Это верно! Конечно, так просто этого не сделаешь! Ладно! Сам всё сделаю! Но только знайте одно, я без вас не останусь. Это я, Кухаров, вам говорю. Сделаю сам! Не впервой! в голосе Кухарова зазвучала решимость, и Егорову показалось, что, вероятно, когда Кухаров был главой своей «компании», то его указания давались именно таким «металлическим» голосом! И, очевидно, исполнялись без разговоров. Человек, умеющий так говорить, умел и поставить на своём.
Только давайте договоримся, Дмитрий Александрович! Во имя нашей с вами дружбы! Не идите ни на какие резкости, грубости и нарушения! Не навлекайте на себя неприятностей! Вот я посмотрю в новой части, какое там командование, какое положение, возможности, быть может, и будет возможность перетянуть вас туда. Вы же понимаете, что на всё нужно время?
Это когда ещё будет? А я хочу рядом с вами быть! Только вы не думайте, я вас не подведу. И бузить не буду. А с вами буду! Вот увидите!
Кухаров резко встал и крупными шагами пошёл в сторону. Через мгновение он исчез в зелёных зарослях.
Вслед за ним пошёл и Егоров.
В эту последнюю ночь в домике, где прожил Егоров свои первые военные месяцы, было томительно тоскливо! Особенно огорчало Егорова отсутствие Добровина, именно того друга, который мог бы ему дать добрый совет, выслушать все сомнения и, быть может, в какой-то степени помочь их разрешить.
Товарищи, бывшие в тот прощальный вечер дома, долго разговаривали с Егоровым, некоторые даже выражали зависть Егорову, ибо у него было всё ясно, а у них ещё «утрясалось» их будущее положение. Но утром Егоров попрощался со своими товарищами, сложил свои постельные принадлежности и вышел из домика уже совсем!
Человек быстро привыкает к месту, и этот домик, жить в котором, конечно, было не совсем удобно, который, несомненно, являлся каким-то «временным», проходящим промежуточным пунктом, но никак не домом, всё-таки вызвал в Егорове чувство печали, жалости, и показалось, что такого уютного домика он уже никогда не встретит на своём пути, быть может, будет что-то лучшее, а вернее, что будет труднее, сложнее, ведь теперь он идёт в пехоту, а пехота, хоть и называется громким именем «царицы полей», всё же считается менее привилегированной, чем те войска, в которых был Егоров до этого.
Сдав в вещевом складе свои постельные принадлежности и попрощавшись со старшиной завскладом, который когда-то не так уж давно старался лишить музыкантов шинелей, Егоров пошёл в штаб части, чтобы попрощаться с командованием и получить денежные, вещевые и прочие аттестаты.
Прощание с майором Рамоновым было сухим! Видно было, что майор Рамонов обижен на Егорова за его отказ остаться в части и быть начальником швейной мастерской! На краткий доклад Егорова, что он явился представиться по случаю убытия из части его, майора Рамонова, в другую воинскую часть, Рамонов проворчал:
Что же? Сами этого хотели! Как говорится, была бы честь предложена! Насильно мил не будешь!
Счастливо оставаться, товарищ майор!
Ну что же! Желаю успеха! Будьте здоровы! Желаю счастливо закончить войну!
Они пожали друг другу руки, и Егоров вышел.
В кабинете Безродного был и комиссар Герош. Здесь прощание было значительно более душевным и тёплым. Безродный, впервые за всё время, обнял Егорова за плечи и сказал:
Жаль мне расставаться с вами, Егоров! Будь моя воля, не отпустил бы я вас! Но делать нечего, конечно, смешно вас делать портным. Благодарю вас и желаю всего, что может быть лучшего!
Так же тепло попрощался и Герош! Пожимая Егорову руку, он наклонился к уху и тихо сказал:
Ну, пока здесь, недалеко будете, заходите, посоветуйте что-либо оркестру, ведь жаль будет, если этот налаженный коллектив распадётся! А без контроля, без руководителя это может произойти в один момент! Правда ведь?
Обязательно буду заходить. И чем могу помогу! горячо ответил Егоров.
Документы были уже подготовлены, и прощание со всеми, с кем Егоров хотел попрощаться, было совершено. Но Егорову хотелось ещё раз повидаться со своими музыкантами.
Но в оркестровом домике была тишина. Никто не занимался, никаких звуков не было слышно.
Егоров удивился, но вошёл в дом. Навстречу поднялся совершенно неожиданно для Егорова Петров, тот самый Петров, который был определён в качестве «постоянного сигналиста» в штаб части. Петров встал, приложил руку к пилотке и доложил:
Дневальный по оркестру, красноармеец Петров.
Егоров поздоровался с Петровым и спросил его:
А где же люди? Где старшина?
По приказанию командира части все музыканты направлены на хозяйственные работы.
Почему хозяйственные? Куда?
Интендант Комлев доложил командиру, что надо срочно перебрать имущество на складе, а людей у него нет, ну тут он напомнил, что оркестр свободен, дескать, капельмейстера-то нет, всё равно не занимаются, так что их можно послать на эти работы. Командир части вызвал меня, дал мне записку для старшины, а мне сказал подежурить в помещении оркестра.
Так! Ясно! И давно уже люди ушли?
Так точно! Часов в 9 утра. Очень ругались. А уж Кухаров так прямо из себя выходил. Музыкант, подумаешь, самозванец!
А вы, товарищ Петров, это самое скажите лично Кухарову. Мне-то ведь это ни к чему! Но почему-то вы-то не пошли на работу? Дневалить можно было бы кого-нибудь другого оставить. Постарше и послабее!
А я по приказанию майора Рамонова. Исполняю приказ!
Ну исполняйте!
Егоров вышел из оркестра. Настроение у него резко понизилось. Ему стало ясно, что теперь, тем или иным путём, но интендант Комлев будет «мстить» оркестру, а пользуясь тем, что оркестр, по сути дела, остался обезглавленным, это будет легко сделать, и, следовательно, все достижения, которые сумел завоевать в тяжёлом труде оркестр, пойдут насмарку. Старшина Сибиряков, конечно, не станет, не сможет противоборствовать интенданту Комлеву, как это можно? Сибиряков старшина, а у Комлева шпала в петлице! Идти и искать защиты у Рамонова, у Героша, у Безродного Сибиряков тоже не сможет. И, значит, оркестр уже теперь, сегодня, когда он, Егоров, ещё не успел выйти с территории части, начал разваливаться!
Егоров решительно пошёл к складу. Да, музыканты были там и переносили какие-то тюки и кули с места на место. Увидев Егорова, они подошли к нему. Но одновременно с ними подошёл и Комлев.
Почему бросили работу? Почему собрались здесь? резким, начальническим голосом спросил он, не глядя на Егорова.
Они не бросили работу, просто они подошли попрощаться со мной, миролюбиво ответил Егоров.
А вы на каком основании здесь? повернулся к Егорову Комлев. Вы отчислены от части, следовательно, вы посторонний человек. А посторонним на территории части, да ещё склада, быть нельзя, ведь вы это знаете и знаете, что за это бывает. Немедленно выйдите отсюда, иначе я вызову караул и арестую вас!
Музыканты молча стояли и внимательно смотрели на Комлева.
Не так ретиво, товарищ интендант! сказал Егоров. Я ещё не убыл из части, и пока у меня в руках предписание этой части, я ещё не посторонний. А попрощаться с моими бывшими подчинёнными вы не можете мне запретить! Ну, товарищи, до свидания! Жили мы с вами дружно, трений между нами не было, я вас помню и, вероятно, буду долго помнить! Желаю вам счастья, возвращения домой с победой, будьте здоровы, а меня не поминайте лихом!
Егоров снял фуражку, обнял старшину Сибирякова и расцеловал его. Так же дружески он попрощался со всеми другими.
Так вы нас, товарищ старший лейтенант, не забывайте, помните обещание-то своё! сказал Сибиряков.
Какое обещание? улыбнулся Егоров.
В оркестр-то заходить помочь, посоветовать, поиграть с нами!
Обязательно заходить буду! Я это и майору Рамонову обещал! Кстати, я насчёт этих хозяйственных работ поговорю с майором, вы пока не возражайте. А может быть, напишу Сенскому. Пока что тут не такой кризис, чтобы снимать занятия оркестра. Помогу, постараюсь!
А интендант Комлев, стоявший неподалеку, с усмешкой обратился к Егорову:
Ну, закончили вы свои сантименты? Разрешите заняться работой?
На человеческие отношения у всех свои взгляды. И мои, вероятно, не соответствуют вашим! сказал Егоров. А людей я не задерживаю!
Не оборачиваясь, Егоров пошёл к выходу из территории.
В этот момент он уже действительно как «свой», как «старожил» по этой территории шёл в последний раз. И не так уж много знакомых встретилось ему по пути. Но все, кто ни встречался ему, дружески и тепло здоровались с ним и желали ему удачи на его новом посту.
Путь к новому месту служения был недолгим! Надо было подойти к зданию, где помещался штаб части майора Рамонова, обойти его и войти в другой подъезд, на противоположном конце длинного здания.
Пока что там помещался штаб -й стрелковой дивизии, с которой теперь Егоров был связан всеми нитями.
Глава 17
У подъезда, ведущего в штаб -й стрелковой дивизии сидело и стояло много красноармейцев в новом, ещё мешковато сидящем обмундировании. Эти красноармейцы негромко разговаривали и степенно покуривали самокрутки. Они были не очень молоды, во всяком случае, каждый из них определённо был отцом семейства. У них не было той щеголеватости и подтянутости, какими отличались бойцы части майора Рамонова.
По виду этих солидных, видавших виды людей можно было твёрдо сказать, что они хорошо, в полную меру, трудились во славу Родины, а теперь с полным осознанием своего гражданского долга пришли защищать священные границы Отечества и ответственно, продуманно выполняют свои важнейшие обязанности, обязанности военнослужащего.
Да, эти красноармейцы несли службу. Это были связные из частей, осуществлявшие живую связь своих подразделений со штабом дивизии.
Коридор штаба был насквозь прокурен (чего нельзя было сказать о штабе майора Рамонова) и густо набит командирами, которые вели негромкие разговоры. Из отрывочных фраз их Егоров понял, что все эти люди, так же, как и он, прибыли в штаб за назначением. Но ждать Егоров не стал. Он подошёл к двери с надписью «Начальник штадива», постучал в неё и, открыв дверь, вошёл.
За небольшим столом сидел пожилой лейтенант и что-то проверял в рукописи.
Прошу разрешения обратиться к начальнику штаба дивизии, произнёс Егоров.
Какое у вас дело?
Я с предписанием из части майора Рамонова, назначен к вам.
Ах, значит, сосед? В таком случае пропустим без всяких очередей. Только начальник штаба вам не нужен. Пройдите в комнату 4, там наши кадровики, скажите, что от начальника штаба, и они быстро вас оформят. У вас аттестаты оформлены?
Так точно.
Так пожалуйста. Комната номер четыре.
В комнате 4 капитан, ведающий кадрами, посмотрел все бумаги Егорова, затем внимательно посмотрел на него и сказал:
Вы, конечно, знаете, что ваши должности капельмейстерские только в полках?
Так точно, знаю!
Значит, пойдёте в полк. Он ещё раз внимательно посмотрел на Егорова. Вот только в какой? Все они одинаковые, все формируются, разницы-то нет никакой, раздумывал капитан. Вы в армии-то недавно? спросил он.
Только с начала войны, ответил Егоров.
Да! Так я думаю, что вам будет лучше всего пойти к Смеляку! Это командир полка. По званию капитан, по голове академик, по душе лучше не найти! И комиссар у него чудесный, интеллигент, учителем был раньше, Ураганов фамилия, не слыхали? Вообще там народ подбирается золотой! Пойдёте?
Товарищ капитан! Да могу ли я выбирать? В данном случае для меня все полки и загадка, и все одинаковы!
Это, братец вы мой, сейчас. А через неделю вы сможете сказать другое. Ну ладно! Идите к Смеляку.
Помощники капитана начали оформлять Егорова и быстро, минут через 1520, у него уже было на руках предписание штадива, направляющее его в распоряжении командира части Смеляка.
Капитан-кадровик высунул голову в коридор и громко крикнул:
Офицер, свяжи Смеляка! Прошу вас сюда!
К ним подошёл солидный лейтенант с выправкой и манерами явно не военными и представился:
Офицер связи полка Смеляка, лейтенант Сырокаша.
Вот, лейтенант. В вашу часть направляется старший лейтенант Егоров. Дайте связного и направьте к себе. Всего хорошего вам, товарищ Егоров! Желаю успехов и не сомневаюсь в них!
Капитан пожал руку Егорова и скрылся в своей комнате.
Вместе с Сырокашей Егоров вышел на крыльцо штаба. Тут к ним подошёл один из сидевших около крыльца красноармейцев.
Ах, вы здесь, Мордвинов! Вот, будьте добры, проводите старшего лейтенанта в штаб полка и возвращайтесь, совсем не по-военному обратился Сырокаша к своему подчинённому.
Слушаюсь, товарищ лейтенант. Давайте ваш чемоданчик, обратился он к Егорову.
Что вы, что вы! С какой стати? Мне самому не трудно и не тяжело совсем!
Нельзя, товарищ старший лейтенант! Вы, так сказать, офицер, пойдёте с вещами, с грузом, а я, чин нижний при вас, налегке. Получается несоответствие. Позвольте чемоданчик-то!
Но Егоров чемодан всё-таки не отдал. И, вероятно, чтобы не было видно этого несоответствия, Мордвинов пошёл не рядом с Егоровым, а позади и отступив на несколько шагов. Путь он указывал словами: «направо», «налево». Пошли они в противоположную сторону лагеря, куда Егоров почти никогда не ходил и не заглядывал, но где не так давно размещался один из батальонов части майора Рамонова.
Они вышли на большую, проезжую аллею и увидели самодельный шлагбаум, вернее, просто большую жердь, положенную на подставки из простейших брёвен. Около этого «заграждения» стоял красноармеец, просто так, без оружия. Он дружески поздоровался с Мордвиновым и приложил руку к пилотке, поглядывая на Егорова.
К нам идём, в штаб, пояснил Мордвинов.
Проходите! Чего там! со вздохом ответил красноармеец.
Ещё немного прошли по аллее. Затем свернули налево и вышли прямо на целый городок больших, вместительных землянок. В небольшом отдалении были расположены маленькие домики, очевидно, служащие приютом командному составу. Ещё немного дальше стоял домик побольше, повместительнее. Около двери стоял красноармеец. Мордвинов пошёл прямо к этому домику.
Командир полка здесь? спросил Мордвинов у красноармейца.
Нет командира. И комиссара нет! А начальник штаба ушёл куда-то!
Э-эх-х! Вот незадача-то! Как же быть-то нам?
А что за дело у тебя?
Да вот видишь дело-то какое! Вот товарища командира привёл в полк, значит, приказали его командиру полка доставить. А его на грех нет, командира-то! Как же теперь быть?
Это вас, товарищ старший лейтенант, Мордвинов доставил? с улыбкой спросил красноармеец.
Меня, меня! К вам назначен. Кто-нибудь есть в штабе-то?
А как же! Проходите, проходите. Все помощники начальника штаба здесь, все кроме хозяев. Там старший лейтенант Трусков, всё будет в порядке.
Егоров повернулся к Мордвинову, поблагодарил за проводы и направился в штаб.
А как же мне-то? Расписку, что ли? недоумённо спросил Мордвинов.
Какую тебе расписку? Иди и доложи Сырокаше, привёл, мол, командира, всё в порядке. Не знаешь, что ли, как делается? сердито отвечал красноармеец.
В одной из штабных комнат около большого самодельного стола сидело несколько молодых командиров. Они были, очевидно, недавно выпущены из военного училища, о чём свидетельствовало новенькое обмундирование, ярко-малиновые петлицы с золотым кантом, совершенно потрясающие по блеску галуны на рукавах и хрустящие, скрипящие ремни и портупеи. Только один из них, старший лейтенант, был одет в форму, в какой-то степени поношенную и с полевыми петлицами. Они сосредоточенно работали с какими-то документами.
Прошу прощения! громко сказал Егоров. Разрешите обратиться к помощнику начальника штаба полка.