Лет через десять, работая уже главным экономистом, пришлось мне снова сесть за штурвал комбайна. Пришла новая техника, сажать на нее было некого, собрали всех, кто когда-нибудь убирал.
Мне, как главному экономисту, одновременно парторгу колхоза, даже интересно было вспомнить молодые годы. Тем более, все под рукой и косишь со своими бывшими коллегами по работе еще в МТС, и побеседовать всегда можно на любую тему, и норму выработки уточнить сразу, по ходу уборки.
И вот тут классика. Едем как-то утром на машине в бригаду, комбайнеры человек двадцать. И тот самый Иосиф Рунковский, тогда уже мой сосед, вдруг громко заявляет: «О цэ, вчора прыихав вэчером дудому, а жинка взяла бутылку пыва в столови. Я жахнув пивбутылкы. А вэчиром прыиду, жахну, що осталось». Все, кто сидел на скамейках, моментально оказались на полу кузова и корчились от хохота. И не потому, что Иосиф выдал какую-то хохму. Он говорил не на публику и не для похвальбы, а говорил обычную правду. Ребята, для которых и бутыль пива в три литра, не считался за норму, зная его патологическую скупость и жадность, были просто растроганы и поражены таким его откровением.
Но самое интересное, случилось еще через несколько лет. Где-то часов в двенадцать ночи, к нам зашел в гости тогдашний главный зоотехник колхоза, Каркулов Бахиткерей, с женой. Шли из гостей, а у нас свет горит, ну, и заглянули на огонек. И тут у нас появились проблемы. С едой не возникали, а вот со спиртным в селе в то время, всегда была напряженка. Я говорю жене: «Пока я их раздену и приготовлю стол, сбегай к соседям, лучше к Рунковским, у них должна найтись хотя бы бутылка водки». Знал же я, зачем пожаловал гость.
Ясная морозная ночь. Половина первого, жена пошла через огород к соседям и минут двадцать стучала во все окна. Наконец, через сарай, вышла жена Иосифа. Моя говорит: «Извините, к нам пришли гости, не найдется ли у вас бутылки?» «Есть», отвечает соседка и через пару минут выносит пустую поллитровку. «А полной, у вас нет?» спрашивает наш посыльный. «А, нет, полной нет», неуверенно отвечает соседка.
В итоге я извинился перед гостями. Попили чаю, и они ушли. Потрясенный, я не стал наутро никому об этом говорить, потому что ничего нового в этом не было, да и за себя было неудобно. Надо всегда быть готовым, к приходу нежданных гостей.
А, в общем, в Ащелисае, соседи у нас были хорошие..
ВОКРУГ ЛЕСА
По статистике десять процентов лесных площадей земли находятся в России. Лес, как нефть и газ, а также другие разновидности природных ресурсов, всегда был продуктом экспорта и приносил значительные доходы в казну государства. В силу того, что российские леса, имеются в виду товарные, расположены в холодной зоне, то наша древесина, как строительный материал, была по качеству гораздо выше, чем такой же продукт из влажных тропических лесов. Поэтому такой товар во все времена пользовался спросом.
Я никогда не жил в лесу, я степной житель, всегда, как и должно быть, преклонялся перед лесом, когда удавалось попасть в него, любовался его красотой и величием, особенно снежной зимой. И пишу вовсе не о лесе, а о том, что вокруг леса.
Раньше в лесу жили разбойники, воры, бабы-яги, лешие, сегодня вся эта нечисть живет вокруг леса, но продолжает кормиться с него. Это не я придумал, это просто так и есть. Лесным деревьям абсолютно все равно, какая в той стране, где они растут, власть, и кто их в итоге срубит, монархист или демократ, ведь кто-то все равно срубит. Но это очень не все равно для тех, кто рубит, так как все они считают, что это их лес или, по крайней мере, очень хотят этого. Вообще весь процесс лесоразработок можно условно разбить на три больших этапа. Первый это заготовка леса и его реализация при царе, когда никто не имел возможности вывозить за границу без царского дозвола, второй это советский период, когда тоже никто не имел право экспортировать лес, минуя власть. В то время копейку на объемах и ценах могли иметь лишь работники и отдельные поставщики леса, наконец, третий постсоветский период, безвластный до последних лет по своей сути, когда лес рубили и продавали те, кому он достался при первичном крупном дележе сфер влияния. Из альбома жизненных фотографий я достаю одну, связанную непосредственно с лесом, так, вскользь, мельком, как именно фото.
В начале семидесятых я работал главным бухгалтером колхоза в Казахстане и не знаю, по чьей воле, был включен в состав ревизионной комиссии областного "Межколхозстроя". Приглашает меня как-то начальник облсельхозуправления, раньше он был начальником планово-экономической службы и знал меня по работе. Приглашает и говорит: «Есть необычная просьба. Пришло письмо из Москвы, вроде как из прокуратуры Союза, там раскручивают большое лесное дело, и упоминается наша область, с негативной стороны, естественно. Обком партии поручил мне разобраться и прояснить ситуацию, в которой область оказалась. Дело идет о заготовке леса нашими колхозами, совхозами и строительными организациями. Вроде бы мы и не заготавливали, а лес получаем вне фондов и т.п. Мне нужна ясность. Что делается на самом деле.
Я должен представить объективную справку в обком через пару недель. Задействовать специалистов "Межколхозстроя" не будем, у них самих наверняка рыльце в пушку. Поэтому они ничего не должны знать о твоей работе. А ты поедешь в г. Тайшет Иркутской области, есть там комбинат "Тайшет-лес", вот прокуратура и клеит нашу область к тому комбинату. Мы решили послать тебя. Думаю, понимаешь, что все это не так просто и наверняка небезопасно. Но нам нужна хотя бы одна конкретная зацепка, хотя бы пару реальных примеров на территории области, а дальше мы здесь сами на месте разберемся».
Он дал мне командировочное удостоверение сроком на десять дней, еще раз предупредил о конфиденциальности поездки, и мы расстались.
Дома я объяснил председателю, почему еду в командировку по направлению из области, не вдаваясь в подробности, Каструбин Г.И. благословил меня, он понимал, что это не так просто, но не возмущался на руководство области, он сам был человек государственный.
Дело было летом, на машине я выехал в соседний город Орск, оттуда поездом до Новосибирска, затем снова поездом через Красноярск до Тайшета. Лето, красота в Сибири, на подъезде к Тайшету речка Бирюса, сразу вспомнил песню шестидесятых "Там, где речка, речка Бирюса, ломая лед, шумит, поет на голоса" Но по мере приближения к Тайшету, я на красоты все меньше обращал внимания, задавался вопросами- что меня ждет там, и как мне вообще себя вести? Никого и ничего не знаешь, а надо узнать и быстро.
Приехал я рано утром на станцию Тайшет. Из вещей только небольшой чемодан. Без пиджака, рубашка-тенниска, брюки, сандалии. Ничего особого, обычный летний сибиряк. Решил пока никуда не ходить, в гостиницу не устраиваться, просто осмотреться. Зашел в привокзальное кафе. Там никого, какой-то мужик средних лет, по внешнему виду было очень заметно, что и многое нечеловеческое ему не чуждо. В кафе была одна буфетчица, я попросил две кружки пива и парочку местных рыбок-омулей, полукопченых.
Сел за столик, недалеко от того мужика, пока без всяких мыслей, просто интуитивно. Начал пить пиво, впервые попробовал байкальского омуля "с душком". Почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, и по судорожному глотку мужика все сразу стало ясно. "Пиво не желаете?" как-то по инерции спросил я. Он буквально вскочил и через секунду был рядом. Я ему показал на кружку, на рыбу, он с жадностью выпил целый бокал залпом. Принес еще два бокала, завязалась непринужденная беседа. Я сказал, что ищу работу, приехал из Бурятии. Просидели мы с ним часа два, оказалось, что мне повезло попасть на источник, пусть не совсем чистый, но с большим дебетом изливания.
Оказалось, что он лет десять работал стрелочником на отделении лесокомбината при станции. Там у них свои пути, свои рампы, весы, тепловозы и соответствующие структуры. Вытягивая из него по ниточке разрозненную информацию, я наматывал ее себе на клубок, играя на том, что он был явно на кого-то в обиде. Так оно и оказалось-его недавно без всяких объяснений выгнали с работы именно за лишние разговоры. Хотели вообще прибить, но дочка его работала там же дежурным весовщиком, была замужем за каким-то авторитетом, поэтому его даже не били, а просто выгнали.
Узнал- то я многое, но слова к делу не пришьешь. Подальше от греха я отделался от нового знакомого, пошел в город на почту, позвонил начальнику в область, съездил к лесным рампам, там девятое чудо света многометровые штабеля леса на огромной территории, на вид отдельные из них, видимо долго лежащие, уже гниют или во-обще сгнили. Человеку впечатлительному это как фильм ужасов, по крайней мере, декорации к нему.
К обеду я пришел на вокзал и снова зашел в кафе. Шел обед, народу было много, шум, гам. Мне это даже было к лучшему, не выделяешься в общей массе. Взял обед, начинаю кушать. Смотрю, идет знакомый тот мужик, подошел сел. Спрашивает, был ли на комбинате по поводу работы, и кто я вообще по специальности. Я сказал, что закончил лесной техникум, немного лесником работал, но на комбинат пока не взяли, своих, мол, лесников девать некуда. Чтобы повысить интерес у мужика, заказал ему пару пива, рыбки. Тот сказал, что хорошо, что меня не взяли, они, мол, чужих боятся, а сами творят с лесом, что хотят.
Целая лесная мафия, и никто им ничего, мол, не сделает. У них денег больше, чем на складах леса. Мне, говорит, по-хорошему надо срываться отсюда, да куда. Жены нет, дочка одна, я ее вырастил, теперь она меня кормит, живу один, так, не живу, а отживаю. Начальникам своим горло бы перегрыз, да у них зубы покрепче, но все равно когда-то отомщу. Возьму и запалю лесохранили-ще, хотя бы чем-нибудь их достану. «Брось, говорю ему, дурака валять, для них это еще лучше будет, если все сгорит, а леса опять навезут леспромхозы».
Мужик он был, в принципе, не глупый, на фронте танком командовал, потом машинистом паровоза работал. За долгим обедом я дал ему понять, что было бы неплохо какой-то компромат собрать на своих недругов, да отправить куда-нибудь. «Да какой там у меня компромат, сказал мужик, у меня ничего нет, да никто и не даст мне никакой бумаги». Когда он закончил третий бокал пива, вдруг вспомнил когда его выгнали со стрелок, он пару месяцев ,до весны ,подрабатывал кочегаром в котельной. Туда после нового года привезли из бухгалтерии комбината целую грузовую машину каких-то прошлогодних бумаг и приказали сжечь в печках котлов. «Мы их тут же и сожгли.-сказал он. А я хорошую стопку подшитых папок в углу припрятал, дровами забросал, пусть, думаю, на растопку пригодится. Может там что-то поискать можно». Он предложил мне пойти с ним поискать, а вдруг что-то попадется интересного. Я сказал, зачем мне это дело вообще, никуда идти с ним не буду, а если вдруг он что-то стоящее найдет, то я ужинать буду снова в кафе.
По правде сказать, я не знал, как поступить. Много по жизни людей прошло передо мной. Всякие попадались на пути, и никогда я еще не ошибался в людях с самого первого общения, а тут такой случай. Какая-то подстава, вряд ли. Первым нашел его я, а не он меня. Никто не знает меня и никто не знает, что я здесь и зачем. Здесь главное не переиграть. Посмотрим, что будет дальше. Но оставаться мне теперь здесь дальше нельзя, хоть найдет тот мужик что-то или не найдет, а я его просто не знаю, а вдруг на него кого-то ловят?
Я пошел к кассе ж/д и взял билет на московский поезд до Новосибирска, купейный вагон, верхнее место. Раз верхнее, значит снизу уже кто-то едет и не из Тайшета. Билет в кармане, еще раз отправился на лесную рампу, посмотрел на эти монстры-штабеля, понаблюдал, как; кранами грузят лес. Мужик тот рассказывал, что даже в отгрузке леса есть свои нюансы своим грузят свежепоступивший лес, а по госфондам гонят весь лежалый. Он тоже неплохой, но уже местами подпорченый.
К шести часам подошел к кафе. Осмотрелся все вроде нормально. Кафе снова было заполнено, и мой мужик уже сидел в углу за двухместным столиком. Его, видимо, в кафе знали, знали его нынешние возможности, но не прогоняли, знали, что зять у него в авторитете. Я подошел к барной стойке, взял пару кружек пива и традиционную рыбу-омуль, подсел к нему. «Вот здесь, мужик показал на дерматиновую черную сумку с молнией, стоявшую у ножки стола, я насобирал штук шесть папок, в них прошлогодние документы, все они связаны с лесом, я так думаю. Не очень в этом понимаю, но, думаю, тот, кто заинтересован, сможет в них что-то найти. Ты, я вижу, неплохой парень, может, найдешь кому передать все это, только не в наших местах. Может, хоть как-то это мафию остановит, здесь же жить уже от них невозможно. Они же не только лесом, они же всеми людьми здесь манипулируют».
В начале восьмого, я взял еще два пива, сунул в руку опешившего мужика полсотни рублей в порядке гуманитарной помощи, сказал, что мне надо на автобус, и вышел из кафе. Обогнул вокзал, оглянулся вроде бы нормально все, вошел в вокзал со стороны перрона и сел за угловой столик уже вокзального ресторана. До поезда оставалось минут сорок. Для порядка перекусив в ресторане, вышел прямо к прибывшему московскому поезду . В вагон садился один. Неплохо. Еще перед рестораном я зашел в туалет, переложил принесенные мужиком шесть подшитых папок к себе в чемоданчик, с трудом его закрыл, а сумку бросил в коридоре. Зашел в купе, там ехала семья, муж, жена и дочка лет десяти, едут до Москвы, ну и, слава Богу, а то прямо детектив какой-то.
Я зря так весело тогда думал обо всем этом. Только позже я узнал, что уже человек десять из разных мест, выезжавших на сверку по лесу, не вернулись домой из командировки в тайгу. Конечно, я горел желанием посмотреть, что же мне принес тот стрелочник, может, это обычная макулатура, но все-таки сдержался и папки из чемодана не вынимал.
В Новосибирске пересел на одесский поезд , он ходил через Орск , в купе ехало нас всего двое. Пока напарник спал, я все-таки достал папки, сперва одну, потом по очереди все остальные. Если бы я нашел какой-то самородок в тайге, золото или какие-либо камни, может быть, меньше обрадовался, чем заполучив эти папки. Здесь не было водяных знаков и каких-то тайных шифров, денежных переводов и перечислений. В трех папках из шести были оригиналы полных договорных комплектов, справок о выработке трудонорм, расчет по лесу и номера грузовых квитанций на отправленный лес, куда, кому и за что. Денег там не было, был только лес, только потом переводимый в деньги.
Это была победа. Я бы никогда ничего подобного не получил, практически даром, а если бы и получил, то домой уже мог не вернуться.
Приехав домой, я соединил вместе информацию от случайного знакомого с документами, полученными с его же помощью. Вырисовывалась определенная схема по данному комбинату, скорее всего, судя по тому, что этим направлением заинтересовалась прокуратура, такая схема действовала во всей лесной отрасли. Как все простое ,схема была гениальной, действительно, ловкость рук, слов и никакого мошенничества. Образовывались специальные группы, небольшие по численности, в их числе обязательно кто-то из отдела реализации, весовщик, диспетчер, желательно бухгалтер и один-два, как говорят сегодня дилера-договорщика.
Договорщик практически главная движущая сила. Он может работать на комбинате или в его системе, кем угодно, электриком, мотористом, дежурным, не важно. В период своего отпуска, а это два месяца по сибирским условиям, он определяет зону своего действия, посильную, т.е. выполнимую по охвату с учетом располагаемого времени. Определив зону, договорщик выезжает на место, его основная функция вначале заключить договор.