Колумб руководствовался совершенно верной умозрительной теорией, однако практические выводы сделал из своих открытий ложные и, попав в Новый Свет, полагал, что попал в Японию, а оттуда доберется до Китая и Индии. Дежнёв верной умозрительной теории не знал, однако попал ровно туда, куда и хотел на реку Анадырь. Попасть именно туда, куда плыл, достижение в эту эпоху географических открытий отнюдь не рядовое, несмотря даже на то, что экспедиция Дежнёва оснащена была компасами в костяной оправе и Дежнёв дает при описании «Большого Каменного Носа» четкие ориентации по сторонам света, которых самодовольные «западники» вряд ли ждут от русских той эпохи: «А с Ковымы реки итти морем на Анандырь реку, и есть Нос, вышел в море Далеко, а не тот Нос, который от Чухочьи реки лежит, до того Носу Михайло Стадухин не доходил, а против того Носу есть два острова, а на тех островах живут чухчи, а врезываны у них зубы, прорезываны губы, кость рыбей зуб, а лежит тот Нос промеж сивер на полуношник [Норд на Норд-Ост]. А с рускую старону Носа признака вышла речка, становье тут у чухоч делано, что башня ис кости китовой. Нос поворотит кругом, к Онандыре реке под лето [Зюйд]» (Белов, М.И., 1964: 132).
Чтобы доплыть до Носа и обогнуть его, тоже требовались недюжинное мужество и упорство, которые проявил именно Дежнёв, а многие другие на его месте повернули бы, как повернул пошедший вослед Дежнёва в 1649 году Михайла Стадухин, положившийся на распросы туземцев, которые сообщили, что никакого пролива не знают: «Сказывали, что де реки мы близко не знаем, потому что возле моря лежит Камень утес, конца Каменю не знают. А которые служилые и торговые люди, Ерасимко Анкидинов, Семейка Дежнёв, а с ними девяносто человек в прошлом во 156 году с Ковыми реки пошли на ту же реку на семи кочах, и про них те ж языки сказывали: два коча де на море розбило, и наши де люди их побили, а достальные люди жили де край моря, и про них де мы не знаем, живы ли оне или нет. И по иноземцовым скаскам вперед по морю итти не посмели, потому чтоб служилые люди напрасною смертию не померли» (Белов, М.И., 1952: Док. 33).
Дежнёв никому не поверил, а потому и заслужил у потомков славу первооткрывателя и пролива и «своего» утёса. Уже одно упорство, проявленное им там, где его не проявили другие, делает все попытки преуменьшить эту славу, ссылаясь на то, что он не опубликовал своего открытия в журнале какого-нибудь «Королевского общества», совершенно неуместными. Тем более что неграмотный военно-промысловый администратор Дежнёв сделал для фиксации своего открытия более чем достаточно он дал подробное и узнаваемое и до сего дня описание «Большого камня», указал приметы и направления.
Да и в картографии он кое-что смыслил, просто его интересовали не чертежи морских путей, а чертеж той реки, которую он присоединил к преславному Российскому царству, о чем и сообщал он в своей отписке к Якутскому воеводе: «А той реки Анандыре (сделан) чертеж с Онюя реки и за Камень на вершину Анандыру и которые реки впали большие и малые, и до моря, и до той корги, где вылягает зверь» [7]. Карту утёса по показаниям Дежнёва составил около 1737 году Герхард Миллер, первым опубликовавший Дежнёвские документы из Якутского архива.
Подвиг Дежнёва, таким образом, принадлежит к числу Великих Географических Открытий в самом строгом смысле слова. Однако в его личной судьбе это открытие было не концом, а лишь началом мытарств и приключений. Кочи Дежнёва, Попова с Анкудиновым разметало по будущему Берингову морю и занесло значительно южнее устья Анадыря. Федот Попов и Герасим Анкудинов были занесены южнее, возможно на Камчатку, и об их судьбе Дежнёв узнал лишь случайно, освободив из корякского плена в одном из походов жену «холмогорца»: «Ходил я, Семейка, возле моря в поход. И отгромил я, Семейка, у коряков якуцкую бабу Федота Алексеева. И та баба сказывала, что де Федот и служилой человек Герасим померли цынгою, а иные товарищи побиты, и остались невеликие люди и побежали в лодках с одною душею, не знаю де куда» [8].
Сам Дежнёв осенью зимой 1648 года тоже оказался на грани гибели. В октябре, после Покрова, его коч выбросило на берег, как полагают современные исследователи, Олюторского залива. С ним осталось всего 24 спутника из вышедших с Колымы 90 человек. С этими остатками команды он двинулся пешим ходом вдоль моря на север, к устью Анадыря. «А шел я, бедной Семейка, с товарищи до Анандиры реки ровно десять недель, и пали на Анандырь реку вниз близко моря, и рыбы добыть не могли, лесу нет. И з голоду мы, бедные, врознь розбрелись. И вверх по Анандыре пошло двенатцать человек» [9]
Примечания
1
Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. 1. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством в царствование Великого Князя Ивана Васильевича. Ч. 1 (годы с 1487 по 1533). СПб: Тип. Ф. Елеонского и К°, 1882. С. 460.
2
Холмогоров, Е. С. Существовало ли Русское национальное государство? // Национализм: pro et сontra. СПб: РХГА, 2017. С. 771779. Автор последовательно придерживается взгляда на досовременное существование наций, в целом разделяя этносимволический подход Энтони Смита. Подробнее см.: Холмогоров, Е. С. Русские. Нация, цивилизация, государственность и право русских на Россию. М.: Книжный мир, 2020. Подробное рассмотрение бытования концепта «русское национальное государство» в советской историографии середины ХХ века: Юрганов, А. Л. Русское национальное государство. Жизненный мир историков эпохи сталинизма. М.: РГГУ, 2011.
3
Вопрос об историчности похода Нур-Даулета и Ноздреватого один из ключевых при реконструкции событий Стояния на Угре. Рассказ о нём содержится в «Казанском летописце» (Казанская история. МЛ.: Изд-во АН СССР, 1954. С. 5657) и не имеет параллелей в других источниках. Это позволило С. М. Соловьеву отвергнуть его как недостоверный. Но при этом надо учитывать общую историографическую тенденцию Соловьева к умалению личности Ивана III, представлению Стояния на Угре как «негероического» события, то есть мы имеем дело с классическим анти-мифом. Вслед за К. В. Базилевичем (Базилевич, К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV в. М.: Территория, 2001. С. 145146) мы не видим оснований отвергать этот рассказ: он удачно объясняет мотивы действий Ахмата и ложится в канву других стратегических операций Ивана III, неизменно включавших войну на реке. Было бы странно, если бы в минуту крайней опасности Иван не использовал инструментария речной войны.
4
«Должен иметь тело» (произвольный перевод части латинской фразы habeas corpus ad subjiciendum «представь арестованного лично в суд»). Так с XV века называли институт английского уголовнопроцессуального права, в основе которого была защита личности и её прав. Прим. ред.
5
Английские путешественники в Московском государстве в XVI веке. Рязань: Александрия, 2007. С. 167.
6
Цымбурский, В. Л. Остров Россия. Геополитические и хронополитические работы. 19932006. М.: РОССПЭН, 2007. С. 25.
7
Дополнения к актам историческим, собранные и изданные археографической комиссией. СПб, 1851. Т. 4. С. 22.
8
Отписка Семена Дежнёва якутскому воеводе Ивану Павловичу Акинфиеву о морском походе его с устья р. Колымы до устья р. Анадырь. (Апрель 1655 г.) // Известия всесоюзного географического общества. 1948. Т. LXXX. Вып. 6. С. 578.
9
Там же.