Андрей Посняков
Тайна синих озер
Художник Алексей Дурасов
© Посняков А. А., 2022
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
* * *
Пролог
Окрестности Озерска,
октябрь 1943 г.
Вечерело. Низко над лесом стелились темно-синие тучи, дождь мелкий и нудный то переставал, то начинался вновь. Дорога давно раскисла и превратилась в грязное непроходимое месиво, сквозь которое мужественно продирался вечный труженик вермахта, грузовик «Опель Блиц» с выкрашенной в сине-серый цвет фельдграу кабиной и поцарапанным кузовом.
Продирался, но все-таки застрял! Застрял, завыл двигателем, но безуспешно.
Доннерветтер! выругался сутулый майор в голубовато-серой шинели и выпрыгнул из кабины. Впрочем, судя по петлицам с грозными белыми рунами, это был не майор, а штурмбаннфюрер СС.
Узкое бледное лицо, ввалившиеся от усталости глаза, щетина Не до бритья сейчас, нынче не сорок первый и даже не сорок второй конец сорок третьего! Русские прут, как паровой каток, не дают покоя ни днем ни ночью. А ведь как все хорошо начиналось! Эх Думали, новый сорок второй год в Москве встретить. Встретили тьфу!
Хельмут, Ханс!
Услышав приказ, из кузова выпрыгнули солдаты. Всего-то двое. Да больше там и не было. Был еще шофер. Про него штурмбаннфюрер не позабыл:
Выходите, поможете Я сам сяду за руль.
Уселся, выжал сцепление Вновь завыл двигатель, завертелись в грязи колеса Застрявший в непролазной грязи грузовик толкали трое. Ну-ну!
Так. Нарубите лапника, живо! высунувшись из кабины, распорядился эсэсовец.
Солдаты бросились к елям. Еще пуще припустил дождь.
Пошевеливайтесь, если не хотите заночевать в лесу, угрюмо напутствовал их штурбманнфюрер.
Проводив взглядом солдат, он вытащил из-за пазухи карту. Эта грунтовка вела из Озерска на Тянск и далее к Петербургу. Туда было нельзя. Не доезжая Тянска, нужно повернуть к северу, там дорога к большой реке Свирь, там союзники финны. Вообще-то до Свири есть еще одна дорога вот прямо отсюда Только по такой распутице не проедешь, увы
А может, бросить к черту все эти ящики с документами и пробираться пешком? Не-ет, герр Брюкнер, о чем это вы? Тогда уж лучше было бы отсидеться в бункере, на болоте. Там и оружие, и патроны, и гранаты тоже. Однако о бункере знает агент! Связной, тот, что курирует своего человека у партизан. Прямо сказать тот еще куратор! Юноша исполнительный, но безынициативный.
Эсэсовец неожиданно улыбнулся внезапно пришедшим в голову мыслям. Только улыбка вышла какая-то невеселая, кривая. Черт с ними, с агентами Унтерменши пусть уж теперь сами как-нибудь А вот ящики бросать никак нельзя. В них картотека, агентурные донесения, адреса и клички связных все! Неизвестно еще, как дальше война сложится, а с таким ценным грузом нигде не пропадешь! Главное сейчас выбраться.
Сплюнув, Брюкнер выбрался их кабины и сурово посмотрел на копошащихся с лапником солдат:
Эй, скоро вы там?
Стараемся, господин штурмбаннфюрер!
Плохо стараетесь! А ну поднажали
Офицер вновь уселся за руль. Завыл, заурчал двигатель
Трое вышли на лесную опушку. Двоим лет двадцать пять тридцать, один совсем еще молодой, безусый. Одеты примерно одинаково в ватных телогрейках с военными портупеями, в сапогах. Все вооружены: пистолеты, трофейные немецкие автоматы МР-40, те самые, что кличут «шмайсерами».
Тот, что помоложе, вдруг затаил дыхание, прислушался, даже потянул носом воздух, словно вышедший на охоту волк. Обернулся к своим:
Слышите? Вроде как машина!
Его напарники быстро переглянулись:
Точно машина. А чьи тут машины могут быть?
Да только немецкие! Вдарим, Иван, а?
Покусав губу, Иван опустил автомат, вслушался:
Судя по звуку грузовик. Видать, в грязи застряли.
Так и поделом, сукам фашистским! зло прищурился молодой. Небось, награбленное вывозят. Товарищ старший лейтенант, Иван Аркадьевич, догоним, а?
Машину на своих двоих?
Так, может, не выбрались еще?
Ну черт с тобой глянем. Только осторожно там полно фрицев может быть.
Прибавив шагу, партизаны двинулись по опушке и вышли на раскисшую от дождей дорогу.
Вот он! Грузовик! Черт выехали Вот уж, мать немецкую
Выругавшись, парнишка выскочил прямо на дорогу.
Куда ты! старший лейтенант тут же рванул за ним, схватил за руку.
С борта удаляющегося грузовика рыкнула пулеметная очередь.
Парнишка нелепо взмахнул руками и кувырнулся в кювет, словно споткнулся. Старлей схватился за локоть левую руку словно пронзило копьем или, скорее, ударило оглоблей!
Ах, ты ж черт Кольша, ты как?
Нормально, товарищ старшей лей
Догнали грузовичок, зло сплюнул третий. Ладно, будем уходить. Вань?
Да локоть
Хреново. Рука бездвижной может остаться. Давай-ка перевяжем.
Сперва Кольшу.
Давай. О, ё-моё! Нога-то! Кровищи! Ты, Коль, лежи, не двигайся, я сейчас. А грузовик Там дальше дорога-то заминирована. Далеко не уедут!
«Опель Блиц» цвета фельдграу выбрался на более-менее приличную грунтовку и покатил со скоростью километров сорок в час. Солдаты да и щтурмбаннфюрер Брюкнер заметно повеселели. Усевшись обратно за баранку, шофер даже принялся насвистывать что-то из репертуара знаменитой певицы Ильзе Вернер. Какое-то танго или пасодобль
Только недолго он свистел. Что-то вдруг ударило прямо под кузов! Грузовик с адским грохотом подбросило, казалось, прямо в небо.
Когда Брюкнер пришел в себя, вокруг валялись одни обломки да окровавленные ошметки. В голове шумело. Руки-ноги сделались ватными. Покачиваясь, штурмбаннфюрер все же поднялся на ноги и, вытирая со лба кровь, глянул на показавшееся из-за облаков солнце маленькое, желтое, похожее на мячик.
Однако повезло тебе, Курт Как говорят русские в рубашке родился.
Эсэсовец криво усмехнулся и вдруг услыхал быстро приближавшийся треск мотоцикла, точнее сразу нескольких. Серо-зеленые БМВ с колясками! Пулеметы, солдаты в плащах и касках. На шеях бляхи на цепочках с ленточкой и орлом! Фельджандармы! Боже, как повезло
Эй, эй, стой! со всей мочи закричал штурмбаннфюрер. Стойте, говорю! Мины!
Похоже, услышали. Остановились.
Выбравшись из седла, бравый унтер похоже, опытный вояка подобрался по самой обочине к обломкам грузовика:
Вахтмейстер Фогт. Фельджандармерия. Вы в порядке, герр штурмбаннфюрер?
Да где уж тут в порядке! Ящики документы Соберите все, что сможете Быстро! Тут еще русские в лесу.
Что смогли, собрали. Далеко не все. Однако штурмбаннфюрер СС Курт Брюкнер и правда в рубашке родился. Повезло. И не только в этот раз
Глава 1
деревня Койвола Озерск,
май 1963 г.
Ну Аркадьич, ну ты пойми, ну тракторист колхоза «Путь Ильича» Семен Крокотов, не старый еще лет сорока пяти мужик с круглым красным лицом и трехдневной щетиной, помял в руках замасленную кепку и, опустив глаза, виновато глянул на собственные грязные сапоги. Нет, сапоги-то новые, и кирза хорошая, да вот грязь Так а где ее в деревне нету, коли два дня кряду дождило и только сегодня с утра распогодилось?
Ну Иван Аркадьевич Ну ты ну Я ж это
Вот именно ты ж Ты у нас кто? Тракторист! А я председатель. И у меня за все голова болит!
Иван Аркадьевич поднялся из-за стола, заваленного табелями, скоросшивателями и прочим канцелярско-конторским хламом, и, осторожно поправив бронзовый письменный прибор в виде знаменитой скульптуры Мухиной «Рабочий и колхозница», исподлобья глянул на посетителя.
Пожилой, с недвигающейся левой рукой рана еще с войны, председатель колхоза Иван Аркадьевич Чайкин был на селе уважаемым человеком. Да не только на селе, но и в райцентре, в Озерске. Еще бы фронтовик, партизан с двадцатилетним партийным стажем, да еще и колхоз за три года из отстающих ну, не прямо чтоб сразу в передовики, но все же из ямы вытащил, за что второй секретарь райкома по сельскому хозяйству товарищ Сатин выразил ему личную благодарность. Ну и грамоту, конечно, выдали «За вклад в развитие». Вон она, на стене висит, рядом с портретом товарища Хрущева.
Ну, это Аркадьич
Виноватился Семен видно было. Потому как человек он совестливый, не какой-нибудь там городской шабашник, а свой, деревенский. А раз просил значит, очень надо было.
Эх, быстро вы трудодни позабыли. Иван Аркадьевич вздохнул, пригладил остатки волос и, одернув синий пиджак с орденскими планками, уселся обратно на стул. Седые усы его уныло повисли, вытянутое морщинистое лицо на миг сделалось каким-то плаксивым, женским. Но тут же вновь стало строгим:
Тебе зачем отгулы-то?
Говорю же, сын в институт хочет Надо в Ленинград ехать, родичей проведать. Что там да как
Дак в общежитие же можно.
Да будет ли еще общежитие-то?
Эх, Семен, Семен, без ножа ты меня режешь В самую страду!
Так пахоту-то закончили Уж и проборонили.
А сенокос?
Побойся бога, Аркадьич! До сенокоса-то еще недели две как раз и будет. Я к тому времени вернусь.
Тракторист вытер выступивший на лбу пот: на левом запястье его было наколото небольшое сердечко и две буквы «И» и «М». Имя давней зазнобы, грехи юности
Стоявший на несгораемом шкафу, слева от портрета товарища Хрущева, репродуктор вдруг захрипел и разродился гнусавым голосом диктора:
А теперь концерт по заявкам радиослушателей. Для знатной доярки Ирины Матвеевны Кузяевой из колхоза имени Девятнадцатого партсъезда передаем песню Лидии Руслановой
Вот и с фермы навоз вывозить некому убавив звук, посетовал председатель. В эмтээсе-то тебя бы не отпустили!
Семен Крокотов лет семь проработал тем же трактористом на машинно-тракторной станции, которая обслуживала пять местных колхозов и два совхоза. Вот уж там да там работы хватало: здесь пахоту кончишь, давай в соседний колхоз, потом в совхозы Только поздней осенью и отдыхали. А вот когда МТС ликвидировали да технику по колхозам-совхозам раздали, тогда полегче стало трактористам-то. Председателям же только лишняя головная боль! ГСМ достань, запчасти выбей, механиков толковых найди
В эмтээсе да-а согласно кивнув, Крокотов спрятал улыбку понял уже: сдался председатель, отпустит.
Слышь, Семен Ну давай хоть неделю, не две
Сошлись на десяти днях на декаде. Отпустил Иван Аркадьевич своего колхозника, коль такое дело сын. Да и тракторист Семен толковый.
Вот спасибо, дорогой ты мой Иван Аркадьич! Вот спасибо! Вернусь отработаю.
Ты еще поклонись! хмыкнув, пригладил усы Чайкин. Погодь прощаться-то. Про укрупнение районов слышал?
Дак по радио говорили
Смотри, не дай бог в Озерск лыжи навостришь! А что? В леспромхозе, говорят, заработать можно.
Да ты что, Аркадьич! выкатив светлые глаза, Крокотов вполне искренне всплеснул руками. Чего еще не хватало Озерск! Там и жить-то негде
Говорят, общежитие в бараках дают. Только неизвестно, на самом-то деле дают ли?
В бараках! Семен сплюнул бы, да постеснялся. И только презрительно хмыкнул: Зачем мне барак, когда у меня своя изба имеется? Да и не поедет Зинка в барак.
Зинка Зинаида так звали жену Крокотова, доярку.
Ну и молодец, что не поедет, председатель довольно усмехнулся, но на всякий случай погрозил пальцем. Ладно. Успешно съездить. Деньги подальше положи, спрячь, а то в дороге-то люди всякие Вот у меня в прошлом году сват А впрочем, ты слышал, наверное
Зайдя домой, Семен быстро переоделся, натянул синие довоенные галифе, еще вполне хорошие и имеющие вид. Почистил наконец сапоги, набросил на плечи недавно купленный в сельпо серый шевиотовый пиджак, на голову серую кепку и, прихватив небольшой чемоданчик, споро зашагал на большак.
Недолго и стоял минут через двадцать поймал попутный лесовоз. Забравшись в высокую кабину, благодарно кивнул водителю молодому белобрысому парню:
Вот спасибо, друг! Не знаешь, в Озерске в Доме крестьянина места есть?
Так должны быть. Шабашников сейчас нет, шефов тоже не сезон.
Парень с треском врубил передачу, и тяжелый ЗИС-151 с прицепом-роспуском, полным только что напиленных хлыстов, медленно пополз по грунтовке, шумно ныряя в глубокие коричневато-бурые лужи.
Часа через полтора показался Озерск, недавний райцентр, насчитывающий около двух тысяч жителей. Леспромхоз, колхоз «Авангард», кустовая больница, промкомбинат Еще школа, почта, сберкасса, Дом пионеров и школьников. Да, и сельскохозяйственное училище на сто человек. Вообще-то центральная усадьба колхоза, но раз уж был райцентром считался городом.
Ну, однако, приехали
Водитель лесовоза тормознул недалеко от главной площади, никакого названия не имевшей, вернее, называвшейся просто Площадь. Рядом на пригорке стадион, за ним клуб, построенный еще пленными немцами. На самой же площади кирпичный автобусный павильон, универмаг райпо, продуктовый магазин и отдельно стоящий винно-водочный, красиво называющийся «Заря». Тут же большое двухэтажное здание, обшитое выкрашенными в синий цвет досками. На первом этаже сберкасса и какие-то конторы, на втором квартиры преподавателей училища.
Вон он, твой Дом крестьянина, водитель указал рукой.
Знаю.
Подхватив чемоданчик, Крокотов выскочил из кабины и, махнув рукой шоферу, направился к двухэтажному бревенчатому дому с высоким крыльцом и тремя вывесками: «Хлеб», «Обувь» и «Дом крестьянина».
Места в Доме крестьянина были. Кроме Крокотова как раз заселялся еще один постоялец, судя по виду из городских. Светло-бежевый костюм «пара» коричневые кожаные сандалии, шляпа, рубаха с узеньким галстуком. Остренькая «чеховская» бородка, усики, тонкие губы Интеллигент! Можно было бы назвать пижоном, кабы не возраст немолодой уже, верно, Крокотову ровесник. Да нет пижон! Вон как с девчонкой-администратором заигрывает!
Ах, Леночка, какие же красивые у вас тут места!
Тут у нас и охота, и рыбалка, и ягоды скоро пойдут! милая блондиночка с косами широко улыбнулась в ответ.
Ах, не зря мне здешние места порекомендовали. А полдома-дом тут у вас никто не сдает? Так, недельки на три Ого! тут «пижон» заметил Семена, скривил доброжелательно губы в улыбке, кивнул: Мельников Михаил Петрович, инженер и ботаник-любитель. Гербарии собираю, здесь их непочатый край!
Крокотов Семен из деревни мы.
Очень приятно! О, да тут и кроме нас уже постояльцы есть. Вон вещи-то А, Леночка?
Да, товарищи, юная администраторша одернула модный, с накладными карманами пиджачок, накинутый поверх платья. Тут еще с вами двое заготовителей из райпотребсоюза. Люди приличные.
И мы приличные, Мельников подмигнул девушке и, хохотнув, повернулся к Крокотову: Идемте. А что, Семен как вас по батюшке?..
Иваныч.
А что, Семен Иваныч, «пулечку» вечерком не распишем? С товарищами из райпотребсоюза?
Чего?
В картишки, говорю, перекинемся?
Это можно. Но лучше в домино.
В домино так в домино, махнул рукой инженер и уселся на свободную койку. Ну что, распаковываем чемоданы?
Вечером играли. В преферанс умели не все, потому сошлись на более простом варианте «козле». Соседи товарищи из райпотребсоюза оказались молодыми и компанейскими, на четверых раздавили поллитровочку под вареные яйца, плавленый сырок и пироги с рыбой. Хоть и запрещено строго-настрого, а все же за знакомство как не выпить? Тем более с такими-то приятственными людьми? Но интеллигентно все, под разговоры за жизнь и без всякого особого шума.
Поиграли, выпили и ровно в одиннадцать вечера, по распорядку, улеглись спать. А ночью случилась гроза
Поначалу все было тихо, лишь на площади гомонили подростки, слышались смех да гитарный перебор. Ну что поделать лето
Откуда взялась грозовая туча черт ее знает, но вот нагрянула. Подобралась незаметно, словно голодный хищник, и очень даже быстро заволокла тихой сапой полнеба, оглянуться не успели а уже и гром! Поначалу отдаленный такой скорее даже не гром, а глухое ворчание, будто где-то за лесом ворочался да недовольно урчал медведь.