыжей воды стояло в углу рядом с дырой.
В дальнем углу камеры сидел худой человек с тюрбаном на голове, длинной рубашке из грубой материи и таких же шароварах. Арестант был обут в черные китайские шлепанцы, из которых выглядывали черные от грязи пальцы.
Входя в камеру, Жора сначала не увидел сжавшегося от страха человека и теперь мог в мельчайших подробностях рассмотреть соратника по отсидке. Как только дверь за суровым охранником закрылась, человек в углу, на глазах стал увеличиваться в размерах.
Интересно, почему он так сжался от страха при виде охранника? подумал Маркин.
И внезапно, Жору посетило откровение арестантов здесь жестоко бьют! От подобного откровения по его спине неожиданно пополз холодный пот, и это было не весело.
Хай! обратился он к человеку, который теперь стоял на ногах и с интересом смотрел на него.
Видимо, местный не знал английского языка, но уловив по интонации и определенному жесту, понял назначение слова. Приложив руки к груди, он слегка наклонил голову в поклоне, вежливо отвечая на приветствие. Арабская речь полилась из его уст, но Жора ни слова не знал из арабского, а товарищ по несчастью не знал английского.
Вот ведь попал, еще и арабский не знаю, в сердцах прошептал мужчина, глядя на первого арестанта. И о чудо, местный заговорил на русском языке, с акцентом и медленно, но на русском! Это было чудо, которое послала ему судьба в чужой стране.
Откуда ты знаешь русский язык? осторожно спросил помощник атташе, не веря своему счастью.
Я учился в Советском Союзе в мореходном училище, с гордостью в голосе произнес незнакомец.
И затем, протягивая свою узкую ладонь произнес:
Альвар.
Протянув руку в ответ, мужчина ответил:
Георгий.
В короткой беседе Жора выяснил, что Альвар работал в морском порту и его арестовали по статье неблагонадежности. Он по глупости рассказал своим товарищам политический анекдот про окружение президента, кто-то донес, и его отправили сначала в отдел полиции в столице для расследования, а потом перевели сюда в этот небольшой поселок.
Следствие затянулось и теперь он здесь уже целый месяц.
У нас это всегда долго, потому что пока не дашь денег следователю, никто не почешется, а у меня денег нет, грустно произнес Альвар, думая о чем-то своем. Рассказав другу по несчастью свою историю с задержанием, Жора хотел услышать в ответ, что его вытащат, ведь он из России, но услышал совсем другие слова:
Брат, ты попал, у нас к торговцам оружием отношение жесткое, а твои в консульстве, скорей всего от тебя откажутся.
Суровая правда, как нож воткнулась в сердце молодого офицера.
Но что тогда делать? спросил Маркин.
Не знаю, скорей всего тебе подскажут, что говорить и что писать, пояснил Альвар, с сожалением посмотрев на русского. Первый день в камере прошел в беседах.
Глава 7. Лейтенант Усольцев
Конец апреля 1945 года ознаменовался большим прорывом советских войск по территории Германии и взвод лейтенанта Усольцева шумно праздновал еще одну маленькую победу, остановившись на постой в немецкой деревне.
Повсюду среди солдат и офицеров подразделения шли разговоры, что осталось еще чуть-чуть и войне с немцами конец, и это пьянило уставших от кровавых боев солдат, больше чем водка.
Отдав последнее распоряжение старшине выставить постовых, Олег Усольцев поспешил в большой каменный дом на окраине, где расположился его взвод. Пронырливый старшина Прокопенко, воевавший уже три года, был сообразительным мужиком и всегда находил на расквартирование для взвода лучшие дома.
Так вышло и в этот раз, когда батальон, в котором воевал Олег Усольцев захватил маленькую деревню, выбив оттуда немногочисленный и обескровленный в боях гарнизон немцев. Спешно отступая, немцы не стали останавливаться и рыть траншеи, а устремились к границе со Швейцарией, надеясь на переход и сдачу американцам.
Уже тогда большинство немцев понимало, что попасть в плен к русским это или смерть или лагерь в Сибири, что было также адекватно смерти. Поэтому лучшим решением было сдаться американским войскам, продвигавшимся с другой стороны Германии к Берлину. Не оказывая союзникам России сопротивления, немцы поднимали руки батальонами, только увидев на своем пути нескольких американских солдат.
Надменные янки, сидя на броне своих тяжелых танков, снисходительно смотрели на грязных и радостных от встречи с ними немецких солдат, которые понимали, что на этом для них война закончилась благополучно. Заходя в большой каменный дом выложенный из отесанных, серых камней еще в прошлом веке, Олег отметил для себя практичность строения.
На первом этаже была кухня и большая комната с камином, где на стенах с красивыми обоями висели картины и старые фотографии жильцов. С фотографий смотрели юные девушки в белых блузках и темных до пят юбках, сидевшие на стульях, где рядом с ними стояли бравые молодые люди в военной форме.
Тут же были фотографии пожилых мужчин и женщин в красивых платьях и костюмах, но убеленных сединами и с усталыми глазами от множества прожитых лет. Старый дом хранил запахи от нескольких поколений жильцов проживавших в этом доме. Остановившись в большой комнате, Олег поймал себя на мысли, что у них в России живут не так хорошо и дома у них другие, бедные на обстановку.
Взять хотя бы мебель, которая стояла в комнате. Это аккуратные кресла и маленькие диванчики, оббитые натуральным шелком с красивыми деревянными ручками, покрытыми искусным, темным лаком. Журнальный столик из орехового дерева притягивал внимание посетителей своими резными ножками и искусным орнаментом по краю столешницы.
«Живут же люди!» внезапно проговорил лейтенант, дотрагиваясь пальцами по гладкой поверхности стола.
Пока Олег рассматривал комнату, в помещение с гортанным криком ввалился радостный рядовой Уразбаев. Небрежно бросив свой грязный вещевой мешок на одно из кресел, он плюхнулся в другое.
Изящное кресло с точеными ножками от такого натиска жалобно затрещало. Скорее всего, прежние жильцы садились в него осторожно, чтобы не повредить. А этот варвар, плюхнулся на него, словно на деревянную скамейку из плохо обструганных досок! подумал лейтенант. Увидев происходящее, взводный только вяло махнул рукой. Нас не исправить и культуру, как у немцев не привить сразу, подумал Усольцев, поднимаясь на второй этаж дома.
Неоднократно в последнее время крамольные мысли стали посещать Олега, что ему не хочется возвращаться на Родину, в глухое селение под Оренбургом. Его колхоз «Знамя Ильича» влачил жалкое существование, и люди в нем особо не надеясь на заработанные, смешные деньги в колхозе, занимались своим подворьем.
В каждом бревенчатом доме с русской печью и полатями на ней были козы и куры, утки и свиньи. А большой участок земли позади дома с огромным огородом давал возможность выращивать овощи и фрукты. Кроме работы, по выходным в их колхоз приезжала машина передвижной кинобудки. Молодой парень призывного возраста натягивал большой белый экран в здании правления и показывал комедии «Волга-Волга», «Веселые ребята" и другие фильмы.
А в остальном было одно и то же, работа в колхозе или работа на своем огороде. Когда началась война, Олег попросился на фронт, но так как ему было шестнадцать лет, его не взяли по призывному возрасту. В 1943 году снова явившись в военкомат, уже призывного возраста, он попросился на фронт, но седой военком с одной рукой направил его на офицерские курсы в Новосибирск.
Через шесть месяцев ускоренной подготовки, младший лейтенант Усольцев прибыл в свою первую часть на должность командира минометного взвода. Два года войны подарили ему звание лейтенанта и орден Красной Звезды на грудь. Все эти воспоминания о прошлой гражданской жизни были только временами, когда накатывала тихая грусть, или посещали философские мысли.
Сейчас они с ребятами из взвода были живы, молоды и здоровы. Поднявшись на второй этаж, он увидел своих минометчиков, которые сгрудились вокруг большого стола, на котором было полно продуктов и вина в темных, стеклянных бутылках.
Товарищ лейтенант, давайте к нашему столу! сразу же стал приглашать наводчик, сержант Кольцов из Владимира. Разливая красное немецкое вино по хрустальным фужерам, Кольцов одновременно не выпускал изо рта папиросу. Пепел с нее падал и прожигал белоснежную скатерть из натурального льна с вышитыми цветами по краям, но сержант, похоже этого не замечал.
Опять резануло по сердцу такое неприятное отношение к дорогим и нужным в хозяйстве вещам и лейтенант, чтобы не наговорить Кольцову грубостей, просто отвернул голову в сторону.
Давайте выпьем за победу и за всех нас! скороговоркой выпалил сержант. Чокнувшись со всеми присутствующими, так сильно, что на скатерти моментально образовались красные пятна от вина, он выпил залпом марочный напиток.
Вот поэтому и называют нас в мире варварами, окидывая взглядом заляпанную скатерть, подумал взводный. Лучше бы домой отправил новую, белоснежную скатерть, чем вот так испохабить и еще грязные руки об нее вытереть, прозвучали слова в голове Олега.
Выпив фужер терпкого, но приятного на вкус вина с тонким ароматом фруктов, Усольцев мечтательно закрыл глаза. Второй фужер с вином пошел «соколом» и ощущение непередаваемой радости накрыло лейтенанта с головой. После третьего фужера захотелось чего-то такого, чтобы развеяться и отправившись на прогулку, он вышел на улицу. День подходил к концу. Весна дарила пьяные ароматы зелени и трав, а сердце хотело любви.
Заметив возле дома отдельно стоящее каменное строение с большими воротами, он отправился на разведку. Замка на дверях не было и отворив одну половину ворот, он закричал от радости. Перед ним стоял сверкающий темной краской и коричневыми кожаными сиденьями, автомобиль «Хорьх».
«Ничего себе аппарат», по-мальчишески обрадовался находке Олег. На его радостные крики прибежали солдаты со взвода. Трогая и поглаживая новенький автомобиль, мужчины цокали от восхищения языками. Открыв водительскую дверь, Усольцев заметил вставленный в замок зажигания автомобиля маленький ключ.
Неужели есть бензин и машина на ходу? взволнованно подумал он, садясь на приятное кожаное сиденье. Затаив дыхание, офицер повернул ключ зажигания и, о чудо, двигатель заработал! На приборе стрелка показывала полный бак!
Кто со мной хочет прокатиться? весело закричал взводный, рассматривая датчики на панели приборов.
Пока другие солдаты думали, в машину раньше всех запрыгнули сержант Кольцов и рядовой Уразбаев.
Ждите нас не скоро, на ходу прокричал сержант, еще не зная, что эта поездка для него окажется последней в жизни. Выехав из деревни на асфальтированную дорогу, взводный нажал на педаль газа и бешено помчался по дороге вперед.
Вино и ветер в лицо дарили непередаваемые ощущения и все трое, что-то радостно кричали и веселились. Внезапно из лесной чащи вдоль дороги раздались автоматные очереди и пули, как большие жуки начали гудеть рядом с головами солдат.
Страх и безысходность охватили Усольцева. Спрятаться было невозможно. С одной стороны дороги был лес, из которого раздавались выстрелы, а с другой поле. Вот, откинулся в сторону сидевший сзади Уразбаев, получивший пулю в голову. Через мгновение закричал от боли, получивший несколько пуль в грудь и бок сержант Кольцов. Только Усольцева пули не доставали и, казалось, что он под защитой невидимого щита. Яростно нажав еще больше на газ и пригнув вниз голову, мужчина устремился дальше вперед. Через несколько секунд стрельба стихла и снова тишина накрыла вечернее шоссе. Проехал пару километров от страшного места, лейтенант остановился.
Что делать? возник в голове простой вопрос.
Возвращаться назад было опасно и приняв решение двигаться только вперед, Олег поехал по ночному шоссе освещая дорогу фарами. Не замечая усталости и времени за рулем, он ехал и ехал, все дальше удаляясь от своего взвода. Под утро остановившись возле картофельного поля, он вытащил из автомобиля убитых бойцов и выкопав братскую могилу, похоронил.
Что делать и как возвращаться назад? размышлял офицер и внезапно крамольные мысли опять посетили его. А зачем возвращаться? Судьба подарила тебе шанс остаться у американцев, и ты должен воспользоваться им, твердил голос в голове. Значит, так тому и быть! решил лейтенант, отправляясь дальше в путь.
Через тридцать километров, он встретил первый пост американцев. Приблизившись к ним, лейтенант демонстративно поднял руки. Солдаты с недоверием смотрели на русского и сразу же вызвали дежурного офицера. Я хочу к вам, мне нужно в Америку! твердо заявил взводный, показывая знаками и словами, что он хочет к союзникам.
Двое солдат отконвоировали его в штаб полка, где американский полковник внимательно выслушал его через своего переводчика.
Окей! только и сказал полковник, передавая его службе разведки. С этого момента, бывшему лейтенанту Советской армии Олегу Усольцеву было записано новое имя Ольгерт Стоун.
Через неделю его отправили в фильтрационный лагерь американцев. Не дождавшись возвращения из поездки своего командира и двух солдат, старшина Прокопенко подал рапорт командиру батальона о пропаже лейтенанта Усольцева, рядового Уразбаева и сержанта Кольцова.
Командиру батальона не хотелось заводить дело о дезертирстве и он всех троих отписал пропавшими без вести. Так пропал без вести лейтенант Олег Усольцев и родился другой человек Ольгерт Стоун.
Глава 8. Фильтрационный лагерь
Сейчас Олег Усольцев имел другую форму и это сильно изменило его внешне. Вместо привычной за два года войны офицерской гимнастерки с несколькими пуговицами на груди на нем была форма солдата американской армии. Брюки цвета хаки с боковыми накладными карманами и такого же цвета куртка с пуговицами удобно сидели на фигуре.
Эта форма была так необычна и так удобна в носке, что в одно мгновение офицер поймал себя на мысли, что американцы во всем ищут совершенство и удобство. Когда он сдался американскому патрулю, его после первого допроса сразу же отвели в помывочную зону и переодели в солдатский темно-зеленый свитер и брюки хаки.