Да так, дельце у нас к вам одно имеется, осклабился один из подошедших, обменявшись вороватым взглядом со своим товарищем.
Какое еще дельце? насторожился молодой человек, перекладывая катушку из одной руки в другую.
Не извольте беспокоиться, самое пустяшное, растянул губы в принужденной улыбке второй и коротко без замаха ударил парнишку в живот.
Трепыхавшийся в порывах ветра змей тут же ощутил свободу и ринулся ввысь, увлекая за собой катушку леера. Своими нарисованными на полотнище глазами он уже не смог бы разглядеть, как его хозяина безжалостно и умело добивают ударами тупоносых ботинок. Нападавшие прекратили избиение, только увидев, что молодой человек лишился чувств. Один из них сорвал с шеи своей жертвы гайтан[2] с увесистым медным старообрядческим крестом[3].
Дело сделано, кивнул его товарищ и, подняв легкое тело парнишки на руки, швырнул его с обрыва прямиком в море.
Покончив со своим грязным делом, убийцы не стали задерживаться и тут же направились назад, по петляющей горной тропинке.
Погоди-ка, внезапно остановился идущий впереди главарь.
Что еще? недовольно отозвался едва не наткнувшийся на него напарник.
А ведь он кого-то ждал!
И что с того?
Нас могли заметить.
Пустое. Не было там никого, а если бы кто и шел, так мы бы его уже повстречали. Пойдем скорее, а то не ровен час, дождь начнется, вымокнем как цуцики!
И то верно, согласился душегуб и больше уже не останавливался, пока не дошел до стоявшего у подножия горы открытого угловатого автомобиля с поднятым верхом.
Устроившись на клеенчатых сиденьях, злодеи попытались запустить мотор, но тот, пофыркав немного для приличия, наотрез отказался заводиться. И чтобы как можно скорее скрыться с места преступления, одному из них пришлось выйти наружу и крутить пусковую рукоять[4]. Дело это оказалось не самым простым, но после длительных усилий упрямый двигатель все-таки заурчал, выпустив из выхлопной трубы целое облако густого сизого дыма, нестерпимо пахнущего газолином.
Неужели нельзя было взять в аренду нормальное авто? недовольно буркнул промокший-таки под начавшимся дождем убийца.
Где его взять нормальное-то в эдакой дыре, вздохнул главарь, потянув на себя рычаг. Да и платят нам не столько, чтобы на лимузинах раскатывать.
Фыркнув на прощание, самобеглый экипаж тронулся и скоро исчез за ближайшим поворотом, оставив внимательно наблюдавшего за происходящими событиями мальчишку в кустах. Звали его Вичан Ким, но русские друзья давно переделали его чосонское имя на более привычного Витьку. Именно его ждал у обрыва Мартемьян.
Сообразив, что происходит что-то неладное, подросток успел спрятаться и, как только злоумышленники покинули место преступления, бросился к морю искать своего товарища.
Дело в том, что у самого подножия скалы имелся небольшой грот, вход в который практически полностью исчезал во время прилива. Туда частенько прибивало всякую всячину, становившуюся потом добычей мальчишек. Обычно это, конечно, были водоросли и всякий плавучий мусор, но иногда попадались настоящие сокровища вроде спасательного круга с иероглифами или матросского сундука с какими-то принадлежностями, напрочь испорченными морской водой.
Но как только запыхавшийся Витька выбежал на узкую полосу пляжа, он оказался перед упавшим на колени и отчаянно кашляющим Мартемьяном.
Ты жив! завопил от радости Витька и бросился обнимать чудесно спасшегося товарища.
Х-х-холодно, еле слышно ответил тот, с трудом шевеля разбитыми губами.
Пойдем скорее, потащил за собой друга Ким в их убежище.
Внутри грота оказалось не то чтобы тепло, но, по крайней мере, безветренно. Кроме того, там хранилось некоторое количество вещей, составлявших все богатство мальчишек. В том числе большое и ужасно колючее одеяло, в которое пацан поспешил закутать несостоявшегося утопленника. Затем Виктор с помощью восковых спичек разжег костер в очаге, сложенном из крупных камней, и стало почти совсем хорошо.
В голове Марта все перемешалось. Он помнил, как на них во время испытаний дрона напали диверсанты, как он стрелял по противнику, но одновременно с этим в памяти упрямо возникала картинка с какими-то мутными типами, убившими подростка и бросившими его в море. Стоило телу парнишки оказаться в воде, как он очнулся и принялся отчаянно бороться за жизнь, однако холодная и равнодушная пучина медленно, но верно засасывала его в глубину. И последней мыслью тонущего было сожаление, что он так и не смог подняться в небо.
Как и у меня, буркнул Вениамин, плотнее закутываясь в одеяло.
Чего «у тебя»? встрепенулся Витька.
Ничего, поспешил успокоить его Мартов, сообразивший, что начал мыслить вслух. Просто не пойму, где мы?
Как где, изумился его новый знакомый. В нашем штабе!
В штабе? озадаченно переспросил Вениамин. А почему не в госпитале?
Как бы я тебя туда отволок? удивился Ким. Да и нет у нас тут близко госпиталя. Разве что в сеттльменте, а до него сорок верст.
Дурдом! пришел к выводу Вениамин, после чего решил все-таки выведать немного больше информации. А ты вообще кто?
Я кто? даже обиделся приятель. Да я твой лучший друг! Я тебя, можно сказать, спас! Из моря вытащил! Ну, почти
Кстати, из какого моря?
Желтого, дьявол!
Ё замысловато выразился Март. Но ты так и не ответил, кто ты?
Я Виктор! почти закричал тот.
Цой? на всякий случай переспросил Мартов, разглядев наконец корейскую физиономию своего спасителя.
Сколько тебе раз говорить, нет у нас такой фамилии! Правильно «Чхве», а «Цой» только ваши тупые чиновники пишут.
А, ладно устало отозвался Март, до которого стала доходить суть происходящего.
Поскольку родная фирма частенько отправляла своего самого ценного сотрудника в командировки, в дороге он зачастую занимал себя чтением всего подряд от детективов до фантастики. Встречались и книжки про попаданцев. К Сталину, к Николаю II или в магические миры не важно. Не то чтобы Вениамину такая литература нравилась, но отвлечься и занять время помогала.
«Я попаданец!» понял он и неожиданно даже для самого себя успокоился. Несмотря на очевидную бредовость, эта версия объясняла и его местонахождение, и раздвоение личности. Об остальном, как говорила одна зацикленная на себе героиня американского романа, можно подумать завтра.
Однако времени у них, как оказалось, и не хватало.
Нам это, пора, хмуро заметил все еще дувшийся на него Витька.
Куда?.. На Марта волнами накатывала какая-то необоримая усталость пополам с тупняком. Звуки доносились словно сквозь вату. Мысли путались, двоились и терялись. Едва стоило отвлечься на другое, и он уже не мог вспомнить, о чем думал только что.
На кудыкину гору! огрызнулся приятель, после чего добавил более миролюбиво: В приют.
В приют? непонимающе переспросил Март.
Ну да. А то хватятся и сообщат куда не надо. Чего доброго наш штаб обнаружат
Мысль была хоть и не совсем понятная, но верная. Грот, в котором они прятались, был неплохим убежищем на крайний случай, и выдавать его местоположение или хотя бы оповещать о существовании было в любом случае не самым разумным делом. Опять же, если есть приют, значит, есть место для ночевки. А также столовая или еще какой-нибудь пункт приема пищи. Подкрепиться бы сейчас совсем не помешало.
Идем, кивнул Март. Только помоги мне, а то я что-то совсем ослаб.
Конечно, тут же кивнул не умеющий злиться Витька, и вместе они направились к выходу
Приют на счастье совершенно выбившегося из сил Вени оказался не так уж далеко. Располагалось это богоугодное заведение в небольшом распадке между двумя невысокими сопками и представляло собой комплекс из двух одноэтажных зданий, огороженных невысоким забором. В первом корпусе воспитанники жили, во втором находились хозяйственные постройки. Это ему сообщил во время пути Виктор, не без основания решивший, что, похоже, его друг потерял память и нуждается в подобном пояснении.
И странное дело, стоило приятелю поведать о какой-либо подробности, как в памяти Марта возникало соответствующее воспоминание и твердо занимало в ней свое место.
А учимся где? поинтересовался на всякий случай Март.
Здесь же, с сочувственным видом поведал ему кореец.
Точно, тут же припомнил Веня. Мартемьян и этот Витька сидят за одной партой.
Где вы шлялись? неласково встретил их у ворот дворник отставной матрос Михалыч.
Гуляли, Павел Михайлович, немного заискивающим тоном сообщил ему Виктор.
Ваше счастье, что директора на месте нет. Не то бы прямиком в карцер отправились, а будь моя воля, так и розог отведали бы! Ну-ка, олухи царя небесного, марш на кухню, вам там поснедать оставили!
Сейчас идем.
Слышь, Вахрамеев, вспомнил дворник. Тебя какие-то ферты на автомобиле разыскивали. Я им велел, чтобы завтрева приезжали, когда господин Петрищев вернется.
Какие еще ферты? едва не поперхнулся от воспоминаний Март.
Сказали, будто из адвокатской конторы «Бобров и сын», отвечал, поглаживая роскошные седые усы бывший матрос. Только сдается мне, врали!
Почему?
Не видал я, что ли, крапивного семени? пожал плечами дворник. Вы ступайте-ступайте, неча тут
Михалыч, припомнил Вениамин, был стариком невредным, просто любящим побухтеть, когда кто-либо не соблюдал строгий морской порядок. Но если к нему со всем вежеством, то он сразу оттаивал и особо воспитанников, в отличие от прочих служителей, не притеснял.
Оставленная ребятам на кухне еда, конечно, давно остыла, но проголодавшиеся мальчишки в момент стрескали кашу с куском пшеничного хлеба и запили ее холодным и почти не сладким чаем.
Добавки бы, привычно поканючил Витька, но дежурная кухарка тетя Маша тут же его обломала.
Радуйся, что это осталось, байстрюк! уперев руки в бока, заявила она. Еще бы немного и того не увидали.
«Байстрюк означает незаконнорожденный», подумал Март, и в голове тут же вспомнилась невеселая история приятеля. Отцом его был русский чиновник при консульстве, а матерью официальная наложница из местных. Законами королевства Чосон такое разрешалось, а русское начальство на шалости своих подопечных смотрело сквозь пальцы. При родах Витькина мать умерла, и сирота попал к ее родственникам, пока его не забрал отец.
Трудно сказать, что послужило тому причиной, поскольку признавать своего туземного отпрыска папаша не стал, но о кое-каком воспитании и образовании позаботился. Так Вичан и угодил в интернат, который по привычке именовали приютом.
Поев, подростки направились в дортуар[5], где стояли их кровати. Сирот у них на самом деле было немного. Большинство воспитанников имели родителей или близких родственников, к которым и отправлялись на летние каникулы. На месте оставались только такие, как Мартемьян с Виктором, и еще несколько подростков.
Богоугодное заведение, в котором они учились и жили, находилось неподалеку от города Чемульпо и формально относилось к русскому сеттльменту. Первоначально оно предназначалось для сирот, но затем сюда стали определять детей солдат и матросов с военной базы, а также отпрысков мелких служащих и мастеровых. Обучали их по программе для земских школ, а показавшим наибольшие успехи по окончании семи классов предоставлялась возможность держать экзамен для поступления в старшие классы реального училища.
Помимо общеобразовательных дисциплин учили их и ремеслу. Мальчишек столярному и слесарному делу, а немногочисленных девочек шитью и домоводству. Последнее обстоятельство Март вспомнил потому, что на входе в спальную залу их встретила Фимка.
Подобно Витьке она была плодом любви русского и кореянки, но, в отличие от него, законнорожденной. Впрочем, мать ее давно умерла, а отец поспешил жениться на переселенке откуда-то из-под Рязани, и в новой семье места для девочки не оказалось.
Ну-ка быстро рассказывайте, где пропадали?! безапелляционно потребовала она.
Не твое дело, огрызнулся Ким.
Я и сама знаю, что на скале Байнунгсан, хотя господин директор вам запретил.
Погоди-ка, остановился все еще опирающийся на плечо приятеля Вахрамеев. Так это ты тем двоим, сказала, где меня искать?
Кому тем? попыталась прикинуться валенком Фимка.
В одинаковых костюмах и кепках с наушниками. На автомобиле которые.
Ну да, признала очевидное девушка. Они же адвокаты!
Дура ты, Хэин! взорвался Витька, назвав от волнения ее чосонским именем.
Что с вами случилось? разглядела она, наконец, многочисленные ссадины на теле Марта.
Вахрамеева из-за тебя чуть не убили! выпалил кореец, но, получив тычок в бок, тут же заткнулся.
Как! ахнула девчонка. Надо немедленно сообщить воспитателям.
Не надо никому сообщать! попросил Веня, попытавшись сосредоточиться на ее голове.
Узкие глаза Фимки на мгновение расширились, как у героев манхвы[6], но потом так же резко сузились, после чего она высоко вздернула свой крохотный носик и с гордым видом удалилась, выпалив на прощание:
Больно надо!
Ну все зло от баб! пробурчал ей вслед Март, радуясь про себя, что ментальное воздействие удалось, и голова при этом не заболела.
Дура, согласился с ним Виктор, после чего немного мечтательно добавил: Но красивая!
Однако его приятелю в этот момент было не до обсуждения внешности одноклассницы. Дело в том, что при входе в дортуар висело большое зеркало, в котором он наконец-таки увидел свое новое тело и едва не свалился в обморок.
Из трюмо на него смотрел он сам, только лет на пятнадцать моложе. Тот же рост, то же лицо, телосложение, в общем, все, как тогда, когда он впервые почувствовал в себе силу. А еще к нему вернулись все воспоминания Мартемьяна Вахрамеева. Точнее, почти все.
Как-то так получилось, что помнил он себя только с восьми лет, когда его вытащили из-под обломков дома, разбитого точным попаданием бомбы. Израненного, переломанного мальчишку спасли бойцы абордажной команды воздушного фрегата «Паллада» во главе с боцманматом Игнатом Вахрамеевым. Они же и доставили все еще пребывающего в бессознательно-оглушенном состоянии паренька на борт корабля. Там за него взялся корабельный целитель, сумевший излечить наиболее серьезные раны безымянного пациента, погрузив его затем в глубокий сон. Марик пришел в себя незадолго до прибытия на авиабазу.
Просыпайся, малыш. Лекарь легким касанием ко лбу мальчика пробудил его и со всей возможной мягкостью спросил, видя, что глаза юного пациента открылись и смотрят осмысленно. Я исцелил самые тяжелые раны, остальное заживет вскоре само.
Благодарю вас, господин доктор, прошептал мальчик.
Можешь обращаться ко мне по имени-отчеству, Александр Павлович.
Хорошо.
А тебя как зовут?
Мартемьяном, Александр Павлович. Несколько томительных мгновений он молчал, а потом растерянно добавил: Больше ничего не помню.
Что ж, такое случается. Ты пережил сильное сотрясение мозга. Все, что позволяет современная медицина и целительское искусство, я сделал. Теперь дело за натурой. Организм у тебя молодой и здоровый. Даст бог, все придет в норму.
Александр Павлович, что будет со мной теперь?
Через несколько минут мы прибываем на базу. Тебя разместят временно в лазарете.
Оставшееся время полета Марик завороженно смотрел в иллюминатор на облака и проплывающие далеко внизу поля и горы. Сколько ни старался, вспомнить он так ничего и не смог. В голове царила одна звенящая пустота.
Боцманмат Вахрамеев принял большое участие в судьбе своего «крестника». После выписки Марика из больницы он добился у начальства, чтобы «спасенного малыша покуда разместили в нашей казарме». А через несколько дней смог отыскать для него место в приюте для сирот. Когда Марику выправляли новые документы, то записали на фамилию спасителя Вахрамеевым, но оставили вовсе без отчества. Возраст определили примерно. Доктор предположил, что спасенному ребенку лет восемь. Потому в метрике значилось 14 июля 1925 года.