Суть в том, что мы можем встретиться друг с другом только в той мере, в какой мы способны встретиться с самим собой.
Задумайтесь: насколько вы близки с собой? Например, когда вы в последний раз сидели неподвижно, отложив в сторону все электронные устройства, и просто слушали звук собственного дыхания? Есть ли у вас практические знания о своих внутренних органах и о том, где они расположены в теле? Когда вы принимаете пищу или пьете воду, делаете ли вы это осознанно или отвлекаетесь на посторонние мысли, пытаясь разобраться в деталях своей жизни? Попробуем копнуть глубже. Какие чувства у вас возникают, когда вы смотрите на закат, и где вы это ощущаете в своем теле? А когда вы в последний раз с любовью и удовольствием смотрели на отражение своих гениталий в зеркале? Все это грани близости. Суть в том, что мы можем встретиться друг с другом только в той мере, в какой мы способны встретиться с самим собой. Правила игры остаются теми же независимо от того, участвует ли в ней кто-то еще, или же вы отправились в одиночный полет. Что-то выглядит отлично, а что-то не очень. Мы не можем быть близкими выборочно и испытывать только приятные моменты; это так не работает. Мы либо внутри, либо снаружи. Близость требует мужества, и при умелом подходе награда того стоит. А как скажет вам моя клиентка Сара, альтернатива может быть разрушительной.
Сара с трудом узнает себя в зеркале. Ее опухшие глаза смотрят из отражения, пока она осознает неизбежность того, что с ней произошло. После семнадцати лет брака, в котором родилось двое детей теперь уже подростков, муж сообщил, что уходит к другой женщине. Их тайный роман длится вот уже три месяца. Сара ни о чем не догадывалась и не замечала никаких признаков того, что у Джека образовалась параллельная жизнь. Она потрясена, но почему-то не слишком удивлена. За последние десять лет их сексуальная жизнь практически сошла на нет, а отношения стали больше походить на отношения соседей по комнате. Сара чувствует себя потерянной, неправильно понимаемой не только мужем, но и самой собой. Глядя на свое отражение, она задается вопросом, куда девалось ее прежнее яркое «я».
Так что же поглощало все ее внимание? Ведение домашнего хозяйства, общественная нагрузка в школе, членство в совете директоров некоммерческой организации, поддержка блестящей карьеры мужа, регулярные тренировки с тем, чтобы поставить заслон наследственному диабету второго типа и разрушительному воздействию старения, забота о детях Как и в случае со многими парами, у Сары и Джека никогда не находилось времени для разговора по душам, когда бы каждый мог высказать, что его беспокоит. Супругам не хватало внутренней организованности и энергии, чтобы раскопать все микротравмы отношений, связанные с неудовлетворенными потребностями, упущенными возможностями для общения и обманутыми ожиданиями. Вместо этого они изо всех сил старались держаться вместе на плаву с хорошей мерой того, что я называю триадой антиблизости: отрицанием, дефлексией и переключением внимания. Возможно, интуитивно они чувствовали, что как только все артефакты будут извлечены на поверхность для изучения при свете дня, им предстоит неизбежная и непосильная работа по ремонту и реставрации. Джек предпочел начать все с чистого листа, предоставив Саре проводить разбор полетов самостоятельно.
В культурном отношении мы все большие мастера переключения внимания. Наше кредо «быть загруженным практически до изнеможения» это один из способов избегать эмоционального подтекста и притуплять осознание своего существования. Если у нас нет времени охватить взглядом наш внутренний мир или более широкий контекст нашей жизни значит, его и не существует, верно? А вот и нет! Это в корне неправильно.
А тут еще и высокие технологии. Подумайте: нам удобнее связываться со своими близкими посредством электронных устройств. Сообщения и эмодзи[11] подменяют человеческое общение. Недавняя пандемия довела онлайн-взаимодействие до крайности, и, скорее всего, это еще некоторое время будет продолжаться, пока мы утверждаемся и учимся ориентироваться в этой новой нормальности. Несмотря на то что у жизни, оснащенной цифровыми технологиями, есть много преимуществ, интенсивное использование мобильных устройств прямо или косвенно мешает близости. Несколько исследований показывают, что мы получаем около 50 push-уведомлений в день и проверяем свои мобильные устройства более 250 раз за сутки. Опрос, проведенный компанией RootMetrics, показал, что 23 % его участников в течение минуты после пробуждения уже тянутся к телефону. А еще 34 % могут воздерживаться от пяти до десяти минут. Только представьте: исследование компании Harris Interactive, специализирующейся на изучении общественного мнения, показывает, что 20 % людей в возрасте от восемнадцати до тридцати четырех лет признаются, что проверяют свои телефоны даже во время секса!
Но вот ирония судьбы: при всех растущих возможностях взаимодействия, которые обеспечивают цифровые коммуникации, неизбежно закрадывается смутное ощущение изоляции и отчуждения. Всем миром спустившись в кроличью нору высоких технологий, мы снижаем собственную чувствительность к нюансам языка тела и выражения лица. Мы глухи к тонкому виду общения, происходящему в промежутках между словами. Продолжительность концентрации нашего внимания сокращается с проявлением того, что в настоящее время нейробиологи называют экранной усталостью. Мы поглощаем заголовки, а не книги, смотрим видео, а не читаем, узнаем новости из TikTok, получаем доставку почти всего на свете в день заказа. Мы становимся нетерпеливыми, легко отвлекаемыми и скучающими. Вам знакомы фильтры, которые мы применяем к публикуемым нами фотографиям, чтобы они выглядели безупречными? Это метафора розовых очков, сквозь которые мы смотрим на свою жизнь. Короче говоря, наше восприятие мира, людей в нем и самих себя искажено. И это проблема, поскольку по определению ясное видение того, что находится перед нами, является важным аспектом близости. И тут снова неизбежно возникает тройственный союз, о котором я писала выше: отрицание, дефлексия и переключение внимания. Я столкнулась с ним на собственном опыте, когда мне было чуть за тридцать и я десять лет прожила в лишенном секса браке.
Я встретила Вика через год после окончания Пенсильванского университета. Мы с моей лучшей подругой детства отмечали ее день рождения в одном из баров Нью-Йорка. Мы болтали, пили пиво и слушали живую музыку. Я узнала Вика в ту самую минуту, когда он вошел в дверь с гитарой за спиной. Я никогда прежде его не видела, но мне показалось, что я тону в этих глазах уже тысячу лет. Не могу сказать, что это была любовь с первого взгляда, я с трудом верю в такие понятия, но каким-то неописуемым образом я мгновенно почувствовала связь с этим человеком. Вик зарабатывал на жизнь рок-музыкой и вел образ жизни вечно голодного артиста. Он был обаятельным, забавным, нежным и постоянно что-то придумывал. Два с половиной года спустя мы поженились в ресторане на берегу реки Гудзон.
К тому времени, когда почти десять лет спустя на моих биологических часах прозвенел будильник, мы уже пять лет жили в Лос-Анджелесе. Музыкальная группа, которую мы создали и в которой я была солисткой, была популярна у местной аудитории, но не имела контракта со звукозаписывающей компанией. Мои родители помогли нам с первым взносом за дом на Голливудских холмах, а седьмую годовщину нашей свадьбы я планировала отметить на Гавайях. Я долго мечтала об этой поездке. Ведь предыдущие годы все наши деньги уходили на раскрутку группы. Сначала команды Вика, пока мы жили в Нью-Йорке, а затем, после переезда в Лос-Анджелес, нашей совместной с ним группы. Репетиционное помещение, оборудование, записи, сшитые на заказ серебристые кожаные наряды список можно долго продолжать. На полноценный отдых ничего не оставалось.
Через несколько недель после знакомства Вик сказал мне: «Однажды у меня будет дочь по имени Рэйчел. Если это нарушает твои планы, советую уйти прямо сейчас». В двадцать два года меня мало интересовало то, что у двадцатипятилетнего мужчины уже существуют отношения со своей будущей дочерью. Для меня это было не важно, но имя мне нравилось, а материнство было частью моих долгосрочных планов. Почти десять лет спустя я совершила паломничество в Кону[12], чтобы зачать Рэйчел.
Большой Остров[13] поразил меня. Еще до поездки я жадно читала об истории гавайской культуры и духовности. А здесь мы путешествовали по нему, стремясь приобщиться к мане[14] земли, лаве, дикой природе, океану. У нас была миссия направить эту энергию на зачатие нашего ребенка. На это у нас было восемь дней. Но примерно на половине этого пути Вик однажды повернулся ко мне и сказал: «Если ты хочешь забеременеть, тебе все же придется меня трахнуть». Тем самым он озвучил маленький грязный секрет нашего брака.
Дело в том, что на протяжении десяти лет, проведенных вместе, я по сути была полностью заморожена в сексуальном плане. Должно быть, вначале все шло хорошо, иначе бы мы не испытывали взаимного притяжения, но к тому времени, когда мы стали жить вместе и решили пожениться, и возникла эта проблема. Накануне нашей свадьбы Вик был глубоко обеспокоен состоянием нашей сексуальной жизни и думал, как лучше поступить. Я едва помню наш тогдашний разговор, но коль мы все-таки договорились о свадьбе, я согласилась спать с ним чаще. Не то чтобы он не удовлетворял меня. Напротив, он был хорошим и щедрым любовником. Да и я всегда проявляла интерес к сексу, а в старшей школе и колледже свободно исследовала свою сексуальность. Черт побери, я мастурбировала с тех пор, как мне исполнилось три года от роду. Я любила секс, и у меня был красивый искренне любимый мною мужчина, который умирал от желания заняться со мной любовью. Но! При одной мысли о близости меня начинало мутить. И я была уверена, что со мной что-то не так.
Возможно, подумала я, у меня какие-то проблемы с гормонами, и вскоре после свадьбы я попросила своего гинеколога сделать анализ крови. Но она ответила, что я здоровая и молодая, а ее обширный опыт подсказывает, что, если женщина замыкается в браке, это происходит из-за динамики отношений. Я была категорически против возможности такого сценария и, затаив дыхание, ждала результатов анализов. Но подозрения врача подтвердились: анализ крови был идеален. От отсутствия у меня либидо не было волшебной таблетки, предлагавшей легкое решение. Меня терзало чувство вины. Я чувствовала себя сломленной, пристыженной и преданной своим собственным телом. Добавьте к этому переживания отказа и обиды со стороны Вика, и я оказывалась парализованной внутри порочного круга, не в состоянии признать или решить свою проблему или уменьшить страдания своего мужа. И что я делала? Я делала вид, что на самом деле ничего не происходит, что все в порядке. Это отрицание. Если Вик заговаривал о нашей проблеме, я находила способ выставить его неправым. Это дефлексия. И я ушла с головой в работу, заботу о наших собаках и, в конце концов, в свою одержимость темой беременности. Это переключение внимания.
Несмотря на десятилетние проблемы, нам таки удалось довести до конца свое намерение мы действительно зачали на острове Рэйчел. Больше секса у нас никогда не было.
Беременность моя протекала легко, и Рэйчел родилась здоровой и очаровательной. Первые несколько недель после родов пронеслись как вихрь. Меня разрывали самые противоречивые чувства. С одной стороны, я была преисполнена энтузиазма, но одновременно испытывала эмоциональную подавленность. Самым странным в этом коктейле было то, что с того самого момента, как я родила, я стала более похотливой, чем когда-либо прежде. Я не была так одержима сексом с тех пор, как познакомилась с Виком. Я была уверена, что в процессе родов что-то произошло в физическом или гормональном плане, что привело к моей ненасытной жажде секса. Через полтора месяца после родов врач дал мне разрешение на взлет, и я буквально лезла на стену от переполнявшего меня желания. Испытав облегчение от мысли о том, что после стольких лет вновь смогу наслаждаться подобным состоянием, я поспешила домой, чтобы утолить голод вместе с мужем. Он я была уверена будет удивлен, приятно растерян и точно воспользуется моим состоянием.
«Как все прошло?» нетерпеливо спросил он, зная, что я была у врача.
Я была не в состоянии ничего ему ответить, потому что все мои мысли и желания были об одном: вот я срываю с себя одежду и сливаюсь с ним своим обнаженным телом. Это продолжается бесконечно, мы ненасытны и не можем оторваться друг от друга Но тут я взглянула на Вика, и в тот же миг будто кто-то выдернул вилку из розетки и высосал из меня последнюю каплю желания. Я была раздавлена. Но и ошарашена тоже. Мне открылась неоспоримая истина. Со мной не происходило ничего плохого. Мое тело горело желанием: чувствовать кожу возлюбленного на своей коже, в то время как наши ноги и руки переплетаются, корчиться в экстазе от принятия его в свое тело, чувствовать его внутри себя, как он наполняет меня, сверлит до тех пор, пока мы оба не взорвемся, а затем не растворимся в сладком блаженстве. Эти шесть недель мне показали, что я способна испытывать все это снова. Только не по отношению к собственному мужу. Я была в ужасе. Реальность ударила меня наотмашь по лицу.
В итоге я нашла себе прекрасного психотерапевта и после десяти лет неспособности любить Вика так, как он того заслуживал, ушла от него. Нашей дочери было четыре месяца.
Несколько лет терапии помогли мне многое понять о себе, своем браке, своем детстве. Я начала отдавать себе отчет в том, что с мужем я повторяла определенную динамику своих отношений с матерью. Теперь, десятилетия спустя, я резюмирую это так: выбрав Вика, я вступила в брак с собственной матерью. В какой-то степени это верно для всех; наше детство формирует то, как мы выстраиваем свои романтические отношения. Нас рано учат тому, как следует дарить и принимать любовь. Даже не осознавая этого, мы входим во взрослые отношения с готовым набором представлений, чувств и ожиданий. В меня была предварительно загружена операционная система, которая требовала определенного набора условий для того, чтобы я могла дарить и принимать любовь. И Вик отлично вписался в эту систему он дарил и принимал любовь невероятно знакомым образом. Кстати, это одна из причин, почему мы остаемся близкими людьми даже после того, как наша дочь стала взрослой. Мы чувствуем себя братом и сестрой.
Однако я не могла понять, как мои эмоциональные отношения с Виком повлияли на мои физические отношения с ним. Почему здоровая, образованная, уверенная в себе молодая женщина, любящая своего мужа, необъяснимым образом потеряла половое влечение.
Наше детство формирует то, как мы выстраиваем свои романтические отношения.
В моем окружении не было тогда человека, кто бы смог помочь мне разобраться в том, что я переживаю, ответил бы на мои вопросы. До всего приходилось доходить самой. Тогда и определился мой дальнейший жизненный путь: исследовать и открывать истинную природу сексуальности. Только сейчас я способна оглянуться назад и рассмотреть во всех деталях в постели и вне ее наши с Виком отношения, и распознать динамику, с которой я с тех пор так хорошо знакома. Теперь я знаю наверняка, что умелое управление нашими сексуальными отношениями избавило бы нас обоих от десяти лет страданий и могло бы стать полным любви и уважения партнерством.