Артём Кирпичёнок
Сербские поселения на Украине в середине XVIII века
Введение (I)
Эрик Хобсбаум, творец монументального труда по истории 19 века писал, что ещё в 1861 году 9 из 10 французов жили и умирали в том же округе и порой в том же приходе, где прошло их детство. Нам, обитателям «цивилизации кочевников» трудно представить то время, когда поездка в провинциальный город считалась путешествием, а визит в столицу был событием, о котором вспоминали всю жизнь. Какких-то 200 300 лет тому назад, лишь военные, дипломаты, торговцы и беженцы пересекали государственные границы и посещали чужие земли. Контакты между людьми разных национальностей, культур и вероисповеданий носили по преимуществу случайный и не всегда мирный характер.
Тем интереснее для нас становятся те эпизоды истории, когда сотни, а иногда и тысячи людей покидали свою родину и отправлялись на поиск лучшей доли за тысячи миль от дома. Каждая такая эмиграция это захватывающая драма, имеющая свои социальные и политические корни и приводящая к культурным, экономическим и политическим изменениям.
Десятки и сотни монографий были написаны о переселении английских протестантов в Америку и о немецкой колонизации Восточной Европы. Но тема эмиграций ещё далеко не исчерпана. В особенности этот тезис касается России, «страны с непредсказуемым прошлым», где до сих пор каждое столетие сулит историку неожиданные открытия.
Около семи лет тому назад, работая над магистрской диссертацией по истории сербско-русских политических связей конца 17 начала 18 века, я впервые встретил упоминание о сербской эмиграции на Украину в 50-х годах 18 века. Нельзя сказать, что история сербских поселений это некая историческая лакуна. Отдельным аспектам сербской эмиграции в Российскую империю посвящен ряд работ русских, украинских и сербских авторов. (Хотя, следует отметить, практически полное отсутствие освещения этой темы в англоязычных изданиях). И всё же я ощущал потребность создания обобщающей монографии, касающейся истории двух сербских колоний на Украине Новой Сербии и Славяносербии, существовавших как отдельное территориальное образование с 1751 по 1764 год. С 1764 года земли колоний стали ядром созданной Екатериной II Новороссийской губернии , знаменитого плацдарма для прыжка России к берегам Черного моря. За время существования колоний туда переселилось около 25000 сербов, македонцев, черногорцев, молдаван и других представителей балканских народов.
Сербские поселения на Украине стали местом, где происходило соприкосновение языков, религий и культур. Там создавались административные центры и осваивались целинные земли. Там смешивались между собой народы, из которых в дальнейшем возникла украинская нация. На опыте этих первых колоний русские власти учились принимать и абсорбировать массы эмигрантов, что сыграло большую роль в ходе массового переселения жителей Центральной и Восточной Европы в Российскую империю при Екатерине II.
Особую важность имеют вопросы, связанные с утверждением русской власти в приграничных землях. Большинство историков сходятся во мнении, что 18 век ознаменован захватом феодально-бюрократическими империями Россией и Австрией, полупустынных земель Венгрии, Молдавии и Украины, отделявших их от владений турок и татар. Располагая регулярными армиями и достаточно развитыми экономическими и финансовыми системами, эти две страны смогли к концу столетия полностью установить свою власть в диких степных землях, бывших ранее вотчиной кочевников и разбойничьих банд, что открыло дорогу массовой крестьянской колонизации этих мест. Прекрасное описание этого процесса можно найти в монографии Вильяма МакНила (William McNeill) «Степные границы Европы». Предпосылки успехов России и Австрии, а также методы, использовавшиеся, в частности, русскими властями, во время экспансии на юг изучены достаточно хорошо. Среди них следует отметить подчинение некогда автономных общин жителей границы (речь идет, прежде всего, о казаках) военным властям империи в сочетании со значительной степенью терпимости по отношению к местным обычаям и институтам; строительство цепи укреплений и заселение их военными колонистами, искусное применение политики «разделяй и властвуй».
С другой стороны, гораздо меньше известны трудности и проблемы, с которыми сталкивались русские власти и колонисты при освоении новых земель. Тема эта является относительно новой, поскольку долгие годы 18 век ассоциировался с «золотым веком русского империализма», веком практически безостановочной экспансии русской державы, ставшей результатом целой череды победоносных войн. При этом факторам, сдерживающим русскую экспансию, часто не уделялось должного внимания. Но без этого трудно понять целый ряд вопросов, связанных с задержкой русского продвижения на юг в период между царствованиями Петра I и Екатерины II. В последнее время и этот вопрос начал привлекать интерес исследователей. Так, например, в книге Вильяма Фуллера (William Fuller) «Стратегия и Власть в России. 1600-1914» значительное место уделено ограничениям, которые накладывала отсталость и природные условия России на действия её армий. (5)
Другой, пока ещё мало изученный вопрос, напрямую касающийся судеб сербских переселенцев это вопрос о переходе от военно-приграничного образа жизни к мирному ведению хозяйства. Этот переход стал возможен в результате выше упомянутого поглощения европейской фронтиры двумя великими державами Центральной и Восточной Европы.
Разумеется проблематика истории сербских поселений на Украине порождает широкий спектр конкретных вопросов, непосредственно связанных с процессом эмиграции и поселения сербских и югославянских колонистов: Каковы были причины, побудившие сербов эмигрировать в Россию? Какое место занимали эмигранты в украинском обществе, и каковы были их взаимоотношения с окружающим миром? Каковы были их взаимоотношения с русскими властями? Что привело к ликвидации колонии?
Ответы на все перечсленные вопросы, по моему мнению, и являются ключом к пониманию проблематики сербских поселений на Украине в середине 18 века.
История сербских поселений на Украине была самым тесным образом связана с русско-украинской колонизацией Северного Причерноморья, Новороссии земель, сыгравших для растущей Российской империи исключительно важную военную и экономическую роль. Поэтому представляется закономерным, что первым исследователем, уделившим пристальное внимание Новой Сербии и Славяносербии, был А. Скальковский, историк Новороссии первой половины 19 века. Скальковский в поисках материалов для своих книг объездил все южные губернии России, где собрал немало интересной информации и документов об административном устройстве колоний.
Интерес к эмиграции сербов в Россию и к истории сербских поселений возрос в 70-х годах 19 века. Толчком послужили публикации Нила Попова, посвященные сербским военным поселениям, а также издание мемуаров одного из эмигрантов Симеона Степановича Пишчевича. Работы Попова и мемуары Пишчевича в дальнейшем послужили отправной точкой для многих исследователей истории сербской колонизации в России и на Украине.
С началом первой мировой войны исследование истории сербской эмиграции в Российскую империю на территории России и Украины прервалось на долгие годы. Наиболее ценный вклад в изучение этой проблемы в период между двумя мировыми войнами был сделан югославским историком М. Костичем, опубликовавшим монографию и несколько статей, где основной упор был сделан на рассмотрение политики австрийских властей по отношению к сербской эмиграции в Россию. После окончания Второй мировой войны изучение истории сербской диаспоры в России было успешно продолжено такими Югославскими учеными как академик С. Гаврилович, д-р. Д. Попович, д-р. Л. Ракич и другими. Наиболее ценным для моей работы является трёхтомное исследование Д. Поповича, по сути, энциклопедическое описание истории и этнографии Воеводины, района Югославии, из которого происходила основная масса эмигрантов в Россию в середине 18 века.
Исследования, затрагивающие вопросы, связанные с сербской эмиграцией в Россию, возобновились в бывшем СССР только после окончания Второй мировой войны. Первоначально исследования по этому вопросу проводились в общем контексте изучения «русско-славянских» связей. К этой группе можно отнести работы С.К. Богоявленского и И.С. Достоян. С начала 70-х годов 20 века проблемы сербской эмиграции активно обсуждались в работах В.М. Кабузана, И.И. Лещиловской, А.П. Бажовой, Ю.В. Костяшова и других. Из новейших работ особое место занимает книга украинского историка П. Рудьякова «Сербская эмиграция в Россию в 18 веке», вышедшая в Югославии на сербском языке, где автор попытался дать общую картину эмиграции на базе материалов киевских архивов.
Не обошли стороной тему сербских колоний на Украине и западные исследователи. Несмотря на то, что три десятилетия, разделявшие царствования Петра I и Екатерины II, относительно мало освещены западной историографией, редкие книги, посвященные русской экспансии на юг, обходят факт основания Новой Сербии, рассматриваемый как создание стратегического плацдарма для дальнейшей экспансии России против Османской империи в годы царствования Екатерины Второй.
Подводя итог, можно отметить, что к теме переселения сербов в Российскую империю уже в течение почти 200 лет наблюдается неослабевающий наручный интерес, что свидетельствует об актуальности данного исследования.
В работах русских и сербских ученых присутствует три основные взгляда на сербскую эмиграцию.
Прежде всего, следует отметить «официальную» версию сербской эмиграции. Её можно найти и в работе Нила Попова, и на страницах «Истории России» известного русского историка-хрониста С.М. Соловьева. Эти авторы делают акцент на религиозном конфликте как основной причине, побудившей сербов эмигрировать из Австрии, и, в целом, положительно оценивают результаты эмиграции.
Ко второй группе относятся преимущественно украинские исследователи А. Андриевский, Н. Полонська-Василенко, О.М. Посунько для которых сербские эмигранты были «ловкими авантюристами, проще сказать проходимцами, нарушившими покой страны», а сама сербская эмиграции была определена как «одна из неудачнейших мер правительства». Наиболее жесткие и нелицеприятные оценки результатов сербской эмиграции для украинского населения и для русских властей дала Н. Полонська-Василенко, которая в своём исследовании, посвящённом колонизации юга Украины, привела много интересных сведений из украинских архивов и из своего личного собрания документов. К её выводам мы намерены вернуться на протяжении этой работы.
Наконец, к третьей группе относятся советские исследователи такие, как например, А.П. Бажова, которые рассматривали эмиграцию сербов как результат национального угнетения славян со стороны католиков и немцев, и пытались связать внутренние конфликты среди сербских колонистов в Российской империи с борьбой русских крестьян против помещиков.
Все эти подходы будут затронуты в ходе данного исследования.
Следует отметить, что сербские историки Костич, Попович, Ракич и другие, как правило, избегали делать общие выводы о причинах и характере сербской эмиграции и ограничивались общим изложением фактов. Возможно, это связано с преимущественно этнографическим характером их исследований.
Многие из западных историков, работами которых я пользовался при написание этой диссертации упоминали о сербских колониях на Украине в различном контексте. Марк Раефф (Marc Raeff) и Вильям МакНилл писали об этих поселениях в контексте русской политики освоения приграничных районов. Джон Александер (John Alexander) и Изабель Де Мадариача (Isabel De Madariaga) упоминали о ликвидации Новой Сербии и Славяносербии в связи с политикой проводимой Екатериной II по отношению к Украине. Автор истории Сербии Х. Темперли (H.Temperly) писал об эмиграции сербов в Россию, как о процессе имевшем место в сербском обществе в период, предшествующий возникновению сербского национального движения.
В заключение, стоит сказать несколько слов об источниках послуживших базой этой работы. Из центральных государственных учреждений Российской империи сербской эмиграцией занимались: коллегия иностранных дел, военная коллегия и Сенат. На сегодняшний день большая часть документов, имеющих отношение к теме данного исследования, находятся в Москве в Архиве Внешней Политики Российской Империи (далее АВПРИ) и в Российском Государственном Военно-Историческом Архиве (РГВИА).
Некоторое количество дел, представляющих для нас интерес, находится в Российском Государственном Архиве Древних Актов (далее РГАДА). Первоначально в этом архиве хранилось большинство документов по истории сербско-российских отношений. Во второй половине 40-х годов 20 века большая часть материалов по интересующему нас вопросу была перевезена в АВПРИ. Но и сегодня в РГАДА остались фонды, хранящие дела по истории сербов в России.
Часть документов можно найти в Санкт-Петербурге. Российский Исторический Архив (далее РИА) хранит протоколы и постановления Сената и Конференции. Там же хранятся и документы Синода, где отражены отношения сербов с русскими духовными властями.
Из хранилищ частных фондов следует отметить архив С.-Петербургского Института Российской Истории Российской Академии Наук (далее СПб. ИРИ РАН), там хранятся фонды Михаила Воронцова и Ивана Хорвата.
Среди архивов, находящихся за пределами России, следует упомянуть Архив Воеводины в Новом Саде (Югославия), где находятся документы Иллирийской Дворцовой Комиссии (учреждение Габсбургской монархии, ведавшее делами сербов) и архив новосадского магистрата. Важные источники по истории сербской эмиграции в Россию содержатся так же в военном архиве (Kriegsarchiv) Вены.
К сожалению, многие письменные источники по истории сербской эмиграции не сохранились до наших дней. А. Скальковский, предпринявший в начале 19 века первую попытку разыскать на Украине документы, относящиеся к первым годам сербской эмиграции, был вынужден признать фиаско своей миссии. Большая часть документов, хранившихся там, где некогда находились поселения эмигрантов с Балкан, пропали бесследно. Скальковский с сожалением отмечал факты небрежного делопроизводства и частые пожары. Впрочем архив крепости Св. Елизаветы, одного из центров Новой Сербии, сохранился и даже был опубликован во второй половине 19 века.
Опубликованные документы по сербской эмиграции в большом количестве можно найти в Полном собрание Законов Российской империи (далее ПСЗРИ), Архиве князя Воронцова и в сборнике документов, изданных под редакцией А. Нарочницкого.
Другим важным источником по истории сербской эмиграции являются опубликованные мемуары свидетелей той эпохи. Кроме уже упомянутых выше записок С. Пишчевича, полезные для этого исследования сведения содержатся в «Записках» Е.Р. Дашковой и К. Манштейна.
Пользуясь случаем, хочу выразить признательность работникам всех вышеупомянутых архивов за содействие в поисках материалов для написания данной работы. Особую благодарность хотелось бы выразить сотрудникам С.-Петербургского Института Истории и лично профессору С.И. Потолову, а так же моему научному роководителю профессору Иерусалимского университета Джонатану Френкелю. Этот работа так же вряд ли бы была доведена до конца если бы не дружеская поддержка моей матери Тинаиды Кирпичёнок, всегда ободрявшей меня в трудные минуты.