Atlanta / Атланта
В иные уик-энды Мама сажала нас в машину и два часа везла в Атланту, чтобы там мы увидели то, чего не видели никогда прежде. Такой вот была моя Мама. Мы останавливались в мотелях Days Inn, но это не мешало ей возить нас по кварталу Бакхэд. «Мы подыскиваем дом», говорила она. Мы и близко не могли себе позволить хоть какой-нибудь дом в этом фешенебельном районе, где лужайки у домов были размером с бейсбольное поле.
«Видишь вон тот дом на холме?» спрашивала она.
«Вижу».
«Видишь, как они высадили там красивые цветы? Видишь высокие деревья? Видишь, как здорово благоустроена территория?»
«Вижу».
Маме нравилось рисовать нам картины. Но, несмотря на все эти разговоры о прекрасном, Мама мыслила исключительно прагматично в финансовом ключе.
«Как думаешь, сколько стоит такой дом, сын?»
«Не знаю».
«По меньшей мере миллион долларов. А может, и больше. Работай усердно, умней, и сможешь построить себе такой дом».
Вслед за этим она говорила, что во многих из этих домов жили чернокожие. Доступ в мир комфорта и роскоши не был зарезервирован только для белых. Несмотря на всю свою строгость, Мама была мечтательницей. И научила мечтать меня.
Red Auerbach / Рэд Ауэрбах
см. Doc
B
Ball Boys · Charles Barkley · Beauty · Chauncey B-B-B-B-Billups · Larry Bird · Black and Proud · Block · Blue Chips · The Bold and the Beautiful · The Book of Job · Booray · Breakdancing · British Knights · James Brown · Brown Paper Bag · Bug · Bye
Ball Boys / Боллбои
Сейчас их называют болл-кидс, но когда я только пришел в лигу, они звались боллбоями: бегали вокруг площадки, складывали в кучу полотенца, подавали нам воду, в общем, делали всю грязную работу, которую никто больше делать не хотел. Большинство из них были рады этому, потому что в обмен получали доступ в закулисье.
Эти детишки завораживали меня. Я видел, с какой радостью они забирали себе кепки и кроссовки, которые им перепадали, с каким удовольствием подбирали мяч для игроков. Я также видел их настрой и готовность помогать нам и облегчать нам жизнь.
Я задавал им миллион вопросов.
«Йоу, ты откуда?»
«Сколько тебе лет?»
«Где ты нашел эту работу?»
Обычно ответы были такими: «Мой отец владеет командой» или «Моя тетя встречается с генеральным менеджером».
Как-то раз в Миннеаполисе Клейтон, наш менеджер по экипировке, увидел, что я стою в раздевалке, беседуя с девятью боллбоями, и ему стало интересно, зачем это мне.
«Они клевые ребята, говорил я. Они рассказывают интересные истории».
До сих пор, оказываясь в Нью-Йорке, Портленде, Солт-Лейк-Сити, Хьюстоне, Далласе, Майями, я спрашиваю у этих пацанов: «Вы почему не в школе, блин?»
«Мы ходим в школу. Мы учимся очень усердно».
Правда в том, что у боллбоев громадный запас энергии. Позитивной энергии. А позитивную энергию всегда можно использовать. Ищите позитивную энергию. Используйте ее. Порой позитивная энергия поступает оттуда, откуда совсем не ждешь. Вот почему нельзя ни на кого смотреть сверху вниз или чувствовать собственное превосходство. Упу`стите шанс впитать энергию.
Поначалу я видел, что особого разнообразия в их рядах нет. Но время шло, и этот устоявшийся порядок стал меняться. И медленно, но верно команды начали запускать программы взаимодействия с местными школами. Хорошая посещаемость и высокие оценки могли помочь школьнику попасть на игру боллбоем. Это мотивировало детей ходить в школу и учиться прилежно. Вскоре я стал видеть боллбоев самых разных оттенков кожи и самого разного происхождения. Это осчастливило меня. Разнообразие всегда делает меня счастливее.
Charles Barkley / Чарльз Баркли
Люблю Чака. Он один из самых любимых мною людей во всем мире. Чрезвычайно умный мужик. А еще один из лучших учителей.
Я чувствую родственную связь с Чаком, потому что он тоже пацан с Юга, как и я, родом из маленького городка Лидс в Алабаме. Я обожал смотреть, как он играет за «Сиксерс» в тех коротких шортиках. Он был игроком нового типажа. Он мог таскать мяч от кольца до кольца. Мог бросать «трешки». А еще он был чертовски мощным физически. Братан умел задавить под корзиной. Он был одним из немногих игроков, которые, казалось, источают ту же энергию, какая жила во мне, одним из немногих звездных игроков, я имею в виду. В лиге было предостаточно суперсильных игроков, но в основном они были ролевиками парни вроде Мориса Лукаса, Рика Мэхорна и Билла Лэймбира. «Тафгаи», так их называли. Они были баскетбольным эквивалентом хоккейных хулиганов. Мне нравилось наблюдать за ними. Я восхищался их бесстрашием. Но я видел, в чем заключалась суть их работы они выводили игроков соперника из себя и не давали им играть в свою игру. Но большего от них не ждали. Если они удалялись из-за перебора фолов или их снимали с игры, в этом не было ничего страшного а еще лучше было, если они заставляли соперника выйти из игры.
Чак был первым на моей памяти игроком, который умел вносить такой переполох, но который при этом был еще и лучшим игроком на площадке. Помню, как однажды «Сиксерс» играли против «Пистонс», и у них с Лэймбиром случилась жесткая стычка на последних секундах игры. После того как перепалка кончилась, Чак пошел в раздевалку и выместил остатки своего гнева на унитазе. Сломал чертово седалище. Но самое для меня безумное во всей этой истории это то, что Чак набрал тридцать шесть очков и сделал пятнадцать подборов в той игре!
Когда его спросили про его контактную манеру игры, он ответил: «Пока за такое не арестовывают, значит, все нормально». Другие игроки с аналогичным отношением к делу не просто считались ролевиками, они виделись всем настоящими злодеями игроками, которых обожали ненавидеть фанаты. Но только не Чака. Его фанаты обожали. Он был так хорош, что не любить его было невозможно. Он был одним из двух главных мастеров трэш-тока, против которых мне доводилось играть, вторым был Гэри Пэйтон, но сколько бы колкостей ни отпускал Чак, он всегда старался сделать так, чтобы последнее слово за него сказала его игра. В этом смысле я равнялся на него.
Чак, Шак и Хаким были, пожалуй, самыми главными доминаторами поста, против которых мне приходилось играть. И это не камень в огород Карла Мэлоуна или Тимми Данкана.
Но схватки с Чаком были совершенно иным опытом. Они было сродни игре в шахматы. Там всегда был психологический аспект. Чем больше я изучал его, тем больше влияния на меня оказывал его образ мыслей и действий.
Я также равнялся на него потому, что он сам сказал мне, что равняться на него как раз не стоит. «Я тебе не пример для подражания», объявлял он в той знаменитой рекламе Nike. Черт, как же это было круто! Черно-белые кадры и никакой музыки. Только Чак, глядящий в камеру и транслирующий истину. Это был такой резкий контраст по сравнению с радостной, полной улыбок рекламой Gatorade «Будь как Майк». Тот ролик Gatorade не был моей реальностью. Реальность Чака и моя собственная были одним целым.
Идея рекламного ролика принадлежала Чаку. Он сам предложил ее Nike. Сказал, что на нее его вдохновили речи, с которыми он выступал перед учениками в школах. Он приходил в школу с преимущественно белыми учениками и спрашивал, многие ли из них хотят играть в NBA. Лишь единицы поднимали руки. Большинство детей отвечали, что они мечтают стать врачами, юристами или пожарными. Затем он отправлялся в школы с преимущественно чернокожими учениками и задавал им тот же самый вопрос, и почти все дети отвечали, что хотят играть в NBA. Его раздражал тот факт, что единственными карьерными путями, которые видели для себя чернокожие дети, были спорт либо индустрия развлечений, поэтому тем рекламным роликом он хотел начать разговор с обществом о том, как это можно изменить.
Когда я играл против Чака, ему было не до разговоров со мной никаких и ни о чем. Чак это отрицает, но я ему сразу не понравился, едва я только появился в лиге. Он играл за «Финикс» и имел уже свыше десяти лет опыта в лиге за плечами. Он был «голубой кровью» NBA. А тут нарисовался я, молодой брат, жаждущий проявить себя. Это было сродни тому, как в доме, где уже давно живет собака, появляется новый щенок и тут же начинает бегать-прыгать вокруг большой собаки, скуля, кусаясь и без конца виляя хвостом. В те времена многие игроки, приходившие в лигу, вели себя по-овечьи скромно и сдержанно, не поднимая головы. Но только не я. Я был готов рвать. Не думаю, что Чаку это пришлось по душе. Поначалу точно нет. Но со временем он полюбил меня.
Мы стали еще ближе, когда я обзавелся своим шоу Area 21 на канале TNT. Мы с ним постоянно подкалывали друг друга, постоянно несли всякую чепуху. Я высмеивал его за то, что он заснул в эфире, а он издевался надо мной за узкие джинсы которые я до сих пор беззастенчиво ношу.
В 2016 году в Северной Каролине был принят тот паршивый «закон о туалетах», откровенно дискриминационный по отношению к трансгендерам. Предстоявший Матч Всех Звезд NBA должен был пройти в Шарлотт, и Чак публично заявил, что на его взгляд, игру следует перенести в другой город из-за принятого закона. Своим боссам из TNT он сказал, что, если игру не перенесут, он ее бойкотирует. Во многом благодаря давлению Чака игру действительно перенесли в Новый Орлеан. Как Чак сказал в интервью Эллен ДеДженерес, «если ты чернокожий, ты должен вставать на защиту других людей. Потому что чернокожие знают, что такое дискриминация. А если ты находишься в позиции силы, ты всегда должен выступать против дискриминации. Я никогда не стану сидеть сложа руки, позволяя другим творить дискриминацию в моем присутствии».
Beauty / Красота
Особенность тех поездок в Атланту была в том, что они вовсе не были обязательными. Это стремление к тому, чего я не мог увидеть, мне привила не Мама. Я сам это чувствовал. Я рано увидел красоту. Увидел красоту в странном свете. Я видел, как красота омывает мои разум и душу и как она трансформирует мою сущность. Я говорю не о божественном откровении, а о человеческом ви`дении. Я знал, что это красота, потому что она изменила мое восприятие мира. Я понял это в совсем юном возрасте.
Позади домов на Рузвельт-авеню находится гряда здоровенных холмов. Прежде чем добраться до холма, вам придется пройти сквозь ряды натянутых бельевых веревок, на которых народ развешивает свои вещи после стирки. Носки, трусы и лифчики развеваются на ветру. Солнце обжигает лучами с яркого синего неба. Птички щебечут. Полевые цветы кружат голову своими ароматами. Дворняга преследует кота, спрятавшегося за мусорный бак. Белки карабкаются на деревья. Звуки музыки это может быть «Celebration» от Kool & the Gang или «Master Blaster» Стиви Уандера доносятся из динамиков радиоприемников и вертаков в квартирах жителей.
Минуйте бельевые веревки и продолжайте поглядывать на холм, что размером достигает, наверное, акров двух. У подножия его течет ручей. За ручьем растут деревья. Почти что лес. Только кроны деревьев обрезаны. Как будто кто-то подстриг их так безупречно, что я теперь могу заглянуть за них. Сверху на эти деревья глядит дорога, хайвэй, по которому в обе стороны мчатся машины.
Бельевые веревки, ручей, холм, деревья и движущиеся по дороге машины: вся эта сцена предстает передо мной как нечто самое прекрасное в этом мире. Я не могу объяснить вам почему, но она будоражит меня до глубины души. Это была картина, кадр, который я никогда не забуду. Оглядываясь в прошлое теперь, я понимаю, что именно она собой являла: широту окружающего мира. Даже будучи мальчишкой, который ничего не знал об этой жизни, я понимал, что жизнь в социальном жилье не определяет меня как личность. Я мог выйти на улицу и увидеть пространство, увидеть его необъятную ширину и открытость. Я мог видеть людей, спешащих в своих машинах куда-то в другие места. Это означало, что и я мог поехать куда-то в другое место. Тогда я не мог этого высказать мне недостало бы слов или понимания, но могу сделать это теперь: красота значит движение.
Красота этой сцены захватила меня настолько, что я простоял там целый час, просто вдыхая запахи. Закончив, я поднял голову на солнце и стал пристально смотреть на желтое свечение его потрясающего света. Я чувствовал себя потрясающе.
И в этот момент почувствовал затрещину от мамы.
«Пацан, сказала она, ты зачем это пялишься на солнце? Ты что, не знаешь, что оно может выжечь тебе глаза до угольков?»
«Мне нравится смотреть на солнце, ответил я. Оно меняет все цвета вокруг меня на зеленый и черный. Все выглядит прекрасно после того, как я посмотрю на солнце. Когда я смотрю на него, я чувствую себя как во сне».
«Лучше склони голову и обратись к Господу Иегове».
Спустя минуту после ухода мамы я снова стал смотреть на солнце. Но на этот раз я молился.
«Господь Бог Иегова, пригляди за мной. Пригляди за моей мамой и сестрами. Пожалуйста, защити нас. И, Господи, пожалуйста, благослови меня на то, чтобы однажды я покинул это место. Отправь меня в место получше».
Я продолжал смотреть, продолжал видеть все в желтом, зеленом и черном цветах, продолжал ощущать теплое свечение солнечного света. Когда я закончил неотрывно смотреть, я моргнул и отвернулся. Мой фокус снова был направлен на мир. Сцена не поменялась. Все те же машины в отдалении. Я в одной из этих машин. Красота движения из одного места в другое.
Chauncey B-B-B-B-Billups / Чонси Би-Би-Би-Би-Биллапс
Так неугомонный диктор «Пистонс» объявлял о выходе моего кореша на площадку в Ди. «Би-Би-Би-Би-Биллапс».
Некоторые называли его Биг Шот. Я сократил кличку до просто Шот. Он был из тех игрочил, о которых я слышал, пока рос. Тогда не было никаких социальных сетей или нарезок на YouTube, но все яркие молодые таланты были наслышаны друг о друге. Шот, Винс Картер, Пол Пирс, Шариф Абдул-Рахим, Джелани МакКой, Роберт Трэйлор. Они все имели репутацию. Мне удалось своими глазами увидеть, на что они способны, в апреле 1995-го на игре McDonalds All-American Game в Сент-Луисе. Там творилось настоящее безумие. Все началось еще до самой игры, на конкурсе слэм-данков, на котором Винсу удалось сорвать бурю аплодисментов. Конкурс следовало прервать уже после первого раунда. Винс исполнил дерзкий данк от линии штрафного с разворотом на 360, согнувшись под конец аки Брюс Ли, а потом сделал еще один с броском между ног, после которого мы все рванули на площадку, чтобы поздравить его с шедевром.
В игре, впрочем, я не пытался ни с кем любезничать. Я приехал туда доказать свою состоятельность в игре против сильнейших баскетболистов из старших школ в стране. И, как и в каждой игре, в которой я когда-либо играл, я играл на победу. Но победа не будет легкой. Ростер Востока был перегружен звездами: Стеф, Винс и Шариф плюс такие чуваки, как Антуан Джеймисон и Рон Мёрсер, у которых потом сложились долгие карьеры в лиге. У Запада были я, Пол, Джелани и «Трактор» Трэйлор. Шот тоже был там, но не играл из-за травмы плеча.
Это не имело значения. Мы на пару с Пи сразу начали разрывать. Я знал Пи со времен совместной игры в AAU, так что между нами уже была отличная «химия». А та игра была первым предвестником того, что может произойти и что произойдет двенадцать лет спустя, если поставить нас двоих в одну команду. Запад победил со счетом 126:115. Пи стал лучшим снайпером с двадцатью восемью очками остановился всего в двух очках от рекорда, установленного Джорданом в 1980-м. Я набрал восемнадцать очков, сделал одиннадцать подборов и завоевал награду MVP. Но ее следовало вручить Пи.