Меру жестокости войн, масштабы геноцида сейчас этот вопрос на 99 % во власти писателей, пропагандистов. Условно говоря, евразийскую жестокость принимают по картине Верещагина, той, что с пирамидой черепов, а европейскую, что почти забавно, по его же: «Британская казнь в Индии», там, где пушками разрывают.
Кстати, и то, что иногда объясняется (очень приблизительно) западным термином «Фатализм» Русское «Судьба» и тюркское «Язмыш, Кысмет» еще один совпадающий пункт наших матриц.
На одном из заседаний Исторического клуба (председатель Сергей Бабурин) Директор Центра географии религий Роман Силантьев подчеркивал факт: во всех войнах с мусульманскими Турцией, Персией российские татары, башкиры, кавказские народы (вплоть до Дикой дивизии в Первую мировую войну) не просто сохраняли лояльность были доблестными воинами Российской армии.
Известны тысячи примеров: российские воины-мусульмане носили орден Святого Георгия. С учетом деликатности нюанса разработали специальный дизайн: орден, те же знаменитые цвета, но вместо фигуры святого Георгия двуглавый орел. Так многие награждаемые воины говорили: «Да нам лучше орден с джигитом (святой же на коне!) чем птица!»
Той верности много причин: Россия наследница общего родового дома Улуса Джучиева, влияние древней метарелигии (о тенгрианстве подробнее в сюжете«и вера в Веру»), а также Яса Чингисхана высший мировой эталон веротерпимости (но не равнодушной толерантности!). Не соглашаясь с термином «иго», я ввел формулу: «Россия «освободилась» от Орды вместе с Ордой, в придачу». И эта «придача» не только Поволжье, Урал, Сибирь, но и наше, евразийское отношение к религии. Мы просто вступили в наследие в Улусе Джучиевом, была даже формулировка историков: «Хан переехал в Москву».
Религия никогда у нас не рассматривалась как «военно-государственный ресурс». Мусульмане формулируют главный упрек европейцам: «Крестоносцы». В принципе можно и арабам припомнить их «полумесяцевые», тоже военные походы, от Аравии, Африки, Испании до поля битвы близ Пуатье (центр Франции). Но в любом случае это не наша, не евразийская «чашка чая».
У нас нет традиции использовать религию как средство военной вербовки, как дополнительный ресурс! Просто «не комильфо». Зримое отличие: у нас крест открыто, поверх одежды, носят только клирики. А миряне и воины не афишируя, под одеждой. Малевать его на плащах, поверх брони Просто дурной тон: религию, движение души использовать, как полковую лошадь. Миссионеры, православные просветители в присоединенных землях были. Были, признаем, и насильственные крещения! Но то было некое средство закрепления территорий. Не сваливая это на «ретивых бюрократов», «перегибы на местах», отметим: желание унифицировать, упростить управление, «спрямить дороги» это черта всех государств и особенно империй Изначальное свойство государственных аппаратов. Но на Волге, Урале, в Сибири религия не использовалась как ресурс для завоеваний, присоединений!
И что еще важно, российский, будь он трижды бюрократический, государственный аппарат сделал главный свой шаг навстречу исламу не в минуту своей слабости (в чем можно было бы заподозрить хитрый маневр), а именно в точке взлета своей силы, могущества. Объективно считая это был тот период максимальных военных, дипломатических побед, когда впервые громится давний соперник Оттоманская Порта, полностью уничтожается еще более давний соперник Польша. Блистательный век Екатерины Великой. Присоединяются гигантские территории, русский флот воцаряется в Средиземном море. Если б ввели (а стоило бы) показатель: «Уровень силы относительно прочих современных армий» армия России тогда была сильна как никогда в своей истории И именно на том расцвете своего могущества Екатерина Великая делает ислам второй государственной религией. Издает Коран (в Казани), вводит Указом институт «указных мулл».
Полное название исторического документа, подписанного 22 сентября 1788 года: «Об определении мулл и прочих чинов магометанского закона и об учреждении в Уфе Духовного Собрания для заведования всеми духовными чинами того закона, в России пребывающими».
В Казани начали строить мечеть, в Петербург потекли кляузы: «Слишком-де высокое здание мечети у них получается!» Ответ Екатерины, по-моему, очень и очень недооценен: «Я в России повелеваю только землей. Небесное измерение не в моей власти». Просто гениально обыгрывается «небо»: как третья координата, высота над уровнем земли, и как сфера божественного введенья
И ко всем славословиям Европы императрица Екатерина получает и этот не титул, а прозвище, но идущее от самого народа, искренно благодарных подданных, соотечественников: Эби-патша (Бабушка-царица).
Характерный пример благородного достоинства: даже и самые ярые националисты не утверждали, что это-де была уступка, не доказывали, к примеру: «Мы-де подняли два восстания, очень успешных, грозили еще четырьмя и потому Екатерина пошла на уступки» Это сам ход Судьбы плавно подвел Россию к тому, что она и должна была сделать, и все согласны, что общего величия в таком мотиве больше, чем в каком-нибудь самом хитром политическом компромиссе.
Когда в Судьбу Язмыш Кысмет России вошел, закрепился этот фундаментальный принцип? Давший в полосе от Волги до Тихого океана столь невероятный для остального мира результат
Способность русских «находить почву для сближения с другими народами» поражала и иностранных наблюдателей.
Француз Ланойе (1879): «Когда русский мужик с волжских равнин располагается среди финских племен или татар Оби и Енисея, они не принимают его за завоевателя, но как единокровного брата, вернувшегося на землю отцов В этом секрет силы России на востоке»
Джордж Керзон, будущий министр иностранных дел Великобритании, проведший знаменитую «Линию Керзона», еще в конце XIX века проехал по среднеазиатским владениям России и отметил: «Россия бесспорно обладает замечательным даром добиваться верности и даже дружбы тех, кого она подчинила силой Русский братается в полном смысле слова. Он совершенно свободен от того преднамеренного вида превосходства и мрачного высокомерия, который в большей степени воспламеняет злобу, чем сама жестокость»
Американский сенатор Бэверидж, проследовавший в 1901 году через всю Сибирь, также увидел главную причину прочности позиций России на Востоке в том, что: «Она присутствует там в виде русского крестьянина, отличающегося от других наций тем, что он не проявляет никакого оскорбительного способа обращения с расами, с которыми превосходно уживается И у русского солдата свойственная всем русским поразительная способность дружиться с народом, который он победил»
Американский историк, директор библиотеки Конгресса США Джеймс Биллингтон: «Сибирь это идеальное место, поскольку она стала эмоциональным средоточием поиска Россией своей новой идентичности скорее как передового рубежа развития цивилизации, чем военизированной имперской силы».
Этим-то и неприятна, непонятна и страшна история России, Сибири, русских, татар для всех стран, запятнанных настоящей колонизацией континентов, геноцидом и работорговлей. Да, Джордж Керзон мог себе позволить объективную оценку, но ведь это он проехал по России частным лицом, вольным путешественником. А в качестве чиновника, возглавив тот самый «Форин офис»? Не знаю, утверждать не возьмусь[24], но огромное число изначально ангажированных писателей, историков, выбирая «направление главного удара», целят именно в это основание нашего русско-татарского дома.
Вот «Die Eroberung Sibiriens» von Dr. Juri Semjonow» («Завоевание Сибири» Юрия Семёнова). Колоритен и этот Juri Semjonow, и место, и дата издания: город Берлин, 1942 год. Предисловие: «Вся история Сибири это история ее колонизации». И далее Juri Semjonow твердит, что «история Сибири может быть понята только через историю её колонизации история Сибири превратилась в мировую, и очередная страница истории Сибири «будет нашей» (захваченной нацистской Германией).
В общем, даже если этот Juri Semjonow и не удостоился чести немного повисеть рядом с генералом Wlasow-ым ясны и цель книги, и этот её рефрен: «колонизация», и всё прочее. Но были попытки и потоньше берлинской 1942 года. Известный сибирский историк и писатель Александр Вычугжанин уделил этой теме много внимания. Например, досконально изучил одну из самых обширных, значительных современных работ:
Дитмар Дальман «Сибирь. С XVI в. и до настоящего времени» (изд-во «Политическая энциклопедия», 2015).
Александр Вычугжанин:
«Ещё со студенческих времен работы немецких авторов привлекали меня системностью изложения и стремлением максимально использовать всевозможные источники. Памятны труды Герарда Фридриха Миллера (в России его стали звать Фёдор Иванович). Немецкий ученый, обретший в России вторую родину, совершил поистине научный подвиг, оставив нам в наследие свою «Историю Сибири».
Именно с таким настроением встретить продолжение традиций выдающегося сибиреведа Миллера и начал я читать книгу Дитмара Дальмана «Сибирь». Искреннее уважение вызывает обилие источников, использованных Дальманом. В их перечне несколько страниц представляют издания на русском языке (стр. 486494), и значительно больше на иностранных: немецком, английском, голландском, датском, французском (стр. 494545). Но при внимательном прочтении библиографии складывается впечатление определенной тенденциозности подбора источников
Достойно и добротно написана глава «Исследование целого мира». Среди исследователей немало немцев, находившихся на русской службе. В России многие из них обрели вторую родину. Память о них жива в России и по сей день.
Приятно удивил раздел «Изгнание, ссылка и принудительный труд в царской России». Я предполагал встретить очередной русофобский опус о Сибири как «величайшей тюрьме мира», тиражируемый с подачи американского журналиста Джорджа Кеннана как зарубежными, так и некоторыми отечественными авторами эта дымовая завеса не помешала разобраться ему в такой непростой проблеме»
Но вот Дитмар (и следящий за ним А. Вычугжанин) доходит до главного, того, что является темой и моей книги:
«Сибирь была завоевана в ходе кровавых колониальных войн. В этом процессе завоевания и присоединения к 1914 г. от более 120 языков сохранилось только 35, а уцелевших диалектов и того меньше, примерно 1418. С людьми, представлявшими более 75 этносов и бесследно исчезнувшими на протяжении примерно четырех веков, исчезли их языки».
И, как замечает А. Вычугжанин, именно на это Д. Дальман «вдруг» не дает документа, источника! Вы представляете, 60 (!) страниц только список источников (общее число, возможно, за тысячу). Наверно, пересчитаны и точно указаны не только все сибирские ГЭС, заводы, леспромхозы небось все пивные в Иркутске, Омске учтены, зафиксированы со ссылочками, а такие цифры «75 исчезнувших этносов» просто так!
А. Вычугжанин сдержанно удивляется, приводит цитаты из книги «Die sibirische Bahn in ihrer wirtschaftlichen Bedeutung» дальмановского соотечественника, ученого Виденфельда:
«Общеизвестный факт, наблюдаемый, между прочим, в Сибири, что Россия в своих азиатских владениях бережно относится к имущественным правам туземных племен и относится к ним совершенно так же, как к своим подданным русского происхождения: о такой политике по отношению к туземному населению, какая наблюдается в колониях других государств, здесь не может быть и речи».
Приводит он и статистические данные: «За 250 лет после присоединения Сибири к России численность бурят увеличилась в 10,6 раза, якутов в 7,9 раза, алтае-саянских народов в 6,5 раза, татар в 3,1, ханты и манси в 1,5 раза»
Я, признаюсь, книгу Дальмана не читал, это расследование моего коллеги, но причина того, что в тотальном, энциклопедичном труде вдруг мелькают «75 исчезнувших этносов», на мой взгляд, следующая.
Вышеприведенные свидетельства геноцида индейцев, вроде Уарда Черчилля (Ward Churchill. A Little Matter of Genocide. Holocaust and the Denial in the Americas 1492 to the Present. San Francisco: City Lights, 1997), все эти Колумбовы «жетоны, продлевающие право жить на три месяца, индейцы, разрубленные для кормежки собак» это же все были испанцы да португальцы, «жестокий шестнадцатый век». Германия вроде не замешана, не поспела за «колониальными грандами». Она ведь и Первую мировую войну начала, как помните, «за колониальный передел мира».
Но не Германия, так отдельные немцы в качестве колонистов Северной Америки все же поспели, причем в более просвещенные времена, а конкретнее: в XVIII «век Просвещения».
Это уже не пылкие «латиносы» англосаксы, далее:
«96 крещёных индейцев были убиты в миссии моравских братьев Гнаденхюттен штат Огайо». А тут уж германо-чешская тогда Моравия, да и название миссии «Гнаденхюттен» вполне недвусмысленно приближает «героев» к родине уважаемого Дитмара Дальмана, именно отсюда, подозреваю, и выпали «исчезнувшие сибирские этносы»!
Вернусь к расследованию А. Вычугжанина. Он объясняет и всё прочее:
«Перевод его (Дальмана. И.Ш.) книги финансировало Министерство иностранных дел Германии. Дальман уже более десяти лет является членом редакционного совета журнала «Российская история», самого известного академического периодического издания, посвященного истории России. Учредителем журнала являются Российская академия наук и Институт российской истории Российской академии наук. Издательство РОССПЭН является с 2013 года членом Российского исторического общества, а учредителями издательства историки, входящие в руководящие органы журнала. Скорее всего именно этими обстоятельствами можно объяснить отсутствие какой-либо критики в адрес книги Дальмана «Сибирь».
Так что, еще раз согласившись с директором библиотеки Конгресса США Джеймсом Биллингтоном («Сибирь идеальное место, эмоциональное средоточие поиска Россией своей новой идентичности скорее как передового рубежа развития цивилизации, чем военизированной имперской силы») подведу итог: русские перевалили Урал, вошли в Сибирь, увлекая за собой и многих выходцев из поволжских народов, прежде всего, казанских татар. И их общее отношение к татарам сибирским стало важнейшим экзаменом (можно так выразиться: «экзаменом на знание Ясы») для этих наследников Улуса Джучиева. Уважительно сохраняя все обычаи, культуру сибирских татар, они запретили лишь такие крайности, как человеческие жертвоприношения остяков и вогулов.
Н.И. Никитин в книге «Освоение Сибири в XVII веке» суммирует:
«Причины этой уживчивости многие видят в особенностях русского национального характера. Одной из его отличительных черт является «отсутствие высокомерного презрения и вражды к населению колонизуемых стран и житейская уступчивость. Духом нетерпимости по отношению к инородцам русские переселенцы в Сибири никогда не были проникнуты. Они смотрят на вогула, самоеда, остяка и татарина прежде всего как на человека и только с этой стороны определяют к ним свои жизненные отношения».