Однако секунд через тридцать меня от этого полезного занятия отвлекли взгляды собравшихся, направленные в мою сторону.
Оторвавшись от планшета, я покосилась сначала в сторону Грега и компании, а затем перевела взгляд на своего соседа, задравшего голову вверх и задумчиво рассматривающего то ли дно моей кровати, то ли мою чуть выглядывающую с матраса коленку.
Чего? свесив голову вниз, несколько ворчливо поинтересовалась я у желтоглазого.
Да нет. Ничего, с усмешкой заверил он меня, вновь принимая горизонтальное положение.
Капитан потряс головой, словно отгоняя наваждение, а затем, подняв глаза, заново поинтересовался у моего соседа:
Точно уверен?
Вот это уже было сродни хамству.
Такое недоверие подчиненному.
Или его способности принимать решения?
Обычно, когда образовывалась пара, вопросы никто не задавал. Это был личный выбор двоих. И команда его принимала. Подчинялся такому решению и командир.
Тем более если оба бойца относились к данной группе.
А тут вопрос прозвучал дважды.
Хамство. Не иначе.
Я даже не посмотрела в их сторону. Ни на Грега, ни на остальных членов группы.
Они могут не уважать себя лично, друг друга, меня. Да весь мир, если угодно.
Но я-то себя уважаю.
Поэтому и вид у меня был самый что ни на есть отрешенно-благостный.
Тем более что через несколько секунд выяснилось, что парень снизу тоже себя ценит. И решений не меняет.
Некоторое время они с капитаном изучающее смотрели друг на друга, а затем негаданно объявившийся напарник тихо и твердо произнес без единой эмоции в голосе, но с некоторым нажимом на первом и последнем слове:
Да. Я уверен. Будут ли еще вопросы, сэр?
Вопросов нет, чуть раздраженно ответил ему Грег, возвращаясь к прерванному занятию.
Напряженно выждав еще пару секунд (возможно, в надежде на продолжение дискуссии), остальные члены группы также продолжили заниматься своими делами.
Я же, оторвавшись от планшета, задумчиво вперилась взглядом в свой матрас, под которым находилась соседская койка.
Видимо, почувствовав это, мой будущий партнер вновь поднял голову, выглядывая из-за матраса и пристально смотря на меня.
При этом задаваясь уже знакомым мне вопросом:
Чего? произнесенным несколько сварливым тоном.
В ответ я показала ему язык, делая вид, что изучаю что-то в смарте.
Сосед хмыкнул.
А с центрального подиума каюты раздались то ли стон, то ли подвывание Грега, вновь оторвавшегося от партии в ГО:
Господя-я, за что?
Мы с желтоглазым задумчиво посмотрели сначала на схватившегося за голову командира, затем на вновь замершую и начинающую ухмыляться команду, а потом друг на друга.
И я на голубом глазу очень серьезно сообщила Папаре:
Я пока не Господи. Честно. Но я постараюсь, если что.
Это обнадеживает, благосклонно отозвался тот, кивая головой и с насмешливым прищуром глядя на меня.
Они же прошли врачебную комиссию? отрывая руки от той же части тела, которой кивал мой напарник, голосом, в котором проскакивали нотки безнадежности, поинтересовался капитан, ни к кому конкретно не обращаясь.
Все дружно, включая нас с соседом, вновь затрясли вместилищами ума в подтверждение его слов.
Хо-ро-шо, чуть растягивая слоги, хмуро подытожил командир, вновь беря в руку камни го.
А я, пожав плечами, произвела очередную попытку вернуться к штудированию учебника по штурманскому делу, заодно незаметно изучая лейтенанта со второго яруса своей кровати.
Бледнолицый. Чуть выше среднего роста. Довольно плотно скроенный. Хотя все на месте широкие плечи, узкий таз, длинные мускулистые ноги, покрытые густой черной растительностью. Впрочем, она имелась и на груди, и на спине (правда, в значительно меньшем количестве), и на руках до локтя. Ступни, как и кисти, были слегка крупноваты, на мой взгляд. Но толстоватые пальцы рук тем не менее отличались ловкостью.
В целом он был симпатягой.
Чуть широковатое лицо с выступающими скулами. Идеальной формы губы вишневого цвета.
Слегка раскосые ярко-желтые глаза с пляшущими в них озорными искорками, смотрящие на окружающих с чуть ехидным прищуром. И при этом невозмутимость, написанная на физиономии, каким-то образом соседствующая с этим живым, пронзительным взглядом.
Прямой, слегка приплюснутый нос.
Черный ежик густых волос.
Скупые, сдержанные движения.
Короче говоря, тип смотрелся вполне себе гармонично.
А по любопытству, читающемуся в его взгляде, обращенном на окружающих, я еще при первой встрече сделала вывод о том, что он достаточно молод.
Закрытость и сдержанность, конечно, присутствовали, но и отношение к миру он все еще демонстрировал, не пряча его полностью за внешней безэмоциональностью.
Голос представитель расы севоров имел приятный. Баритон с бархатистыми нотками.
Был силен и ловок. Не глуп.
И был снайпером отряда.
Шел замыкающим.
К тому же чувство юмора у него тоже имелось в наличии. Вместе с достаточно открытым и дружелюбным нравом это было прекрасное сочетание.
Одним словом, можно было считать, что с напарником мне повезло.
Бинго! Бинго?
Природная недоверчивость взяла свое, так что я решила не расслабляться, а быть готовой принять то, что должно. При этом радуясь тому, что есть.
Мои молчаливые рассуждения прервал наблюдающий за мной Ансгар, вполне серьезно поинтересовавшись:
Ну как, устраиваю?
Мои мысли он читает, что ли? Или на моей физиономии так все крупными буквами написано?
Однако интересоваться вслух этим вопросом я у него не стала, коротко ответив:
Вполне.
Добавив про себя, что поглядим. Жизнь покажет.
Работа в паре вещь тонкая. Тем более когда встаешь в пару к более опытному бойцу. Особенно если до тебя у него уже был напарник. Это не просто совместная работа в отряде. Тут личное взаимодействие еще плотнее. Энергетическая спайка жестче. Потери болезненней. Притирка характеров идет порой тяжелее.
Короче говоря, на эмоциональном уровне все довольно заморочно.
Да, делать нечего.
Раз ввязалась пищи, но беги.
Хотя вначале, придя в отряд, я думала, что просто поработаю в группе. Без всякого рода личных отношений.
Не вышло.
А в этом случае не только личных примочек, но и ответственности больше.
Ведь снайперы идут первым и замыкающим.
Сейчас Ансгар был один. И на выходах группы шел замыкающим. Соответственно, или я иду первым номером, или встаю на его место. Одним словом
Тогда пошли. Поработаем, полуприказал-полупредложил напарник, шустро спрыгивая с кровати.
Я молча кивнула, в очередной раз не додумав мысль до конца и быстро натягивая на себя комбинезон.
Пора было начинать отрабатывать боевое взаимодействие.
Тем более что это был мой шанс влиться в группу и пройти-таки стажировку у Грега. Чего до меня еще никому не удавалось.
Значит, я буду первой.
Хотя, уловив сердитый взгляд капитана и задумчиво-неодобрительный остальных членов команды, направленный нам в спину, становилось понятно, что просто так, с наскока, этой цели достигнуть мне не удастся.
Но я постараюсь.
Глава 4. Первые награды
Собственно говоря, наличие у меня напарника в сами тренировки мало что добавило. Разве что мы стали больше времени уделять работе в паре (раз уж она появилась) плюс к общим занятиям в группе. И эта работа выявила некоторые нюансы. Ну, например, выяснилось, что подтягивать по боевым единоборствам меня будет не Ансгар, а я его. До сих пор свои навыки в этой области я проявляла не более необходимого. Не выпячиваясь. Так, чтобы не быть хуже других, и настолько, чтобы выжить.
Конечно, больше времени мы стали уделять и маскировке на местности.
Ну, это я умела делать с детства, сливаясь с окружающим пространством.
Но тут шла речь именно о физике. Посему занималась я прилежно. Тем более что в этой специализации имелись свои тонкости. И их стоило усвоить.
Кроме того, как показывает жизнь, ментальные способности сегодня есть, а завтра не сработали Тактильные же навыки, отработанные до автоматизма, практически завсегда при тебе, в наличии.
Плюс напарнику спокойнее, когда он с тобою все проработал от и до. Да и группе. А они все были те еще педанты.
В общем, я не спорила, в миллионный раз отрабатывая известное. И тем более не возражала против наработки собственных фишечек.
И вот, по итогу нашего недельного пребывания в зале, на симуляторах, на полосе препятствий, как только с напарником, так и в целом, с группой, да приплюсовав сюда мое стиссерство, было решено, что на выходах я иду номером первым.
Такое решение принял мой партнер, он же первый номер в нашей паре.
И оно далось группе непросто. Вернее, не столько само решение, сколько осознание факта его принятия и необходимости существования в его парадигме.
Тем более трудным утверждение вердикта моего напарника стало для капитана.
Про вышестоящее начальство не знаю.
Но, судя по кислой физиономии господина полковника, возникшего на пороге зала симуляторов после подтверждения намерения Ансгара Грегом, он сему факту радовался не больше нашего непосредственного командира. Собственно говоря, как и тому факту, что я вообще встала с кем-то в пару в принципе.
Вообще, громко об этом не объявлялось.
Но в небольшом коллективе в целом да в замкнутом пространстве такие вещи быстро становятся известны.
Одним словом, мужики те еще кумушки на завалинке.
Вот, например, едва мы с севором, впервые поработав вместе (просто поработав в паре), направились с отрядом в столовую, как на нас тут же уставились сотни глаз. Смотря и с любопытством, и с долей недоверия, и не так чтобы одобрительно. Командиры групп вопросительно косились на Грега, сидящего за столом просто с каменным выражением лица.
А уж в этом случае
О присвоении мне первого номера станция узнала, наверное, раньше самого Ансгара.
Короче говоря, прослушав объявленное капитаном решение в зале, после ужина его вызвал к себе командир бригады. Из кабинета которого оба вышли встрепанные и злые.
Нет, форма-то на них сидела как на параде. Все наглажено, отполировано. Прически по Уставу. Но вот общее ощущение от этих двоих шло именно такое: встрепанные. Да и злость, притаившуюся в глубине глаз и скрытую за нарочитой холодной отстраненностью, от коллектива тоже не утаишь.
В общем, беседа легкой явно не была. Не знаю, насколько в дипломатичном ключе она велась. Но, судя по плотно сжатым губам обоих, возможно, что и с дипломатической вежливостью там обстояло не все гладко.
Честно говоря, я ожидала звонка Красноголового. Но он пока молчал. И тут мне было не совсем ясно радоваться этому молчанию или, наоборот, напрягаться?
Тем не менее меня все же переполняли именно положительные эмоции. Добавило радости и присвоение внеочередного звания: рядовой.
Да-да. Звания в этой системе доставались непросто. Их надо было заработать. Например, обычно звание рядовой присваивалось всем лишь по окончании Училища. То есть, проучившись лет шесть, ты гордо выпускаешься с пустыми погонами и парой шевронов. А дальше работай. Поэтому погоны даже младшего сержанта вызывали большое уважение в этой среде. Просто так они никому не давались.
Так что «моя» от восторга просто пела и плясала! Это был прям скачок по служебной лестнице!
Не, ну внешне-то я оставалась спокойной.
Четко отмаршировала перед строем. Недрогнувшей рукой приняла погоны из рук полковника. Поблагодарила. И, чеканя шаг, встала в строй.
Никогда не любила строевую подготовку. Но вот неожиданно пригодилась.
А еще через неделю прибыл генерал.
И, недобро глядя на мою застывшую перед ним по стойке смирно фигурку из-под грозно сведенных на переносице бровей, нехотя приколол мне на китель медаль «За отвагу».
О! Тут я вообще была готова взвиться до потолка от накатившей радости.
Но вместо этого, сохраняя абсолютное спокойствие, поблагодарила командование:
Служу Содружеству. И вновь, чеканя шаг, встала в строй.
А чтобы дать выход чувствам, едва закончилась церемония награждения отличившихся, тут же, быстро сняв форму, понеслась в зал на полосу препятствий.
Мне однозначно требовалась разрядка.
И прохождение полосы этому очень способствовало.
Наконец, отработав положенное по десятому разу, включая бой с тенью, я выдохнула.
Тут же обнаружив в дверях зала хмурых: генерала, полковника и капитана. Дружно и как-то искоса взирающих на меня с насмешливым раздражением.
Но отрапортовать по всей форме столь высокому представительству, заявившемуся посмотреть на мою скромную и несколько запыхавшуюся персону, мне не удалось.
Едва я остановилась и открыла было рот для рапорта, вытягиваясь в струнку, как они тут же скрылись с глаз моих за сомкнувшимися за их спинами створками дверей.
«Ну и ладно. Не очень-то и хотелось», решила я, ладошкой прилизывая встрепанные волосенки.
Тем более что вслед за начальством в зал заявился мой напарник, и мы продолжили
А потом «догнали» все еще и с группой.
В общем и целом день прошел весьма плодотворно.
Правда, я несколько убегалась. Ну да ладно. Тем больше наслаждения от возможности просто растянуться на кровати. Что я и сделала.
Провалившись в заслуженный сон.
***
Трудно сказать, на каком уровне энергетики у меня что-то сработало. Но посреди ночи я неожиданно проснулась.
В каюте царили тишина и темнота, нарушаемые лишь едва слышным шелестом вентиляции, сопением парней да приглушенным желтоватым светом лампочки над входной дверью.
Тем не менее я чуть приоткрыла глаза, анализируя пространство и вслушиваясь в собственные ощущения.
Хотя Мне особо-то и дедукцию использовать не пришлось.
Едва мои ресницы дрогнули, как погруженная в темноту боковая стенка нашего яруса кроватей качнулась и словно поплыла назад, вглубь еще более темного пространства, будто бы засасывающего ее в себя. Темная боковина погружалась в плотную черноту, удлиняя кровать и выталкивая наружу густую тьму иного измерения.
Я осторожно приподнялась на локтях.
Наблюдая, как абсолютную черноту, отгородившую пространство моей постели от всего остального мира, заставившую его звуки исчезнуть, словно прорезает темно-серая, чуть подрагивающая полоска Света?
Не успела я хотя бы моргнуть, не говоря уж о том, чтобы как-то понять увиденное, как на фоне этого мрака возникла еще более черная фигура беспросветной тьмы, сидящая у меня в ногах и играючи приложившая острие этой самой темно-серой полоски, оказавшейся мечем, к артерии на моей шее.
Ну что, дурачок маленький, рада? донесся до меня чуть раздраженный шелест шепот Целителя Звездочетов.
Угу, тихо и радостно промычала я, решив пока не шевелиться.
Так, на всякий
Однако улыбка расползлась на моей физиономии от уха до уха, а глаза в прямом смысле просто сверкали от радости.
Я действительно была рада этому посетителю. Даже если он решит перерезать мне горло. Все равно рада!
Вот я и говорю, что дурачок, ухмыльнулся Целитель.
После чего приказал:
Рот открой.
Я послушно распахнула его.
И тут же, по щелчку пальцев Звездочета, словно выпущенное из катапульты, в него что-то влетело, бодро застучав по моим губам хвостиком.
М-м-мням, радостно зажмурившись, тихонько поведала я гостю, разжевывая крупную крексину, камнем запущенную им мне в рот.
Целитель хмыкнул, начиная обратное скольжение во тьму
Едва перестав ощущать на своей шее острие его меча, я тут же подняла бровки домиком и надула губки, при этом крепко удерживая крекса зубами, и жалобно уточнила у Звездочета, пока он совсем не растаял во мгле: