Какие шансы после смерти мне снова стать человеком? Да никаких! Могу возродиться навозным жуком. Или хуже того глистой в чьих-то кишках. Так что
Будет ли кто оплакивать меня? Эгоистично жил эгоистом помру.
Ладно, чего высиживать? побреду куда-нибудь хоть на ощупь. Возможно, так будет лучше. Глядишь, действительно, великий Маниту сжалится надо мной и куда-нибудь выведет. Помолиться что ли ему?
Нащупал стену и потихонечку шаг за шагом побрел в кромешной темноте.
Возможно, жены мои, меня бросившие, оплачут меня. И дети, конечно, будут скучать. И внучки эти уж точно!
Смотри-ка ты, кажется позитив возвращается!
Движение даже в никуда, оказывается, всяко лучше, чем бесполезное сидение на месте. Я двигался так одна ладонь на стене, другая вытянута вперед, чтобы не торзыкнуться головой о какой-нибудь выступ или вдруг понизившийся потолок свода; вся тяжесть тела на одной ноге, второй аккуратно ищу опору впереди. Иду.
Знаете, а я ведь совсем недолго шел. Мне показалось, за первым же поворотом открылся широкий вход в пещеру и звездное небо за ним, а в нем огромная темная фигура шамана. Достал кольт, спокойно прицелился и подумал попался, сукин сын! Но не выстрелил.
Опустил оружие и пошел быстрее, не держась за стену.
Догнал предателя, оттолкнул и вышел из пещеры. Звездное небо, силуэты деревьев в их незавидном свете самое прекрасное, что я когда-либо видел. А вон и костер наш, оставленный перед спеленгом, тлеет углями.
В течение долгой минуты я наслаждался вновь обретенной жизнью. Потом повернулся к шаману:
Мне следовало тебя убить, но есть вопросы.
На все отвечу. Пойдем к костру, несколько легкомысленно ответил он.
Шаман действительно подсел к костру, пытаясь не показать слишком многого на своем лице, и подбросил сучьев в огонь. Они с треском начали разгораться.
Когда я присел к костру, краснокожий сказал:
Ты выдержал все испытания Маниту проверил тебя.
Я понимаю, что должен был сообразить другого ответа не может быть. Но вроде бы мы шли за сокровищами. Что скажешь, шаман?
Я принес сколько мог унести. Мало? схожу еще.
Он кивнул на котомку, лежавшую в кругу света костра.
Это золото Маниту.
Насколько я понимаю положение вещей мне по-прежнему не доверяют. Да Бог с ним! Я и не собирался вникать во все тайны пещеры, шамана и божества.
Здесь, я взвесил котомку индейца в руке и показал свою грамотность, четверть центнера, если в фунтах мерить. Чистоган?
Развязал горловину, зацепил в ладонь и вытащил на свет костра пригоршню самородков. Они светились в сполохах огня медовым светом.
Заметил внимательный взгляд шамана и швырнул самородки обратно в мешок.
Ночь на исходе, а мы еще и не спали. Кемарнем?
Шаман кивнул и привалился к дереву я так вряд ли усну. Мне надо Я подложил котомку под голову, сунул ладошку прокладкой под ухо, сверху шляпу и вытянул ноги к костру. Сразу же отключился. Но проснулся еще до рассвета.
Луна прямо над моим лицом. Чей-то шепот на ухо. Даже не звук, лишь легкое ощущение будто кто-то сказал что-то, совсем рядом. Мол, не спи, ковбой, свое счастье проспишь. Очень близко и тихо так, будто мысль на одном дыхании. И дыхание почувствовал, и теплый воздух от него на своей щеке.
Резко повернулся и, конечно, никого не увидел. Мистика!
Луна, наверное, шалит в ночи. Какая же она огромная и круглая эта болтунья небес. Поговори со мной мне есть, что тебе рассказать.
А потом снова пришла мысль, что сегодняшняя ночь еще не закончилась, и она будет особой. Меня снова потянуло взглянуть на самородки в котомке интересно: как они выглядят в лунном свете?
Тихонечко сел, чтобы не потревожить шамана, развязал горловину и запустил руку внутрь зацепил первый попавшийся покрупнее и вытащил на лунный свет. Все та же непривычная тяжесть, все тот же тускло-медовый цвет Удивительно какую волшебную силу над людьми имеет этот драгоценный металл. Просто с ума сводит.
К примеру, что мне стоит пристрелить шамана, а с этим золотом я обеспеченный человек на всю оставшуюся жизнь. Но ведь мне его дали на дело. Да и я не готов избавиться от жизненных хлопот, став обеспеченным человеком. Но, разумеется, это было не самым главным готов я к оседлой жизни или нет. Нет никакой разницы. Главное то, что золото манило к себе.
Раньше я был почти уверен, что деньги не властны надо мной меня не увлекла Калифорнийская золотая лихорадка, как десятки тысяч других людей. Я предпочел охоту на бизонов и приключения на великих озерах. Потом по реке спустился. Но оно меня настигло и здесь.
Держа в одной руке мешок с сокровищем Маниту, а на ладони другой самородок, на который можно было купить себе ранчо на западе или виллу с плантацией и чернокожими рабами на юге, я чувствовал себя слабым, опьяненным и неуверенным в полной нормальности ситуации. Жажда личного обладания этим богатством возникла и разрастается внутри меня ящерицей выползла из глубин сознания и готова превратится в огнедышащего дракона. И все это может закончится лишь одним. Все сходится именно на этом человеке.
Я бросил тревожный взгляд на шамана. Он не спал смотрел на меня. В свете луны сверкали белки его глаз
Или все это кажется мне? Я почти уверен, что старый шаман не спит, а наблюдает за мной. Все сходится еще одна проверка избранника Маниту. Мне должно понять, что это индейское золото не тот случай, когда мечты об обеспеченной жизни имеют первостепенное значение.
Да, конечно, прежде всего дело. Мне нужно немного везения, чтобы исполнить то, что задумано. Интересно, поедет со мною шаман в Новый Орлеан?
Он поехал. Но сначала мы обогнули гору обратным путем к месту нашей встречи и припрятанной мною пироге.
В пути мы беседовали. Старый шаман упрекал бледнолицых, которых его народ встретил как братьев, а те поступили по-свински согнали индейцев с насиженных мест, вырубают леса, убивают бизонов
Но цивилизация, которую несут белые люди, приносит и пользу, утверждал я. Создаются богатства и рабочие места, уменьшается зависимость людей от капризов природы. Торнадо, засухи и наводнения не мало убили краснокожих людей.
Шаман посмотрел на меня сердито.
Ваши фабрики чернят небо дымом. Ваши огнедышащие машины калечат людей и бизонов. Ваши дети рождаются хилыми у вас нет будущего. Мир белых людей обречен, но прежде он погубит людей с красной кожей.
Ты удивительно хорошо информирован для жителя необитаемого острова.
Эти слова мои не возымели на него никакого действия.
Ты думаешь в голове у меня труха? Сан Севан общается с Великим Маниту, которому все известно.
Я улыбнулся, хотя мешок с золотом изрядно натер плечо.
Предлагаю альянс я выдвигаю свою кандидатуру в Сенат Соединенных Штатов, а вы с Маниту помогаете мне. В законодательном органе да с помощью божества мы много всяких делов натворим. К примеру, облегчим участь индейцев в резервациях.
Божество ваших людей это золото. И пока оно у нас есть, мы сможем подкупить даже вашего большого белого отца в Вашингтоне.
Тоже верно. Может, передохнем? Чертовски тяжела моя ноша.
Старый шаман без долгих уговоров тут же присел на скрещенные ноги. А я сбросил лямку мешка с плеча и рухнул спиной в траву.
Что ты собираешься делать с золотом? спросил шаман.
Я положу его в банк и открою счет по сути обменяю на зеленые бумажки, за которыми гоняются все бледнолицые.
И чем ты займешься, когда обменяешь золото на зеленые бумажки? шаман достал из своей котомки кусок пемикана и разделил его ножом на две равные доли. Одну подал мне. Подкрепись.
К нему бы стаканчик бренди, посетовал я.
Лучше родниковой воды ничего не бывает, сурово сказал шаман.
Ну, это ты зря. Будем в Новом Орлеане, я приучу тебя к пиву чудесный напиток.
В рот не возьму. Краснокожие братья легко спиваются, подтвердил Сан Севан. Но не служители великого Маниту.
Ушам своим не верю.
Таков наш культ. Маниту сурово карает отступников сводит с ума, насылает порчу, лишает зрения и слуха.
Это ужасно, мой друг. Конечно, во всем надо знать меру. Глоток бренди сейчас бы вернул наши силы, а родниковая вода лишь утолит жажду.
Ты бледнолицый. Тебе не понять наших обычаев.
Но почему же? У меня много друзей среди краснокожих людей.
Шаман кивнул:
Мне известно. Мару считают справедливым бледнолицым многие потомки Маниту от низовьев Отца Вод до Больших Озер. Маниту бы не доверил свое золото плохому человеку.
Признаться, о чем-то подобном я давно задумывался, но не было средств. Теперь они есть. Мы купим остров и переселим туда всех краснокожих из резерваций, где они обречены на вымирание. Ваш народ возродится.
Такова воля Великого Маниту!
И твоя, Сан Севан, и моя вместе мы сила! Это варварство запирать людей в безводной пустыне. Этот остров станет землей обетованной для краснокожих.
И бледнолицым не будет туда ходу.
А я?
Ты наш брат, Мару.
Пирогу нашли в том месте, где я ее и оставил.
Путь наш лежал в Новый Орлеан.
Я надеюсь купить остров у штата за бесценок деньги в казну нужны, а остров необитаем. Тысяч за десять-одиннадцать долларов. А здесь, я кивнул на мешок с золотом, тысяч двести будет, не меньше. Главное, чтобы никто не догадался, зачем он нам нужен.
Шаман ничего не говорил сидел с непроницаемым лицом.
Если все пойдет хорошо, нам достанет денег и на обустройство острова.
На второй день пути наша пирога вошла в один из многочисленных протоков дельты великой реки. К концу третьего дня мы увидели индейские хижины на берегу. Человеку, который стоял у кромки воды и смотрел на нас было по крайней мере семьдесят лет. Длинная снежно-белая шевелюра и того же цвета клинышком борода. Карие глаза взглядом, кажется, прожигает насквозь. С моим попутчиком знаком много лет.
Они обменялись обычными индейскими приветствиями когда рука от сердца простирается навстречу гостю.
Доброго пути, Сан Тен Севан.
Да пребудет с тобой Маниту великий вождь Морена.
Кто с тобой в лодке?
Белый охотник Мару.
В знак смиренного согласия я наклонил голову. И для меня оно было таким.
Имя Мару известно жителям Отца Вод.
И с этим нельзя было не согласиться у меня много друзей среди краснокожих и ни одного врага. Восхищение, прозвучавшее в голосе вождя, внушало надежду на гостеприимство.
Далек ли ваш путь?
Мы правим в город бледнолицых в устье этой реки
Но вы промахнулись на этой протоке нет городов.
На месте шамана я бы не стал распространяться о нашем маршруте. Но с другой стороны не зная маршрута, как до конечной цели дойти?
Нам надо вернуться? шаман озаботился.
Я дам вам двух воинов, которые знают дорогу. Вы с ними спуститесь к соленой воде, п другой протокой подниметесь в город белых. Они же и обеспечат вам безопасность в пути.
Нам что-то угрожает? спросил я.
На великой реке всегда много народа это и бледнолицые бандиты, и беглые чернокожие и дети Маниту, охотящиеся за скальпами бледнолицых.
Суровая складка на лбу и потяжелевший взгляд подтверждали дальше без его воинов никак.
Я прошел долгий путь по Отцу Вод от Больших озер до этих мест и нигде не встретил людей, желающих отнять мою жизнь.
Ты смелый охотник, Мару.
Вот именно охотник, а не воин: я не люблю проливать кровь человека.
Шаман молча стоял, но впитывал каждое слово.
Разведчики донесли мне, заявил Морена, что в соленой воде напротив устья Отца Вод стоит большой корабль. Возле него много лодок. Возможно, бледнолицые готовят набег.
Вы следите за ними? поинтересовался Сан Севан.
На берегу мои воины. Они сразу предупредят, если лодки бледнолицых войдут в устье реки.
Будет война?
Время покажет.
Сан Тен Севан принял приглашение вождя отдохнуть в его хижине. Я остался ночевать в лодке. Как только они ушли, на берегу появилась группа краснокожих мужчины, женщины, дети. На меня они старались не обращать внимания. Тем не менее, я из пироги вылез поразмять кости, подошел к ним, завел разговор и тут же нашел контакт за бизоний рог с серебряными цепочкой и окантовкой, который мне подарили в миссии на берегу Онтарио святые отцы, выменял у местных жителей полмешка маиса и мешок сушеной рыбы.
Не знаю как шамана, а меня при виде высоких бортов с портами для пушек корабля, стоявшего с зарифленными парусами много мористее от мелководного устья, охватило сознание собственной ничтожности.
Был полный штиль, вода как зеркало. Выйдя из реки в голубые воды залива, мы повернули на восток, надеясь, если нам не помешают, достичь по новой протоке Нового Орлеана.
Смотри, шаман кивнул на корабль. Пушка.
Я повернул голову. Один из портов был открыт и в его проем высунулось чугунное жерло. Я даже предположить не мог, что по нам будут стрелять из орудия хотя, конечно, мушкет не достанет. Шаман застыл, словно громом пораженный. Да, неприятный момент. У меня противно заныло под ложечкой, и это проявление слабости здорово разозлило.
Я облизнул пересохшие губы. Спокойно. Бояться нечего. Даже если выстрелят, они не будут в нас целить бабахнут по курсу, как приказ лечь в дрейф или подойти к борту судна. Нас наверняка рассмотрели в подзорную трубу и увидели, что в пироге есть белый. Нет, не будут стрелять по нам.
Только подумал, раздался громоподобный выстрел ядро, утюжа воздух, будто взбираясь по барханам, пронеслось далеко впереди, взорвалось на берегу, подняв приличный букет песка и спугнув тучи птиц.
Точно предупреждают. А может, пристреливаются?
Из-за форштевня корабля показалась шлюпка и устремилась в нашу сторону. По три весла на борт ходко идут и скоро нагонят. Можно скрыться в прибрежных кустах, но жалко пирогу бросать, и я не привык упускать не единой возможности подналег на весло. Шаман молился своим богам, а я сражался до последнего.
Шлюпка шла уже параллельным курсом много мористее, когда я резко направил пирогу к берегу. На шлюпке поднялся стрелок раздался выстрел ружья, и пуля улетела в кусты, пропев над нашими головами. Следующая пуля пробила пирогу, но мы из нее уже выскочили и побежали в чащу.
Снова раздался пушечный грохот ядро взорвалось где-то в лесу. В ответ яростный вопль множества глоток. Навстречу нам из кустов выскочили индейцы десятка два воинов и принялись осыпать пулями и стрелами гребцов в шлюпке. Один, кажется, упал.
Вот дуболомы! Ну, кто же воюет так? Могли бы, сидя в кустах, дождаться преследователей, которые наверняка погонятся за нами, и всех втихаря перерезать. Я не кровожадный, но и не дурак случится война, буду воевать по-настоящему.
Шаман по-юношески прыгнул в кусты, когда над головой прогудело ядро и взорвалось впереди. Мою прыть сковывал мешок с золотом.
Что за воины, пришедшие нам на выручку какого рода-племени? Не попали ли мы из огня да в полымя? Но шаман беспокойств не выказывал. Обменялся индейскими жестами с главным из них. И эта церемония изрядно у них затянулась.
Вскоре мне стало скучно. Старался прислушиваться и кивать головой, когда шаман указывал на меня, что-то объясняя предводителю краснокожих, но всякий раз чувствовал, что мозги мои превращаются в кашу. В конце концов плюнул на эти попытки и принялся смотреть по сторонам.
Мы были скрыты тропической зеленью от посторонних глаз обстрел берега из пушки прекратился. Воины сидели и даже лежали, не обращая внимания на переговоры. Только мы втроем стояли а мешок оттягивал плечо.
Скинул его в тень под развесистым деревом и сам улегся отдыхать. Я буду в Новом Орлеане суетиться, а тут пусть шаман стрекочет: его задача доставить меня туда в целости и сохранности вместе с грузом.