В общем, снял Вова Куракин свою летную форму и переоделся в то, что было положено по службе. Намотал портянки, надел кирзачи, поочередно пристукнув ими об пол, чтобы лучше сели на ноги, и вышел к роте. Парни окружили, трещат, сейчас уж и не помнит о чем. Ребята дали ему тельник (хранит его до сих пор!) и нож, сказав на прощание: «Вован, бей их за нас!..»
Всех, кого собрали из полка, посадили в транспортный самолет, 54 минуты полета, и борт приземлился на военном аэродроме «Мигалово» в Твери. Ночь, пустой аэродром, несколько машин и лейтенант, у которого кокарда на шапке с полтинник. «Все, пацаны, приехали, говорит Куракин сослуживцам. Пехота!..»
Прибывшую команду доставили на «Урале» в 166-ю бригаду, завели в актовый зал и рассадили по стульям.
Наш «летеха» куда-то убежал, а мы, ожидая своей участи, молча наблюдали за происходящим, с улыбкой продолжал Куракин. Через некоторое время в зале появился здоровенный офицер и стал довольно громко зазывать: «Кто в разведку? Кто в разведку?» Ему вопрос: «А что делать?» Ответ: «Спортом заниматься!» Смотрю, парень, который сидел передо мной, поднялся со стула и говорит: «Я боксер и хотел бы служить в разведке». Я тоже потянул руку вверх, но тут появляется «летеха» и говорит, что устроил меня водителем в зенитный дивизион. Нас вывели на плац и объявили перекур. Я сигарету в зубы, а сам думаю: «Как там, в Чечне, жизнь-то сложится?..» И вдруг на плацу появляется генерал комбриг, как оказалось. Тушим сигареты и строимся по ранжиру. Кручу головой, осматриваюсь. Столько народу не видел никогда! Кто в бушлатах, кто в «песочке», кто в камуфляже и только мы, летуны, в шинелях с голубыми погонами. Взглядом выхватываю того боксера, что попал в разведку. Вот, думаю, везунчик! И тут ко мне подходит комбриг. «Погоны и петлицы заменить на общевойсковые!» жестко говорит. Я в отказ: типа в командировке и в часть возвращаться. Комбриг: «Нет, вы будете здесь до конца». Я опять в отказ. Бодались, бодались, он плюнул и говорит: «Хрен с тобой, летун!» Отошел метра на полтора, посмотрел на меня и сказал: «Птица!..» Так и привязалось ко мне это прозвище
В дивизионе мне достался автомобиль «Урал». Я снял его с хранения, отмыл от солидола и стал нести службу водителем дежурного тягача. Атмосфера тогда в бригаде, скажу вам, стояла жуткая. Прибывали в основном дембеля, а они не то что воевать, служить не хотели. Ну и побежал народ. Правда, бежали не домой, а в свои части, истинно веря, что кто-то где-то чего-то напутал, и они, дембеля, не должны ехать в Чечню. «Бегунков», как правило, забирали с вокзала, где их задерживала милиция. Как-то приезжаем, а в камере предварительного заключения двое из медроты. Я спрашиваю: «Вы то чего тут спирт рядом, пули над головой не свистят?»
Итог для всех «бегунков» был одинаков ко мне в «Урал», поездка на аэродром, посадка на военный борт Ил-76, затем Моздок и пехота. Таким же образом пытался бежать и мой одноклассник Вовка Маркин. Когда я посадил его на борт, он с рампы крикнул: «Вова, жизнь прекрасна!..» С тех пор я о нем ничего не слышал
Военную службу гвардии рядовой Владимир Куракин закончил в мае 1995 года. Домой из армии он привез не орден с медалью, а любимую жену Аллочку.
Свадьбу с ней сыграли в Твери, заметил в конце разговора Володя Куракин. Она мне родила сына, которому сейчас 20 лет. Но это я так, для общего сведения
Герои и паникеры
Но отправляться на войну не хотели не только рядовые бойцы, но и отдельные офицеры. Причем не взводного и ротного, а батальонного и даже бригадного звена. Так, начальник артиллерии бригады полковник Виктор Радюк, командир артдивизиона подполковник Александр Егоров, командир 2-го мотострелкового батальона подполковник Василий Москаленко под разными предлогами отказались ехать в Чечню.
Вот когда проявилась истинная сущность людей героев и паникеров! Полковник Радюк, например, распространял среди офицеров панические слухи, усугубляя и без того нервозную обстановку.
Он рассказывал, что в Грозном снайпера стреляют чуть ли не с десяти километров, с усмешкой сказал Владимир Булгаков. Я вызвал его и предупредил: не прекратите сеять панику, отдам под суд.
Все трое были отстранены от должностей и уволены из армии. Вместо Радюка и Егорова прибыли старшие офицеры из других соединений, а командира 2-го мотострелкового батальона заменил гвардии подполковник Игорь Праволюбов, о котором расскажу ниже.
Подполковник запаса Руслан Васильев в декабре 1994 года командовал 3-м мотострелковым батальоном (награжден орденом «За военные заслуги», медалями «За боевые заслуги», «За отвагу на пожаре»).
Комплектование батальона шло очень тяжело, рассказывает Руслан Исмаилович. Люди прибывали в основном из тыловых частей склады, аэродромы и так далее. Вслед за ними в Тверь, как правило, ехали их родители. Они блокировали ворота КПП, устраивали стихийные митинги. И солдаты, идя на поводу у родителей, сбегали из части. Продолжалось это и на полигоне, куда мы вышли 31 декабря 1994 года на занятия по боевому слаживанию. Вечером в село Большой Барок, которое находилось неподалеку, родители подгоняли автобус. Ночью солдаты переходили небольшую речку по льду и уезжали на этом автобусе. Хоть генерал и ругался, а что я мог сделать? Утром строишь батальон, начинаешь сверять списки, и бац! двух-трех человек не досчитываешься. Военные билеты на месте, а людей нет
Никто не хотел воевать. Ни солдаты, которые не понимали, зачем их сорвали с мест, перебросили в Тверь, а теперь готовят к отправке в Грозный в самое пекло чеченской бойни. Не понимали этого и родители солдат, которых отправляли на войну. Многие из них задавались вопросом: почему руководство страны (и конкретно президент России Борис Ельцин) вместо того, чтобы мирным путем решать проблемы с Джохаром Дудаевым (президентом Чечни), посылало туда войска?..
Глава 2. Полигон
План не догма
Вместе с приказом о развертывании бригады из штаба Московского военного округа поступил план боевого слаживания, который не устроил ни комбрига, ни офицеров отдельных частей бригады.
Увидев, кто к нам прибывает, рассказывал генерал Булгаков, я понял, что с таким планом мы не сможем качественно подготовить людей к предстоящим боям. Специалистов у нас, в принципе, нет, и работу нужно начинать с нуля
Гвардии генерал-майор Булгаков собрал командиров отдельных частей, «афганцев» и обрисовал картину, от которой офицеры схватились за голову. «Ладно, не боги горшки обжигают, сказал комбриг. Если мы пойдем по тому плану, который нам передали, мы ничего за столь короткое время не сделаем, не научим людей воевать. Давайте думать, как выходить из ситуации. Мы были на войне и знаем, что нужно делать, чтобы солдат и задачу выполнил в бою, и сам не погиб».
Практически за ночь офицеры создали свою программу боевого слаживания, и сформированные батальоны начали по ней заниматься.
По этой программе мы подготовили к предстоящим боевым действиям в Чечне почти всех специалистов, признался Булгаков. За исключением наводчиков-операторов БМП-2. На БМП стоит 30-миллиметровая пушка. Подготовить ее к бою не составляет труда. И стрелять из нее легко. А вот заряжать сложно, потому что есть определенные нюансы. Если ты, например, нарушил последовательность операций все, пушка стрелять не будет. А зачем такая боевая машина пехоты, если ее мощная пушка, «тридцатка», не поддерживает тебя огнем в бою?
Правда, помощь бригаде оказывалась. Как-то комбригу позвонил замглавкома Сухопутных войск по вооружению генерал-полковник Сергей Маев и спросил: «Что тебе нужно по технике?» Булгаков ответил: «Техника у меня, в принципе, новая, вышла с дивизией из Польши. Но при подготовке механиков-водителей почти на всех БМП оборвали правые фальшборта». «Это не страшно, успокоил комбрига старший начальник. Форсировать водные преграды не придется». И уточнил: «Механики у тебя откуда?» «Отовсюду», ответил Булгаков. «В Моздоке у нас развернут ремонтный батальон, обнадежил Маев, в случае чего неисправную технику пропустим через него».
Между тем программа, составленная офицерами-«афганцами», пришлась по душе не всем. Например, полковнику из управления боевой подготовки Московского военного округа, который проверял занятия в одной из мотострелковых рот. Ему не понравилось, что ротный, игнорируя требования всевозможных наставлений и курсов стрельб, учил подчиненных тому, что необходимо на войне. Между ними возник конфликт, свидетелем которого стал генерал Булгаков. Подойдя к полковнику, Владимир Васильевич жестко сказал: «Вы или помогайте, или убирайтесь отсюда!..» Тот пожаловался на комбрига начальству. В приказе командующего войсками МВО генералу Булгакову был объявлен выговор, а его заместителям строгие выговоры. В феврале 1995 года, когда бригада без потерь выполнила ряд важнейших боевых задач, приказ этот командующий отменил. Но факт остается фактом.
Программа, по которой мы готовили людей к боевым действиям, в конечном счете помогла командирам подразделений и задачи выполнить, и людей сохранить, заметил генерал Булгаков. А воевали мы и в Грозном, и в предгорьях. И воевали, скажу, умело. Ту же лопату солдат уже не бросал. Знал, что лопата его первая спасительница. За десять дней на полигоне, перед отправкой в Чечню, мы буквально вбивали в сознание каждого солдата такую мысль: «Парень, бросишь лопату значит не сумеешь отрыть окоп и можешь погибнуть под обстрелом». А когда боец увидел, что на самом деле это так, то мог бросить все что угодно, но не лопату. Как только куда-нибудь прибывали, слезали с машин и сразу к земле. Хоп, хоп, хоп и вырыли окопчик! И не страшен им был ни огонь артиллерии, ни стрельба из минометов. Так что, чему научишь солдата на полигоне, то он и будет делать в бою. А что нужно солдату в бою? Замаскироваться. Защититься. Наблюдать. Определять цели, дальности до них, какие делать поправки при выстреле. В случае ранения оказать первую помощь себе или раненому товарищу, пока стрелок-санитар не приползет. Уметь обнаружить и уничтожить мины. Не разминировать! Накладной заряд взорвал и пошел дальше
Клятва гвардейца
В состав 166-й бригады входила разведывательная рота, которой командовал гвардии капитан Игорь Баталов будущий Герой России! По его приказу комплектованием разведроты занимался гвардии старший лейтенант Алексей Тихонов, командир разведывательного взвода наблюдения (РВН).
Ныне Алексей Тихонов полковник запаса.
Временный пункт приема личного состава располагался в спортзале, где я находился неотлучно, рассказывал он. Ведь команды могли прибывать и ночью. При подборе людей меня в первую очередь интересовали сержанты у них имелся хоть какой-то армейский опыт. Затем обращал внимание на тех солдат, кто горел желанием попасть в разведку силой в роту мы никого не тянули. В общем, собирал «сливки» из прибывавших на пополнение бригады солдат. Ну и, конечно, нажил врагов танкисты и артиллеристы на меня буквально взъелись. Даже пожаловались генералу из штаба округа, который проверял бригаду. Он зашел в спортзал и учинил мне разнос: стал кричать, угрожать, что снимет с должности и разжалует. А я так спокойно отвечаю: «Не вам же, товарищ генерал, идти в Чечне в разведку, а мне». Поняв, что я буду стоять на своем, генерал направился к комбригу. Через некоторое время оба спускаются со второго этажа, а я стою у входа в спортзал. Комбриг: «В чем дело?» Я доложил: «Из состава прибывающих солдат подбираю наиболее подготовленных специалистов». «Продолжай заниматься», сказал он и пошел дальше
В этом поступке весь генерал Булгаков. Пройдя войну в Афганистане, он знал цену инициативы командира, его уверенности в себе, понимал, что разведка глаза и уши командира (а РВН Алексея Тихонова как раз и являлся такими «глазами и ушами»), оттого, наверное, и поддержал в возникшем конфликте командира взвода, а не заезжего генерала из Москвы.
Военная биография. Гвардии старший лейтенант Алексей Тихонов
Любопытная деталь биографии Алексея Тихонова. Родился он 1 января 1968 года в центральной районной больнице станицы Советской Ростовской области. Врачи нарекли новорожденного Алексеем в честь его отца Алексея Николаевича Тихонова, который работал врачом скорой помощи, поставив, таким образом, родителей малыша перед фактом: «Алексей Алексеевич и все!» Предки Тихонова (как по линии отца, так и по линии матери) донские казаки. Один из его прадедов погиб в Первую мировую войну (погиб, со слов станичного атамана, в разведке), другой прадед оказался участником Вешенского восстании 1918 года и был расстрелян большевиками.
Родной дед Алексея Тихонова по линии отца, Тихонов Николай Васильевич, служил офицером контрразведки в штабе 3-го Украинского фронта, пропал без вести в марте 1944 года во время Одесской наступательной операции. Его внук, Алексей Тихонов, с детства мечтал посвятить жизнь служению Отечеству. Когда он окончил среднюю школу, то, не раздумывая, подал документы в Орджоникидзевское высшее общевойсковое командное училище, которое окончил в 1989 году. По выпуску был направлен в Северную группу войск (Польша).
В конце лета 1989 года в Северную группу войск прибыло много выпускников военных училищ, рассказывал мне Алексей Алексеевич. В отделении кадров 6-й гвардейской мотострелковой дивизии нас распределили по воинским частям. Несколько выпускников военных училищ, меня в том числе, забрали в 126-й отдельный гвардейский разведывательный батальон, где нас сразу стали называть гвардейцами. Не скрою, слышать подобное обращение было приятно.
Всех лейтенантов, прибывших в дивизию, сразу привлекли на учебно-методические сборы. И опять же, на общих занятиях старшие начальники, рассаживая нас в клубе или в актовом зале, всегда говорили: «Гвардейцы разведбата сюда, гвардейцы полков сюда», как бы подчеркивая нашу значимость. Хотя гвардейские знаки нам еще не вручили, но нас уже относили к этой категории военнослужащих. Видимо, такое отношение к гвардейцам осталось со временем войны отношение, рождавшее в гвардейцах дух ответственности за порученное дело.
Когда дивизионные сборы закончились, нас, лейтенантов-разведчиков, вызвали на сборы разведывательных подразделений Северной группы войск. И только после их завершения мы вернулись в часть, где нам объявили день посвящения в гвардейцы. От этой новости нас, конечно, охватило волнение. И вот этот торжественный день настал. Личный состав нашей отдельной гвардейской части выстроился на плацу. Мы, вновь прибывшие лейтенанты, стояли в своих подразделениях в парадной форме. Под звуки марша на плац вынесли Боевое знамя части с орденами и гвардейскими лентами. Выступавшие на митинге говорили о гвардейцах, для которых защита Отечества священный долг, что гвардейцы это честь и ответственность перед Родиной, что гвардейцы элита Вооруженных Сил. От таких слов, признаюсь, мурашки бегали по коже.
А затем каждого из нас, лейтенантов-новичков, стали вызывать из строя к трибуне. Рядом с ней стоял стол, на котором были разложены гвардейские знаки и небольшие сувениры. Развернувшись лицом к строю, мы сняли фуражки и преклонили колено. Один из лейтенантов зачитал «Клятву гвардейца». Встав по команде, мы развернулись лицом к трибуне, и командир части вместе с подполковником из разведотдела дивизии по очереди вручили нам гвардейские знаки и небольшие подарки. После чего командир разведбата и офицер штаба дивизии поздравили нас с высоким званием гвардейцев
Я до сих пор помню этот торжественный день, признался Алексей Тихонов. Со временем подобные мероприятия куда-то исчезли, как исчез и сам гвардейский дух в армии. Позже, став командиром гвардейского полка, я возродил в своей части посвящение в гвардейцы. В торжественной обстановке мы вручали гвардейские знаки личному составу полка