Василий Кленин
Теотль Сухоруков
Глава 1
Проснулся. Темно. Ночь. Еще ночь, хвала всем богам! Ночью за мной не приходят. Ночью я им не нужен. Могу спокойно гнить себе в яме, надеясь на смерть. Как же я жду ее.
И как боюсь дня.
Потому что днем они придут. Могут прийти. Мои палачи приходили не каждый день, но никакой последовательности в их приходах не было. По крайней мере, я не мог ее высчитать. А потому каждый новый рассвет, что пробивался сквозь махонькие окошки в стенах над моей ямой, нес мне одинаковый ужас. И равный шанс похода к пыточному столбу.
Поначалу они вообще не приходили. Поначалу Я даже не возьмусь посчитать, как давно оно было это поначалу. Как будто, миллион дней назад. Миллион жутких дней, полных страха, а иногда адской боли.
А, может, и месяца не прошло. Не знаю. Я давно перестал считать. Только лишь раз за разом ждал ночи и боялся рассвета.
Но еще помнил, как всё это начиналось. Как меня связали во дворце поганца Косийоэсы, а потом отволокли в покои, где разместились астеки, приглашенные Рыбоглазым. «Великого владыку» небрежно швырнули в какой-то угол на груду мешков с чем-то. Я всё еще не мог поверить в случившееся. Паникующее сознание пыталось найти щадящее оправдание случившемуся. Я наивно надеялся, что молодой кокуитао одумается, поймет, какую глупость совершит и лично поспешит развязать мои путы и извиниться. Мозг отказывался принимать простую мысль: астеки меня точно не отдадут. Никакому Рыбоглазому.
Потом я ждал, что вот-вот ну, вот сейчас! Ну, теперь уж! Что в наш сумрачный плохо освещенный зал ворвется Серый с товарищами, разметает врагов и спасет меня!
Ну, пожалуйста!..
Никто не врывался. Я старательно гнал от себя мысли о том, что мои друзья уже давно мертвы. Хотя, именно так оно, скорее всего, и было.
Через пару дней меня молча подняли на ноги, вывели во двор и привязали к палке. К палке, к которой уже было привязано около десятка пленников. Невероятно, но я почувствовал себя задетым. Я тут кто им вообще?! Знатный и почетный пленник или один среди многих?
Мало того, что в плен взяли, так еще и унизили.
Среди пленных не оказалось ни одного из наших. Все незнакомые сапотеки. С одной стороны, я был рад, что мои люди в плен не попали, но с другой мне так не хватало хоть кого-нибудь, с кем бы я мог разделить свою беду. Было очень страшно. И показное равнодушие астеков пугало сильнее криков ненависти. Они вообще вели себя со мной, как с вещью. Всё! Отработанный материал, доволочем, куда следует, и сдадим. Во мне не видели личность, даже врага уже не видели.
Корм для богов.
И я готов был обделаться от ужаса. Только вот меня два дня ничем не кормили.
Колонна вышла из Саачилы-Йоо и двинулась на север. Где-то впереди покачивался единственный паланкин, на котором восседал племянник астекского правителя здоровяк Макуильмалиналли. Он тоже меня в упор не замечал. Ехал себе и что-то лениво жрал с блюда, которое несли в руках рядом с паланкином.
За день мы добрались до Уашкаякака. Я сам тут не был, но единственным крупным городом так близко от Саачилы мог быть только он. Да и куда еще идти астекам? Колонна воинов и носильщиков прошла по предместьям, зарулила на площадь, где высился единственный храм. Пирамида невысокая не больше нашей в Излучном, хотя, украшена резьбой намного богаче. Тут уже и толпа собралась: я по одежде различал, как сапотеков, так и астеков.
Нашу палку с пленниками повели прямо в сторону алтаря тут-то мои ноги и похолодели от ужаса. Размалеванные ярким красками, богато украшенные жрецы кинулись к пленникам, быстро отвязали одного из них и по боковой лестнице потащили несчастного наверх. Парень бился свежевыловленной рыбой, но жрецы оказались на диво крепки. Пленника за руки за ноги ловко растянули на алтаре И вот тут я впервые увидел, как астеки почитают своих богов.
Старший жрец подошел к телу и поднял руку с внушительным обсидиановым ножом. Конечно, никто никакие грудные клетки не пробивал. Я уже достаточно насмотрелся на убийства в этом мире, чтобы понимать: грудину не так просто проломить. Уж обсидиан точно сломается.
Резким движением жрец распорол живот, у самой диафрагмы. Под вопли жертвы что-то еще порезал внутри живота, а потом сунул в рану руку. Чуть ли не по локоть! Пошарил, дернул и вытащил на свет истекающее кровью сердце! Несколько артерий веревками свисали вниз, заливая руку жреца темным и густым. Тело жертвы мелко тряслось, конечно, уже совершенно бесшумно.
Жрец поднял руку высоко вверх, а толпа внизу ликующе засвистела, закричала. Астеки что-то пели Я явно видел, что и многие сапотеки тоже радовались удачной жертве.
Истли вознеслась и воссоединилась с солнцем, услышал я голос за спиной. Сегодня наш мир не погибнет.
Я обернулся: подле меня стоял Пятая Трава, племянник уэйтлатоани. И мой хозяин.
Не трясись, владыка, улыбнулся Макуильмалиналли. Почти по-доброму. Ты сегодня не умрешь. У твоей крови особый вкус. Мы дадим тебя попробовать самому Уицилопочтли.
Говоря это, астек тонким ножом прокалывал обе мочки своих ушей. Кровь неожиданно сильно стала течь на его плечи.
Ты уж потерпи, Хуакумитла, добавил он после паузы.
Краем глаза я видел, как многие в толпе тоже начинали себе что-то прокалывать, резать, пуская кровь во славу богов. Ужасно! Я уже успел отвыкнуть от этой ритуальной кровищи. Да и не привыкал никогда: в самые худшие годы у четлан всё происходило не столь кроваво.
Тело жертвы с мягким стуком покатилось по лестнице храма. Жрецы швырнули его прямо вниз, к толпе. Люди заголосили с новым неистовством!
«Неужели они сейчас будут его есть?» ужаснулся я, вспомнив, что в том мире много раз читал о каннибализме астеков.
По счастью, толпа не впилась когтями и зубами в еще не остывшее тело. Его подняли за руки и ноги и унесли за храм. Нас потащили закоулками куда-то прочь, пока не вывели к просторному подворью, огороженному крепким глиняным забором. Меня отвязали от остальных пленников и повели к большому темному зданию. Я уже сто раз пожалел о своем прежнем нытье: оказывается, когда тобой пренебрегают это не так уж и плохо. Теперь я снова остался один. Немного утешало то, что, со слов Пятой Травы, в ближайшее время меня не убьют. Такую вкусную кровь, видимо, прольют только в Теночтитлане. И на большой праздник.
Я, словно, редкая бутылка вина не для рядовой пьянки.
Странное утешение: тебя убьют не сегодня, а чуть-чуть попозже. Просто отложенная смерть. Хотя разве не все мы живем в такой ситуации? Просто мой конец выглядит немного более определенным.
Мы шли по коридорам большого здания, пока охранники не подвели меня к дверному проему. Один из них старательно развязал веревку, опутывающую мои руки и шею, а потом резко толкнул в спину. Чтобы не упасть, я сделал пару торопливых шагов вперед. На третий нога внезапно провалилась, не найдя опоры и я с воплем полетел в яму. Упал неудачно: прямо на скрюченную правую ручонку. От боли в глазах вспыхнул свет! Я скукожился на полу в позе эмбриона и заскулил, поглаживая свою культяпку.
Постепенно глаза привыкли к темноте. Я понял, что нахожусь в обычной земляной яме, которую выкопали прямо внутри комнаты. Довольно просторной шага по четыре в длину и в ширину. Под самой крышей на одной из стен обнаружилась пара маленьких горизонтальных окошек, которые дарили моему узилищу немного света. Яма довольно глубокая вряд ли я смогу допрыгнуть до верхнего края. Но, даже если допрыгну мне не вылезти наверх с одной рабочей рукой. Можно, конечно, попробовать выколупать ступеньки в стене
Я горько усмехнулся своим монтекристовским планам. Какая чушь! Ну, куда я денусь, когда кругом астеки! Туннель бы еще предложил прокопать за самый Уашкаякак!
Глава 2
В черноте дверного проема появился человек. Он небрежно махнул рукой, и в яму что-то упало с глухим стуком. Я на четвереньках подполз на звук и разглядел очень грубую глубокую деревянную миску. Она лежала на полубоку, и из нее медленно вытекало нечто густое . Быстро подхватил посуду: внутри оказался тягучий, омерзительно выглядящий клейстер из разварившейся кукурузы.
Но я не ел три дня.
А потому стал жадно хватать и пихать в рот совершенно несоленое варево. Прямо рукой никаких ложек, конечно, не было. Прямо грязной рукой.
Ведь я не ел три дня
Шикалли! грубый окрик разбудил меня утром.
Я разлепил глаза и испуганно вжался в стенку тюрьмы. Над ямой стоял стражник новый, незнакомый.
Шикалли! еще более строго рыкнул он, недвусмысленно тыча пальцем в пустую миску.
Пустую и вылизанную до блеска.
Даже моих скромных познаний в языке науатль хватило, чтобы понять, чего хочет астек. Я подобрался к деревяшке и аккуратно подкинул ее вверх. Астек ловко схватил посуду буквально, вынул из воздуха и молча ушел. Где-то через полчаса он вернулся с уже полной миской и маленькой тыковкой с водой. Кукурузная каша вновь оказалась отвратительной на вкус, но она набивала желудок и это уже неплохо.
Можно жить! горько усмехнулся я, запивая клейстер затхлой водой. Могло быть и хуже
Как же я ошибался.
Меня не трогали дня три. За это время мне удалось отдохнуть, даже каких-то сил набраться. От безделья я начал заниматься такими глупостями, как зарядка и вынашивание планов побега. Снова вернулись фантазии о том, что мои люди вот-вот освободят меня, разобрав по бревнышку этот чертов Уашкаякак. Глупец.
В разгар дня у ямы снова появился стражник. Я напрягся: обычно он появлялся только утром и вечером. Воин спустил в яму не очень толстое бревно с зарубками.
Яу тлапак! бросил он.
Лезь наверх. Я осторожно подошел к бревну. Астек крепко держал верхний конец, и я принялся карабкаться. Подняться удалось с первого раза, и я почему-то очень обрадовался этому. Почувствовал, что это добрый знак
Меня вывели во двор, где собралась уже приличная толпа. Все астеки явно знатные воины. Я плохо разбирался в их символике, но аристократа определить легко. Некоторые были одеты в плотные «комбинезоны»: черные, синие или желтые с «ягуаровыми» пятнами. Меня подвели к вкопанному в землю столбу, поставили спиной, завели руки и крепко привязали.
Я запаниковал. Будут допрашивать?
Макуильмалиналли, кстати, был среди прочих. Тоже нарядный. Веселый. Он о чем-то оживленно общался с соседями, даже не глядя в мою сторону. Лишь, когда все подготовительные работы завершились, родич уэйтлатоани посмотрел на меня. Улыбнулся краем рта. Подошел.
Тлатекуини! коротко скомандовал он, не отрывая от меня взгляда, и протянул руку в сторону.
Нож! Чего он хочет?
Стражник моментально вынул из-за пояса тумбажный (тумбажный!) нож и вложил его в руку вельможи. Пятая Трава подошел ко мне вплотную и ухватился свободной рукой за рубаху. Грязную, затасканную.
Взмах и одежда легко распоролась надвое. Еще взмах, еще лоскуты моей рубахи падали на землю. Астеки зацокали не ожидали, видимо, что у калеки окажется такая развитая мускулатура. А я тренировок не прекращал. В пути из Четландии было не до этого, но в Эхутле снова активно занялся физухой Видимо, чтобы удивить астекских воинов.
А Макуильмалиналли не останавливался. Нож нацелился на набедренную повязку (я пытался создать что-то вроде нормальных трусов, но выходило не очень). Острое лезвие прижималось к телу и меня пронизывал холодный ужас.
В итоге я оказался совершенно голым. Крайне неприятное ощущение. Десяток мужиков спокойно разглядывали меня, а я же не мог оторвать взгляда от ножа. Когда Пятая Трава вернул его стражнику даже не смог сдержать вздоха облегчения. И, видимо, поэтому проглядел следующее движение.
Черт его знает, как в левой ладони вельможи появилась колючка агавы. Но внезапно тот подшагнул и схватил меня за член. Прямо рукой! Схватил, не смущаясь, и потянул! А потом с размаху воткнул шип прямо в него. Прямо в мой хрен! По самую «шляпку»!
Я заверещал и задергался, как недорезанная свинья! Забыв о каком-либо лице. Заверещал больше от страха, чем от боли. Как?! Как такое вообще можно сделать!
Нет! Отпустите! завопил я, а тут еще и волна боли накрыла. Ааааа!
Макуильмалиналли смотрел на меня, кривя лицо. Видимо, не такой реакции он ждал от владыки. Но мне было плевать! Мне больно и страшно! Ужасно больно и невыносимо страшно! Если бы он мне нож в пузо засадил, я бы так не испугался. Но он проткнул мой член! Мое самое естество
Астек снова потянулся к паховой области. В ужасе я забился еще сильнее.
Амо! Амо! закричал я на науатле, наивно надеясь остановить царского родича.
В ответ почти сразу получил мощную затрещину по лицу. Это было сильнее, чем прошлый удар маки. Боль вспыхнула и расцвела ядерным взрывом в моей голове. Я снова заскулил, а ловкая рука астека уже выдернула колючку из члена. Из паховой области обильно потекла кровь.
Я перестал дергаться. Голова моя повисла и только подрагивала от всхлипов, между которыми я тихо просил их остановиться на всех языках, которые успели поместиться в моей голове.
Только это был еще не конец. Нож снова оказался в руке Пятой Травы, и тот легким движением полосанул им по моему правому боку.
Никтекуи! торжественно взревел Макуильмалиналли.
Клинок мерзко царапнул по ребрам, кожа разошлась и вот тут я понял, что такое боль! Оказывается, до этого была фигня! Даже колючка в члене не шла ни в какое сравнение с тем жгучим пламенем, которое заполыхало на моем теле. У меня были раны, но я даже не подозревал, что в разных местах тела боль может быть настолько разной. Края раны расходились и меня словно током било. Я орал, только ухудшая ситуацию: крики требовали глубокого вдоха, а от этого рана расходилась еще сильнее. Пришлось изогнуться вправо, чтобы сжать разрез а родич уэйтлатоани в тот же миг полосанул ножом по левому боку.
Умоляю, остановитесь! заорал я уже по-русски, забыв обо всем. Только остановитесь! Остановитесь!
Астеки обступили меня. Они погружали пальцы в раны (по счастью, неглубокие) мазали кровью лица. От моих извивов и кривляний они морщились, пару раз пытались успокоить меня затрещинами, но я их игнорировал: боли было так много, что хуже уже не будет. Оставалось только орать, рыдать и умолять всё прекратить.
Самое ужасное, что я ничего не мог для этого сделать. Они ведь не пытали меня, не задавали вопросы. Да я всё бы им с радостью рассказал, все тайны открыл, всех сдал!.. Но им ничего не надо было. Они просто истязали меня. Просто кромсали тело, тыкали пальцами в раны, сладострастно обмазывались кровью.
Это был ад. Это было гораздо хуже любого ада.
Как назло, я не терял сознание. Мое сознание полностью разделило страдание с телом. Каждую каплю боли.
Пытка длилась целую вечность. И плевать, что солнце за это время едва сдвинулось на своем равнодушном пути по небосводу для меня прошли годы. Долгие и самые ужасные в моей жизни годы. Пока, наконец, Макуильмалиналли не махнул руками в стороны, отгоняя своих вельмож.
Маукатлакатль, разочарованно сцедил он в мой адрес единственное слово.
Трус? Да плевать Я не вырос в вашем адовом мире, я не привык и не хочу привыкать к вашим бесчеловечным традициям. Будьте вы все трижды прокляты!
Какие-то служки отвязали меня от столба, и я без сил сполз прямо в грязь под ногами. Грязь, образованную от пыли и моей крови. Но мне было плевать. Я лежал на земле, скрючившись, весь вымазанный в грязи, крови, соплях и слюнях, и молился пусть всё закончится. Всё равно каким образом главное, пусть наступит конец. Я не могу, не могу больше этого выносить!