Ох, что за кислятина?
Настойка на оррехах фиджу и ягодном сборре, мррау-ру. Утоляет жажду и бодррит.
Отдав флягу, я принял у Мара факел, а во вторую руку взял меч.
У нас есть план?
Открроем тайный ход и, если наверрху кто-то есть, выманим их сюда, в узкий пррроход, полагаясь на свойства твоего меча.
Разумно. А дальше?
Тоеррракси и Соня не могли уйти далеко в темноте. Они не чувствуют лес. Будут дерржаться ррядом с одной из дорог и идти парралельно. На доррогах не безопасно, мррау-ру, но у них нет выборра, иначе прросто заблудятся. А мы выберрремся из деревни, найдём напрравление, в которром они ушли, и потрратим день на восстановление сил. Напьёмся, поедим и выспимся при свете солнца это самое безопасное врремя. А затем я поведу тебя зверриными тропами, тут вся местность истоптана дикими свиньями.
Я на это лишь пожал плечами, мне нечего было возразить он следопыт, ему и карты в руки.
Мар просил меня не мешать ему с факелом, и эта просьба сначала вызвала моё удивление. Я не сразу понял, что зверолюд прекрасно видит в темноте, гораздо лучше, чем в жёлтом, пляшущем свете факела.
Мастер ключей провозился с открытием тайника минут десять. Шуршал там чем-то в темноте, бормотал, потом раздался щелчок и знакомый глухой скрежет сработавшего внутри стен механизма.
Кот выпрыгнул из прохода пулей и зашипел:
Я их слышал! Не стой, брррось факел на пол! Не давай им войти в зал, мррау-ру и оттеснить тебя от лестницы!
Я сделал, как сказано, швырнул факел на пол и обеими руками взялся за вытянутую рукоять меча. Когда-то его лезвие было длинным, даже очень длинным, и рукоять под стать. Мурашки галопом проскакали по спине, когда я заслышал знакомый скрип и щелчки. Мёртвые идут.
Скрип
Характерный треск
Серое, потустороннее свечение, не дающее тени
Первый из мёртвых как-то боком, криво и неловко, едва не упав, протиснулся мимо металлического ржавого прута. Того самого прута, что проткнул корзину с факелами из-за сработавшей ловушки во время моего первого спуска в зал. То ли его заклинило, то ли так и было задумано, но прут остался в проходе, протянувшись от ступеней до потолка и разделив тем самым проход надвое. И сейчас это играло нам на руку.
Я ударил с вытянутых рук маховым и немного неловким движением, тем не менее, позволяющим коснуться мертвеца зачарованной сталью. Скелет, покрытый кусками мумифицированной кожи, плесенью и сгнившими тряпками, вытянул руки и устремился ко мне. Чиркнувший по его пожелтевшим рёбрам клинок не сжёг и не испепелил тварь на месте, и этот крах ожиданий едва не стоил мне жизни.
Скрюченные, костлявые, местами покрытые пергаментной плотью пальцы, едва не схватили меня за лицо. Моё сердце ушло в пятки, а лицо исказилось от страха, когда одна из рук мертвеца зацепила меня за рукав трофейной рубахи.
Крутанувшись на месте, я ударил, и ударил уже всерьёз. Никаких касаний из расчёта на магию. Срыв захвата и удар, неумело, но уверено, как может драться мясник, подстёгнутый ужасом. И на удивление это сработало.
Полыхнуло так, будто в точке соприкосновения клинка и потустороннего сияния возникло короткое замыкание. Уже знакомый белый огонь одной вспышкой пожрал весь серый, мёртвый свет, что сочился из глазниц и реберных щелей умертвия.
Призраки умирали дольше.
Как часто бывает в бою, он врезался в мою память отдельными фрагментами-кадрами. Вот валится на пол лишённая сияния груда костей и сухой плоти, завёрнутая в тряпки. В проёме узкого входа на лестницу тесно от тел, кукольные, дерганые движения. Щелчки и потрескивания превратились в сплошной фоновый шум, барабанной дробью сопровождающий схватку.
Я не смог удержать проход. От моих ударов пало трое умертвий, но затем на меня шагнула сразу пара скелетов, одновременно миновавших штырь, и я был вынужден отступить от основания лестницы. В этот миг в схватку вступил мастер ключей. Зверолюд возник по левую руку от меня. Крутясь словно юла, он обрушил на потянувшегося к нему мертвеца целый град ударов, под которыми треснул череп и разлетелись в стороны обломки костей.
Сердце стучало в моей груди сильно, напористо, словно необъезженный конь. Помня о словах Мара, я шагнул обратно и встретил косым, почти вертикальным ударом следующую тварь. Вспышка, пожравшая сияние, арбалетный болт, пролетевший над моим плечом и ударивший в череп без нижней челюсти. Я колол и рубил, озаряемый мертвенным светом и белыми вспышками, пока враги просто не кончились.
Все они были слабыми, не чета призракам. Неуклюжие, медленные, мгновенно погибающие от сильного удара зачарованного клинка. Они не были серьёзной угрозой. По крайней мере, пока в моих руках найденный в храме меч. Ни у кого из них не появлялось в костлявых руках призрачного оружия.
Это было не так сложно, как с призраками. У них даже оружия нет, а гибнут они быстрее, чем если бы на их месте были живые люди.
Я пытался успокоить дыхание, сбитое адреналином и чередой непривычных движений.
Ты не совррал, мррау-ру, что прришёл издалека. Иначе как объяснить, что ты не знаешь о силе их касаний?
Зверолюд встал рядом, смотря вместе со мной на гору костей и полусгнивших останков.
Касаний?
Мар кивком указал на мой порванный рукав, тот самый, который ухватил своими костлявыми пальцами первый мертвец.
Бойся касаний. Тебе повезло, что он взял пальцами трряпку, а не твою рруку через неё, мррау-ру. Они становятся сильнее, когда касаются живых, отбиррают силы, заставляют взгляд меррркнуть. Некоторые люди от таких касаний сразу седеют.
Облизав пересохшие губы, я ответил:
Буду знать, я прислушивался, но больше не слышал щелчков и треска, что сопровождал появление мертвецов. Никакого шума, кроме стучащего в висках сердца. Наверху тишина Идём?
Да, мррау-ру, порра начинать погоню. Мы уже сррражались вместе, но я всё ещё не знаю твоего имени.
Это прозвучало как признание полноправным партнёром. Секунду подумав, я понял, что Найд остался в мире-первоисточнике. Я больше не Найденыш, обнаруженный старателями в закрытой клинике корпорации A.R.G.E.N.T.U.M. Этот позывной мне больше не подходит. Я Александр Грачёв, от этого и будем отталкиваться.
Моё старое имя осталось там, откуда я пришёл, так что можешь звать меня Грач.
Мар произнёс моё новое «имя» вслух, забавно протарахтев и растянув букву «р», на кошачий манер. Словно пробуя его на вкус.
Грррач! Что ж, мррау-ру, я запомню.
***
Они идут на юг, к остррову Эррлем.
Мар нашёл следы воина и жрицы. Но шли они вовсе не к горе, про которую он мне рассказывал, как про «ближайшее безопасное место».
Почему они идут туда, а не к Одинокому клыку?
Кот ответил не сразу, сидя напротив меня, он выпускал из своего пухлого пальца острый коготь, от чего его палец вдруг резко терял в объёме, и прокалывал им дырочку в сыром яйце, чтобы затем высосать содержимое.
Коррабль, остррров посреди реки. Судоходной реки, мррау-ру. Прредатель ррешил бежать вглубь имперрии, туда, где его не достанут наши наниматели.
Мы сидели на узловатых корнях местных деревьев. В моих руках остатки жирной птицы, зажаренной на углях. Её поймал Мар, он же приволок каких-то кореньев и покрытых пятнышками яиц с твёрдой скорлупой. Глаза почти слипаются от сытого желудка, усталости и недосыпа.
Без следопыта я бы помер голодной смертью или как минимум голодал. Зверолюд был настоящей находкой. За каких-то пару часов, пока мы искали следы, наматывая круги вокруг поселения, он успел поймать птицу и добыть нам питья, в роли которого выступал кислый древесный сок, сочащийся капля за каплей из надрезанной ветви прямо в подвешенную там же флягу.
Стычек с нежитью больше не было. Как объяснил мне Мар, они сильно не любят яркого света, хотя и могут некоторое время находиться под ним. Днём забиваются в подвалы и погреба, в руины и гнилые дома. Этим объяснялась моя удача днём ранее, когда я не встретил ни одного монстра, хотя был в поселении битком набитом ужасными созданиями.
Еда и тёплые лучи солнца, просачивающиеся сквозь кроны деревьев, сморили меня почти моментально. Я уснул прямо там, где сидел, распоясавшись и подложив под голову кушак. Ещё один плюс сотрудничества со зверолюдом не нужно нести поочерёдный дозор. Мар спит чутко, в этом плане он чистой воды зверь, его уши словно локаторы, постоянно сканируют местность даже во сне. Кроме того, он спал не на земле, а прямо у меня над головой, устроился на толстенной ветке.
Никто не потревожил нас. Мы продрыхли часа четыре, не меньше, и когда я раскрыл глаза, солнце висело высоко над нашими головами. Мастер ключей услышал, что я проснулся, и потянулся на скрипнувшей ветке. После чего спрыгнул вниз, кивнул мне и принялся затягивать кожаные ремни на своей чудной экипировке.
Доброе утро, поприветствовал я зверолюда и спросил: А зачем тебе все эти завязки и ремешки на твоей одежде?
Одежда, скррроенная по человеческим меррркам, не подходит для удобных и свободных движений на четырррех лапах, мррау-ру. Поэтому в доме Мягкой лапы придумали свою экипиррровку под рразные стили перремещения и схваток.
Нечто подобное я и предполагал. Когда он стоит на двух лапах, перехлёстнутые ремешки своеобразной кожаной бронёй защищают живот, но стоит ему упасть на четыре конечности и подобная стяжка только мешает, потому он и ослабляет ремни, когда спит как настоящий кот или когда двигается на четырёх лапах. Например, в подземелье он именно так на меня и бросился, как кот, с четырёх лап, что позволило ему преодолеть большое пространство одним слитным движением.
Раскинув руки в стороны и растягивая затёкшие мышцы, я обратился к зверолюду.
Что делаем дальше?
Мар фыркнул, будто я задал глупейший из всех вопросов.
Доедаем остатки пищи, пьем, спррравляем нужду и двигаемся. Сегодня ночью, мррау-ру, мы настигнем прредателя.
Глава 6. Предвестник
Южанин Тоеракси не был предателем. Наоборот, он верно служил своему господину, Хариду песчаных волн и повелителю всего юга. Просто мягкотелые имперцы не знали об этом, не знали, что красный легион уже идёт и очень скоро поступь тысяч и тысяч ног сотрёт их города в пыль.
Чудеса, женщина! Даруй мне чудо исцеления, или я сомну твою шею собственно рукой!
Лицо Сони побледнело, она не могла говорить и лишь ломала ногти о кожаный наруч мускулистой руки, что удерживала её прижатой к дереву.
Воин знал, что чудеса исцеления ещё не восстановились, но ему нужно было держать жрицу в постоянном страхе, сломить её волю и не позволять появляться пагубным мыслям.
Его ценность в глазах красной саранчи возрастёт, если он притащит к мастерам боли женщину, наделённую силой творить жреческие чудеса. Её тело и дух подвергнутся перековке, и тогда она станет ещё одним верным слугой песчаного трона.
Хроп!
Негромкий хруст ветки, раздавшийся за спиной, заставил Тоеракси отпустить жрицу. На реакцию он никогда не жаловался, топор моментально оказался в его руке, а он сам развернулся в сторону неизвестной угрозы.
Рана на его плече уже начинала гноиться, но он мало волновался об этом. Чудо исцеления всё исправит, а до той поры всё, что ему надо, так это просто держать жрицу подле себя, живой и послушной. А боль Пусть он и не был посвящённым, но боль воспринимал, как нечто, из чего можно черпать ярость и силу.
Кто здесь?! ответом ему были лишь шорохи и движение веток среди кустов. Выходите под свет солнца, выродки! Мой топор давно не пил крови! Ну же!
В этот раз неизвестные ждать не стали. Тоненький воинственный писк множества маленьких ртов и свист острых деревянных дротиков стали начальным аккордом внезапного боя.
Воин прикрылся плоской стороной топора, и по тому немедленно щёлкнули дротики. Некоторые застряли в кожаном наруче и нагруднике воина, слишком слабые, чтобы пробить доспех, они засели в укреплённой коже своеобразными занозами. А прочие со щелчками отскочили от топора, которым воин так удачно закрыл незащищённое лицо.
А-а-арх!!!
Рёв южанина разнёсся по округе. Татуировки в виде змей на его мускулистых руках, сокрытые под одеждой, налились чернотой и вдруг изогнулись, кусая своего хозяина будто живые и впрыскивая в его кровь чёрный яд южного чародейства.
Боль огненной рекой разлилась по венам и бросила воина на колени. Глаза покраснели от полопавшихся капилляров, а губы покрылись белоснежной пеной. Магия, такая же черная, как и души создавших её людей, сделала реакцию Тоеракси похожей на змеиную. Но существа, что напали на южанина и жрицу, ещё не подозревали об этом.
Они высыпали на поляну писклявой и смеющейся гурьбой. Зеленокожие, отдалённо напоминающие своей бородавчатой шкурой жаб, эти существа на имперском языке носили название млит. Что в буквальном смысле означало лесной дух. Хотя никакими духами эти уродливые карлики из плоти и крови, конечно же, не были.
Беззащитная жрица пыталась убежать. Но деревянные дротики, не способные глубоко войти в плоть, были обильно смазаны ядом, выделяемым кожей млитов. Отравленная Соня, шатаясь, брела среди леса, пока зеленокожие малявки со смехом не повалили её наземь и не потащили прочь, даже не дожидаясь, когда яд подействует в полной мере.
С Тоеракси же всё вышло по-другому. Он понял, кто им противостоит, ещё в самом начале боя, иначе не стал бы прибегать к чёрной магии, нанесённой на его кожу. Млиты окружили его, вереща и подбадривая друг друга заливистым, почти человеческим смехом. Они подумали, что причина состояния воина их яд.
Но они ошиблись.
Тяжёлый топор мелькнул молнией, и на удивлённые, плоские морды, плеснула густая кровь. А южанин уже поднимался, смотря на маленьких охотников глазами с узкими змеиными зрачками, насыщенными жёлтым цветом южных песков.
Он бросился вперёд, и его силуэт смазанной тенью мелькнул среди прыснувших в стороны млитов. Те благодаря какому-то заложенному в подкорке инстинкту поняли, что перед ними грозный хищник, который им не по зубам.
Уродливые твари гибли, ядовитая кожа рассекалась молниеносными ударами, а кровь смешивалась с ядовитой слизью, покрывающей бородавки на их спинах. Кто-то верещал и бежал, кто-то пытался кинуться на гиганта и проткнуть его грубым копьём или нанести рану костяным клинком, но, так или иначе, все эти попытки пропали втуне.
Через несколько минут небольшую лесную прогалину усеивали трупы и куски тел, а травы, что поднимались здесь до щиколоток, были покрыты рубиновыми каплями крови.
Осмотрев округу и отыскав следы Сони, Тоеракси опустился на четвереньки, распахнул рот и долго хрипел, выплёскивая под себя кровавую рвоту. Превращение набирало обороты, вскоре дарованная татуировкой сила обернётся смертью всего человеческого в его теле, и единственным шансом этого избежать была магия, заключённая в кулон, болтающийся на груди воина. Вот только использовать его было рано. Где-то рядом процветало логово млитов, чьих детей Тоеракси с радостью пожрёт в отместку за это нападение Да-да, пожрёт!
Найдя эту мысль забавной, воин расхохотался. Но вместо смеха из его изменившейся глотки вырвался клекот, вскоре сменившийся шипением, а из безгубой пасти высунулся раздвоенный язык.
***
Мар обещал, что мы догоним предателя ночью, но всё случилось гораздо раньше. Солнце ещё не успело в должной мере склониться к горизонту, а мы уже вышли к ночной стоянке беглецов. Аспект силы и жрица переждали ночь и добрую часть дня в небольшом овраге. Угли в прикопанном костре были тёплыми, и по всему выходило, что мы наступаем им на пятки. Видимо, воин не ожидал погони обо мне не знал, а кота считал убитым или тяжелораненым. Решил хорошенько отоспаться и позволил нам значительно сократить расстояние.