Бедный ребенок, обняла меня мама. Что же ты пережила
Никто тебя не отдаст никакому психиатру.
Я заметила, что от этого слова Герман сильно побледнел. Наверное, он тоже боялся того обманщика. А папа рассказывал, что он поможет сделать так, чтобы не болело. И я поверила, конечно. А Герман взял ложку из моих дрожавших от боли рук и начал меня кормить, как маленькую. Есть не хотелось, но я же послушная
Давай еще немножко покушаем, сказал мне мальчик. А потом будешь отдыхать, а я пока уроки сделаю.
А можно и я с тобой? попросила я, как могла жалобно, и мой «жених» согласился.
Герман совсем не возражал против того, чтобы быть женихом. Я его даже спросила почему, а он ответил:
Ты чудо. И погладил по голове так ласково, что я зажмурилась от удовольствия.
Ой, забыла! Оказалось, что мне десять лет и до страшной академии еще почти год. А в зеркале я не похожа на Марьяну, вот совсем. Значит, точно умерла и стала новой. В книжках писали про такое, не помню, как называется. А академия в книжке была, ну я и подумала, что, если фамилии такие же, значит я в книжке, правильно?
Герман сел за уроки, а я подкатилась поближе, чтобы не мешать, но тоже что-то делать. Он положил передо мной книжку по истории и строго-настрого наказал ему не мешать. Поэтому я читала историю и не мешала, вообразив себе, что если я ему помешаю, то он сильно расстроится, а расстраивать своего «жениха», пусть даже и понарошку, но все равно не хотелось. Герман решал пример и расстраивался, потому что что-то не получалось. Заглянув в тетрадку, я почти сразу увидела, что в самом начале он минус на плюс перепутал. У меня тоже так бывало, поэтому я и увидела. Я сидела и мучилась, Герман тоже мучился, поэтому я и не выдержала.
Герман, тихо позвала я его и потрогала за рукав. Можно я тебе немножко помешаю, а ты меня за это побьешь?
Ох Сначала мальчик рассердился, но потом, услышав, что я предлагаю, просто обнял и прижал к себе. Котеночек ты мой. Это было так нежно, что я всхлипнула. Что случилось у моей хорошей?
Герман был как будто намного старше меня, мудрый, такой добрый и ласковый Я просто не могла не плакать.
Ты тут минус с плюсом перепутал, осторожно показала я и сразу же зажмурилась от страха.
Спасибо, котеночек, мягко поблагодарил меня мальчик и погладил, отчего глаза сами открылись. Почему-то он совсем на меня не сердился, несмотря на то что я ему помешала.
А потом он быстро доделал уроки и начал спрашивать меня по истории ну, то, что я прочитала. Где-то в середине стало почему-то страшно, а Герман это как-то почувствовал и прекратил спрашивать, хотя я ожидала, что он начнет меня ругать, потому что я половину забыла. Но мой «жених» как-то обо всем догадался, отложил книжку и принялся меня обнимать, а потом уложил в постель и хотел уйти, но я посмотрела так жалобно-жалобно, что он остался.
За ужином я опять не могла поесть сама, меня Герман покормил, а папа почему-то хмурился. Мне стало немного страшно. Если бы не памперс, то я, наверное, описалась бы, но новый папа все предусмотрел, и я просто ну. Папа сказал, что после ка-те-те-ра многие писаются и ничего страшного в этом нет, подгузник это для того, чтобы мне было комфортно и я не плакала. Было так странно, оттого что кому-то есть до меня дело. Папа еще сказал, что он будет думать, как мне помочь, а я немножко боялась.
Когда я была Марьяной, меня наказывали по вечерам, поэтому и сегодня я без напоминания подъехала к папе и с трудом полезла на его колени животом, чтобы он мог меня наказать, ведь я очень провинилась.
Папа даже не понял, что я делаю. Он молчал и только придерживал меня руками, чтобы я не упала.
Что ты делаешь, доченька? спросила мама.
Ну, я провинилась сегодня, отдуваясь, объяснила я ей. Значит, мне положен ремешок.
Оглянувшись, я увидела, какие большие глаза у Германа. Он сильно удивился, а почему, я не поняла.
А как ты провинилась? уточнила мама, что-то показав папе.
Тот поднял меня и уложил животом к себе на колени. Юбку я задрала сама, а трусики, ну, которые подгузник, сдвинуть не получилось.
Ну, я отвлекла Германа, потом не смогла сама поесть и еще отвечала я все тише, потому что опять стало страшно. Еще не все ответила
Герман? позвала мама.
Рие мне с примером помогла. А то, что не все запомнила по истории, так и не ожидал никто, пояснил «жених».
Он как-то сразу начал меня называть «Рие», а не «Габриела», а я не против, потому что звучало это очень нежно. Что Герман делал сейчас, мне было не видно.
Доченька, ты хочешь, чтобы тебя наказали? наконец подал голос папа и погладил меня по спине. Или просто думаешь, что все равно накажут?
Когда наказывают, мне легче дышать и не так страшно, призналась я, сжавшись. Ну, а вдруг прогонит?
А боишься ты боли?
Папа, конечно, почувствовал, что я сжимаюсь, поэтому еще и по голове погладил.
Что прогонят, тихо ответила я.
Жалко, что в такой позе мне не были видны их лица.
Тут папа пересадил меня обратно в кресло. Он поднялся и куда-то ушел, а потом вернулся со стетоскопом это такой аппарат с двумя трубками, которым грудь слушают.
Тебя никто никогда не прогонит, строго произнесла мама. Ты наша доченька навсегда, запомнила?
Да, кивнула я, отчего в глазах немного потемнело. А по попе?
А по попе ты не заслужила еще, задумчиво пробормотал папа, что-то слушая. Вот кажется мне, это рестрикция3, но откуда?
От анамнеза4 зависит, непонятно сказала мама.
Она поднялась, подошла ко мне, присела на корточки и обняла. Мне стало так тепло, что я совсем расслабилась.
Ты не знаешь, где жила?
Точно не знаю, но, кажется, в кладовке, ответила я то, что читала в книгах, когда была Марьяной.
Мама сделала большие глаза, а Герман уже и вовсе напоминал сову. Он смотрел на меня даже не моргая, а потом кинулся обнимать, обещая, что никто и никогда меня больше не тронет.
Папа куда-то уехал, потом вернулся с большим синим цилиндром. Оказалось, что это медицинский кислород. Мне на лицо надели маску, и дышать сразу стало очень легко, а папа просто вздохнул. А на мой палец нацепили такую прищепку5. Она светилась красным, и папа смотрел в экран небольшого прибора и гладил себя по голове. Потом мама со мной долго разговаривала, все расспрашивала меня, почему я думаю, что умру. Ну я и рассказала все, что знала. Потом меня помыли и уложили спать, прямо с маской, прищепкой и прибором. Было немного жалко расставаться с Германом, но, может быть, я завтра проснусь?
Я спала, смотрела какие-то совершенно волшебные сны и впервые не хотела умирать. Я видела, как уже большой Герман надевает мне на палец колечко, называя любимой. Жалко, что это только сон
Цена
Эльза сидела рядом с Герхардом, рассказывая то, что ей удалось узнать от Габриелы. Герман честно подслушивал. Во-первых, ему было интересно. Во-вторых, называя мальчика «женихом», девочка задевала какие-то струны в его душе, заставляя разобраться в ситуации. Как еще раздобыть информацию, Герман не знал, поэтому притаился за диваном, слушая беседу родителей, чего раньше не делал.
Синдром Элерса Данлоса 6 , задумчиво повторил за супругой мужчина. И болевой синдром высокой интенсивности, потому что все делала через «не могу». Надо разобраться, как ей облегчить боли.
Спроси коллег, чего проще, улыбнулась жена.
Эльза видела и боль Габриелы, и «откат» 7 по возрасту, что опять же говорило об очень непростой жизни ребенка, но она верила в мужа. А прежними опекунами-садистами уже занимались полиция и психиатры. В школу, куда ходила девочка, полиция тоже наведалась и обнаружила там множественные нарушения.
В этот момент Герман не выдержал и подал голос.
Папа, когда Рие кивает, у нее синкопе 8 , поделился своими наблюдениями мальчик.
Да, надо посмотреть шею, кивнул Герхард, жестом подзывая сына. Ты как насчет того, что стал «женихом»?
Ей это очень нужно, папа, серьезно ответил Герман. А не любить Габриелу невозможно. Пусть хоть мужем зовет, лишь бы жила.
В этой фразе было столько нежности, что Эльза внимательно взглянула на сына и опять чему-то улыбнулась.
Значит, я покопаюсь в литературе и поспрашиваю коллег, решил доктор Штиллер. Пока не разберемся, как облегчить состояние Габриелы, обращаемся с ней, как с пятилетней максимум ласки и заботы. И надо будет решить с кислородом Утром отвезем девочку в больницу и будем искать.
Главное чтобы она не подумала о предательстве, тихо произнесла женщина. Она и так считает, что долго не проживет
Проснулась я снова в больнице. Как это узнала? По запаху и писку рядом. Наверное, я опять умерла Интересно, я все еще фрау Шмидт или теперь меня зовут иначе? Открыв глаза, увидела Германа. Он сидел рядом и гладил меня по голове. Значит, Штиллеров у меня не отняли. От этого стало тепло. Заметив, что мои глаза открылись, мой «жених» наклонился и поцеловал их насколько это было возможно с маской.
Напугала ты нас сегодня, котеночек, сказал Герман. Очень ласково, между прочим. Сейчас я папу позову, и будет обследование, а потом домой, да?
Да, прошептала я, ловя его руку. А можно чтобы ты был рядом?
Может быть, он и не хочет, а я его заставляю? Но мне это так нужно просто нет слов как!
Конечно, я буду рядом, ведь ты моя невеста.
Он произнес это слово так, как будто оно не понарошку, а на самом деле. От этого опять захотелось плакать.
Я тебя люблю, сказала я ему.
«Жених» только улыбнулся и ответил, что все будет хорошо. Я ему верю, потому что это Герман.
Чуть погодя из меня высосали кровь, а потом покормили и начали возить на рентген и в такое большое кольцо, в котором громко и страшно. Странно, но я как будто стала совсем маленькой. Наверное, это пройдет, хоть и не хотелось бы, чтобы проходило. Папа принес такой воротник специальный, надел мне на шею и велел не снимать, а то будет очень плохо. Но я же решила быть послушной? Так и сказала папочке, что я послушная, хотя кивать теперь не получается. Зато стало легче дышать, даже когда маску сняли, чтобы еще раз покормить. Меня Герман покормил, потому что я его котенок, он сам так говорит. Так тепло быть чьей-то
Потом мы поехали домой. Герман сказал, что мы теперь будем вместе спать, потому что жених и невеста, но я догадалась почему. Если опекуны сильно били, то ночью могут быть кошмары, а каждый день просыпаться в больнице плохо кому угодно надоест. А я не хочу, чтобы надоело маме и папе И чтобы Герману надоело Потому что я без него, наверное, уже не смогу. Как мало времени прошло, а он уже стал для меня дороже всего. Почему так? Я не знаю
Примечания
1
Обращение «фройляйн» считается устаревшим и не используется. (Здесь и далее прим. автора.)
2
Когда лампа подсвечивает сзади, кажется, что у доктора вокруг головы ореол, особенно если пациента подводит зрение.
3
Нарушение расширения легких на вдохе.
4
Анамнез история болезни или/и жизни.
5
Сенсор пульсоксиметра прибор для наблюдения за показателями пульса и насыщения крови кислородом.
6
Наследственное нарушение развития коллагеновых структур.
7
Здесь: снижение психологического возраста в связи с перенесенными или переносимыми стрессовыми ситуациями.
8
Предобморочное или обморочное состояние.