Эти унылые ботаники мухи не обидят, да что они сделают? И вообще, с чего ты взяла, что можешь мне доверять?
Войцех сказал. Я не знала.
Я подошёл к ней и обнял её. Вынул платок из пиджака дал ей, а сам направился к электрическому чайнику. Чайник дышал на ладан, вилка питания совсем растрепалась и мне не составило труда оторвать её и закоротить провода. Я не знал прослушивают ли мой кабинет, но осторожность никогда не бывает лишней. Я воткнул её в розетку и вырубил всю электрику в офисе.
Слушай сюда. сказал я Юлии на ухо Войцех обычный извращенец образца двадцатых. Пусть всё так и остаётся. Тебе тоже придётся стать такой и не выпускать его из виду. В туалет одного не отпускай, ты меня поняла? И берегись Маркуса он очень, очень опасен. А я поговорю с профессором.
Так он же умер?
Давно?
Два года назад.
Система и антисистема
Мой дом знатно похорошел, с тех пор как я в нём поселился. Старинные каменные стены были отреставрированы и аппетитно блестели защитным покрытием в лучах утреннего солнца. Воронёную кованную ограду обнимали ростки лаванды, терпеливо выращенные моей супругой. На незамысловатой скульптуре фасада я нарисовал разнообразные символы из моей религии, заимствовать которые давно уже стало моим хобби.
Над окном в нашу спальню супруга искусно изобразила стилизованные кленовые листья, а над кухонным окном дочь нарисовала свинью, кормящую поросят. Окно моего кабинета украшала пентаграмма составленная из десяти вишнёвых листьев, а на верху фасада, угрожал своим хвостом маленький охристо-жёлтый скорпион. Маленькие гербовые таблички размером не более ладони, очень органично вписались в задумку архитектора, жившего многие века назад. Кто знает, может они там и были задуманы. Единственное что выделялось из всех этих невидимых знамён, был чёрный жеребец, на эмблеме моего внедорожника.
Перенимая новую моду, я повесил в своём кабинете пробковую доску, и стал развешивать на ней листы с изображением символов. Эти символы часто употреблялись организациями, в противостояние с которыми втянула меня «Мэри Сью». Это было гениально, я имею ввиду заняться эзотерикой, ведь я мог легко и непринуждённо шифровать свои мысли, используя логотипы не первой свежести. Тонны смыслов, налипших на эти примитивные пиктограммы за долгие тысячелетия, легко скрывали что именно хотел сказать я. И даже очень сведущий человек, вряд ли смог бы понять, что означает порядок картинок совершенно понятных мне символов.
Как ты думаешь, дорогая, кто сильнее, дуб или тис? обратился я к своей супруге.
Ну, дуб это земля, а тис это вода. Дуб сильнее. ответила она и подошла ко мне.
С чего ты взяла?
Дуб это не только дерево, его корни уходят вглубь мироздания, соединяют нижний и верхний миры. Так верили германские кельты.
А тис? обнял я её, и мы уселись на табуретку.
Тис это символ бессмертия, вода это жизнь, символ бессмертия. Но там, где нет воды, нет и жизни. Поэтому дуб сильнее.
Да, не очень-то обнадёживает.
Не грусти, ты ведь у меня глава церкви, ты можешь нам любой гороскоп написать!
Тут ты права. И какой же ты хочешь?
Супруга лишь улыбнулась, и отправилась по домашним делам. Я остался наедине со своими полу воображаемыми двойниками. Как же мне надоели эти ребята. Каждый считает себя умнее всех остальных, давит свою линию, и не принимает аргументов. Наконец я, на правах главы церкви, прекратил их беззвучный галдёж и взял слово.
Итак. Профессор умер. А я ведь даже не сказал тогда Юле его фамилии. О, это хорошая новость, это означает что Юлия действительно встречается с «Мэри». Даже завидно, что Мэри рассказала Юлии больше, чем мне, хотя ничего удивительного, я же спрятался в своём уютном шкафу и закрыл уши ладошками на несколько долгих лет. Если бы не профессор, то я бы вообще ничего не узнал, так бы и остался жить в шкафу. До чего же глупая картинка вырисовывается, совершеннолетний мужчина не покидающий шкаф, в котором он спрятался ещё в пять лет.
Скорее всего именно это профессор имел ввиду, когда сочинял прозрачные метафоры про самородки и старателей. А я ведь с покойником беседовал. Всё сходится. И засекреченное имя на рапорте, и конспирация, и откровенность, с которой профессор слил мне лабораторные таинства. Всё. Кроме одного. Где он?
Спустя пол часа предположений я растолкал нашего облачного двойника, и пригрозив ему деинсталляцией, вежливо попросил отыскать всё что может меня вывести на покойника. Спустя некоторое время на его страницах стали появляться разнообразные псевдонаучные статьи, выдернутые со всех углов земного шара. Огромная, пятизначная цифра меня изрядно напугала, но я быстро отсеял лишнее и стал интересоваться его последними публикациями.
Все «загадки истории и мифологии» были стремительно разгаданы буквально за одну неделю после нашей встречи. И журнал закрылся. Публикаций в других журналах было значительно меньше, но они были. В основном статьи посвящены коровьему бешенству, разнообразнейшим животным гриппам и респираторным заболеваниям. Согласно господствующей точке зрения, вирусами бомбили планету отнюдь не военные бомбардировщики, а вполне себе гражданские самолёты.
Но одна статья, по датам последняя, была совершенно другого характера. Это был объёмный документ, перечислявший геральдические символы с кратким описанием. Названия, расположенные в порядке алфавита, составляли длинную простыню из символов разных организаций. Мне пришлось изучить их все, но это ничего не дало. Я поблагодарил облачного двойника, и пристально взглянул на своё отражение.
Когда я захлопнул ящик стола, пол завибрировал, и отражение на миг пропало. Я взял карты таро, и начал складывать из них разные символы, но карты были очень дорогим раритетом и их у меня было всего двенадцать. Свастика в квадрате никак не получалась. Но я вышел из положения и использовал пустое пространство между картами как рисунок. Хорошие идеи отчаянно пытались догнать меня, и когда они всё-таки догнали, я впал в такой ступор, что и сам чуть не поверил в свою собственную религию.
Я ещё раз за разом хлопал ящиком, и медитативно смотрел как исчезает моё отражение. И затем меня осенило. Карты, и блики на паркете скрывают то, что я хотел увидеть. В списке профессора было много интересных символов, но те, что мне нужны, были невидимы. После непродолжительных попыток играться с цветокоррекцией списка символов я понял истинный смысл своего озарения. Их там нет. Не даром список был таким объёмным, ведь истинным посланием мог быть символ, которого в списке нет.