На следующей неделе в город пожаловала грозная «Дженоа». Когда счет был равным, 1:1, мяч прилетел к Розетте. Он вколотил победный гол, но результат матча снова был признан недействительным. Вновь была подана контрапелляция в FIGC, и развернулась битва за моральное и политическое превосходство, в которой обе стороны по-прежнему вели себя непримиримо. То же самое повторилось на следующей неделе в Падуе, и теперь в деле появились конфликтующие варианты таблицы лиги. Классификация FIGC, одобренная Международным олимпийским комитетом, ясно давала понять, что на вершине таблицы находится «Юве». Лига, однако, оштрафовала клуб на шесть очков, поэтому 30 декабря FIGC объявила, что совет директоров лиги главным образом владельцы «Милана», «Модены», «Дженоа» и «Интернационале» отныне вне закона. В ответ лига созвала собственное заседание, и по результатам голосования (156 голосов за, и лишь 1, голос «Ювентуса», против) предложила верховному органу итальянского футбола пойти куда подальше.
В конечном итоге у «Юве» отобрали игрока, очки и победу в чемпионате, в котором он начал доминировать. Розетту, по крайней мере технически, вернули в состав «Про Верчелли», но, будучи резидентом Турина, он все равно не мог играть за них, даже если бы хотел.
Старая гвардия победила в битве, но Аньелли не были бы Аньелли, если бы позволили ей выиграть войну. С самого начала Кравери и Монатери предупреждали Эдоардо, что он столкнется с сопротивлением. Поначалу он этого не понял, потому что привык к комфортной и легкой жизни. Футбол же познакомил его с людьми, желавшими ему зла, и их методами. Он был наивен, но теперь понял, что спорт и политика неразрывно связаны. Он и «Ювентус» смогут преуспевать на поле, только если будут вести себя умно за его пределами. Им придется активно применять дипломатию, мыслить стратегически и ввязываться в опасные политические игры и с этого момента именно этим они будут заниматься. Следовательно, возникает вопрос, как лучше всего отомстить?
Итальянские клубные команды никогда не совались за границу. Транспортировка была хлопотным, затратным в плане времени и неудобным делом, а игроки не могли себе позволить отпуска на работе. В апреле, однако, «Юве» принял приглашение (откуда бы вы думали?) из Германии. Там им предстояло провести шесть матчей за двенадцать дней, и клуб был готов проконтролировать, чтобы наниматели игроков получили адекватную компенсацию за участие своих работников. Из-за турне им пришлось выставлять второй состав на заключительную игру лиги против «Интера», но, поступив таким образом, они лишь напомнили спортивному сообществу о вероломстве Северной лиги.
Немецкая авантюра была одновременно абсурдной и скандальной, а потому вызвала существенный интерес к себе дома. Она имела огромное значение, и из логики вытекало, что если «Юве» выступит успешно, он укрепит не только свой собственный престиж, но и престиж всей Италии. Первую игру в Берлине они свели вничью, а вторую, в Гамбурге, проиграли. Но затем они сначала разбили «Ганновер» 6:0, а потом победили «Бремен», «Лейпциг» и «Дрезден». Возвращение получилось фантастическим, и на родине их успехи восприняли очень позитивно. Они заставили людей гордиться тем, что они итальянцы, и по возвращении игроков чествовали, как героев-завоевателей. Никогда прежде ничего подобного никем не предпринималось, и символизм одержанной победы над немцами, старыми врагами, не остался незамеченным. Они были успешны на футбольном поле, но что было более важно в тех обстоятельствах, их победы составили политический триумф для страны и правившей в Италии фашистской партии.
Парижская Олимпиада 1924 года была уже не за горами, и у Италии были большие надежды на футбольную сборную. Розетта был одной из главных звезд национальной команды, но Бодзино, его давнишний председатель из «Про Верчелли», стоял у руля. Он был автором всей этой постыдной саги, а его попытки изобразить Розетту в роли наемника были явными ударами ниже пояса в войне против «Ювентуса». Розетта любил свою страну, но когда команда Италии отбыла в Париж 20 мая, он остался дома. Потом, следуя совету руководства «Юве», он написал в FIGC. Он умно поступил, заявив в письме, что не может поехать во Францию потому, что его босс в Турине не готов отпустить его с работы. Это подтверждало легитимность позиции «Юве» и вновь раскрыло все лицемерие решения «перерегистрировать» его в «Верчелли». Письмо четко и ясно перекладывало вину на Бодзино и Баруффини, а если брать шире, то на «Про Верчелли» и «Милан».
Теперь мечты Италии об олимпийском золоте были под угрозой, поэтому делу было придано общенациональное значение. В попытке разрешить безвыходную ситуацию, CONI, Итальянский олимпийский комитет, умолял Аньелли вмешаться, чтобы защитить их интересы. Невзирая на тот факт, что Розетта не был его игроком, он, по-видимому, сумел убедить Аймоне Марсана, его босса, отпустить игрока, чтобы тот мог исполнить свой патриотический долг перед страной. О согласии Аймоне Марсана позаботились, и Розетта сел на поезд в Париж накануне матча открытия турнира против Испании. Так по распоряжению «Юве» (как это было ясно «Про Верчелли») было обеспечено участие игрока в победе Azzurri со счетом 1:0 и дальнейшее его появление в игре против Люксембурга, принесшей сборной выход в четвертьфинал.
Это был мастерский ход, и домой Розетта вернулся героем. Ему было двадцать два, у него впереди была долгая карьера, и превратности судьбы, постигшие его в предшествующие месяцы, убедили его, что его дом это Турин. Было немыслимо представить его возвращение в «Верчелли», но вот ведь абсурд он продолжал числиться игроком «Про». В таких обстоятельствах клубу предстояло решить: либо они теряют его без какой-либо компенсации вообще, либо устраивают некую сделку с «Юве».
В конечном счете одураченный старый Бодзино принял чек на 50 тысяч лир. Аньелли не уточнял, за что именно выплачены эти деньги, но ему и не нужно было. «Ювентус» разрушил псевдолюбительский статус футбола и трансформировал его в рынок.
На тренировочном поле с четырехлетним Джанни Аньелли
Италия была новоиспеченной единой страной, но в то же время была разрознена. У нее был общий язык, но почти никто на нем не говорил. Вместо него люди использовали (и делают это до сих пор) какой-нибудь из мириад местных диалектов. Климат в разных частях страны, как и обычаи местных, различались колоссально, и как следствие, различались привычные блюда, культуры и отношение к жизни. У севера была инфраструктура, промышленность и, хотя с этим можно спорить, зачатки некой единой культуры. Города вроде Милана и Турина были относительно богатыми и довольно развитыми. Они были «европейскими», тогда как бандитский юг, в пределах старого Неаполитанского королевства, находился очень далеко от Берлина, Парижа и Женевы как в прямом смысле, так и в переносном. Mezzogiorno, то есть вся территория страны южнее Рима, была аграрным, бедным и безграмотным регионом. Он десятилетиями экспортировал народ в Америку и страны Северной Европы так же, как это делали прибрежные провинции Романья, Марке и Абруццо. Они были обнищалыми, как в экономическом, так и в социальном отношении, и чрезвычайно ограничены властью Рима.
Объединение это, конечно, хорошо и полезно, вот только национальное единство никогда еще не обеспечивалось одним указом правительства. Оно предполагает наличие у людей общих ценностей и жизненного опыта, а до войны у обитателей Пьемонта и, скажем, Апулии таковых не имелось. Любые представления, имевшиеся у них о единой нации, были сугубо теоретическими, и объединяли их лишь антипатия и недоверие по отношению к столице.
Война для Италии имела поистине апокалиптические последствия. Она потеряла 1,2 млн сыновей на полях сражений, еще около миллиона остались калеками. Однако Австро-Венгерская империя была побеждена и были приобретены новые территории Трентино и Триест. Более того, несмотря на разруху и лишения, итальянцы по всей протяженности полуострова переживали конфликт вместе. Программа ликвидации безграмотности позволила гражданам читать о событиях на фронте, а если смотреть шире, то также и распространять пропаганду. От Венеции до Везувия, от Милана до Мессины их объединяли тяжелые утраты близких, страдания и в конечном итоге какая-никакая победа. Молодые итальянские мужчины сражались и умирали бок о бок, и через эти тяготы войны открыли для себя, что не так уж и сильно друг от друга отличаются. Они все были из плоти и крови, все сражались ради общего дела, и этим делом была их страна.
Вслед за объявленным перемирием разразился дипломатический спор по поводу статуса этнически неоднородного города на северо-восточной границе Италии. Итальянцы полагали, что Фиуме (ныне Риека в Хорватии) по праву принадлежит им, потому что в 1915 году в Лондоне Британия, Франция и Россия подписали соответствующий пакт. Но вместо этого после войны город объявили свободным. Итальянцев облапошили коварный Туманный Альбион и высокомерные французы, но что еще хуже, их собственное правительство, возглавляемое Витторио Эмануэле Орландо, пошло на такие уступки.
Итальянский герой войны Габриэле ДАннунцио восстал против «изуродованной победы» Италии. Он собрал войско из солдат-националистов нерегулярной армии, и в сентябре 1919 года они оккупировали Фиуме, потребовав отдать территорию под контроль Италии. Это повлекло за собой всплеск агрессивного итальянского национализма, в авангарде которого шел Бенито Муссолини, и он, как все популисты, ловко использовал повод для недовольства, чтобы набрать политические очки. Это, в свою очередь, способствовало возвышению фашизма, которое в конечном счете обернулось Маршем на Рим, приведшим Муссолини к власти в 1922 году.
Летом 1924-го важных шишек итальянского футбола посетила блестящая идея. Во время оккупации Фиуме ДАннунцио организовал футбольный матч между итальянскими солдатами и группой местных жителей. Чтобы отличать своих, солдаты пришили на свои рубашки маленькое изображение итальянского триколора scudetto. Это решение оказалось чрезвычайно популярным, поэтому FIGC распорядился, чтобы отныне и впредь все итальянские футбольные чемпионы следовали примеру, поданному солдатами.
Благодаря принятым после истории с Розеттой послаблениям в правилах касательно резидентства «Юве» удалось подписать еще нескольких игроков в преддверии нового сезона. Самым значимым из них был иностранец, первый в послевоенной истории клуба. Соотечественник Каролы венгр Йожеф Виола был толковым, но ни разу не выдающимся полузащитником, однако со временем ему суждено будет стать легендой. Команда лидировала в чемпионате перед началом апреля 1925-го, но поражения от «Про Верчелли» и «Падовы» поставили крест на их чемпионских амбициях. В итоге они финишировали третьими, в то время как «Болонья», «любимчик» режима, квалифицировалась в плей-офф из группы В Северной лиги. В другой группе, группе А, победителем стала «Дженоа», и две команды сошлись в двухраундовой битве за место в национальном финале. Игры завершились с общим счетом 3:3, после чего противостояние перенеслось на нейтральное поле, в Милан, где 7 июня командам предстояло выявить победителя.
К тому времени клубы уже успели оценить ценность присутствия болельщиков на выездных матчах вдали от дома, так что «Болонья» взялась субсидировать билеты на поезда и трибуны стадиона. Тысячи болельщиков стеклись на «Виале Ломбардия», домашний стадион «Милана», где в атмосфере тотального хаоса то болельщики выбегут на поле, то футболисты затеют драку, то полиция устроит разгон с помощью дубинок «Дженоа» удалось повести 2:0 уже к перерыву.
Рефери Джанни Мауро попытался прервать матч на этом этапе, но его убедили пережить травмирующий опыт еще раз. Спустя час после начала матча он отменил гол «Болоньи», и вот тогда, говоря простым языком, все и рвануло. Вдруг Мауро обнаружил, что его взяли в кольцо осатаневшие болельщики «Болоньи». Согласно неподтвержденной легенде, в их числе был и некий Леандро Арпинати, известный фашист и будущий мэр города. Свидетельства произошедшего далее разнятся, но, как бы то ни было, Мауро, по сути, был взят в заложники прямо на поле. Ему было сказано, что он никуда не пойдет, пока не засчитает гол. Он согласился, и игроки продолжили матч, но очевидно, что Мауро сказал капитану «Дженоа», чтобы тот не беспокоился. Гол все равно будет отменен впоследствии, а победу все равно присудят им. Таким образом, лучшим выходом будет доиграть оставшиеся 30 минут и как можно шустрее проследовать к выходу. Исходя из этого, игроки «Дженоа» сошлись во мнении, что действительно в наилучших интересах всех будет закончить игру и свалить с поля к чертовой матери. Проблема была в том, что «Болонья» сравняла счет, и теперь «дженовези» отказывались давать добро на экстра-тайм. Они совсем не доверяли арбитру и сочли, что, если «Болонья» победит, он нарушит данное им обещание. При таком раскладе они окажутся проигравшими, поэтому никакого экстра-тайма не будет, а будет еще одна ничья.
Похоже, что они были правы. Мауро позабыл о «сделке», которую заключил по поводу засчитанного/незасчитанного гола, и лига отклонила апелляцию «Дженоа». Справедливости ради, они отклонили и апелляцию «Болоньи», требовавшей, чтобы «Дженоа» дисквалифицировали за отказ играть экстра-тайм. Продолжать так не было никакой возможности, поэтому они, наученные горьким опытом, согласились попытаться сыграть снова на другом нейтральном поле.
Это поле находилось в Турине. Сам матч завершился вничью 1:1, но потом директора соперничавших клубов сошлись в рукопашной на вокзале. Произошла эскалация насилия, и в начавшейся суматохе застрелили двух болельщиков «Дженоа». «Болонью» пригласили поучаствовать доставить виновников в полицейский участок, проинформировав клуб о том, что провал этой операции приведет к тому, что победу в матче присудят «Дженоа». Надлежащим образом виновники или некие лица, сильно на них смахивавшие, были представлены властям, и стороны договорились о том, что вновь попытаются выявить победителя на «Кампо Ювентус» 19 июля.
Но теперь проблема была в том, что власти отказывались проводить игру в присутствии публики из соображений сохранения общественного порядка, и в результате обе команды вынуждены были играть матч за закрытыми дверями на каком-то «огороде» южнее Милана аж в 7:30 утра. «Болонья» доигрывала матч вдевятером, но сумела положить конец всеобщим страданиям, победив со счетом 2:0. Потом они обыграли «Рому Альбу», чемпионов юга, с общим счетом 6:1, и завоевали свое первое scudetto. Вся эта история была преисполнена пророчеств: итальянский футбол был дезорганизованным, живущим по собственным законам и коррумпированным, но также и исключительно захватывающим.
По ходу сезона «Юве» очень хорошо играл в обороне, где особенно выделялся выдающейся игрой Розетта. У команды был лучший вратарь Италии в лице Джанпьеро Комби, но команде сильно не хватало креативности. Так что, когда Аньелли и сотоварищи взялись за планирование предстоящего сезона, им было нетрудно выявить самую главную потребность команды. Тремя годами ранее, в канун Рождества, «Ювентус» провел товарищеский матч против одной странствующей команды из Венгрии. «Тёреквеш» тогда обыграл их со счетом 4:3, и один из игроков в его составе произвел особенно сильное впечатление. Его звали Ференц Хирзер, и, хотя он был еще подростком, на поле его было не удержать. Он забил два гола сам и сообразил третий, да и вообще выглядел почти что самым быстрым двуногим существом из известных. В общем, Каролы наладил с ним контакт, и Хирзер стал пятым из десяти новых «ювентини», перешедших в команду.