Наконец «газелька» подрулила к облезшим синим воротам с ржавой надписью «Дружные ребята». Лагерь был законсервирован несколько лет назад, и теперь предполагалось, что мы тут немного поживём.
В корпусах нам будет слишком просторно, сказал Олег, нас мало, поэтому поступим так: я открываю три домика для обслуживающего персонала. В один заселяются мальчики, в другой девочки, в третьем буду я. Один из корпусов тоже откроем под свои нужды занятия провести, вечерком посидеть. В домике сторожа живёт, естественно, сторож, там есть плита, готовить будем по очереди, оперативно и особо человеку не мешая.
А эм/жо где? спросил Егор.
Во-он там, Олег махнул рукой в сторону футбольного поля, сразу за полем. От наших домиков далековато, но лишняя пробежка никому не помешает. Там же недалеко контейнер для мусора, туда ничего не бросать: не вывозят. Всё, что соберём, составим в мешках рядом, потом на деревенскую свалку. В другую сторону колодец. Из колодца воду брать только для мытья пола, рук, обуви. Ни в коем случае не пить, питьевую будем возить во фляге из деревни. Открою домики, и мальчики пойдут со мной на склад, матрасы и одеяла там ещё сохранились. Постельное взяли все?
Ага, отозвался Алмаз.
Домик обслуги был небольшой. Довольно тесно друг к другу там стояли пять древнейших кроватей с панцирными сетками. В одной из них сетка была продрана и сверху лежал кусок плотной фанеры. Ещё в комнате имелось две тумбочки, два табурета, сломанная электроплитка и множество разнообразного мусора на полу. Стены щедро украшали всякие надписи и картинки.
Ёо! лаконично высказал свои мысли Егор.
Д-да нормально. Алмаз бросил рюкзак рядом с крайней кроватью и прыгнул на сетку. Д-даже прикольно.
Алмазик, ты это будешь убирать? спросил Егор. А Олег заставит.
Может, девчонок попросим? Они полы лучше моют, мирно предложил Кирилл.
Ну точно, ну девчонок Егор скорбно покивал. И посмотрел на меня, как будто ожидал и моего мнения. Я промолчал, и он задал уже прямой вопрос: А ты, молчун, собственно говоря, кто?
Я пожал плечами. Вопрос был глупый: у школы Олег меня представил.
Зачем приехал? Ты что, Олегу родственник? не унимался Егор.
Сосед, сказал я и вышел на улицу. Чтобы отстали.
Чуть позже мы отправились на склад. Алмаз всю дорогу что-то напевал, Кирилл рассматривал берёзки, Егор шёл за Кириллом, периодически копируя его взгляд и походку, и довольно улыбался.
Я подумал, что Егор с Ксенией друг друга стоят. Два сапога пара. Такой, как Егор, мог бы понравиться Юле. Она любила в парнях «задатки лидера». Я никогда не был лидером, правда, и отбросом не был, всегда болтался в середине, в массовке. Наверное, это было неправильно. Но по-другому не получалось
Не знаю, сколько лет складское помещение уже не открывали, но было оно с затхлым тяжёлым воздухом, запылённое, завешанное паутиной. Паутина при нашем входе угрожающе зашевелилась.
У-у-у, Кирюша, паучки зашипел Егор. И темно-о-о
Кирилл тут же сделал шаг назад.
Егор, выбирайте те, что получше. Олег показал пальцем в угол, на кучу матрасов. Одеяла вот тут, в шкафу, закрыты. Посушим и будет нормально.
А подушки? повертел головой Кирилл, однако в помещение так и не вошёл.
А подушек, кажется, нет. Но это же не беда?
Ну не ехать же за ними в город, сказал Егор. И посмотрел на меня. А ты, значит, паучков не боишься? И темноты тоже. И на пыль аллергийки нет?
Я ничего не боюсь, соврал я. Ещё будут глупые вопросы?
Олег укоризненно на нас посмотрел. Кажется, мы начинали нарушать его правило позитивного общения.
Ира
Пока матрасы и одеяла прожаривались на солнышке посередине футбольного поля, изрядно заросшего травой, мы втроём выгребли грязь у себя в комнате. Набралась половина большого пластикового мешка. Те, кто уезжал отсюда в последний раз, были просто свиньями. Ксюха сгоняла к сторожу за парой пустых вёдер для мытья пола, там же она разжилась какими-то невероятной ветхости тряпками. Пока мы выбирали из тряпок те, которые было наименее противно брать в руки, на пороге нарисовался Егор. Дверь, конечно, была распахнута, но для приличия мог бы в неё и постучать. Естественно, он этим не затруднился.
Помощь нужна? деловито осведомился он.
А что, у себя уже убрались? задала встречный вопрос Ксюха.
Ну-у-у Егор подумал, в общих чертах.
Всё понятно: удрал с уборки изображать тут героя. Это вполне в его стиле. Я открыла рот, чтобы послать его подальше и поконкретней, но тут пришли Олег Сергеевич с камуфляжным. У того рукава футболки были теперь закатаны, а взгляд так и не изменился, мне даже захотелось на вены ему посмотреть ну не может человек так фигово выглядеть без помощи наркоты. Я всё больше склонялась к мысли, что Матвей какой-то родственник эколога, а притащил тот его сюда переживать ломку.
Девушки, бодро сказал Олег Сергеевич, я вам помощь привёл. Мусор унести, воды налить. Пользуйтесь, пока мужчина свободен.
Мужчин не существует, отрезала я, лет сто.
Странно, что эколог этого не знал. Что-то нарушилось в биосфере Земли. И мужской пол выродился, а то, что вместо него осталось, слова доброго не стоит.
Неправда, мы существуем, с некоторой задержкой, вполне вписывающейся в картину наркомании, отозвался Матвей, взял стоящий у крылечка мешок с мусором и удалился.
Егор задумчиво смотрел на меня. Наверное, тоже считал, что мужчины существуют. А может, даже мнил себя оным, наивный.
А ты воду неси тогда, решила за него Ксюха.
Егор просиял, как будто ему вручили леденец, а не пару грязных вёдер. И отчалил. Олег Сергеевич удовлетворённо кивнул нам и тоже ушёл, очевидно считая, что сделал великое благо, приведя этих помощников. А мы вполне могли бы справиться сами. Тем более Егорова помощь мне всегда выходила боком. Помнится, зимой я потянула ногу на соревновании, и Ерёмин мыл класс в моё дежурство. Я потом отделаться от него не могла: то пуговица у него отлетит «пришей, Ира», то ключи от дома потеряет «можно у тебя посидеть?». Не хотелось мне больше такого счастья.
Ирк, ты чего? осведомилась Ксюха, заметив, что мне всё это не нравится. Ну от Егорика ты бегаешь, а этот новый тебе чего сделал?
Да ну его, ответила я и добавила: Тоже урод. Спал всю дорогу как укуренный.
Ничего он не укуренный, вставила Оля обиженно, как будто я нелестно отозвалась о её плюшевом медвежонке, а не о парне, которого она первый раз сегодня видит. На вид даже хороший.
«На вид»! передразнила её я и хотела уже добавить какую-нибудь дежурную гадость, но тут Матвей вернулся.
Вот, вынес.
И тут же пришёл Егор:
Вот, принёс.
И встали оба на пороге, как совершившие невероятный подвиг. Смех. Егор поставил вёдра, плеснув из них водой Матвею на кроссовки. Матвей даже не шелохнулся.
Ну спасибо, идите у себя мойте. Может, у вас и получится, подвела итог Ксюха.
Так не бывает, уверила её я.
Матвей развернулся и послушно ушёл. Егору пришлось показать средний палец и на тропинку.
Домик парней из-за кустов и берёзок с нашего крыльца было не видно торчала только его крыша. Поэтому, когда мы вымыли пол и Ксюха предложила ради прикола сходить посмотреть, чего там они натворили, я согласилась.
В комнате нам открылась следующая картина: пол был расчерчен кусочком кирпича на четыре квадрата. Квадрат, в котором валялся рюкзак Матвея, был уже вымыт. И, как ни странно, довольно пристойно. Квадрат Алмаза был вымыт кое-как, сам он со скучающим видом сидел на фанерке, прикрывающей одну из кроватей. Кирюша, стоя на коленях, возился в своём углу. Егор без дела сидел на корточках в своём квадрате, но, увидев меня, внезапно начал тереть его с энергичностью взлетающего реактивного самолёта.
Что, неудачники, громко пригвоздила Егора и Кирюшу Ксюха, дома за вас мама убирается?
Ну точно, ну мама отозвался Егор. Дом это дом, а тут это хлев. Это экологическая экспедиция, а не акция «Отмой заброшенный лагерь на халяву».
Нежные, да? сказала им я, разозлившись. Егор со своим эстетством тут был просто смешон.
Анекдот п-про уборку, включился в разговор Алмаз. «Женщина у себя дома з-занимается уборкой, и в-вдруг звонок в дверь»
Подожди, Алмаз, попросил Егор, поднявшись и бросив тряпку. Тут вопрос организации, между прочим.
Тут вопрос глазомера и ровности рук, отрезала я.
И мы с Ксюхой вышли на улицу. Егор что-то вякнул вслед, но я это уже не расслышала.
Ксюха тут же объявила, что надо посмотреть, как убрался Олег Сергеевич. И даже позвала меня с собой, но я отказалась. Наверняка Громова бросится ему помогать. А брать на себя чужую работу мне не хотелось, пусть Ксюха из-за своей любви сама страдает.
К себе в комнату идти тоже не хотелось: погода слишком хороша, чтобы сидеть в помещении. Да и что там делать? Матрасы ещё сушатся, даже постель не заправишь. Поэтому я нашла чудом сохранившуюся скамейку в тени берёз и села на неё отдохнуть. Было здо́рово. Тихо, и пахло травами. Только за городом начинаешь понимать, какой гадостью дышишь там. И родителям моим, скорей всего, сейчас неплохо можно орать сколько влезет и не оглядываться, что рядом дочь.
Справа от скамеечки торчал заржавевший питьевой фонтанчик, слева такая же старая урна. Не иначе когда-то это был неплохой лагерь. А может, его и откроют ещё, сейчас уже начинают открывать раньше закрытые лагеря.
Я подняла голову, прикрыла глаза и подставила лицо солнцу. Оно тонкими нитями прорывалось сквозь кружевные листья. Всё-таки в этом что-то есть в природе без человека.
Послышались чьи-то шаги. Наверняка Егор тащился сюда, отравить мне недолгий отдых. Я мысленно выругалась и открыла глаза. К скамейке шёл Матвей. Чуть лучше, но не намного. Потому что знакомиться и общаться я не собиралась. И чтобы ему не пришло это в голову, я сразу сказала:
Иди отсюда.
Тем не менее он на секунду тормознул у фонтанчика, провёл по нему пальцем и всё-таки сел на скамейку. А мне не ответил, как будто я была так, листочком, пылинкой, но никак не человеком. Тогда я молча пнула его по ноге. Естественно, больно. Но он и на это не отреагировал. С такой же пользой можно было пинать берёзки. Тогда я решила его тоже не замечать. Подумаешь, сидит рядом манекен, растирает ржавчину между пальцами.
Я нагнулась и принялась расшнуровывать кроссовки. В рюкзаке у меня болтались резиновые шлёпанцы, и стоило переобуться уже давно, как я только об этом не подумала.
Натёрли? ожил вдруг манекен.
Я даже вздрогнула от неожиданности.
Угу.
Он вздохнул. Не то от сочувствия к моей проблеме, не то чему-то своему. И я задала ему логичный вопрос:
Что употребляешь: водку, гашиш, «тяжёлые» наркотики?
Не важно, ответил Матвей. И после паузы добавил: Лучше бы употреблял.
Ну такая тоска от него исходила, что следующая мысль, которая ко мне пришла, это что с ним случилось что-то очень плохое. Умер кто-то, к примеру.
Не одному тебе хреново, сказала я на всякий случай.
Он повернулся ко мне:
А у тебя что?
Да предки задолбали. Разводятся. Я хотела добавить пару крепких выражений, но удержалась.
Он снова вздохнул:
А мои и не сходились.
Везёт.
Не знаю.
Везёт, уверила его я. Когда дома вопят и кидаются стульями, это жесть!
Интересно, почему так происходит? спросил Матвей. Хотя по его голосу не было заметно, что ему хоть что-то интересно.
Что происходит?
Люди любят друг друга, а потом раз и не любят.
Потому что люди идиоты. Это очевидно.
Матвей покачал головой, словно не был со мной согласен, но вслух говорить ничего не стал. Ну и чёрт с ним! Я с шумом втянула в себя воздух с лёгким берёзовым ароматом и тоже замолчала. А что говорить, если я права, а он пока этого не понимает.
Сзади, за скамейкой, послышался шелест листвы. На этот раз это был, как я и ожидала, Егор. Ломился по кустам, как будто тропинок мало.
Чего пришёл? спросила я, когда стало понятно, что нас он увидел и теперь, конечно, не уйдёт.
Лавочку ищу, сориентировался Егор, перескочил спинку скамейки и уселся рядом со мной.
Сядь на травку, посоветовала я, отодвигаясь. Правда, отодвигаться мне было особо некуда, разве что вплотную к Матвею. Или на травку мама не позволяет? Или сам боишься, что мурашек в штанинку заползёт?
Егор попробовал меня ущипнуть, но я ловко перехватила его руку и грозно сказала:
Даже не вздумай!
Он ещё немножко подёргался, но скоро сдался.
Между прочим, сказал он, засовывая руки в карманы, мы приехали делать общее дело убирать берега озера. Вполне вероятно, через два года состоится конец света и всем нам хана. И вот, Ира, перед са́мой гибелью вся жизнь промелькнёт у тебя перед глазами, и ты вспомнишь, что сделала доброе дело. А ты сейчас делаешь злое дело ломаешь мне руку. И что ты увидишь перед смертью?
Я что, виновата, что ты слабак? Слегка схватишь тебя, а уже и кости треснули.
Конец света каждые полгода обещают, вставил вдруг Матвей. Ни разу не сбылось.
Матвееву реплику Егор проигнорировал, а мне ответил:
Я не слабак, но как я могу бить девушку?
С твоими силами никак, отрезала я.
Ну точно, ну, буркнул он. А я, Ира, между прочим, подтягиваюсь больше двадцати раз. Так что если бы захотел
А ещё ты приседаешь сто раз, продолжила я.
И пресс качаешь свыше девяти тысяч раз, опять вмешался Матвей.
Чего сказал? с вызовом произнёс Егор. И посмотрел на Матвея таким злобным взглядом, что я уже обрадовалась тому, что они подерутся. Хоть какое-то веселье.
Ага, не тут-то было!
Ребята, убрались в домиках? раздался голос Олега Сергеевича. Он стоял и смотрел на нас.
Егор как-то сник.
Убрались, пробурчал Матвей.
Ну молодцы, ответил Олег Сергеевич, улыбнувшись. Сейчас вместе вымоем пол в корпусе, поедим то, что можно сразу съесть. А потом на озеро. А после озера готовить еду на вечер, заносить матрасы
Такую драку сорвал!
Матвей
Любовь это эфир, которого нанюхаешься и вот тебе уже хорошо. А когда он улетучился, у тебя болит голова. А эфир, как я знал из курса химии, обязательно улетучится. Было забавно наблюдать за девчонкой, которую звали Ксения. Она старалась быть поближе к Олегу. Ну да, нанюхалась эфира. А завтра Олег скажет, что ты, Ксюха, мне не нужна. Не будет же он с ней жизнь связывать. И что ей тогда делать-то? А сейчас и у неё всё хорошо Но как я хотел бы поменяться с Ксенией ролями, побыть хоть чуть-чуть с моей Юлей. Когда-то моей. Наверное, я должен был стараться отвыкнуть от мысли о том, что она моя. Но не хотел. Она должна была позвонить. С телефоном я не расставался с самого заезда. Слава богу, хоть Сеть здесь ловилась. А когда батарейка сядет, можно подзарядить у сторожа.
Всё остальное меня мало колыхало. И то, что спать придётся на воняющем сыростью матрасе, и то, что вокруг незнакомые люди, и то, что питьевая вода за полтора километра. Бывают романтики, которые от такого даже приходят в восторг.
Мы вскипятили у сторожа чайник, пожевали бутербродов и отправились на озеро. По замыслу Олега, это было эпохальное событие.
Однако озеро оказалось под стать моему настроению унылая тарелка с водой, каких по области сотни. Этакая лужа-переросток, поросшая с одной стороны камышом, а с другой забросанная благами цивилизации: окурками, битым стеклом, остатками костров, консервными банками. Со стороны цивилизации метров на десять в озеро уходили осклизлые мостки. Наверное, с них можно было купаться, а у берега плохое дно. У самого озера слегка пахло тиной, тростником и прибрежной глиной. Вокруг же разливался запах молодой полыни.
Я сел на какую-то серебристо-зелёного цвета траву и посмотрел на Олега. Тот, с широченной улыбкой, будто бомж, набредший на залежи пустых бутылок, решал, вероятно, как и что он будет здесь спасать. Рядом со мной примостился Алмаз, он, видимо, не горел желанием тотчас же строить здесь экологический рай. Чуть ближе к воде села странная девочка-мальчик Ира. Я уже получил от неё пинок, хотя, по моему мнению, незаслуженно. Но не отвечать же девушке. Она была чем-то похожа на меня, в том смысле, что ей было тоже плохо.