И покатилось. Тридцать три. Присядьте. Попрыгайте. Спустить трусы до колен. Нагнитесь. Заголитесь. Хорошо. Отлично. И зловеще звучащее «здоров как бык». Все врачи мило улыбаются. Валерка тоже сверкал белизной всех своих зубов. Был учтив и в меру корректен. Но с каждым заключением специалистов «Годен!» настроение ухудшалось. Пробежав всех врачей, Валерий вновь предстал перед терапевтом.
Ну, молодой человек, посмотрим. Так. Отлично. Надо же. Ух. Здоров. Хорошо. Вот и прекрасно, ознакомившись со всеми записями и заключениями, в графе «Терапевт» он красным карандашом жирно вывел «Годен!». Ожидайте в коридоре. Вас пригласят к председателю комиссии.
Можно одеваться?
Нет. Вот так как есть и пойдёте, молодой человек.
Выйдя из кабинета, Валерий присел на свободный край лавки. Ожидая, он наблюдал за ребятами, выходящими из последнего на этой комиссии кабинета, на который была прикреплена бумажная табличка с надписью «Председатель ВВК». Они, кто весело, кто не очень выкрикивали или просто говорили: «Морфлот», «Авиация», «Пехота», «Пограничные войска», «Связь», «Танковые войска». Были такие, которые выходили и, вздыхая с облегчением, говорили «Отсрочка». Это слово вселяло надежду на некую «человечность».
Яванский!
Я!
Ко мне.
Валерий подбежал к майору.
Войдёшь, представишься: «Призывник такой-то на призывную комиссию прибыл». Понял?
Да.
Повтори.
Запинаясь, призывник повторил слова офицера.
Нормально. Жди.
О, братан, ты ещё здесь? Валерий обернулся. Перед ним стоял тот парнишка, с которым они общались перед началом комиссии. Ну как успехи?
Годен.
Что-то без нотки энтузиазма, заметил незнакомец.
А-а-а-а! отмахнулся юноша.
Я Сергей, незнакомец протянул руку.
Валерий.
Если не ошибаюсь, ты за отсрочкой пришёл?
Да. А как догадался?
Я уже третью комиссию прохожу. У меня, братишка, плоскостопие, и в армию не берут. Вот сегодня окончательно «волчий билет» выдадут. Даже в стройбат не берут. Насмотрелся я на нашего брата призывника за это время предостаточно. Вот и на тебя смотрю и вижу, что большим желанием служить ты не горишь.
Это точно.
Куда уж точнее. Только сильно не надейся. Сам знаешь, какие времена. Ребят не хватает. Так что отсрочку дают только самым-самым.
Успокоил.
Да я не успокаиваю.
Дверь в кабинет открылась. Из него вышел майор:
Яванский!
Я!
Проходите.
Призывник перешагнул порог и оказался в просторном кабинете. За несколькими столами, составленными в ряд, сидели члены областной призывной комиссии: областной военный комиссар, представитель областного исполкома, председатель областного совета ветеранов Великой Отечественной войны, главный врач военно-морского госпиталя и еще несколько неизвестных Валерию мужчин и женщин.
Призывник Яванский на призывную комиссию прибыл.
Молодец, призывник!
Глава 10
На столе перед членами комиссии лежало личное дело Валерия, которое они внимательно изучают и что-то обсуждают. На призывника никто не обращает внимания. Высказывается мнение о школе сержантов. Кто-то говорит о пограничных войсках. Некто предлагает рассмотреть кандидатуру призывника в воздушно-десантные войска. Он стоит, смотрит и думает: «А моё мнение кто-нибудь здесь спросит? Или оно никого не интересует? Вот жизнь. Что, я уже не принадлежу себе?».
Товарищ полковник, разрешите обратиться?
Члены комиссии приумолкли и обратили свои взоры на Яванского. Потом посмотрели на старшего офицера.
Товарищ полковник, разрешите обратиться? повторил свой вопрос молодой человек.
Разрешаю.
Я бы хотел обратиться к вам с ходатайством о предоставлении мне отсрочки от весеннего призыва.
Основания?
Пожалуйста.
Валерий подошёл ближе и, раскрыв папку, положил её на стол. Присутствующие стали изучать документы. Что-то, формально обсудив с представителем исполкома и перелистав, не читая справок, военком поднял на Валерия глаза:
Что, сынок, служить не хочешь? Родину защищать не хочешь? Ах ты, свинья, сволочь, подонок. Мать твою так. Да я тебя Да ты у меня Щенок, он вскочил со стула и, подскочив к призывнику, вытянулся во весь рост, нависая над его головой. Я, таких, как ты, гноил и буду гноить. Твари малолетние. Старики за них жизней не жалели, а они послужить в мирное время не хотят.
В паузе между словами «пулемётной» речи полковника Валерий попытался вставить своё слово и, как оказалось, оно сыграло свою решающую роль, поставившую точку.
У меня невеста беременная. Что, Вы будете кормить моего ребёнка?
Если бы кто видел, что началось в этом маленьком кабинете. Ременный бегал, кричал, махал руками. Пару раз его кулаки отметились на ушах юноши. Физически не было больно, было обидно и стыдно стоять в трусах перед этими равнодушными людьми. Члены комиссии сидели тихо, как-то приосунувшись. Они боялись даже вставить слово. Валерий смотрел без страха в их безжизненные глаза и ждал, что вот-вот кто-то из них ну хоть чуточку вступится за него и обуздает гневного полковника. Чуда не произошло.
Товарищ полковник! Прекратите на меня орать! не вынес оскорблений и рукоприкладства парень.
А?! полковник Ременный остановился. Он переводил бешеный взгляд с парня на комиссию и обратно.
Вон из кабинета. Ждать.
Призывник развернулся и вышел. Скоро ему приказали вновь войти. Члены комиссии по-прежнему сидели молча, а военком, уже немного успокоившись, как-то высокомерно обратился к Валерке:
Яванский Валерий Владимирович, распишитесь за получение повестки. Пятнадцатого мая текущего года вам надлежит явиться в военкомат по месту приписки с вещами, для отправки в войсковую часть. Я тебя, сынок, в первой партии. В связь. В тайгу. Лес валить у меня будешь. Ты хлебнёшь у меня всех прелестей военной службы. Я научу тебя Родину любить.
Будущий боец молча расписался за получение повестки. Ни с кем не прощаясь, демонстративно вызывающей походкой человека, презирающего присутствующих, он покинул кабинет. Вот и всё. Пятнадцатого мая отправка. «Фраер. И кто тебя за язык тянул?», ругал себя будущий солдат.
Вечером семья Яванских ожидала прихода сына с девушкой. Нина Николаевна приготовила ужин, и они с Маришкой накрывали на стол. В словах и действиях Яванского-старшего прослеживалось беспокойство и нервозность. Нет, конечно, он знал, что это когда-нибудь должно произойти, но чтобы в восемнадцать лет привести в дом невесту
И нервничал он так как от того, что не знал, как себя вести. Его не покидало ощущение, что не сын, а он пригласил в родительский дом свою избранницу. Ещё его беспокоил вопрос: «Кто она? И кто её родители?». Он подошёл к мебельной стенке и перевёл рычаг бобинного магнитофона «Маяк-203» в положение включено. Квартиру заполнила песня Малежика.
По дороге домой супруга рассказала о разговоре, который состоялся у нее с Валерием накануне вечером. Жена восприняла слова сына о беременности Наташи как шутку. Однако Владимир Леонтьевич так не считал. Он хорошо изучил своего сына.
Знал и понимал, что, если «младший» что-то сказал в шутку или перевёл разговор на весёлую волну, значит, здесь присутствует доля правды. Яванский-отец старался держаться, но вопросы, возникающие в его голове, не давали покоя.
Всё пришло в движение, когда в дверь позвонили. Мама, папа и дочь одновременно вышли в прихожую. Переглянулись, улыбнулись, и отец открыл дверь. Владимир Леонтьевич смотрел на девушку, не отрывая глаз.
Хватит гипнотизировать, смеясь, сказала хозяйка. Проходите, пожалуйста. Валера, познакомь нас.
Папа отошёл в сторону, пропуская девушку и сына. Валерий закрыл входную дверь и встал, как бы в сторонке, между семьей и своей подружкой.
Познакомьтесь это Наташа, моя невеста, девушка скромно, немного краснея, легко качнула головой. Наташенька, познакомься с моими родителями: папа Владимир Леонтьевич, мама Нина Николаевна, и моя младшая сестрёнка Маринка.
Очень приятно, сказала женщина, всё это время пристально всматривавшаяся в лицо Наташи, проходи в комнату. Папа, проводи нашу гостью. Маринка, неси в зал чайник. Сынок, помоги мне порезать торт на кухне.
Яванский-старший аккуратно и бережно подхватил локоток девушки и проводил её в комнату. Он предложил ей место за семейным столом. Его прямой, восхищённый взгляд смущал девушку, и она не знала, как себя вести. Ей было слегка неловко. Маринка принесла из кухни чайник.
Папа, помоги. Освободи место. Вот. Сейчас заправлю заварник. Наташа, ты, сколько сахара кладёшь?
Две ложечки, почему-то от обращения Марины на «ты» ей стало легче.
Маринка начала деловито разливать чай по кружкам. Её присутствие и несмолкающее щебетание придавали гостье больше уверенности и спокойствия.
Ну, жених, выкладывай всю правду, Нина Николаевна пристально смотрела в блестящие глаза Валерки.
Какую правду?
Сынок, не пудри мне голову. Я женщина, мать. Мне достаточно было посмотреть на эту несчастную девочку, чтобы понять всё. Она беременная, и, я полагаю, уже месяца два. Ты чего мне вчера мозги морочил? Не мог сразу прямо сказать?
Я же тебе прямо и сказал. Просто ты не поняла.
Слушай, откуда у тебя «еврейские» замашки?
Мама, есть такая поговорка: «Евреем можешь ты не быть, но по-еврейски жить обязан». Шутка. Давай не портить вечер. А? Я же не знал твоей реакции, поэтому и постарался подготовить как бы заранее
Она родителям уже сказала?
Ещё нет. Знаешь, у неё мама очень вспыльчивая. Она боится ей прямо сказать.
Хорошо. Вот сейчас за столом всё и решим. Тебе же, паразиту, в армию идти. Каково же ей одной, незамужней, будет ходить с пузом, и рожать без мужа? Надо очень быстро решать со свадьбой
Мама, тебя куда понесло? Мы об этом
Меня только понесло, а вас, паразитов, уже занесло. Всё будет как у людей. И сватовство, и помолвка, и свадьба. Ты хотя бы подумал своими «куриными» мозгами, где вы будете жить? На что жить? На нашей шее висеть? Ну, хорошо, пока служишь, она однозначно будет жить с нами, а вернёшься со службы?.. Ой, всё не то. Валерка, сынок, что же ты у меня такой непутёвый. Вначале сделаешь, а потом думаешь
На кухню вбежала Маринка:
Мамочка, у меня всё готово. А вы торт ещё не порезали?
Всё, идём, сказала хозяйка и посмотрела на своё чадо, порежешь торт, сложишь его на блюдо и неси в зал.
Глава 11
Валера нарезал небольшой торт «Ночка» и, сложив его на блюдо, торжественно вошёл в комнату.
Мама рассказывала смешную историю из Валеркиного детства. Папа ухаживал за гостьей, предлагая ей, то конфетки, то печенье. То пытался выяснить, какая музыка ей нравится. На столе перед Наташей лежал семейный альбом. Раскрыт он был на фотографиях годовалого сына. Девушка преобразилась. Она успевала слушать маму, отвечать папе и восхищаться, вторя Маринке.
А вот и торт!
Пока тебя дождёшься, так и никакого тортика не захочешь, шуточно возмутился отец, мы уж по три кружки чая выпили.
Ничего, для торта у нас осталось место, сказала Нина Николаевна.
Мариночка, каждому по кусочку.
Сестрёнка взяла лопаточку и принялась раскладывать торт на блюдца. Валера хотел сесть вместе с невестой, но её плотно «оккупировали» мама и папа. Пришлось присаживаться напротив.
Спокойно и весело они пили чай, рассказывали разные истории. Родителям всё больше и больше нравилась Наташа. А ей, в свою очередь, родители жениха. Владимиру Леонтьевичу девушка понравилась настолько, что он забыл про свои переживания. Маринка разложила по последнему кусочку сладости.
Наташенька, а в твоём положении разве можно кушать так много сладкого? как бы невзначай спросила Нина Николаевна.
В каком положении? переспросил отец и посмотрел на жену.
Ой, мы, как всегда, забыли сообщить папе приятную новость. Если Валера с Наташей позволят, я сама от их имени сообщу это приятное известие.
Гостья покраснела. Сердце юноши забилось с бешеной скоростью. Он качнул головой «Да».
Вовочка, разреши тебя поздравить. Скоро Очень скоро мы с тобой станем бабушкой и дедушкой. А сегодня нам предстоит знакомство с Наташиными родителями, чтобы организовать свадьбу до убытия нашего любимого сыночка в армию.
Яванский-старший сидел молча. На лице застыло подобие улыбки. Глаза блуждали из стороны в сторону. «Приятная» новость состояла из трёх. Во-первых, он не знал, что уже решён вопрос со службой сына. Во-вторых, как ни была приятна новость, но внуков он не ожидал. Третья, промежуточная новость, вытекала из двух предыдущих и требовала от него немалых финансовых затрат. Он не знал, плакать или радоваться.
Пап, не печалься. Я тоже предлагаю сегодня навестить Наташиных родителей и обсудить вопрос о свадьбе. Думаю, никто, Валерка осёкся, когда на него посмотрел отец.
Возражений не поступило. Собираемся в гости. Наташенька, давай оставим мужчин наедине, а сами пойдём к Маринке в комнату. Мне с тобой надо поговорить. Думаю, наш разговор никому не будет интересен, хозяйка взяла фотоальбом и вышла с гостьей из зала.
Владимир Леонтьевич смотрел на Валерку.
Ну что, жених. Будем играть свадьбу? Что же у тебя всё никак у людей? А-а-а? Ладно Как её родители отнесутся к столь приятной новости?
К Наташиному дому ехали молча. Папа уверенно управлял «Жигулёнком», иногда спрашивая дорогу. Мама сидела на переднем пассажирском сиденье. Молодые, слегка обнявшись, мучительно томились на заднем. Остановившись перед воротами частного дома, Владимир Леонтьевич дважды нажал на клаксон.
Ну что, выходим? он обернулся и посмотрел на сына. Да не дрейфь. Всё будет нормально. Пять минут позора и всё будет у вас разом.
Наташенька, ты не волнуйся. Действуем, как договорились. Убираешь собаку. Мы заходим. Пока вы нам не нужны, сидите где-нибудь тихо, покуда не позовём. Пошли.
Наташа забежала во двор и минуту спустя, позвала остальных.
Наташины родители были дома. Гостей встречала немного опешившая Надежда Анатольевна.
Здравствуйте! бодро начал Владимир Леонтьевич.
Вечер добрый сказала Надежда Анатольевна, проходите, пожалуйста чего на веранде стоять.
Мать вопросительно смотрела на свою дочь. Нина Николаевна перехватила её взгляд:
Мы родители Валеры. Меня зовут Нина Николаевна, мужа Владимир Леонтьевич. Вот решили приехать к вам познакомиться, если не прогоните, она заулыбалась.
Проходите в зал. Присядем, поговорим. Надежда, чего гостей не приглашаешь? Наташа, поставь чайник, вышел Сергей Борисович.
Ой, спасибо мы только из-за стола, остановила невестку Нина Николаевна.
Родители прошли в большой зал, а жених с невестой в её комнату. О чём говорили старшие, им не было слышно. До их слуха доносились то мужские, то женские приглушённые голоса, то все разом, но о чём именно говорили родители, они не слышали. Вдруг возвысился голос Наташиной мамы. Она говорила громко, срываясь на крик. До молодых иногда доносились отдельные фразы, в которых был мат.
Неожиданно всё стихло. Иногда молодые слышали глухо бубнящие голоса. Девушка вышла из своей комнаты и подошла к залу. Немного послушав, она вернулась. Наташа смотрела на Валерия большими и удивлёнными глазами, на которые наворачивались слёзы:
Они там договариваются насчёт аборта. И говорят, что пока ты служишь, я буду жить у матери. Она меня съест.
Внутри Валерия всё вскипело. Он взял девушку за руку, и они вошли в зал.
Извините, а наше мнение вы не хотите спросить?
Подслушивать некрасиво. И вообще, вас никто не звал, с укором посмотрела Нина Николаевна на сына.
Уж что уж там уж. Раз пришли, так заходите. Ну, доченька, расскажи мамочке, разве для такого «хахаля» я тебя кормила и воспитывала? Что ж ты как последняя про***** перед первым встречным ноги задрала? и, повернувшись к Валерию добавила, ещё молоко на губах не обсохло, а женилка уже вскочила И что, некому было вставить? Девочку нашёл?