Ивлин Во
Пригоршня праха. Мерзкая плоть. Упадок и разрушение
Evelyn Waugh
A Handful of Dust
Vile Bodies
Decline and Fall
© 1934, Evelyn Waugh
© 1930, 1958, Evelyn Waugh
© 1928, 1956 Evelyn Waugh
© С. Б. Белов (наследник), перевод, 2023
© Л. Г. Беспалова, перевод, 1971
© М. Ф. Лорие (наследники), перевод, 2023
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа Азбука-Аттикус», 2023
Издательство Иностранка®
* * *
Пригоршня праха
И я покажу тебе нечто отличное
От тени твоей, что утром идет за тобою,
И тени твоей, что вечером хочет подать тебе руку:
Я покажу тебе ужас в пригоршне праха.
Т. С. Элиот. Бесплодная земля. Перевод А. Сергеева
1. Du côté de chez Beaver[1]
А жертвы были?
Слава богу, нет, сказала миссис Бивер, вот только две горничные сдуру выбросились через стеклянную крышу во внутренний двор. Им ничего не угрожало. До спален пожар так и не добрался, вот жалость-то. Но без ремонта им не обойтись: все в копоти и насквозь промокло у них, к счастью, оказался старомодный огнетушитель, а он портит буквально все. Так что грех жаловаться. Главные комнаты выгорели дотла, и все было застраховано. Сильвия Ньюпорт их знает. Надо добраться до них с утра пораньше, не то их перехватит эта стервоза миссис Шаттер.
Миссис Бивер, грея спину у камина, поглощала ежеутреннюю порцию простокваши. Она держала картонный стаканчик под самым подбородком и хлебала простоквашу ложкой.
Господи, ну и гадость. Почему бы тебе, Джон, не приохотиться к ней? У тебя последнее время такой усталый вид. Я бы просто не продержалась без простокваши.
Но, мамчик, я ведь не так занят, как ты.
Что правда, то правда, сын мой.
Джон Бивер жил с матерью в доме на Суссекс-гарденз, куда они переехали после смерти отца. Обстановка дома не имела ничего общего с сурово элегантными интерьерами, которые миссис Бивер сооружала для своих клиентов. Сюда составили мебель из двух бо́льших по размеру домов, которую не удалось сбыть; мебель эта не претендовала на принадлежность ни к одному определенному стилю и менее всего к нынешнему. Предметы получше, а также те, что были дороги миссис Бивер как память, стояли в Г-образной гостиной наверху.
Биверу была отведена темноватая тесная гостиная (на первом этаже, за столовой) и отдельный телефон. Пожилая горничная приглядывала за его гардеробом. Она же вытирала пыль, начищала, аккуратно и симметрично расставляла на письменном столе и комоде коллекцию мрачных и громоздких предметов, помещавшихся прежде в туалетной комнате его отца: не знающие сносу подарки к свадьбе и совершеннолетию, одетые в слоновую кость и бронзу, обтянутые свиной кожей, украшенные гербами и оправленные в золото доспехи дорогостоящей мужественности эдвардианских времен фляги для бегов и фляги для охоты, портсигары, банки для табака, высокие сапоги, замысловатые пенковые трубки, крючки для пуговиц и щетки для шляп.
В доме было четверо слуг, все женщины, и все, за исключением одной, пожилые.
Бивер, когда его спрашивали, почему он живет с матерью, а не поселится отдельно, иногда отвечал, что матери так лучше (несмотря на занятость, ей было бы тоскливо одной), а иногда, что экономит на этом по меньшей мере фунтов пять в неделю.
Так как его недельный доход равнялся шести фунтам, экономия, что и говорить, существенная.
Ему шел двадцать шестой год. По окончании Оксфорда он, пока не начался кризис, работал в рекламном агентстве. С тех пор никому так и не удалось подыскать ему место. Итак, он вставал поздно и чуть не весь день просиживал у телефона в ожидании звонка.
Если дела позволяли, миссис Бивер попозже отлучалась на час из лавки. Она пунктуальнейшим образом являлась туда к девяти и уже к половине двенадцатого нуждалась в отдыхе. Так что, если не ожидался важный покупатель, она садилась в свой двухместный автомобиль и ехала в Суссекс-гарденз. Бивер обычно успевал одеться, и ей со временем стал просто необходим их утренний обмен сплетнями.
Как провел вечер?
В восемь позвонила Одри, пригласила на обед. Десять человек в «Эмбасси», тощища. Потом отправились всей компанией к даме по фамилии де Тромме.
Знаю ее. Американка. С прошлого апреля никак не заплатит за набивные чехлы на стулья. У меня тоже выдался неудачный вечер: ни одной хорошей карты, и в результате проиграла четыре фунта десять.
Бедный мамчик.
Я обедаю у Виолы Казм. А ты? Я не заказала дома обеда, ты уж извини.
Пока нигде. Правда, всегда можно пойти к Брэтту.
Это слишком дорого. Я думаю, если попросить Чэмберс, она тебе что-нибудь принесет. Я была уверена, что ты обедаешь в гостях.
Что ж, может, так оно и выйдет. Еще нет и двенадцати.
(Бивер чаще всего получал приглашения в последнюю минуту, а то и позже, когда приступал в одиночестве к трапезе с подноса «Джон, лапочка, тут вышла неувязка Соня явилась без Реджи. Будь добр, выручи, пожалуйста. Только поторопись, мы уже садимся за стол». Тогда он опрометью кидался за такси и появлялся, рассыпаясь в извинениях, после первой перемены блюд Одна из его немногих за последнее время ссор с матерью произошла, когда, получив такое приглашение, он удалился со званого обеда, бросив ее с гостями.)
Куда поедешь на воскресенье?
В Хеттон.
А кто там живет? Я что-то не помню.
Тони Ласт.
Ах да, как же, как же. Она красотка, он зануда. Я и не знала, что ты с ними знаком.
Ну, какое там знакомство. Тони пригласил меня вчера вечером у Брэтта. Он мог и забыть.
А ты пошли телеграмму напомни. Это лучше, чем звонить. Так труднее отвертеться. Пошли телеграмму завтра, прямо перед отъездом. Они мне задолжали за стол.
Что тебе о них известно?
С ней я часто встречалась, пока она не вышла замуж. Она в девичестве Бренда Рекс, дочь лорда Сент-Клауда, белокурая, этакая ундина на вид. По ней тогда многие с ума сходили. Одно время считалось, что она выйдет за Джока Грант-Мензиса. Тони Ласт ее не стоит, он сухарь. Ей пора бы и заскучать, так я полагаю. Они женаты лет пять-шесть. Состояние у них немалое, но все уходит на дом. Я его никогда не видела, но у меня такое впечатление, что он большой и неслыханно уродливый. У них по крайней мере один ребенок, а может, и больше.
Мамчик, ты чудо. Ты все про всех знаешь.
Это большое подспорье. Просто надо слушать, что говорят вокруг, только и всего.
Миссис Бивер выкурила сигарету и отбыла в лавку. Какая-то американка купила два стеганых лоскутных одеяла, по тридцать гиней каждое. Леди Метроленд справилась относительно потолка в ванной, незнакомый молодой человек заплатил наличными за подушку; в перерыве между этими делами миссис Бивер успела спуститься в подвал, где две павшие духом девицы упаковывали абажуры. В подвале стоял холод, стены его отсырели, несмотря на то что он обогревался печуркой. Девицы управляются хоть куда, с удовлетворением отметила миссис Бивер, особенно та, что покоренастей, она ворочает ящики мужчине впору.
Так держать, Джойс, сказала она, у тебя неплохо получается. Я тебя скоро переведу на работу поинтереснее.
Спасибо, миссис Бивер.
Будут торчать в упаковочной, покуда не взбунтуются, решила миссис Бивер. С такой внешностью делать наверху нечего. Обе девицы выложили немалые деньги за право обучаться у миссис Бивер.
А Бивер все торчал у телефона. Раздался звонок.
Мистер Бивер? услышал он. Подождите, пожалуйста, у телефона, сэр. С вами хочет говорить леди Типпинг.
Наступившую паузу Бивер провел в приятном ожидании. Леди Типпинг давала сегодня обед, это он знал; вчера вечером они долго разговаривали, он был в ударе. Значит, в последнюю минуту кто-то подвел
Мистер Бивер, мне так неприятно вас беспокоить. Вы не могли бы сказать, как зовут молодого человека, вы его представили мне вчера вечером у мадам де Тромме? Того, с рыжеватыми усиками. Он, кажется, член парламента.
Вы, очевидно, имеете в виду Джока Грант-Мензиса.
Да-да, вы угадали. Вы, случайно, не знаете, где его можно найти?
Его адрес есть в справочнике. Но вряд ли он сейчас дома. Его можно застать у Брэтта около часа. Он почти всегда там.
Джок Грант-Мензис, Брэтт-клуб. Большое вам спасибо. Вы очень любезны. Надеюсь, вы как-нибудь заглянете ко мне. Всего, всего вам хорошего.
Телефон замолчал.
В час Бивер отчаялся. Надел пальто, перчатки, котелок, взял аккуратно свернутый зонтик и отбыл в клуб, подъехав за пенни на автобусе до угла Бонд-стрит.
Впечатление старины, которое Брэтт-клуб производил благодаря изысканному георгианскому фасаду и прекрасной панельной обшивке комнат, было чистейшей воды подделкой, ибо клуб этот вполне недавнего происхождения возник вследствие эпидемии общительности, разразившейся сразу после войны. Предполагалось, что это будет клуб для молодых людей, где они могли бы греться, раскорячившись, у камина и колобродить в ломберной, не рискуя навлечь недовольство старших членов. Теперь основатели сами подошли к среднему возрасту, со времени демобилизации лица их побагровели, они обрюзгли, полысели, но жизнерадостности не утеряли и теперь приводили в трепет своих преемников, порицая их за отсутствие насущных для мужчины и джентльмена качеств.
Бар загораживали шесть широких спин. Бивер расположился в соседней комнате на кресле и стал перелистывать «Нью-Йоркер» в ожидании не подвернется ли кто из знакомых.
Наверх поднялся Джок Грант-Мензис. Мужчины у стойки приветствовали его: «Джок, старик, что будешь пить?» или попросту: «Так как, старик?» По молодости лет он не мог участвовать в войне, но мужчины у стойки его признавали; они относились к нему куда лучше, чем к Биверу, которого, по их мнению, и вовсе не следовало принимать в клуб. Однако Джок остановился поболтать с Бивером.
Привет, старик, сказал он. Что пьешь?
Пока ничего. Бивер посмотрел на часы. Но, пожалуй, пора пропустить рюмочку. Бренди с лимонадом.
Джок подозвал бармена и сказал:
Что за старушенцию ты подсунул мне вчера вечером?
Ее зовут миссис Типпинг.
Так я и думал. Все понятно. Мне внизу передали, что дама с такой фамилией приглашает меня на обед.
Пойдешь?
Нет, званые обеды не по моей части. И потом я еще утром решил поесть устриц здесь.
Бармен принес заказ:
Мистер Бивер, сэр, по книге за вами числится за последний месяц должок в десять шиллингов.
Спасибо, Макдугал, не забудьте при случае напомнить, идет?
Слушаюсь, сэр.
Бивер сказал:
Я завтра еду в Хеттон.
Вот как? Передай привет Тони и Бренде.
Какие там порядки?
У них тихо и вполне славно.
Интеллектуальными играми не увлекаются?
Нет-нет, ничего подобного. Бридж, триктрак и покер по маленькой с соседями.
А как насчет комфорта?
Не так уж плохо. Выпивки полно. Ванных маловато. К завтраку вставать не обязательно.
Я не знаком с Брендой.
Бренда тебе понравится, она молодчина. Я часто думаю: какой счастливчик Тони. Денег ему хватает, он любит Хеттон, у него один сын, которого он обожает, преданная жена и никаких забот.
Можно только позавидовать. Не знаешь, кто еще к ним едет, а? Я вот думаю, кто бы меня туда подбросил.
Да нет, не знаю. Туда можно добраться поездом.
Да, но на машине приятнее.
И дешевле.
Да, надо думать, и дешевле Что ж, пойду пообедаю. Не хочешь еще по одной?
Бивер уже встал.
Пожалуй, не откажусь.
Вот как, прекрасно. Макдугал! Еще по одной, пожалуйста.
Макдугал сказал:
Записать за вами, сэр?
Да, сделайте одолжение.
Позже Джок рассказывал в баре:
А я выставил Бивера на рюмку коньяку.
Вот уж, наверное, расстроился.
Чуть не лопнул с досады. В чушках что-нибудь понимаете?
Нет. А вам зачем?
Да вот, округ мой засыпал запросами.
Бивер спустился вниз, но перед тем как пойти в столовую, велел швейцару позвонить домой и узнать, что нового.
Несколько минут назад звонила леди Типпинг, спрашивала, не можете ли вы отобедать у нее сегодня.
Позвоните, пожалуйста, леди Типпинг и передайте, что я почту за честь отобедать у нее, но, возможно, на несколько минут опоздаю.
Когда Бивер покинул Брэтт-клуб и быстрым шагом направился к Хилл-стрит, была уже половина второго.
2. Английская готика I
I
Между деревнями Хеттон и Комптон-Ласт раскинулся обширный парк Хеттонского аббатства. В прошлом одно из самых замечательных зданий графства, аббатство было полностью перестроено в 1864 году в готическом стиле и в настоящее время никакого интереса не представляет. Парк открыт для посетителей ежедневно до заката солнца, для осмотра дома требуется предварительно обратиться за разрешением в письменной форме. Имеются несколько хороших картин, мебель. Прекрасный вид с террасы.
Этот отрывок из местного путеводителя не слишком огорчал Тони Ласта. Ему доводилось слышать отзывы еще менее лестные. Его тетка Фрэнсис, озлобленная неукоснительной строгости воспитанием, заметила когда-то, что план дома не иначе как создан мистером Пексниффом[2] на основе чертежей сиротского приюта, творения одного из его учеников. Но каждый его глазированный кирпич и расписной изразец был дорог сердцу Тони. Управлять таким домом нелегко, это он знал, но разве есть большие дома, которыми легко управлять? Дом не вполне отвечал современным представлениям о комфорте; но Тони наметил множество маленьких усовершенствований он собирался их осуществить, едва выплатит налог на наследство. Однако сам вид и дух Хеттона очертания зубчатых стен на фоне неба, главная часовая башня с курантами, которые каждые четверть часа не будили разве что самых крепких сонь; церковный мрак огромной залы с колоннами шлифованного гранита и обвитыми лозой капителями, поддерживавшими крестовые своды потолка, расписанного красными и золотыми ромбами, который днем не мог рассеять скудный свет, проникавший сквозь стрельчатые витражи в гербах, а вечером огромная газовая люстра из меди и сварочного железа, где рожки заменили двадцатью электрическими лампочками; вихри горячего воздуха, вырывающиеся из допотопного нагревательного аппарата через чугунные решетки в форме трилистников и внезапно обжигающие ноги; подвальный холод далеких коридоров, где в целях экономии кокса он приказал отключить отопление; трапезная с консольными балками кровли и хорами смолистой сосны; спальни с медными спинками кроватей, и в каждой фриз с готическим текстом, названные в честь Мэлори[3], Изольды, Элейны, Мордреда, Мерлина, Говейна и Бедивера, Ланселота, Персиваля, Тристрама, Галахада; его туалетная фея Моргана, Брендина Гвиневера[4], где кровать стоит на возвышении, стены увешаны гобеленами, камин походит на гробницу тринадцатого столетия, а из эркерного окна в ясные дни видны шпили шести церквей, Тони вырос среди этих вещей, и они служили для него постоянным источником восторга и восхищения, будили в нем нежные воспоминания и горделивые чувства собственника.
Готика вышла из моды, это Тони понимал. Двадцать лет назад сходили с ума по средневековым домишкам и оловянной утвари, теперь пришел черед урн и колоннад, но настанет час, возможно в дни Джона Эндрю, когда общественное мнение вернет Хеттон на подобающее ему место. Его уже называли «занятным», и весьма учтивый молодой человек попросил разрешения сфотографировать его для архитектурного обозрения.
Потолок в фее Моргане нуждался в ремонте. Чтобы придать ему видимость кессона, на штукатурку крест-накрест набили фасонные перекладины. Они были расписаны сине-золотым орнаментом.
Клетки между ними заполняли тюдоровские розы, чередовавшиеся с геральдическими лилиями. Но один угол протек, и позолота там потемнела, а краска облупилась; в другом деревянные дранки покоробились и торчали из штукатурки. Десять минут, отделявших пробуждение от того момента, когда он протягивал руку к звонку, Тони пристально изучал эти изъяны, снова и снова обдумывая, как их устранить. И задавался вопросом, удастся ли ему найти мастеров, способных выполнить такую тонкую работу.