Давайте, отозвалась Матильда. Но что решать-то?
Честно говоря, я понятия не имел, что решать. А вот Пэ-Пэ как будто немного приободрился.
Тут необходима быстрая реакция, сказал он. Только действовать надо с умом и осмотрительностью. Нам всем крупно повезло, что у нас есть я.
Сосредоточенно и вдумчиво моргая, он принялся протирать уголком пижамы стёкла очков.
Следует резюмировать то, что мы имеем. Итак:
1. Месье Корусант, наш любимый и преданный своему делу учитель, покинул поезд.
а) Никто из нас сегодня его не видел.
б) Его вещи исчезли вместе с ним.
2. Если не дёргать за стоп-кран, мы прибудем в Венецию через двадцать три минуты, конечно, при условии, что итальянская пунктуальность окажется на высоте
Таким образом, проблема сводится к двойному вопросу: куда девался месье Корусант и что нам надлежит делать?
А наши паспорта? напомнила Матильда, которая всегда помнит о насущных вещах. Ведь они у месье Корусанта.
После этого уточнения уверенности у Пэ-Пэ чуть-чуть поубавилось. Но Матильда была совершенно права: если мы окажемся в толпе итальянцев без документов, положение наше станет ещё хуже, чем тут, в купе.
А, ну конечно! воскликнул наш первый ученик, осенённый внезапной идеей, и, надо сказать, довольно гениальной. Таким образом мы можем примерно определить время исчезновения месье Корусанта!
При виде наших растерянных лиц он самодовольно надул щёки.
Друзья мои, ведь нет ничего проще. Чтобы въехать в Италию, мы должны были пересечь границу!
Я всё равно не понимаю
Элементарно, мой дорогой Фарамонсон! Граница это таможня! А таможня это проверка паспортов! И раз нас пропустили через границу, значит, в тот момент наш любимый учитель всё ещё находился в поезде.
Я проснулась в семь утра, подхватила Матильда. Выходит, он исчез в промежутке между пересечением границы и семью часами.
И если мы сверимся с графиком остановок этого отрезка времени сообразил я.
у нас появится представление о том, на какой станции предположительно покинул поезд наш уважаемый учитель. Признаюсь, я чрезвычайно доволен своими рассуждениями!
Но что это меняет? воскликнула Матильда. Без денег и документов мы всё равно не можем за ним вернуться!
К тому же всё это никак не объясняет, почему он пропал
Ночью в купе был ещё один человек, внезапно вспомнила Матильда. Он ехал на соседней полке рядом с учителем.
Ого! И во сколько же он сел в вагон?
Думаю, часа в два.
Ты уверена? В расписании маршрута поезда в это время не предусмотрено никаких остановок.
Мне это тоже показалось странным. Поезд как будто бы остановился посреди чистого поля. Я слышала, как двое мужчин о чём-то шептались в коридоре. Явно иностранцы, потому что я ничего не поняла, кроме слов «полиция» и «профессор».
«Профессор» уж не о нашем ли месье Корусанте шла речь?
Пэ-Пэ порылся в одной из своих многочисленных сумок, извлёк из её недр лупу и сунул мне под нос нелепо увеличившийся глаз.
Я ищу улики, объяснил он, ползая под спальными полками. Преступники всегда оставляют после себя окурки турецких сигарет, квитанции из прачечной и следы искривлённой стопы
Кажется, я что-то нашёл, сказал я.
Из зазора между спальной полкой и стенкой купе выглядывал сложенный вчетверо листок, вырванный из записной книжки. Я торопливо развернул его.
Ну что? поторопил меня Пэ-Пэ.
Ничего, ответил я, даже не пытаясь скрыть разочарования. Пусто, как в моей итоговой работе по математике.
Так я и думал. Фокус с записками старо и избито.
Думаю, Пэ-Пэ просто не мог смириться с тем, что записку нашёл не он. Мы снова сели на свои места и грустно повесили носы. Теперь путешествие уж точно накрылось медным тазом. И с помощью лупы Пэ-Пэ Дежавю мы вряд ли сможем обнаружить месье Корусанта.
Я вижу только два возможных объяснения случившемуся, мрачно подытожил Пэ-Пэ. Либо наш многоуважаемый учитель покинул поезд в чемодане незнакомца, нарезанный ломтиками, как сырокопчёная колбаса, либо этой ночью его похитила банда 7 «В» и в данный момент подвергает изощрённым пыткам с целью выведать задания следующей контрольной по истории.
Ну хватит, сказал я. Проверь, на месте ли твои маникюрные ножницы, а то вдруг именно они стали орудием преступления
Пэ-Пэ Дежавю иногда сам не понимает, что говорит. И дело даже не в том, что у меня в 7 «В» есть друзья.
Если мы начнём ссориться, это делу не поможет, сказала Матильда. По-моему, остаётся только одно: позвонить родителям и попросить, чтобы они нас забрали.
Она, как обычно, была права. Наше прекрасное путешествие, судя по всему, подошло к концу.
Поступайте как знаете, сказал Пэ-Пэ. Но лично я отправляюсь в консульство, чтобы меня репатриировали.
Когда у меня в желудке пусто, я чувствую, что способен на всё. Хорошим выходом из положения было бы поджечь вагон и никаких проблем Я не то чтобы кровожадный и жестокий, но при мысли о том, что придётся вернуться в школу после всего, на что я пошёл, чтобы выиграть эту поездку, мне хотелось рвать и крушить!
Чтобы немного успокоить нервы, я скомкал найденный листок и щёлкнул под ним зажигалкой, но тут Пэ-Пэ как заорёт:
Смотрите, смотрите!
От тепла пламени на бумаге начали проявляться буквы.
Симпатические чернила! вопил Пэ-Пэ. Фарамон, ну ты голова! И как же я раньше не догадался? Если написать сообщение апельсиновым или лимонным соком, при нагревании буквы проявляются!
Загадочные слова, проступившие на бумаге, едва читались и складывались в следующий текст:
Ка Реццонико П. Лонги Иль Питторе XIXII Мюллер.
Что это значит? спросила Матильда.
Понятия не имею. Очевидно, послание зашифровано.
Мы не продвинулись ни на шаг. Наоборот, всё стало ещё запутаннее: исчезновение, таинственный спутник, а теперь ещё и секретное послание Интересно, эти три вещи вообще как-то связаны между собой?
Эх, вот если бы здесь был месье Корусант, он бы наверняка во всём разобрался!
7. Слежка
Трагедия Пьер-Поля де Жанвье (ну, то есть моя) заключается в его сверхъестественном интеллекте. Немудрено, что все прочие люди рядом со мной кажутся совершеннейшими недоумками, как, например, несчастный Фарамон, который с самого начала постоянно перебивает урчанием живота все мои гениальные логические рассуждения.
Если это приключение закончится для меня фатально и человечество понесёт невосполнимую утрату, я завещаю науке, помимо своего упитанного тела, ещё и мозг с уникальными способностями, которые наука едва ли сможет объяснить в ближайшее время, да они и для меня самого остаются загадкой. Что же касается моей сестры, Роз-Лиз, то ей я завещаю марки, которые она на днях у меня отняла, но она за это должна вернуть мне «С Земли на Луну»[6] и линейку Однако, поскольку я главный герой этой истории, расскажу вам, что было дальше. Человек посредственных способностей Фарамон, снедаемый вполне объяснимой завистью, силится перетащить одеяло на себя и представить моё поведение не в самом выгодном свете. Спешу восстановить справедливость и сказать, что если моим юным спутникам смысл послания неясен, то лично я понемногу начинаю постигать его суть. Ведь не зря моё имя Пьер-Поль де Жанвье
Однако я предпочёл промолчать во-первых, потому что убирал в сумку дорожные принадлежности, а во-вторых, рыцарские чувства велели мне поберечь невинную Матильду от беспокойства, которое, признаюсь честно, охватило мою душу.
Я принял решение как можно быстрее препоручить себя опеке властей. Если моё предположение было верно и месье Корусанта в самом деле похитил неизвестный попутчик, значит, нам всем тоже грозила опасность. Моё бедное сердце сжималось при этой мысли, и, если бы я не боялся нанести ущерб своей репутации непривычным проявлением слабости, то наверняка предался бы слезам.
Фарамон, желая похвастать мускулами неотёсанного мужлана, забрал у Матильды её сумку и стал пробираться через загромождённый коридор вагона. Ах, не таким я представлял себе наше прибытие в славный город Венецию! Вокзал оказался точь-в-точь таким же, как все прочие вокзалы: носильщики, тележки, потемневшая стеклянная стена с часами.
Не обладая грубыми манерами Реми, я, понятное дело, вышел из вагона последним.
Шевели ластами! крикнул он мне с платформы в своей обычной изысканной манере.
Пусть первым бросит в меня камень тот светлый ум, кого ни разу в жизни не прищемляло вместе с сумками коварной и прозаичной дверью вагона. Я ощутил на собственном теле физический закон о вытесненном объёме положение моё было примерно так же плачевно, как положение ломтика ветчины, зажатого между двух кусков хлеба с маслом, но внезапно раздался нечеловеческий крик, и меня наконец выбросило наружу.
Смотрите! Это он! Ночной пассажир!
Кричала Матильда, которая поднялась обратно на подножку, чтобы меня освободить. И, по правде говоря, было от чего заорать. В нескольких вагонах от нас дверь открылась, и из неё высунулся незнакомый человек. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что путь открыт, он проворно соскочил на землю и бегом бросился к дверям вокзала.
Это он, я его узнала! выпалила Матильда.
Ты уверена? спросил я, демонстрируя чудеса самообладания.
Совершенно уверена! Фетровая шляпа, чемодан Это точно он!
Надо устроить слежку! объявил Реми. Он явно имеет отношение к исчезновению месье Корусанта. Помнишь разговор, который слышала Матильда ночью
Я никуда не пойду, сказал я, усаживаясь на сумки. Не хочу погибнуть здесь, на чужбине, всеми забытый, вдали от родных.
Да ты чего, Пэ-Пэ! воскликнул Фарамон. Ведь это наш единственный шанс отыскать Корусанта!
Месье Корусанта, поправил я его, возмущённый столь грубым попранием законов цивилизованного мира.
Я ждал поддержки от Матильды, но она молчала.
Давайте проголосуем, предложил Фарамон. Кто за то, чтобы начать слежку за этим типом?
Я, сказала Матильда.
Я, сказал Фарамон.
Что мне оставалось делать?
Ладно, сдался я. Я уступаю воле народа, но отказываюсь сделать хоть шаг, если мне придётся самому нести свой багаж.
Ой, вы посмотрите, какой у нас тут завёлся барин! возмутился Фарамон, чей унылый настрой пошатнулся под мощными ударами моей непоколебимой решимости. Ладно, я понесу за тебя сумки, только давайте быстрее!
В области сыска я настоящий гений. Однажды полдня следил за сестрой, и она этого даже не заметила! Правда, следует уточнить, что всё это время я прятался в багажнике машины её дружка, и, если бы кто-то не услышал моих рыданий, я бы, наверное, в тот день насмерть задохнулся
Но сейчас не об этом. Нам не составило труда отыскать незнакомца в толпе путешественников, направляющихся к выходу: он был гораздо выше всех остальных, и на голове у него красовалась фетровая тирольская шляпа линяло-зелёного цвета, украшенная фазаньим пером.
Однако сюрпризы на сегодня ещё не закончились
Представьте себе вокзал, который выходит не на площадь, как все обычные вокзалы, а на реку. В суете погони мы чуть не забыли, что находимся в Венеции, и вдруг, пробежав через большой зал, оказались под итальянским небом и словно попали на сувенирную открытку. Перед нами раскинулся Большой канал, ступеньки от вокзала спускались к самой воде, а вдоль берега тянулись зелёные и розовые фасады великолепных дворцов, на фоне которых носилась по воде весёлая флотилия моторных лодок.
Скорее, скорее, пыхтел Фарамон, сгибаясь под тяжестью сумок. Мы его потеряем!
Незнакомец, не замечая за собой хвоста, встал в очередь к вапоретто это нечто вроде плавучего автобуса, который перевозит людей по Большому каналу.
Вот гадство, воскликнул Фарамон. У нас нет денег.
Ну и ладно, тряхнула головой Матильда. Поедем без билета, это наш единственный шанс.
Чтобы я, Пьер-Поль Луи де Жанвье, поехал на пароходе зайцем это уже, как говорится, последний кирпич в чаше терпения! Но Фарамон в мгновение ока затащил меня на борт, пароход отдал швартовы, и я оставил на пристани двенадцать незапятнанных лет честной и порядочной жизни.
Вы с ума сошли! со свойственной мне страстью протестовал я. Я принадлежу к старинному уважаемому роду и
Тише! Он на нас смотрит, перебила меня Матильда.
Незнакомца отделяла от нас толпа людей, он занял место на носу вапоретто. Фарамон нацепил нелепые солнцезащитные очки и насвистывал с таким непринуждённым видом, как будто прямо напрашивался, чтобы на нас обратили внимание. Я с болью в сердце взирал на длинную процессию дворцов на берегу, балконов и аркад, отражающихся в зелёной воде, лодочных стоянок, пестрящих деревянными шестами, похожими на полосатые леденцы. Обострённый художественный вкус, которым наградила меня судьба, протестовал против безразличия моих спутников. Учитель исчез кому же теперь я стану доверять благородные порывы своей юной души? Я стоически глотал слёзы досады. Пожалуй, лишь большой бутерброд с ветчиной и маринованными огурчиками мог утешить меня в сей скорбный час
Незнакомец на носу вапоретто не двигался с места. Лицо его было скрыто в тени. Интересно, тот ли это самый Мюллер, о котором говорится в послании? Когда пароход сделал остановку, он протиснулся к нам, спрыгнул на причал и тут же затерялся в лабиринте тёмных улочек.
Гонка продолжилась. На этот раз нам приходилось соблюдать дистанцию, чтобы не быть обнаруженными в узеньких калле[7]. Фарамон пыхтел, как тюлень, и, чтобы немного облегчить участь товарища, я забрал у него фотокамеру и карту города, которой предусмотрительно обзавёлся.
Чем ты их набил? ворчал мой носильщик.
О, да там только самое необходимое! Несколько рубашек, сменное бельё, бутылка минеральной воды, латинский словарь, набор для ухода за обувью, зонтик, три пары брюк, шерстяные носки, электронная шахматная доска и Ну Думаю, в этой сумке больше ничего
Короткими перебежками мы домчались до аркад. Человек в тирольской шляпе на мгновенье остановился перед витриной газетного ларька и чуть нас не заметил: хорошо, что мы успели укрыться под сводами галереи.
Снова побежали. Внезапно улицы закончились, и перед нами раскинулось огромное небо над площадью Сан-Марко.
Мои спутники застыли, будто пронзённые молнией, и я должен признаться, что у меня самого тоже перехватило дыхание. Учебник по географии я знал наизусть, но реальность превзошла все мои ожидания.
Смотрите! воскликнул я.
Высоко на Часовой башне два бронзовых гиганта, вооружённых дубинами, внезапно ожили и ударили по колоколу. В тот же миг над площадью, оглушительно хлопая крыльями, поднялась туча голубей. Их было так много, что небо над собором потемнело.
Вот спасибо! воскликнул Фарамон.
В кои-то веки он выразил мнение всей нашей компании.
Однако, когда мы перестали разглядывать небо и огляделись по сторонам, незнакомца уже и след простыл. Он затерялся в толпе, а вместе с ним и наш последний шанс отыскать месье Корусанта.
8. Финансирование операции
Ненавижу голубей.
По-моему, это одно из самых отвратительных явлений на свете, не считая кори и варёных артишоков. В Венеции существ с крыльями цвета бензина и маленькими алчными глазками так много, что город буквально заражён ими, как проказой, которая подтачивает древние камни и дырявит их, превращая в швейцарский сыр.
Видела бы ты, Люси, как они набросились на меня на площади Сан-Марко! Их там тысячи! Представляю, какой у меня был глупый вид, тем более что я ужасно устала К тому же мальчишки ведь такие, чуть что впадают в отчаяние, так что мне вдобавок ко всему пришлось ещё и их приободрять.