Я беспрепятственно добрался до опустевшего пункта дежурного, больше похожего на современный в моем смире ресепшн, заглянул за стойку и, не обнаружив трупа, выдохнул с облегчением.
Действо разворачивалось на улице. Три милиционера столпились у распахнутой двери, капитан Тырин целился из пистолета. Незнакомый офицер положил руку на его плечо и прошептал:
Не стреляй! Промахнешься они ее убьют!
Видимо, случился захват заложника. Похоже, этот Советский Союз еще дальше от того, который я помнил, и еще меньше похож на исходник, чем мне представлялось поначалу.
Дежурный Гаврилов, сжав окровавленную голову, сидел, опершись о стену. Рядом валялся пистолет. Так, для человека с простреленной башкой он слишком бодр. Похоже, его просто ударили.
От грохота крови в висках я перестал слышать прочие звуки. На ватных ногах подошел к ментам, которые глянули на меня и отвернулись, даже не пытаясь прогнать или упрятать за решетку.
Перекрывая выезд хаммерогазелям, припарковались две черные машины неизвестных марок. Возле ближайшей стоял мужчина без маски, целящийся из пистолета в голову крупной женщины в милицейской форме. Руки гражданка держала над головой. Сам злоумышленник был едва виден за затемненным стеклом распахнутой дверцы его авто. Причем он, как подсказала «Эмпатия», жаждал смерти этой женщины и намеревался ее прикончить при любом раскладе.
Сердце забилось часто-часто. Вот он, шанс отличиться и испытать второй особый талант!
Я на миг зажмурился и мысленно сформировал запрос:
Хочу быть лучшим в мире стрелком.
По позвоночнику будто заструился жидкий огонь, зрение стало четким, чувства успокоились.
Я сглотнул, шагнул к Гаврилову, который явно был в шоковом состоянии, поднял валяющийся чуть в стороне пистолет.
Оценив ситуацию, я понял, что мне проще простого перестрелять преступников. Правда, в одиночку я не справлюсь, а как среагируют милиционеры на мою инициативу богиня его знает.
Глаза боялись, а руки делали. Я встал рядом с Тыриным, прицелился.
Охренел? покосившись, рявкнул капитан Тырин, держащий кого-то на прицеле.
Работаем, товарищ капитан! прошептал я. Вы валите амбала с автоматом, потом мелкого. Я возьму террориста с заложником. Стреляем, когда освобожденный преступник сядет в машину.
Ты чего раскомандовался, пацан? зло прошипел Тырин.
Я поделился планом:
Я стреляю. Террорист падает. Женщина прыгает вперед, и милицейская машина защищает ее от выстрелов.
А если
Я вскинул пистолет, прицелился в террориста, который, гад, полностью исчез за затемненным стеклом. А если оно пуленепробиваемое? К тому времени процессия: амбал, мелкий и длинный зэки, добралась до второго авто, длинный плюхнулся на заднее сиденье, любезно распахнутое мелким. Башка моей цели высунулась над стеклом, и я одновременно нажал спусковой крючок и крикнул:
Огонь!
Ухнул мой выстрел, следом эхом отозвался выстрел Тырина. Террорист дернулся, заваливаясь, заложница перехватила его руку с пистолетом, и сведенный судорогой палец отправил вверх пулю, предназначавшуюся женщине. Потом заложница ударила захватчика локтем в висок и, вместо того чтобы спасаться, забрала пистолет, выстрелила пару раз в салон машины и прыгнула назад, прячась за милицейским фургоном.
Амбал, прикрывавший отход длинного, распластался, упав навзничь, а мелкого капитан Тырин лишь ранил, и он укатил на машине с длинным. Автомобиль, на котором приехал террорист, остался стоять освобожденная заложница расстреляла пассажиров и водителя.
Менты засуетились, группа захвата, которая приняла меня, забегала вокруг хаммерогазелей со спущенными колесами. Я закрыл глаза и съехал спиной по стене. Получилось!
А еще я убил человека
Звуки слились в монотонный гул. В себя меня привела звонкая пощечина.
Пройдемте, гражданин Соврамши! гаркнул мне в лицо капитан Тырин. Опомнившись, добавил: Ствол верни.
Я вложил табельное оружие ему в руку, а он вернул Гаврилову. Тот что-то пробубнил, а по моей спине ударила пятерня Тырина. Заглянув мне в лицо, он рявкнул:
Это самоуправство! А если бы палец дрогнул, мать-перемать, пацан, ты
Поток его ругательств, вполне цензурный, но все же настолько хитро выстроенный, что матерное слово угадывалось в каждой проглоченной паузе, оборвался лишь тогда, когда мы зашли в его кабинет, и я ответил, уже усаживаясь в кресло:
Выбора не было, товарищ капитан, почти не соврал я. Они собирались убить вашу сотрудницу.
Он бросил на меня хлесткий взгляд.
Откуда знаешь?
А вот теперь пришлось врать:
Слышал, когда они открывали того длинного.
«Длинного», передразнил Тырин. Да ты знаешь, чей это сын? Впрочем, ты и о себе якобы ничего не знаешь буркнув это, он махнул рукой, пожевал губами, а потом ткнул в меня пальцем и тоном государственного обвинителя задал вопрос: Но стреляешь белке в глаз и имеешь выправку офицера. Кто ты такой, гражданин Соврамши?
Гражданин великой страны, отчеканил я. Помню, товарищ капитан, что мой святой долг и обязанность защищать Родину, ее граждан и помогать правосудию.
Допустим, хмыкнул он, включая компьютер.
И тут я вспомнил, что в коридоре камеры, которые должны были зафиксировать, что говорили налетчики! Видимо, это Тырин и собрался посмотреть
И посмотрел. Звука, на мое счастье, в записи с внутренних камер наблюдения не оказалось.
Я выдохнул и откинулся на спинку стула, закрывая глаза. Сцепил в замок трясущиеся пальцы.
Без стука в кабинет ворвалась заложница, майор милиции, между прочим, и гаркнула:
Тырин, твою мать, чего расселся? Скоро тут будут все, включая Она бросила на меня злобный взгляд, и Тырин объяснил:
Спаситель ваш, товарищ майор. Это он решился на первый выстрел.
Женщина опешила, захлопала глазами, но быстро сориентировалась и проговорила:
Выражаю вам свою благодарность
Я пожал плечами.
Журналистам скажете, что это Гаврилов застрелил террориста. И вам хорошо, и ему премия. Оружие-то я у него взял
Гар-рилов! проглотив букву «в», рявкнул Тырин так, что у меня чуть перепонки не полопались.
Когда появился мордатый дежурный с волосами, слипшимися от крови, капитан указал на меня:
Сопроводи его в камеру! Чуть смягчившись, Тырин обратился ко мне: От всего отдела выражаем вам благодарность. И приносим извинения за то, что придется еще немного посидеть.
Меня опять заперли. Н-да, все-таки обращение на «вы» не лучшая компенсация. Не успел я додумать мысль, что то ли Бэтмен из меня не очень, то ли менты твари неблагодарные, как явился Гаврилов уже с забинтованной головой, принес на разделочной доске хлеб, сыр, бледно-розовые кругляши колбасы-варенки, треугольную упаковку кефира и сказал извиняющимся тоном:
Ты голоден? Вот.
Он просунул угощение под дверь и объяснил:
Мы договорились между собой и всем говорим правду. Что это не я застрелил преступника, а ты из моего табельного оружия. Меня по голове тюк, я упал, и в отключку. Ты пистолет хвать, ну и все.
Что ж, ожидаемо. На камерах-то зафиксировано если не все, то многое. Табельное оружие в руках постороннего, тем более задержанного должностное преступление.
Там журналистов понаприехало мама родная. И начальства какого только нет. Вроде тебя хотят видеть.
Кто? Начальство? насторожился я.
Журналисты.
И что мне можно будет рассказывать, кроме того, что вас по голове ударили?
Правду. Очнулся гипс. Он виновато пожал плечами.
Я представил, как будет выглядеть правда из моих уст. Дорогие граждане! Я гость из мира победившего капитализма, которому высшая сущность дала второй шанс и два таланта и переместила сюда Доктор, куда вы меня ведете? Что это за инъекция?
Просто иначе продолжил оправдываться Гаврилов. Ну, если всю правду Табельное оружие, виноват. Но подвиг мне приписывать нечестно.
Моя челюсть с шумом упала на пол. Хотелось переспросить, не ослышался ли я готов поверить в богиню, в перерождение, в беременную от инопланетян бабку, но не в это.
Мент говорит «нечестно» и отказывается от халявного подвига, а значит, и от премий, звезд на погонах и орденов? Твою мать, что за рафинированный мир? «Не надо мне рассказывать про честного мента, ментов я разных видывал, но честных никогда». Раки на горе животы надорвали. Земля, икнув, сменила полярность. Они тут все такие? Или только Гаврилова в детстве головой вниз часто роняли?
Я представил себя, эдакого бомжа, окруженного журналистами, и выругался. Мент понял мою злость по-своему, похлопал по плечу и сказал с придыханием:
О тебе теперь в газете напишут. По телеку покажут. Хорошо же! Конечно, если нечего скрывать. Он подмигнул. Я за одеждой для тебя.
Пока его не было, я набросился на колбасу. Откусил, прислушался к ощущениям и зажмурился от удовольствия. Докторская! Едал я и получше, но накатила ностальгия вкус был тот же, что в детстве. Сыр тоже удивил, это был очень приличный пармезан или нечто похожее. Я покрутил в руках треугольник кефира и зубами оторвал верхушку. Выпил почти залпом.
Однозначно, жизнь налаживается. Теперь они просто обязаны меня отсюда выпустить.
Вскоре вернулся Гаврилов с Тыриным, капитан протянул мне черные брюки, я поискал взглядом, где можно переодеться, и плюнул. Они меня голиком видели, вот же проклятая зажатость! Брюки оказались коротки. Менты переглянулись, и Тырин сказал:
Сойдет. По пояс будет фотографироваться. А футболка пусть эта остается.
Ему бы причесаться, тащ капитан, проблеял Гаврилов, но тот махнул рукой и обратился ко мне:
Ну что, Александр, готов?
Я кивнул, пятерней пригладил жесткие непослушные волосы.
А откуда вы знаете мое имя как?
Идем. Товарищ майор потом расскажет. А зовут тебя, короче говоря, Александр Нерушимый.
По базе пробили? Но это невозможно, я только появился в этом мире. Или божество позаботилось и создало мне прошлое?
Мы поднялись на второй этаж, Тырин постучал в дверь с табличкой «Начальник отделения», и мы вошли в кабинет, где на стене висел все тот же неведомый вождь.
Мои мысли, расстрелянные щелкающими фотоаппаратами, разбежались тараканами по закоулкам разума. Я инстинктивно прикрыл глаза, ожидая вспышки, но их не последовало.
За лаковым столом сидела женщина-майорша, вырванная из лап террористов. Крашеная блондинка с туго собранным пучком волос. Лицо грубоватое, но не без изюминки. Чуть раскосые глаза, взгляд с поволокой, упрямо поджатые ярко накрашенные губы. На вид лет сорок. Вряд ли старше кожа на чуть приоткрытой груди и шее выглядела молодой, лицо было хоть и слегка поплывшим, но без пигментных пятен и морщин.
Она начальник отделения?!
Видимо, она уже многое рассказала репортерам, а их было четверо: пожилая женщина, похожая на сушеную тарань, рыженькая толстуха, бойкая шатенка лет тридцати и мужчина с седыми усиками, в клетчатых брюках и таком же жилете. Они загомонили, протягивая ко мне микрофоны. Майорша хлопнула по столу и гаркнула:
По очереди, пожалуйста.
Моя спина одеревенела, я замер под прицелом фотоаппаратов, вспоминая первый свой стендап. Тогда казалось, что каждое слово звучит фальшиво.
Скажите, Александр, а вы правда ничего не помните? пошла в атаку шатенка, стараясь подобраться ко мне поближе.
Ничего. Я свое имя узнал только что. По Тьфу ты, чуть не ляпнул «полицейские»! Милиционеры сказали.
Если так, как же вы смогли обезвредить преступника? спросила она делано озабоченно, а добавила уже обвиняюще: Вы не должны помнить, что умеете стрелять!
Наверное, это мышечная память, ответил я, понемногу набираясь смелости. Я не был уверен, что у меня получится, все как-то само собой произошло. Растерялся, а дальше руки уже сами все сделали.
Выстрел, надо сказать, был мастерский, подала голос спасенная майорша. Интересно, откуда такие навыки?
Не помню, пожал я плечами, виновато улыбаясь.
Наверное, вы мастер спорта по стрельбе? спросила старуха-тарань. Каждому бы так теряться! Так растерялись, юноша, что матерого рецидивиста одним выстрелом уложили!
Она это так сказала, словно тот был кабаном или лосем, а не человеком. Какая разница, матерый он или нет? Никто не бессмертен.
Не помню, повторил я. Просто услышал, как те два преступника говорили, что заложницу в любом случае убьют, и решил выполнить свой долг. Может, мне просто повезло.
Похвально! произнес мужчина. Это героический поступок! Мы все надеемся, что память к вам вернется.
Расспрашивали они меня недолго. Еще по разу сфотографировали, и Гаврилов проводил меня в камеру, говоря:
Потерпи немного.
Откуда вы узнали мое имя? спросил я.
Документы нашли, бросил он, уходя.
«Немного» растянулось на несколько часов. Наверное, на место ЧП слетелось начальство всех мастей, а значит, нужно запастись терпением. После еды начало клонить в сон, я прилег на лавку, и меня сморило. Сон снился благостный: море, песчаный берег, лето. Я, Алена и наш сын, которому лет пять.
Но досмотреть сон не дали, меня вероломно растолкал капитан Тырин. Надо же, сам явился!
Товарищ майор хочет с тобой поговорить. Но прежде придется вернуть мне штаны.
И не стыдно жалеть для героя жалкие ношеные штаны? пожурил его я, переодеваясь в спортивный костюм.
Мои слова не смутили капитана Тырина. Он забрал брюки и отрезал:
Они тебе все равно коротки!
После чего повел меня на выход, а затем на второй этаж, где пару часов назад я встречался с журналистами. Начальствующая особа, товарищ майор, смотрела в экран монитора, щелкая мышкой.
Когда я вошел, уставилась пристально. Решив не играть в гляделки, я отвернулся и уселся в кресло напротив рабочего стола.
Еще раз добрый вечер, товарищ майор!
Добрый, добрый задумчиво произнесла она. Меня зовут Ирина Тимуровна Джабарова. И я очень благодарна тебе за решительность. А вот как мне тебя звать, парень? Докладывали, что ты даже имени своего не помнишь?
Чего она хочет добиться? Выяснили же имя.
Ваши люди вернули мне немного памяти. А еще я сам вспомнил, что мне восемнадцать лет.
Длинная изящная бровь Ирины приподнялась.
Ну-ка, ну-ка Что-то еще?
Нет, горько сказал я. Очнулся утром голый. Не понял даже, где я, где-то на улице, а на какой, в каком городе? При мне не было ничего. Попытался узнать у прохожих, где я, как ваши ребята подъехали, затолкали в машину и привезли сюда.
Значит так, Саша Нерушимый. Картина примерно понятная загулял где-то, напоили или напичкали чем-то, ограбили и выкинули. По базе пробили ни в чем ты не замешан. А после предотвращенного преступления кого тут только не было пришлось тебе задержаться. А теперь ты свободен.
И все? Так просто?
Я шумно выдохнул, откинулся на спинку стула и улыбнулся:
Спасибо, Ирина Тимуровна! А я уж испугался, что мне Новый год в отделении придется встречать!
А есть за что? Женщина посмотрела пристально, сощурила глаза.
Никак нет!
Вот и я так думаю. Можно было бы, конечно, помариновать тебя на тему шпионажа, но на шпиона ты не очень похож. Это халтура какая-то, а не шпионаж! Ишь ты, поленились даже одеждой обеспечить, еще и без документов отправили отлично забросили!
Она мелодично рассмеялась, я снова улыбнулся. А еще шире мои губы растянулись, когда Ирина положила на стол какую-то красную книжицу, явно документ, и подвинула ко мне.
Это твое?
Все еще опасаясь подвоха, я накрыл его рукой, перевернул. На красном фоне золотистый герб Советского Союза. Вверху: «СССР». Внизу: «Паспорт». Я такие только на фото видел, в руках никогда не держал. Шершавый на ощупь, открывался он неохотно, словно был совсем новым. Нерушимый Александр Михайлович. Год рождения 2004-й не мой, а вот день тот же: девятое июля. Физиономия не моя, но надо привыкать. Ого, место рождения: с. Кунашак, Кунашакского района, Челябинской области. Выдан Кунашакским ОВД, причем в этой реальности паспорта выдавали с шестнадцати, а не с четырнадцати лет.