А хотелось закатить скандал, обвинить в том, что ей было страшно, спросить, почему он оставил одну ночью. Много чего хотелось высказать.
И Богдан чувствовал возмущение жены, но то и дело прикрывал её ротик поцелуями. Лиля быстро оказалась в его власти. Она, не веря своим ушам, просила о поцелуях и объятиях, громко кричала, что любит его.
Богдан улыбался и делал всё, о чём просила жена. Он и сам не мог поверить, что его маленькая девочка такая страстная и неугомонная.
Время от времени было слышно, как слуги скребут по двери, желая получить указания. Но ни Богдан, ни Лиля не вставали с кровати.
Когда уже всё закончилось и оба пришли в себя, Лиля начала мысленно грызть себя за слабость. Злилась на себя, ругала своё тело. Но в теле была какая-то приятная усталость, и оно явно не хотело сейчас напрягаться от мыслей своей хозяйки.
Ты прекрасна, моё сокровище, время от времени произносил Богдан. Зря маменька отговаривала меня от женитьбы.
Да что она вообще понимает в любви? Она умеет только ревновать отца и строить из себя недотрогу. А ты у меня просто кладезь страсти и любви.
И главное всё это для одного меня хранилось и спело. Я польщён, что Господь даровал мне тебя, юное создание. Значит, я не настолько греховен, как говорят многие, раз мне такие подарки в жизни приходится получать.
Лиле стало неприятно. Она не была чьим-то подарком. Она была, прежде всего, человеком, дочерью богатого отца, не крепостная, не девушка лёгкого поведения. Очень задело Лилю сравнение с подарком. Девушка быстро выбралась из объятий мужа.
О, коготочки-то остренькие, прошептал тот, как бы ни обломились, крошка.
Лиля затряслась от такой наглости, приблизилась к мужу и отвесила ему звонкую пощёчину.
Богдан схватил жену за руку. Прислонил к щеке, по которой она ударила. Погладил это место её же ладонью. Лиля не могла освободить свою руку. Она чувствовала своей ладошкой, как горит его щека. А он всё сильнее сжимал её руку.
Лиле было больно, она терпела, молчала. Стиснула зубы. Казалось даже, что сейчас захрустят косточки её пальцев.
Ну, кричи! скомандовал Богдан.
И не подумаю, ответила Лиля.
Ну тем лучше, на помощь никто не придёт.
Богдан схватил Лилю за плечи и повалил на кровать. Навалился на неё, с силой прижал её запястья к кровати, словно пригвоздил их.
Лиля смотрела на мужа бешеными глазами. Она не чувствовала боли, злость перебивала всю боль. Богдан глядел сквозь неё, сверлил глазами. Опять Лиле ударил в нос запах табака и спиртного. Но она не могла даже отвернуться, чтобы глотнуть чистого воздуха.
Муж так и лежал на ней. А потом резко встал. Лиля часто задышала, ей не хватало воздуха, но с места не сдвинулась.
Я не люблю, когда кто-то идёт против меня, начал Богдан. Я не подарок, характер у меня сложный. Я старше тебя на 8 лет. Ты для меня ребёнок. И тебе ещё учиться и учиться общению со мной.
То, какое ты сокровище в постели, ещё не значит, что мы с тобой поладим в жизни. Тебе придётся терпеть моё отсутствие.
Я не собирался жениться. Я врач и должен быть с пациентами тогда, когда они попросят. За мной будут приезжать, меня будут умолять, но я всего лишь один и всем помочь не смогу.
Если ты мечтаешь видеть меня каждый день, то забудь об этом. Сегодня я ночевал у отца. Я просто не захотел сюда. Здесь всё для меня чужое. И ты чужая. Ты подневольная просто. Для меня ты подарок, для своего отца ты товар. Ты то-о-в-а-а-р
Богдан сделал на этом слове особый акцент и произнёс так протяжно, что комок подкатился к горлу Лили.
Я выполнил условия отца лишь из-за того, что обязан ему своим появлением на свет. И ты должна об этом знать. Было бы нечестно строить из себя влюблённого мужа.
Я был восхищён твоей смелостью при первом нашем знакомстве, когда ты вышла в ночной рубашке. Поверь, я такого ещё не встречал. Это было забавно.
Моя мать до сих пор отчитывает отца за то, что он связался с твоей семьёй. Ты категорически ей не нравишься.
А знаешь почему? Потому что она сама хотела стать такой, как ты, но не хватило смелости. Мать завидует твоей молодости.
Кстати, мой отец положил на тебя глаз. Нужно быть идиотом, чтобы не заметить это. Я надеюсь, у него не хватит смелости приехать сюда в моё отсутствие.
Если это случится, не вздумай оставаться с ним наедине. Он может распускать руки. А я не хочу делить тебя с отцом. Уж если ты моя жена, то моя навеки. Узнаю о ком-то другом, убью и его, и тебя, и даже если это будет мой отец.
Обо мне ходят разные слухи. Ты можешь им верить, можешь не верить. Слухи нехорошие. Многие через эти сплетни пытаются навредить моему отцу.
Ты же держись подальше от сплетен. Никогда ни с кем не обсуждай нашу семейную жизнь. Не рассказывай о моём отношении к тебе. Любое твоё слово может обернуться для нашей семьи большой трагедией.
Ты и так непохожа на других. Лысый ребёнок Но пока отец сдерживает это всё.
Не думай о том, что если ты кому-то пожалуешься, то станет легче. Не станет. Будет хуже. Потому что тебе начнут давать советы, как вести себя со мной. А я хочу, чтобы ты разглядела мою душу без подсказок.
Я не дам тебя в обиду и отныне буду твоей стеной. Но и ты будь за меня. Что бы ни случилось, мы теперь друг для друга самые близкие люди.
Лиля продолжала лежать. Ныли запястья. Она поначалу не хотела прислушиваться к словам мужа, думала, как поставить его на место и отомстить. Но Богдан говорил так убедительно, что слова записывались в Лилиной памяти, словно она учила стихотворение.
Ты не обижайся, я бы тебя не убил за пощёчину, наоборот, мне даже понравилось. Я позволю тебе делать так иногда, но не переусердствуй. Мне может надоесть, и тогда я за себя не ручаюсь. За то, что сделал тебе сейчас больно, прости.
Лиля приподняла голову от удивления.
Муж вернулся на кровать. Присел рядом с ней, наклонился и поцеловал в лоб. Потом его руки начали медленно скользить по телу жены. Лиля убрала его руки, привстала и отодвинулась от него.
Обидно, понимаю, продолжал Орловский-младший, но ты же пришла во взрослую жизнь. Ты же теперь жена, хозяйка дома. На тебе будет держаться всё. Так что прислушайся к моим словам. Мне незачем льстить тебе. Ты красивая, ты страстная, ты нежная. Ты моя. И будешь слушаться только меня.
Не буду, Лиля сказала это так грубо, что муж даже приподнял от удивления брови.
О, ты и так можешь?! Смело. Я рассчитывал, что ты после моих слов присмиреешь, поняв всю ответственность, которая на тебя возложена. Что ж, взрослей, пока есть такая возможность, и пока я не полностью погружен в работу. Но этот день неминуемо близится. И если ты сейчас не уяснишь, то нам будет сложно. Запомни, я с тобой только ради своего отца.
Многие слова мужа словно ножом резали сердце Лили. Она-то мечтала о совсем другой жизни. А оказалась в какой-то степени в положении своей матери Настасьи. Только мать какое-то время была в центре внимания, а Лиле связали руки уже сейчас. И как избавить себя от такой невесёлой участи Лиля ещё не знала.
А теперь, когда я всё сказал, можешь собираться в наше запланированное путешествие. Выезжаем завтра утром.
Богдан развалился на кровати. Лежал, расставив руки и ноги. Его поза напоминала звезду.
Лиля сидела на краю кровати, обняв коленки.
Как же ей было противно всё, что сейчас происходило. Хотелось сидеть в своей комнате в отцовском доме, болтать с Катей о всякой ерунде.
«Катя, пронеслось у Лили в голове. Он же лечил Катю, а теперь трогает меня. Может, он был у неё?»
Лиля даже не заметила, как сказала это вслух.
Богдан перестал строить из своего тела звезду, подскочил и уставился на Лилю.
А вот этого не надо прошептал он. Ревность ещё никого не украсила и никого счастливым не сделала. А у тебя есть все шансы стать счастливой со мной.
После этих слов Богдан вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Лиля даже не пошевелилась. Ей вдруг стало страшно от откровений мужа.
Он так целовал, так обнимал, шептала она вслух, но не любит, не любит
Глаза наполнились слезами.
А разве так можно? Не любить, а сильно желать? Вот так целовать разве можно, как он целовал?
Лиля плакала, уткнувшись в подушку.
Волны, речка. Что же ты, маменька, обманула меня
Все слова мужа прокручивались в голове у Лили, словно Богдан до сих пор их говорил. Появилась обида и на отца.
Мамынька, Ярина моя дорогая, когда же я увижу тебя? Как же мне так жить?
Лиля с трудом нашла в себе силы, чтобы успокоиться. Встала с кровати, подошла к зеркалу. И впервые ей не понравилось отражение: опухшие глаза, синяки под глазами.
Лиля изучала себя и вдруг вспомнила свои длинные волосы. Пожалела о том, что побрилась наголо. Не сложилось так, как она хотела.
Она мечтала о том, что муж будет в восторге от усадьбы в Покровском. Это место восхищало всех, и неоднократно отцу предлагали большие деньги за усадьбу, но тот не соглашался.
Иван Григорьевич строил её для сына, который отказался от подарка сразу, когда отец презентовал его. И тогда Иван Григорьевич решил, что если не Павлу, то Лиле точно она не помешает. А потом Лиля и сама изъявила желание в ней жить.
И вот сейчас, смотря в зеркало, Лиля чувствовала себя несчастной. Сняла ночную рубашку, бросила её в угол комнаты и с гордо поднятой головой произнесла:
Больше не позволю даже пальцем меня тронуть пока не полюбит, пока я не поверю в его любовь.
А у самой сердце заныло, стоило только вспомнить его глаза, его прикосновения. Мурашки побежали по телу.
И в это время Богдан вошёл в комнату.
Воспитанные люди входят со стуком, укоризненно произнесла Лиля.
Я могу в любую из комнат в этом доме входить без стука, выпалил Богдан. Разве не так? И ты тоже можешь без стука.
Ваши слуги слишком расслаблены, юная моя хозяйка. Они даже имени моего не знают. Как такое может быть? Они с тобой-то знакомы?
А может быть мы перепутали и приехали не туда? Ну ничего, я займусь их воспитанием. Каждый будет знать мою родословную до третьего колена.
Как можно не запомнить моё имя? Вчера ещё всем объявил кто я. Никто не хочет соглашаться с тем, что я Бог. Но ты-то, моя девочка, согласна с этим?
Богдан близко подошёл к Лиле. Она стояла перед ним обнажённая.
Муж начал ходить вокруг Лили. Она почти не дышала. От его взгляда напряглось всё тело. Богдан видел, как дрожат её руки, как мурашки покрыли её всю, но продолжал ходить. Лиля не знала, как бороться со своими желаниями.
А Богдану, видимо, хотелось игры.
Ну что ж, сказал он весело. Можно и по твоим правилам немного пожить. Только не переусердствуй, моя дорогая.
После этих слов он вышел из комнаты, закрыл дверь. Лиля услышала стук.
Войдите, сказала она, сомневаясь, что за дверью её слышно.
Но Богдан вошёл. Потом лёг на кровать и отвернулся.
Лиля продолжала стоять возле зеркала, и опять слёзы начали душить её.
Она понимала муж издевается. Он видел, как её тело реагирует на него. Но не обнял, не прижал к себе, а Лиле этого очень хотелось.
А она ведь несколько минут сказала себе, что больше не позволит к ней прикасаться. А когда он ходил вокруг неё, то думала: «Ну вот разочек ещё позволю, и всё»
Было очень обидно. Лиля наконец-то сдвинулась с места, надела платье и покинула комнату.
Первым на её пути встретился управляющий Михаил высокий мужчина с уродливым шрамом на лице. Лиля никогда не делала акцент на человеческих увечьях. Спокойно относилась к одноруким, одноногим, со шрамами и прочими особенностями. Этому её научила Ярина.
Няня часто говорила: «Лиля, человек не сам избавился от руки, не сам изуродовал себе лицо, это судьба у него такая. И если остался жив, то так богу угодно. Относись если не с уважением, то с безразличием. У них и так хватает недоброжелателей. А тебе лучше промолчать и не показывать своё пренебрежение. Неизвестно, какой станешь ты. Всегда помни об этом и не обижай тех, кто уже наказан».
Михаил слегка смутился увидев Лилю. Поклонился.
Здравствуйте, Лилия Ивановна! Хочу обсудить с вами кое-какие вопросы. Нам нужно как-то взаимодействовать. Ваш отец велел мне не давать вас в обиду. Но судя по вашему виду, вас обидели и не один раз.
Я разберусь сама, спасибо за беспокойство, произнесла Лиля. Что вы хотите обсудить?
Дело в том, что ваш супруг Богдан Родионович велел слугам готовиться к переезду на другое место. Он ищет им замену. Я понимаю, он здесь хозяин, и вы хозяйка.
Но я полагаю, что ваше слово должно быть последним. Все те, кто здесь работает, замечательные люди. Им просто трудно привыкнуть к суете, которая сейчас образовалась.
Постоянно привозят ваши вещи и вещи Богдана Родионовича. Всё нужно разобрать и подготовить к нормальной жизни.
Это всё нелёгкий процесс, и все трудятся на ваше благо. Я бы не хотел сейчас расставаться с этими людьми. Никогда ничего не просил у вашего отца, хотя он поможет мне в любой ситуации.
Мы с ним однажды спасли друг друга и обязаны друг другу жизнью. Поэтому я здесь. Но даже этот факт не позволяет мне попросить что-то у вашего, Лилия Ивановна, папеньки. Для него у меня всегда всё хорошо. Но сейчас я прошу вас.
Михаил встал перед Лилей на колени.
Наклонил голову к её ногам.
Сейчас же поднимитесь, строго сказала Лиля. Вы ничего не натворили, чтобы падать мне в ноги.
Михаил не торопился подниматься, бормотал:
Дайте нам всем войти в нормальное жизненное русло, а кто не справится, вы потом замените неугодных.
Вставайте же, Лилю стала раздражать эта сцена.
Михаил поднялся, посмотрел Лиле в глаза.
Я поговорю с мужем, пусть пока все остаются. Завтра мы отбываем в путешествие, а дальше видно будет.
Михаил улыбался, шептал слова благодарности. Позволил себе взять Лилины руки в свои и поцеловать их.
Вы, Лилия Ивановна, станете прекрасной хозяйкой. Главное, не равняйтесь на мать.
Не стоит о моей матери сейчас говорить, ответила Лиля.
Она хотела указать Михаилу, что он говорит лишнее, но промолчала.
А Михаил продолжил:
Я вижу, Лилия Ивановна, что вам несладко. Не бойтесь меня, я помогу даже в самой трудной ситуации.
Лиля кивнула и тотчас вспомнила, как Богдан советовал ей никому не жаловаться.
И даже подумала о том, что и Ярине ни к чему всё это знать.
Глава 3
Отец Кати, Еремей Николаевич, был родом из Царства Польского. Его мать была полячкой, отец Николай русским.
Николай получил во владение землю по окончании военной службы, построил там дом. Став помещиком, занялся лошадьми. У него была небольшая конюшня и около десятка породистых жеребцов.
Когда Николай умер, всё наследство перешло старшему сыну Еремею. Еремей женился на полячке по велению матери. Но лошадей не жаловал так, как отец.
И поэтому, выдержав для приличия пару лет после смерти отца, продал всё Ивану Григорьевичу. Отец Лили выкупил у Еремея всё. И у него в конюшне свою покупку и оставил.
Не захотел переездами травмировать лошадей. Снял у Еремея конюшню в аренду. Платил за аренду много. Так много, что Еремей, ничего не делая, прекрасно на эти деньги существовал не только сам, но и содержал свою семью.
Иван Григорьевич, посещая поместье Еремея, часто брал с собой дочь Лилю. Там она и познакомилась с Катей. Катя была на год старше Лили. Девочки очень сдружились. Иногда Иван Григорьевич забирал с собой Катю или оставлял Лилю у Еремея в поместье.
Сам Еремей часто прикладывался к бутылке. Но в запой не уходил. Контролировал себя изо всех сил. Ему льстило, что сам Иван Григорьевич пользуется его, Еремея, имуществом.
Катя была младшей дочерью из четверых детей. Две старшие сестры по наставлению матери были отданы замуж за поляков и проживали в Царстве Польском.