Я в издательстве скоро три года, там многие хорошо знают мистера Перси Шелли, и в описании главного героя с этим Перси много сходного. На меня, понятное дело, там никто внимания не обращает: мол, наборщик набирай. Поэтому я много всего такого слышу.
О чем роман? Можешь вкратце рассказать?
Да так сразу всего и не перескажешь. Нокс подергал бородавку над верхней губой. Это история английского капитана Роберта Уолтона, который набирает команду в России, после чего отправляется с экспедицией к полярному кругу и при этом пишет письма своей сестре Маргарет. Так вот, этот капитан находит во льдах чуть живого человека, как оказывается, ученого, спасает его, и тот рассказывает свою историю. И вот тут самое зловещее Нокс отставил пустой стакан, на секунду бросив умоляющий взгляд в сторону дежурного и, ничего не добившись, со вздохом продолжил: Молодой ученый создал в своей лаборатории некое существо. Для этого он, то есть ученый, выкапывал на кладбище мертвецов и затем сшивал отдельные их части. В общем, достаточно мерзкое дело, доложу я вам. Нокс облизал пересохшие губы, и Вильсон был вынужден попросить принести еще чаю.
Кража трупов, м-да господа медикусы и студиозусы совсем обнаглели, ради своих занятий не гнушаются копаться на христианском кладбище и вытаскивать тела усопших из могил. Впрочем, мы же говорим о литературе, возможно, автор лично никогда трупов не крал, а просто слышал об этом.
Но он описывает это дело достаточно убедительно, как он возится с мерзкой мертвечиной, вдыхая миазмы, как Агент извлек из внутреннего кармана тетрадь в кожаном переплете и прочитал: «Как рассказать об ужасных тех ночных бдениях, когда я рылся в могильной плесени или терзал живых тварей ради оживления мертвой материи?»
Так значит, автор студент-медик, анатом или цирюльник, купивший патент на врачебную деятельность? Тоже мне большое дело, всем нужно тренироваться. Впрочем, Шелли, насколько мне это известно, не врач.
Не врач, но его друзья еще по Итону рассказывают, будто бы, приезжая в гости к Шелли во дворец Филд, принадлежащий его деду, эсквайру Биши Шелли, неоднократно посещали его лабораторию, где будущий поэт проводил химические опыты, а также опыты с электричеством, и этой гальваникой! Сестрам же он рассказывал о том, будто бы изучает работы великих алхимиков и об этом же говориться в романе: «С того дня естествознание, и особенно химия, в самом широком смысле слова, стало почти моим единственным занятием Одним из предметов, особенно занимавших меня, было строение человеческого и любого живого организма». Заметили сходство? Но это еще не все. Нокс невольно перешел на шепот, у нас в типографии один малый, оказывается, в прошлом служил камердинером у соученика Шелли по Итону, потом его за пьянку выгнали с места, так вот, он говорил, что в этом самом Итоне была одна забавная традиция: если ученик собирался что-то сделать или если его заставали за чем-то и требовали объяснения, он должен был ответить, добавив в конце предложения: «с вашего разрешения», после чего покорно склонить голову. Например, «я отойду, с вашего разрешения», или «я спущусь в столовую, с вашего разрешения».
Понятно. Что дальше? нетерпеливо перебил говорившего суперинтендант.
Так вот, однажды учитель латыни зашел в комнату Шелли и застал его там, колдующего над свечами, зеркалом и произносящим какие-то заклинания. «Чем вы заняты, Шелли?» очень удивившись, спросил тот. «Вызываю дьявола, с вашего разрешения, сэр», автоматически ответил Перси.
Меня не интересует, как развлекался маленький Перси Шелли. Отсмеявшись, Вильсон вытер рукой выступившие было слезы. Если дед и отец позволили ему держать в их родовом дворце лабораторию, значит, в ней не было ничего такого, за что их отпрыска могли бы посадить в тюрьму или подвергнуть общественному порицанию. В наше время многие молодые люди увлекаются наукой. Скажите лучше, что опасного вы обнаружили в романе?
Этот ученый создал человека и вдохнул в него жизнь, как мог бы это сделать только Творец.
Ага. Церковь, скорее всего, будет против подобных инсинуаций. Впрочем, для протестов необходимо, чтобы хотя бы один ленивый священник прочитал роман. Что еще?
Даже не знаю, как и сказать. Вот я скопировал, послушайте: «Как описать мои чувства при этом ужасном зрелище, как изобразить несчастного, созданного мною с таким неимоверным трудом? А между тем члены его были соразмерны, и я подобрал для него красивые черты. Красивые Боже великий! Желтая кожа слишком туго обтягивала его мускулы и жилы; волосы были черные, блестящие и длинные, а зубы белые, как жемчуг; но тем страшнее был их контраст с водянистыми глазами, почти неотличимыми по цвету от глазниц, с сухой кожей и узкой прорезью черного рта». Это я к тому, что у нас есть словесный портрет, м-м-м, подозреваемого. Зачем, вы скоро поймете. Далее ученый заснул в изнеможении и проснулся от того, что монстр нависал над ним, точно скала. В результате он так испугался, что выгнал творение, над которым так долго трудился, из дома, и спустя какое-то время узнал, что кто-то задушил его младшего брата и в убийстве обвинили служанку, хотя Виктор, так зовут ученого, знает, что она не могла этого сделать. Потом становится ясно, что убийца тот самый искусственный человек, который
Стоп! Суперинтендант поднялся со своего места и подошел к окну, агент застыл на месте, боясь шелохнуться. Нокс, вы что-нибудь слышали о художественном вымысле? Зачем нам ловить существо, убившее ребенка, если и само существо, и мертвый ребенок не более чем плод писательского воображения?
Может, да, но мне кажется Желтоватое лицо Нокса напряглось, обычно невыразительные глаза горели неистовым пламенем, на висках вздулись желваки. Я думаю, господин суперинтендант, что автор пытается рассказать не историю великого ученого Виктора Франкенштейна, посмевшего посягнуть на привилегию Творца, это скорее история отвергнутого и изначально невинного существа, которого его создатель выбросил из дома, словно ненужный хлам, даже не дав парню имени. Во всей книге он даже не пытается как-то назвать свое порождение. Я думаю, это история отвергнутого ребенка, возможно урода, бастарда, и тут мне вспоминается лорд Байрон.
Что? При чем здесь Байрон?! Вильсон так поспешно сел, что стул под ним затрещал.
Когда вы приказали мне устроиться на службу в издательство, вы сказали, что мое особенное внимание должно быть уделено любой заслуживающей доверие информации о лорде Байроне. Лицо Нокса порозовело от гордости. Разумеется, сам лорд в издательство не приходил, не того полета птица, да и теперь он проживает в Венеции, но я изучил весь собранный о нем материал и могу сказать, что они с Шелли друзья.
Ну, удивил! Так это же всем известно, с облегчением вздохнул Вильсон. Во напугал!
А что, если Шелли говорит о внебрачном сыне Байрона? О сыне-уроде, сыне-убийце, которого отец скрывает от общества?
У Байрона законная дочь Ада трех лет от роду, я лично не видел, но, по слухам, отнюдь не урод и уж совсем не убийца. Есть еще бастардка Элизабет Медора Ли, этой четыре года.
Зато Байрону тридцать. А значит, он вполне мог заделать бастарда, скажем, в четырнадцать-пятнадцать лет, а может быть, и раньше, и тогда все вполне складывается, мальчик, от которого его отец отказался в младенчестве, воспитанный бог ведает где и кем, может быть, в приюте для сирот, а потом в работном доме, начинает искать своих родителей и убивает невинных людей, как бы мстя им за собственные страдания. Кстати, не так давно в Челси, у меня кузен оттуда, был найден труп задушенного мальчика лет восьми, и тогда обвинили и повесили служанку, у которой нашли медальон убитого. Кузен говорит, тогда многие не верили, что девушка могла совершить убийство, да и вещица была редкая и приметная. Такую не вдруг продашь. Вот я и подумал ведь Шелли мог слышать эту историю от самого Байрона или от кого-то из его окружения, да хоть от доктора Полидори, лорд недавно выгнал его из дома. А когда человека ни за что ни про что не просто увольняют, а прогоняют с места, он в запальчивости вполне может рассказать что-то такое, что не имел права разглашать. Вы меня понимаете? Но Шелли, он же благородный человек, почти баронет, он не может просто прийти и наябедничать на лучшего друга властям, и при этом, зная, что по земле ходит убийца, ублюдок, которого покрывает семья его знаменитого отца Шелли человек чести. Его прозвали рыцарем эльфов, а иногда сравнивают с духом воздуха Ариэлем, как бы это сказать, да вот хотя бы:
Черные волосы, говоришь, серые глаза? М-да у Байрона как раз черные, а глаза, черт его знает, какие у него глаза Он задумался. Вот что, Нокс, соберите мне как можно больше сведений обо всем, что происходит вокруг этого романа, и почему Шелли, если он автор, не желает поставить свое имя на обложке? Вот ведь петрушка какая
Так если он хочет таким образом раскрыть правду о бастарде
Понятно. Вильсон закусил губу. Вы считаете, что Шелли хочет сообщить нам, что людей убивает ублюдок Байрона? Каким способом он убивает?
В основном душит своими огромными ручищами. На шее жертв остаются два красноватых следа от пальцев. Он вообще обладает нечеловеческой силой и ловкостью.
Глава 2. Мэри
Мэри Шелли вздохнула и отложила очередную книгу, которую она приобрела только вчера. Как же быстро все хорошее заканчивается!
Ее жизнь всегда была тяжелой. Все началось с того, что за право подарить жизнь дочери, ее мама взамен была вынуждена пожертвовать своей, оставив Мэри мучиться от вины за гибель родительницы, с самого раннего возраста считая себя убийцей. Да, убийцей или отвергнутой. Иногда она представляла, что мама оставила ее ради лучшей жизни на небе. Ушла, даже не подумав, как ее крошечная доченька останется одна-одинешенька в большом пугающем мире, а могла, кажется, забрать с собой, и теперь бы они, взявшись за руки, гуляли по просторам прекрасного рая. Тяжело быть брошенной в день своего рождения. Мэри никогда не слышала, как мама разговаривает, как смеется. От матери она унаследовала зеленые выразительные глаза, золотистые волосы и имя. Мать также звалась Мэри. В девичестве Мэри Уолстонкрафт.
Это была удивительная и совершенно необыкновенная дама. Настоящая леди из будущего знаменитая писательница, она боролась за права женщин, проповедовала и учила, объясняя таким же, как она, женщинам их право на свободу и счастье. Прогрессивная пресса еще назовет ее одной из самых ярких звезд в плеяде деятелей революционно-демократического движения Англии.
В книжном магазине отца Мэри всегда можно было найти публицистические манифесты Мэри Уолстонкрафт, ее трактаты, путевые очерки. Мэри Уолстонкрафт любила путешествовать и общаться с новыми людьми, заражая их своими идеями. Писательница смело отстаивала идеи Французской революции от нападок реакционеров, пропагандировала принципы гражданственного, просветительского искусства и, разумеется, была горячей поборницей женского равноправия.
Маленькая Мэри много раз читала знаменитую книгу своей матери «Права женщины» и всегда мечтала стать такой же сильной, свободной, честной и независимой. И писать такие же нужные, умные книги.
Отец маленькой Мэри философ и журналист Уильям Годвин, также придерживавшегося либеральных, анархистских и атеистических взглядов. Слава его социально-утопического «Исследования о политической справедливости», в котором он призывал человечество ни много ни мало ниспровергнуть тиранию государства, церкви и частной собственности и перестроить жизнь в соответствии с требованиями разума и справедливости, гремела до сих пор. Во всяком случае, водившие детей на воскресные мессы соседи, чурались мистера Годвина и запрещали своим детям якшаться с его семейством, считая их неблагонадежными.
Маленькая Мэри была вынуждена проводить почти все свое время с сестрами Фенни и Клэр. Здесь она тоже была изгоем, но несла свой жребий с гордо поднятой головой. Сначала удивленно спрашивая отца, отчего соседские дети не желают с ней играть и получая на свои конкретные вопросы пространные ответы, она не понимала ни слова, но верила, что такой прекрасный человек, как ее отец, просто не может врать или поддерживать то, что не считает правильным и разумным. Она должна была поверить ему окончательно и бесповоротно, потому что отец всегда стоял за правду, и маленькая Мэри была готова пойти за правду на крест или на костер, лишь бы оправдать доверие этого великого человека, подтвердив право называться его дочерью.
Отец был светом в ее жизни. Если бы в доме произошел пожар и не нужно было спасать людей, а только быстро схватить пару вещей и бежать, она знала, что вынесет из огня: портрет матери и сочинения родителей. О себе она не думала, ей ничего не было нужно лично для себя.
Маленькая Мэри вызвала в памяти старое, заросшее травой кладбище у церкви Святого Панкратия и могильный памятник, на котором было высечено: «Мэри Уолстонкрафт Годвин, автор эссе Защита прав женщины: родилась 27 апреля 1759 г., умерла 10 сентября 1797 г.». Тыча в буквы указательным пальцем с искривленным ногтем, отец учил ее читать. Она помнила, как славно пахла в тот день трава, какими яркими были цветы, над головой пели птицы и могильный камень, когда она прикоснулась к нему, оказался шершавым и теплым от солнечного света.
Оставшись с двумя маленькими дочерьми, Уильям Годвин женился во второй раз. Старшая внебрачная дочь Мэри Уолстонкрафт Фенни была удочерена Годвином, когда он сочетался браком с мисс Уолстонкрафт. Маленькая Мэри родилась в законном браке.
Оставшись вдовцом, Годвин женился на своей соседке, которую также звали Мэри миссис Мэри Джейн Виал Клермонт. Этот брак принес ему сына Чарльза и дочь Клэр Клермонт дети его новой супруги от первого брака. А после у четы родился сын Уильям.
У новой миссис Годвин было столько хлопот с мужем и пятью детьми, что она буквально разрывалась на части. Иногда в доме не было еды, но детям строжайше запрещали даже упоминать о том, что они голодны, или, упаси боже, клянчить пищу. Новая жена отца, как мачеха из старой сказки, то и дело шпыняла дочек мужа, требуя от них помощи по дому. Девочки, которых никто не учил как следует одеваться и вести себя, росли словно полевые лилии, которые не заботятся о своей внешности, но все равно прекрасны.
Миссис Годвин держала книжный магазин, а при нем издательство и типографию, где пропадала полдня, а потом, вернувшись домой, пыталась хоть как-нибудь наладить быт. Хуже всего ей приходилось с Мэри: зловредная девчонка так и норовила забраться на чердак, а то и на крышу, где целый день читала книги или писала в блокнот стихи и страшные рассказы, которыми ночью пугала младших.
Почему ты не можешь читать в магазине? Неужели не понимаешь, что, пока никого нет, сюда могут пробраться воры и растащить все новинки? Я же тебе сто раз говорила: в магазине всегда кто-то должен находиться. Если Фенни занята на кухне, а Клэр с самого утра занимается с братом, ты бы могла сидеть в магазине. Ну, что тебе стоит?
Читать в магазине, где в любой момент может зайти покупатель и начать пространные разговоры? Скажите еще писать много она поймет из прочитанного, если будет отвлекаться на каждую кумушку, явившуюся за учебником для сынишки. Но что могла понимать в этом мачеха! Книги так не читаются, в хорошую историю нужно погружаться, чтобы она втягивала тебя, чтобы несла по волнам повествования, увлекая настолько, что в результате ты теряешься во времени и пространстве, переставая принадлежать не только себе, но и этому миру.
О чем ты читала? спросила вбежавшая в магазин Клэр. Матушка говорит: опять застала тебя с книгой.
Вот. Мэри не без удовольствия продемонстрировала черную обложку, на которой золотыми буквами было выведено: «Амбросио, или Монах», готический роман Мэтью Грегори Льюиса.
Что может быть интересного в монахе? Клэр зевнула, забрасывая в рот пригоршню очищенных подсолнечных зерен. Перескажи вкратце, а то мистер Годвин опять пристанет, что я ничего не читаю, так хотя бы будет чем отбрехаться.