Николай Николаевич сел к столу, достал свою заветную тетрадь. Ему нестерпимо хотелось закрепить на бумаге свое счастье и свою радость. Он жил в тот момент только своей жизнью, как это ни ужасно показалось ему теперь, но все было так! Ленка с ее делами и заботами совершенно выскочила у него из головы.
Он услышал разговор под своим окном.
Ее нет в комнате, а он что-то царапает на бумаге, сказал первый голос. Бросим камень Вот будет переполох! Ответим ударом на удар!
А если это не она? спросил второй голос.
Да видела я точно, она. Ревнует тебя окна бьет, вмешалась какая-то девчонка.
Но Николай Николаевич и на это не обратил никакого внимания. Он тогда даже не пошевелился прекрасное настроение отделило его на время от реальной жизни.
Он листал свою тетрадь, в которой были записаны все его картины: где и когда куплены, когда написаны, точно или предположительно. Здесь у него были длинные записи размышлений и догадок на этот счет: кто изображен на той или иной картине, как этот человек попал к художнику и почему он решил писать его портрет. В результате возникали интереснейшие истории о разных людях.
Николай Николаевич уже успел записать: «Получена в подарок в начале ноября 1978 года», но вошла Ленка платье и куртка в грязи, закрыла глаза, как-то странно прислонилась к косяку дверей и сползла по нему на пол.
Николай Николаевич бросился к ней, помог встать, дотащил до дивана, уложил, досадливо перекинув медвежью морду на стул. Старый мечтатель, он спускался на землю. Вот тогда Николай Николаевич испугался перед ним лежала Ленка, бледная, ни кровинки в лице.
Что с тобой? Николай Николаевич опустился на колени у дивана. Лена!..
Николай Николаевич думал, что она ему не ответит, а она громко, жалобно, взахлеб произнесла:
Дедушка, он меня обманул!..
Обманул? переспросил Николай Николаевич.
Да!.. Да!.. Обманул. Я в окно заглянула, а у него Миронова и все-все. Они там все-все вместе!.. Ты подумай, дедушка!.. Телик смотрели и чай пили, сказала она с таким ужасом, как будто сообщала о чем-то сверхъестественно страшном. Я думала, у него руки связаны и тряпка во рту, а они чай пили
Ну и что же? Николай Николаевич улыбнулся, хотя у него впервые за последние годы заболело сердце. Давай и мы попьем чаю.
Ну какой чай, дедушка!.. Я должна тебе сказать, что я такое сделала У меня, знаешь, в голове все помутилось. Взяла я камень и бросила в них. Окно разбилось И Ленка заплакала.
Окно разбила Да, я что-то слышал Ты поплачь, поплачь. Легче станет. Николай Николаевич сразу не мог понять, что теперь делать и что говорить. А я все-таки поставлю чайник.
Он вышел из комнаты и быстро вернулся.
Но Ленка уже лежала с закрытыми глазами: то ли притворялась, то ли спала на самом деле.
Николай Николаевич долго стоял посреди комнаты, потом взял со стула медвежью морду, положил ее на стол, а сам сел на освободившееся место и теперь уже без всякой радости, а скорее машинально дописал в свою тетрадь: «в деревне Вертушино у Натальи Федоровны Колкиной картину художника Н. И. Бессольцева, на которой изображена его внучка Маша в возрасте 1011 лет. Это последняя работа художника, сделанная незадолго до его смерти».
Глава одиннадцатая
На следующий день после праздников я стирала платье, снова начала свой рассказ Ленка. Когда я бросила камень в Димкино окно, то упала в лужу и вся перепачкалась. Я стирала платье и все думала, думала про Димку. И вдруг поняла: ненавижу его!
Тут мне кровь как бросилась в голову, я влетела в комнату и стала хватать свои вещи, чтобы уехать. «Вот тогда он попляшет!.. Будет мне письма писать, думала я, а я ему не отвечу! Хоть десять писем в день, хоть сто Ни за что не отвечу! Никогда!»
А сама носилась по комнате и хватала, хватала свои вещи и запихивала в портфель. И вдруг увидела в окно, что в наш сад вошел Димка!
Я схватила платье и выбежала в сад, вроде надо его высушить. Ну, в общем, выскочила в сад, вешаю платье, а у самой сердце знаешь как прыгало!
Димка подошел и остановился позади меня. Я сделала вид, что не слышу, что он стоит и дышит мне в затылок. Наконец не выдержала и оглянулась. Он стоял передо мной, низко опустив голову. Постоял так и выдавил:
«Ты знаешь, кто я?»
Я старалась изо всех сил быть спокойной, а главное, независимой. Такая гордая и неприступная! А когда он мне сказал: «Ты знаешь, кто я?», то улыбнулась уголком рта, я же владела собой, хотя на самом деле я совсем не владела.
«Кажется, я тебя узнаю Ты вроде бы Димка Сомов?..» медленно отчеканила я, чтобы он не заметил, что у меня голос дрожит. Потом взглянула на него вижу, он волнуется больше меня.
«Если бы ты знала, кто я на самом деле, то не улыбалась бы и не шутила Он на секунду замолчал, а потом тихо-тихо произнес, одними губами прошептал: Потому что я подлый!.. Самый подлый трус!..»
Дедушка! Ленка схватила Николая Николаевича за руку. Как он это сказал, все лицо у него пошло пятнами. Ярко-красными!.. Как будто кто-то его раскрасил красной краской. Он прямо полыхал, а глаза метались, бегали в этом жутком пламени. «Ну, подумала я, тебя надо спасать, ты же погибаешь, ты же сгоришь в этом страшном огне».
«Ты трус? говорю я ему. Никакой ты не трус! Ты же у Вальки собак отбивал!.. Ты даже Петьки не побоялся!.. Ты же Маргарите всю правду выложил!..»
А он:
«Нет, нет, нет! Права Маргарита: я жалкий, последний трус! Ты говоришь, я сознался Маргарите?.. А знаешь, почему? Потому что я хотел себе доказать, что ничего не боюсь. А я боюсь, боюсь Подраться с кем-нибудь мне не страшно, а вот сказать всем правду я не могу. Подумал: скажу Маргарите, а в кино все выложу ребятам и докажу себе, что я не трус. А когда увидел их, чего-то вдруг испугался. Ну, успокоил себя, утром скажу, в школе. Сразу перед всеми ребятами и перед Маргаритой. И не буду ловчить и выкручиваться. А утром приказ директора. И я опять струсил. Потом после приказа директора дождался, когда Маргарита ушла, и снова собрался Нет, не смог. И потом, когда тебе бойкот объявили, тоже перетрухнул. А вечером с этой медвежьей мордой Пришел к ребятам, чтобы им все рассказать и Нет, я подлец!»
Он поднял на меня глаза. Дедушка, они были полны слез!
«Но теперь я всем-всем все скажу! сказал Димка. Вот увидишь! Ты мне веришь?»
«Верю», ответила я.
«А если веришь, потерпи!»
«Я потерплю».
«Я им все-все скажу, продолжал Димка. И тебя к ним отведу. Как только ты захочешь, так и отведу. Решишь и сразу приходи ко мне. Я буду ждать тебя. Придешь?»
А я обрадовалась:
«Приду, говорю, обязательно», и сама, дурочка, расцвела.
Димка подошел ко мне и поцеловал! Представляешь по-це-ло-вал! произнесла Ленка по складам. Ты не удивляешься?
Удивляюсь, быстро ответил Николай Николаевич. Я очень удивляюсь.
Вот и я удивилась! Говорит, что трус, а сам совершает такие отчаянные поступки. Ты мне ответь, должна была я после этого снова поверить в него?
Должна была, сказал Николай Николаевич. И молодец, что поверила. Верить надо до конца.
Когда он меня поцеловал, то я сначала засмеялась. А потом как окаменела. Может быть, я простояла бы так до утра, если бы не раздался крик Вальки.
«Попался, Сомик! заорал он. Наконец-то!.. Пришел тебе конец!.. Можно играть похоронный марш Та-ра-ра-ра!.. завыл он, потом рассмеялся и крикнул: Всем расскажу, что ты ходишь к Бессольцевой!» А сам в это время стаскивал с веревки мое платье. Я рванулась к нему, а он отбежал. «Чучело, привет! И помахал моим платьем над головой. Принесешь медвежью морду получишь платье».
«Ну гад!» закричал Димка и бросился за Валькой.
Тот метнулся к забору, взобрался на него, лягнул Димку ногой и спрыгнул на ту сторону.
«Отдай платье! крикнул Димка. А то получишь!»
«Плевал я на тебя! закричал Валька из-за забора. Теперь ты у меня попляшешь. Теперь я всем расскажу, как ты около Чучела крутился!.. Ах, простите, извините, поцелуйчик мой примите!» Он снова захохотал и скрылся.
«Не волнуйся, сказал мне Димка. Он был как в лихорадке. Я отберу платье! Скоро!.. Сегодня!.. Сейчас же!.. И всем все скажу! Все! Все! Всем!..»
Он сорвался с места.
«Подожди!» закричала я.
Димка остановился, а я убежала и принесла ему медвежью морду.
«Верни! Я с тобой!» сказала я.
«Нет, я сам. Он вдруг совсем успокоился, лицо его стало прежним, давно мне знакомым. Ты еще там испугаешься А здорово твой дед снял с меня эту морду»
«Да, он ловкий», сказала я.
Мне показалось, что мы с ним не расставались, что никто не гонял меня по улице, не кричал «Чучело» и «гадина», не пугал медвежьей мордой.
«А он знает?.. спросил Димка. Твой дедушка про меня?»
«Что ты! Это же наш секрет», сказала я.
По-моему, ему понравился мой ответ. Мы помолчали.
«Ну, жди меня», решился наконец Димка, помахал мне на прощанье медвежьей мордой получилось смешно и ушел.
Он шел к калитке легкой походкой человека, у которого хорошо на душе, ну как будто ничего его не мучает и не тяготит.
На меня напал страх. Я подумала, что зря отпустила Димку одного. «Ну, думаю, они Димку изобьют, ну, думаю, достанется ему на орехи», и погнала следом за ним.
Димку я не догнала. Перед самым моим носом он нырнул в сарай, где собралась мироновская компания. Я нашла дыру в прогнившей стене и прижалась к ней. Подумала, что Димке без меня сознаться будет легче, а если понадобится я рядом, тут же прилечу на помощь.
Они там были все в сборе и хохотали над Рыжим, прямо катались от смеха. Только Миронова с безразличным видом стояла в стороне и думала о чем-то своем.
А все из-за чего? Рыжий напялил мое платье, которое стащил Валька, и потешал их. Ну им и было весело.
Я тоже хихикнула: всегда смешно, когда мальчишки влезают в девчоночье платье.
А тут я услышала их крики:
«Ну ты артист, Рыжий!»
«Точно, Чучело!»
«Она наша красавица!»
«Рот до ушей, хоть завязочки пришей!»
После этого я поняла, что Рыжий-то изображал меня: цеплялся ногой за ногу, падал, крутил головой, вытягивал шею и улыбался, растягивая губы до ушей.
У него здорово похоже получалось, с грустью сказала Ленка. Ну правда, он настоящий артист.
Ну а Димка-то что? осторожно спросил Николай Николаевич.
Он давно уже не теребил Ленку, потому что ему было ясно и про Димку, и про Ленку. Он знал, на что можно надеяться и на что надежда совсем плохая, и предвидел Димкину жалкую, ничтожную жизнь.
Димка? Ничего, ответила Ленка. Вошел в сарай и остановился. Он, наверное, в последний раз думал, что он храбрый и что он не испугается.
Уж чувствую, куда идет дело, заметил Николай Николаевич и печально покачал головой.
Ты больше меня не перебивай, попросила Ленка, глаза у нее сузились, как будто она к чему-то присматривалась. А то мне трудно будет Скоро уже конец Ты потерпи и послушай.
Димка вышел вперед.
«Держи, долетел до меня его срывающийся от волнения голос, и он бросил Вальке медвежью морду. А ты, Рыжий, снимай платье».
Димка стал срывать с Рыжего платье. А тот оттолкнул его и крикнул:
«Ой, не трогай! Я боюсь щекотки!»
Все снова захохотали, потому что Рыжий подделался под мой голос.
Железная Кнопка, не меняя позы и не поворачивая головы в сторону Димки, сказала:
«Сомов, чем к Рыжему приставать, лучше скажи, где ты был сейчас?»
Димка сделал вид, что не слышал вопроса, что он очень увлекся спасением моего платья. Он за это платье хватался, как утопающий за соломинку.
«Хватит дурачиться, говорит, чужое платье разорвешь!» И сильно рванул Рыжего на себя.
«Рыжий, он тебя обижает! Сделай ему больно, кривлялся Валька. Лягни его копытом».
Рыжий послушно ударил Димку. А Лохматый подскочил к ним сзади, и они вдвоем с Рыжим скрутили Димке руки.
Валька радостно заржал:
«Попался, Сомик!.. Ух как хорошо! Ты что же не ответил Мироновой, где ты сейчас был? А? Железная Кнопка, он же тебе не ответил! Не желает. Ну скажи, скажи, Сомик, где ты был и что ты там делал? Он хохотал и заливался. Ребята, новость первый сорт! Сомик был у Чучела! Он завизжал и закрутился на одной ноге, захлебываясь от восторга. И знаете, что они делали?.. Це-ло-ва-лись!»
«Целовались? заинтересовалась Шмакова. С Бессольцевой? Не сочиняй!..»
«Так наклонился к Чучелу, продолжал Валька, и чмок ее в губки. Он подскочил к Димке. На два фронта работаешь?»
«Замолчи!» крикнул Димка и попытался вырваться из рук Лохматого.
А подлый Валька воспользовался, что Димка беззащитный, и ударил его.
«Предатель! говорит. Стукнул его еще раз, захохотал ему в лицо и произнес по слогам: Пре-да-тель!»
«Я предатель? возмутился Димка. Ах ты, шкура, живодер несчастный! Ребята, знаете, чем занимается наш Валька?..»
«Заткни варежку, трепло!» перебил его Валька и снова стукнул Димку удобно драться, когда противника держат за руки.
Тут Димка озверел, размотал Лохматого и Рыжего и саданул Вальку так, что тот пролетел через весь сарай и упал к ногам невозмутимой Железной Кнопки.
Валька здорово струхнул, а когда увидел, что Димка не бросился следом за ним, находчиво протер рукавом куртки туфельку Мироновой и, заглядывая ей преданно в глаза, сказал:
«Ты, Сомов, поосторожнее. Нас много, а ты один. Верно, ребята? Мы из тебя знаешь что сделаем?.. Котлетку!»
«Точно, котлетку!» сказал Лохматый и сделал шаг к Димке.
«Конечно, котлетку!» подхватил Рыжий.
Сначала они втроем наступали на Димку, а потом к ним и Попов присоединился. Ему Шмакова приказала.
Представляешь, четверо на одного?
Я рванулась к нему на помощь: именно из-за этого я здесь, и, выходит, не зря.
А Димка схватил здоровенный шест и, размахивая им, крикнул:
«Ну, подходите! Ну!.. Попробуйте!..»
Я от радости запрыгала; думаю, пока моя помощь Димке не нужна, вон он как с ними расправился. Знаешь, дедушка, как я тогда обрадовалась Димка стал прежним. Ты бы видел их лица!
Он поднял палку над головой и крикнул: «Ну, подходи!» А они боятся ни с места!.. А он стоит с палкой, как будто у него в руках меч: «Ну, попробуйте!»
Ленка звонко рассмеялась, лицо ее неожиданно расцвело, глаза заискрились. И Николай Николаевич, глядя на Ленку, улыбнулся до чего же она прекрасна, как она умеет сильно любить и как умеет даже в падшем человеке заметить мгновение его величия.
Димка стал наступать на них, продолжала Ленка. Наступал, наступал А они пятились, пятились И Димка оказался перед Железной Кнопкой!.. Она загородила ему дорогу.
«Отдай палку!» приказала Миронова.
«Герои! презрительно сказал Димка. Спрятались за девчонку!» Он бросил палку к ногам Железной Кнопки.
Валька подскочил и на всякий случай тут же схватил ее.
И в это время между Мироновой и Димкой произошел разговор, который я никогда не забуду, который решил все. Ну не вообще, а для меня все. Понимаешь?
«Ты что у нее делал?» спросила Миронова.
«Что хотел, то и делал», ответил Димка.
«Скажите, какой храбрец!» вмешался Валька. Он вертел палкой и кружился позади Димки.
«Ты пожалел ее?» продолжала свой допрос Миронова.
«Предположим, пожалел».
А Миронова ему:
«Эх ты, хлюпик!»
Жестко так, жестко сказала и с отвращением отвернулась от него.
И тут Димка набрался наконец храбрости:
«Ну а если это сделала не она?»
Миронова его добила:
«Манная ты каша с киселем!» И коротко засмеялась, как щелкнула кнутом.
Димка сорвался со своего голоса и бухнул:
«Ну а если это сделал я?!» И с вызовом улыбнулся, оглядывая всех.
«Ты?! Впервые за все это время Железная Кнопка явно удивилась и внимательно посмотрела на Димку. Это уже любопытно!»
Они сразу на него набросились, окружили, затанцевали вокруг, запрыгали.
Валька заорал с восторгом:
«А вдруг правда он!»
А Шмакова:
«А что, вполне возможно!»
А Попов:
«И еще как!»
А Лохматый:
«Тогда нам тебя жаль!»
А Рыжий:
«Вот будет подарочек главному хирургу товарищу Сомову!»
«И эта дурочка, Бессольцева, его покрывала!» догадалась Железная Кнопка.
Наступила тишина все молча смотрели на Димку.
Он как-то криво ухмыльнулся. Его лицо меня испугало; может быть, он еще сам не знал, что он сделает в следующий момент, а лицо уже стало как в классе, когда глаза у него побелели от страха.