Монетт взглянула на изящные золотые часики с овальным циферблатом, украшавшие ее запястье:
Нам пора идти, иначе около кинотеатра не останется места, чтобы припарковать машину.
Аиша услышала свой голос, произнесший «хорошо», и покорно, как заводная кукла, пошла за подругой, выслушивая на ходу наставления Матильды относительно алкоголя, молодых людей и лихачей на дорогах. Монетт абсолютно невозмутимо повторяла: «Да-да, конечно!» и потихоньку тащила Аишу к машине.
Усевшись за руль, Монетт испустила вздох облегчения:
Наконец-то мы одни! Думала, она никогда нас не отпустит.
Матильда, стоя на ступенях крыльца, подавала им какие-то знаки руками, фигура ее постепенно уменьшалась, пока совсем не исчезла из виду. Автомобиль повернул на узкую грунтовую дорогу, пересекавшую земли фермы. Ветки олив стучали в ветровое стекло, и этот шум напомнил Аише дорогу в школу холодным зимним утром. Справа от дороги в огромных теплицах сидели на корточках работницы. Под сводом из пленки среди зеленых кустиков виднелось множество женских фигур в темной одежде. Слева тянулись бывшие стойла, переоборудованные в ангары для техники. В кабине одного из тракторов спал ребенок, уткнувшись носом в руль.
Опасность миновала. Можете вылезать, объявила Монетт.
Аиша изумленно уставилась на нее, потом обернулась и увидела на заднем сиденье двух свернувшихся калачиком мужчин.
Ты же сказала, это займет всего пару минут! Разумеется, тебе на нас наплевать. Теперь у меня неделю будет спину ломить!
Мужчина лет сорока осторожно распрямил ноги. Повертел головой вправо-влево, потянулся. Загорелый, с темными, коротко стриженными волосами и крепкой шеей, он походил на Кэри Гранта. На левом запястье он носил золотую цепочку: Аиша рассмотрела ее вблизи, когда мужчина положил руку на шею Монетт и погладил ее. В зеркале заднего вида Аиша попыталась разглядеть молодого человека, сидевшего у нее за спиной и молчавшего как рыба. Но лица не увидела, только копну черных волос и взлохмаченную бороду. Он сидел лицом к окошку и, казалось, был поглощен созерцанием пейзажа.
Это все твое?
Аиша не поняла, что он обращается к ней.
Это твоя ферма, да?
Это ферма моего отца.
А, того самого, который не должен нас видеть. Он что, очень страшный?
Он просто мой отец, и все.
А ферма эта, она очень большая?
Не знаю.
По обочине шагали двое мужчин. Два работника в резиновых сапогах и шерстяных свитерах с дырками на локтях и у ворота. Когда машина проезжала мимо них, они подняли головы и поприветствовали Аишу, приложив руку к сердцу. Ей стало стыдно. Так же стыдно, как при виде огромного, недавно появившегося указателя на въезде, на котором большими синими буквами было написано: «Поместье Бельхадж».
Твой отец поселенец?
А вот и нет! Он марокканец, и эта земля принадлежит ему.
Марокканец он или нет, это все равно. Твой отец мало чем отличается от русских помещиков, владевших рабами. Вы живете как европейцы, вы богаты. Необязательно быть поселенцем, чтобы относиться к людям как к дикарям.
Что за ерунда?
Монетт расхохоталась и воскликнула:
Аиша, позволь представить тебе Карла Маркса. А это Анри, добавила она, нежно поглаживая пальцы своего любовника. Они сделали мне сюрприз приехали со мной повидаться. Я не знала, что с ними делать. Не могла же я их оставить с матерью. Сейчас попытаемся найти им отель.
Пока они ехали, Монетт рассказала, что Анри живет в Касабланке и преподает экономику, а Маркс его студент. Они познакомились два года назад, на концерте Жака Бреля в кинотеатре «Риф де Мекнес». Анри иногда перебивал ее, делал какое-нибудь забавное уточнение или добавлял подробность, которую она забыла. Например, что она была в голубом платье и расплакалась, как только Брель запел Ces gens-là. В тот вечер, после концерта, они пошли в отель «Трансатлантик» и увидели, да, собственными глазами увидели Жака Бреля: он пил пиво в баре и смотрел куда-то в пространство, положив на стойку печальные длинные руки. Монетт хлопнула ладонью по рулю:
Вы же не знаете самого главного! Сегодня ночью Аиша принимала роды прямо в поле при помощи вилки. Расскажи им, Аиша.
Та пошевелила губами, но не издала ни звука.
Она стесняется! А вот я всегда знала, что она будет великим врачом. Она уже в лицее была лучше всех нас.
Карл Маркс усмехнулся. Обиженная Аиша повернулась и уставилась на него. У молодого человека были такие же волосы, как у нее, только угольно-черные, и казалось, он их нарочно начесывает, чтобы придать еще больше объема. Лицо его тонуло в густой, лохматой бороде, он носил очки с толстыми стеклами. Его широкий выпуклый лоб придавал ему серьезный, немного пугающий вид. Она не могла бы сказать, красив он или нет, но этот норовистый парень с грустным лицом, сидевший так близко, полностью завладел ее мыслями. Он показался ей до ужаса живым.
Что тебя так рассмешило? осведомилась она.
Только буржуа становятся врачами. Вероятно, у твоего отца прорва денег, раз он может оплатить тебе несколько лет учебы.
Ну и что? Он ради этого трудился. Зарабатывать деньги, кажется, не преступление.
Это как посмотреть.
Не слушайте его, он не всерьез. Все, что он тут наговорил, вычитано у Маркса. Вообще-то он не злой, уж поверьте, примирительно сказал Анри. Ну что, вы выбрали фильм?
В кино они не пошли. Монетт настояла на том, чтобы насладиться теплым ласковым вечером, и они расположились на террасе «Кафе де Франс». Монетт, не в силах совладать с собой, то и дело прикасалась к Анри. Она клала ладонь ему на ногу, потом на плечо, наконец, сжала его пальцы и больше не выпускала. Ее взгляд, обращенный к нему, выражал не просто любовь, а желание сбежать отсюда, надежду на то, что с ней произойдет что-то хорошее и она вырвется из тоскливой рутины. Она задавала Анри вопросы о жизни в Касабланке и изо всех сил старалась его слушать. Но ее мысли витали далеко, она не могла думать ни о чем, кроме обнаженного тела Анри и той минуты, когда он ее поцелует. Он приехал ради нее. Она твердила про себя: «Он приехал ради меня». Со дня первой встречи в 1966 году они постоянно переписывались. Письма Анри, такие красивые, такие умные, приводили Монетт в смущение, и она целыми днями смотрела на лист желтой почтовой бумаги, не находя слов, чтобы выразить то, что у нее на сердце. Он звонил ей на Рождество, в день рождения, а зимой 1968 года они отправились в горы, в Ифран, и гуляли по заснеженным кедровым лесам, где на ветках деревьев раскачивались бесхвостые макаки. А теперь он здесь, с ней, и он волнует ее, лишает дара речи, как мечта, которая внезапно сбылась, когда ты уже перестала надеяться. Весь вечер она не обращала ни малейшего внимания на Аишу, и та сидела, скрестив руки и жуя коктейльную соломинку. Ее взлохмаченные волосы придавали ей вид растерянного ребенка. Она явно не желала поддерживать беседу с сидящим напротив нее юным педантом, стучавшим ногой в такт мелодии.
Примечания
1
Баунти уничижительное прозвище темнокожих, которые мыслят и ведут себя как белые (намек на шоколадный батончик «Баунти»). (Здесь и далее, кроме оговоренных случаев, прим. перев.)
2
«Апельмоном» дочь Амина и Матильды Аиша в детстве называла апельсиновое дерево, к которому Амин привил ветку лимона. См. первую книгу трилогии «Рождество под кипарисами».
3
Французы презрительно называли североафриканцев крысятами (les ratons).
4
Бико (от arbicot жарг., франц.) расистское прозвище арабов, жителей Магриба.
5
Вдова Мерсье соседка Бельхаджей, на участке которой Амин когда-то тайком спилил кипарис, чтобы устроить Матильде сюрприз на Рождество. После этого отношения соседей нисколько не испортились, а, наоборот, стали теплее.
6
Прием в саду (англ.).
7
Мешуи традиционное марокканское праздничное блюдо, барашек, жаренный целиком на деревянном шесте, приправленный оливковым маслом, травами и пряностями.
8
Аль-Махди Бен Барка (19201965) левый политический деятель Марокко, непримиримый противник Хасана II. Во время парламентских выборов 1963 г. почти четверть избирателей проголосовала за возглавляемый им Национальный союз народных сил (UNFP), левую партию социалистов и республиканцев. В 1965 г. Бен Барка, заочно приговоренный к смертной казни, был похищен и убит во Франции.
9
Makhzen (от глагола khazana прятать, оберегать) в просторечии обозначает государственную власть и ее представителей и, в более узком смысле, короля и его приближенных. (Прим. автора.)
10
Речь идет об общественно-политическом кризисе во Франции в мае 1968 г., начавшемся со студенческих волнений и перешедшем во всеобщую забастовку. В результате произошла смена правительства, а менее чем через год ушел в отставку президент Шарль де Голль.
11
Рифийцы (или рифы, рифии) одно из племен берберов, населяющее горную область Эр-Риф на севере Марокко.
12
Ид-аль-Кабир (чаще Ид-аль-Адха) мусульманский праздник, тюркское название которого Курбан-байрам.
13
Бекеоффе традиционное эльзасское блюдо, рагу из картофеля, лука и двух-трех видов мяса, запеченное в горшочке под «крышкой» из хлебного теста.
14
Пастилла (или бастилла) традиционный марокканский пирог из тончайших пластов теста брик с начинкой из голубиного мяса и миндаля. Более распространенный, упрощенный вариант этого пирога готовят с куриной начинкой.
15
Адул (или адил) в странах Северной Африки представитель закона, исполняющий некоторые обязанности нотариуса.
16
«О Всевышний, о Всевышний!» (Прим. автора.)